Без названия

Мне приснилось, что я умер. Во сне не было ни агонии, ни полета отошедшей души к свету, о котором так много пишут в последнее время. Просто я знал, что умер. И предстал перед Богом.
В Боге совсем не было внешнего величия. Небольшого роста, корена-стый, лысоватый, седой, с глубоко сидящими ярко-голубыми глазами. Го-лос негромкий, но удивительно ясный. Вроде бы, человек. Но взгляд Его пронизывал меня до самых потаенных уголков души, скрытых от меня са-мого. А голос был серьезен. Не грозен, не насмешлив. Серьезен. И Он за-говорил.
- Не веровал в Меня?
- Не веровал, Господи. Не даровал Ты мне благодати веры. Искал я смысл жизни, да не нашел.
- Грешил?
- Грешен, Боже. Ленив был, и труслив, и малодушен. И любовь моя была чахлой и бессильной. Боже, Боже, и сейчас тяготеют надо мной гре-хи. И сейчас нет сил назвать постыдные дела мои - не потому, что хочу что-то скрыть, - от Тебя не скроешь; но малодушно стыжусь обнажить пе-ред самим собой грязь моей жизни.
- Ну, что ж. Ты свое получишь. Но теперь это не важно. Ибо мерзости людские переполнили чашу Моего терпения. И ныне истреблю Я род че-ловеческий. Наступает конец вашего света.
- Господи! Кто, как не я, живший в этом мире, поймет, как праведен Твой гнев. В том веке, в котором выпало мне родиться, овладело людьми безумие. И стали мы хуже самых гнусных из зверей и гадов. Ненависть, злоба, жестокость, леность, бесчестье, безлюбость. И дела наши страшнее всего, что было в прежние века. Но, Боже мой, есть же и другие. Пусть их мало, пусть их голос не всегда слышен. Но они есть, есть в жизни и в ду-шах людей и светлое. Ты некогда готов был пощадить Содом, если бы на-шлось в нем десять праведников. Неужели ныне не наберется в мире столько добрых людей, чтобы ради них пощадить его?
- Где они, твои добрые люди, человече? Можешь ли ты назвать их?
- Господи, не ведаю я праведников: о них знаешь Ты, а не я. Но уве-рен: мои друзья, сколько бы грехов ни отягощало их души, - настоящие хорошие люди. Таким можно жить на свете. Почти все они намного лучше меня.
- Что ж, назови их, если сможешь.
И я стал называть. Тех, за кого мог ручаться, как за себя, и даже боль-ше, ибо они были надежнее меня. Одного за другим. Только имена: Ему не надо ни фамилий, ни должностей, Он и так все знает. Имена христианские и нет: все люди - Его. Имя за именем, как перечисляет священник во время молитвы за здравие. Да это и была молитва - молитва за тех, кого я любил, молитва за мир людской, который тоже любил всеми силами души, не-смотря ни на что.
- Лариса. Мария. Елена. Владимир. Владимир. Владимир. Лидия. Клавдия. Магда. Юрий. Наум. Паулина. Румия. Валентин. Екатерина. Сер-гей. Клавдия. Галина...
Три десятка имен. Какую тяжкую ношу возлагало каждое на мою ду-шу. Что будет, если я назову недостойного? А что будет, если оскорблю недоверием того, кто чист перед Ним? И, казалось, целую вечность произ-носил я эти короткие слова - имена тех, ради кого стоит сохранить наш мир. Наконец я умолк и поник головой.
Бог помолчал несколько мгновений. А потом вдруг улыбнулся - един-ственный раз. О, человеческие слова не могут передать, что такое улыбка Бога. Все лучшее, что было в жизни, нахлынуло на меня: поцелуй люби-мой и первый лепет моего ребенка, полуденный бор и покой высокогорья, тихая песня у ночного костра, созданные гениями стихи и музыка, радость, которая переполняет душу, когда придумаешь что-то новое или сделаешь другому добро... Ясный свет счастья - вот что такое Его улыбка. А Он ска-зал:
- Счастлив ты друзьями. Что ж, живите пока. Может, что у вас и вый-дет. А ты еще не готов для Моего суда. Не додумал и не докаялся. Походи еще там, внизу.
И я проснулся.

1993


Рецензии
Александр. Точнее, сам перед собой предстала этот человек. На размышление требуется время, как и на все остальные дела. И оно это время появилось у героя рассказа. Особенно отмечу перечисление имен, так и пишут на разных бумажках в церкви. Понравилось. Катерина

Екатерина Адасова   31.07.2013 12:28     Заявить о нарушении