Мудрость маленьких

В любой семье, где любят детей, есть своя коллекция детских речений. Их помнят и умиленно повторяют. Но изредка сказанное малышами оказывается столь блестящим, что жаль ограничиваться рамками одной семьи. Иные детские афоризмы исполнены какой-то особой мудрости. Можно по-разному объяснять, откуда эта мудрость. Иной скажет, что она - мнимая, ее домысливаем мы, взрослые. Иной (как Корней Иванович Чуковский) - что любой ребенок в своем развитии проходит стадию гениальности. Кто-то сошлется на большую близость ребенка к Богу. Можно по-пробовать рассудить почти по Фрейду: у ребенка еще не развился цензор и легче, чем у взрослого, выходят из подсознания свежие, подчас рискованные ассоциации. К тому же наблюдательность у ребенка острее, чем у взрослого, и она - другая: мы заранее знаем, что стоит замечать, а ребенок не знает. Поэтому он не заметит чего-то, бросающегося нам в глаза, и заметит то, что ускользнет от нас. Но как ни объясняй, избранные детские изречения заслуживают сохранения.
Это  первый набросок сборника детских высказываний. Пока еще компоновка сырая. Но кто знает - смогу ли еще что-нибудь издать.

В большой коммунальной квартире жили три ровесника - Юра,  Женя и Вадим. Однажды Юра подрался с Женей. Тот нажаловался, и Юру призвали на объединенный суд двух мам.
- Юрка, ты зачем побил Женечку?
Юра мрачно:
- Чтоб не задавался.
Женя, рыдая:
- Я не задавался, честное слово, я совсем не задавался!
Юра еще мрачнее:
- Чтобы потом не задавался.

Четырехлетнюю Эллу спрашивают:
- Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
Ответ классически лапидарен:
- Просто мамой.

Папа сидит на дачной террасе и сосредоточенно пишет диссертацию. Трехлетний Миша играет. Его любимые игрушки - инструменты. Сейчас у него в руках молоток, а перед ним - лист кровельного железа. Миша с упоением бьет молотком по листу, сильно мешая папе.
- Мишка, прекрати.
Миша виновато кладет молоток. Но хватает его только на минуту. Потом снова раздается грохот.
- Мишка, прекрати!
Ситуация повторяется. Мальчик выдержал без шума лишь самую малость.
- Мишка, прекрати сейчас же!
Миша снова кладет молоток. Пару минут спустя он заходит на террасу, подходит к отцу, поворачивается к нему спиной и спускает трусики.
- Папочка, пожалуйста, нашлепай меня больно по попке. Я не могу перестать громыхать.

Через годик Миша сочинил прелестное стихотворение-угрозу:
         Я от мамы отженюся
         И на бабе поженюся!

Ребенка может сильно напугать незнакомое слово. Крохотная Таня простудилась. Мама озабоченно:
- Сильная простуда. Надо сульфадимезин дать.
Танечка - рыдать:
- Мамочка! Не давай мне судидидидин! Лучше поставь мне клизмочку! Кьясненькую!

В состоянии эмоционального подъема ребенок бывает щедр на неологизмы и свежие образы. Трехлетний Андрей сидит под столом и упоенно бьет камешком о камешек, пытаясь выбить искры.
- Бабуля! Смотри! Камень - настоящий сверкач! Паленой курицей пахнет!
Особую прелесть этой яркой речи придают особенности произношения: звонкое раскатистое “р”, “ц” вместо “ч”, проглоченное “и” в слове “курица”:
- Настоясций сверркац! Паленой куррцей пахнет!
А до чего хорош образ запаха ударенного кремня!

Две реакции детей на пол новорожденного. Семилетний Миша внимательно рассматривает Машу, двоюродную сестренку. Потом спрашивает ее маму:
- Лариса, а когда Маша станет понятным ребенком, ну, как я, может быть, она все-таки будет мальчиком?
Спустя четыре года Маша разглядывает принесенного из роддома брата:
- Ой, мама, а что это за грешные орешки?
Ошибка в слове “грецкие” нечаянно звучит крайне выразительно.

Кто-то в разговоре упомянул застежку “молния”. Полуторагодовалая Маша мгновенно проявляет свои классификаторские способности:
- Дом и моуния - совсем дудое!

Годовалый Володя приехал на дачу и впервые увидел дождевых червей. Сразу схватил парочку в ручонки и стал кричать:
 - Итка, итка!
А ведь насколько абстрактный образ нитки должен существовать в го-лове младенца, чтобы он сразу уловил сходство с червяком.

Года в два Володя узнал, что бабушку зовут Ольга Львовна.
- Так что, твой папа был лев?
- Лев.
- Настоящий?!..

Два случая, когда двухлетняя Лена проявляла замечательное свойство детского языка: часто неосознанное, но совершенно свободное изменение смысла слов, если нужное слово пока неизвестно или недостаточно эмоционально.
- Мама, проруби - это такие дырочки?
- Да.
- У меня в колготках было много прорубей, только ты их все заштопала.
Второе высказывание:
- Музыка огромная, замечательная!
“Огромная” не как  характеристика размера, а как признак превосходной степени.

Мама уходит на работу. Трехлетняя Лена:
- Мамочка, передай всем тетям на работе привет. Большой-большой, до лампочки!
“Привет до лампочки” надолго стал излюбленной формулой в семье.

Трех-четырехлетняя Лена:
- Мамочка, ты знаешь, что значит слово любовник?
Ее в высшей степени стеснительная мама смущенно бормочет нечто неясное.
- А я знаю.
Мама смущается еще больше.
- Мамочка, пойми: дом, где живет корова, называется коровник; дом свиньи - свинарник; дом курицы - курятник. Значит, любовник - это дом, в котором живет любовь.
Как хорошо жить в любовнике!

Через пару лет на мамином юбилее Лена предлагает тост:
- Я очень люблю свою мамочку. А больше всего люблю за то, что ее дети ей - не обуза.
Трудно точнее маму охарактеризовать.

Дети очень чутко слышат телевизор. Жене чуть больше полутора лет. Играет на полу, вроде бы не обращая на этот ящик внимания. Кто-то из взрослых входит и спрашивает в пространство:
- Интересно, о чем передача?
Ответ следует немедленно:
- Пло накоманов.

Жене - два года. Переехали с дачи в Москву, гуляют с папой. Она нашла свои любимые качели, но качели сломаны.
- Ничего. Пойдем, покачаемся на других. Завтра придут учиники и починят эти.
Для нее в слове учиник корень - чинить.

В том же возрасте Женя представляет своего семнадцатилетнего дядюшку:
- Костя, мой отчим.
Узнать бы, как она понимает смысл этого слова.

В том же году Женя просит:
- Папа, сними очки. Хочу посмотреть на твои пустые глаза.

1996 год. Женя (4 года) с папой гуляет по дачному поселку. Читает на-звание “Улица Ленина”.
- Ленина улица? А Машина где?
Лена и Маша ясны - две родные тетушки. А имени Ленин она уже не знает.

Тот же год. Лена обучает Женю новой игре. В игре читается стишок:
          Летел лебедь
          По синему небу,
          Сломал крыло.
          Назови число.
Женя с увлечением играет. Потом говорит:
- В Лебедя уже поиграли. Давай в Ельцина играть.
Кстати, разговор этот был между двумя турами голосования, когда Лебедь уже вышел из игры.

Иногда то, что говорит ребенок, не содержит ничего особенного, но удивляет неожиданно взрослой интонацией. Двухлетняя Женя пришла к бабушке и дедушке. Хочется поиграть глиняной фигуркой козы, но ее да-ют не всегда: расшалившись, она может разбить игрушку. Поэтому Женя обращается к деду:
- Шула! А как насчет козы?

Та же взрослость интонации - у ее младшей сестрички. Полуторагодовалая Дина впервые увидела море. Без малейшего раздумья она заявила:
- Ну, я пошла.
И зашагала в воду, пока ее не поймали; к счастью, в этом месте Южно-Китайское море долго мелкое.

Через пару месяцев, уже в Москве - снова потешно-взрослое выражение. Ноябрь. На улице.
- Мама, в чем дело? Что-то листья все падают и падают. Так их совсем не останется.

Дине два года. Показывает дедушке игрушечный домик.
- Диночка, какого цвета домик?
Видимо, словом голубой она еще не овладела. Но заминка - всего секунды две:
- Домашнего цвета.

Бабушка Леля - большой мастер успокаивать капризничающих детей. Один из основных приемов - отвлечение: обратить внимание на что-нибудь постороннее. На полуторагодовалую Дину это действует достаточно эффективно. Но вот Дина слегка покапризничала, потом говорит:
- Леля, пошли на кухню.
Пошли.
- Леля, мотли: тетя идет. Собачка бежит. Мотли.
Прием явно разоблачен. Но, странно, продолжает действовать. Ее по-прежнему удается так успокоить.

Прелестное ругательство трехлетней Кати: - гойки гуак (горький дурак).

А вот уж совсем глубокая философия. Пятилетний Филипп:
- Дедушка, по-моему, жизнь похожа на колесо обозрения в парке. Садишься на него и поднимаешься, поднимаешься. И сверху тебе все-все видно. А потом начинаешь опускаться обратно к земле.

Пятилетний Сережа увлекся лепкой из пластилина. Лепит в основном водолазов, то есть, аквалангистов. Однажды спрашивает:
- Мама, а как слепить так, чтобы было понятно, что  это не водолаз, а водолазка?
- Не знаю, как тебе сказать...
- Ну, ладно, я попробую.
И слепил, Так слепил, что мама, несмотря на все просьбы, не показала мне его шедевра - очевидно, ввиду крайнего уровня реализма.

Лена И. уехала с детским садом на дачу. В воскресение к ней приехали родители. Леночка счастлива; как радушная хозяйка, показывает местные достопримечательности. По дороге попадается лепешка коровьего навоза. Тоном экскурсовода:
- А это коровье говно.
Папа хочет смягчить лексику:
- Леночка, лучше сказать: коровья лепешка...
В ответ - поучающе, с оттенком высокомерия:
- А наши дети говорят, что это коровье говно.

Семья только-только переехала на новую квартиру. Лена огляделась и заявила родителям:
- Ребята, давайте сразу договоримся: на обоях не рисовать.

Из высказываний Тани М.:
- Я из персика все персональные соки высосала.
Она же о молодящейся старухе-соседке:
- Полубабушка.

Еду из Москвы в Караганду навещать в ссылке маму. Со мною в купе - девица года под три. Представляет она собой веснушчатый белобрысый чурбачок без видимого разделения на голову, туловище и прочие конечности. Характер - суровый. Стоит мне хоть малость не угодить ей,  она подходит ко мне так, что носки ее туфелек упираются в носки моих кед, задирает голову вертикально вверх и сообщает баритоном:
- А по молде оглебешь.

Прекрасная эмоциональная реакция - в двух восклицаниях четырехлетней девочки,  которую впервые привели на клюквенное болото. Первое:
- Ой, кто-то ягоды на кочку насыпал!
Второе - через несколько секунд:
- Ой, их к кочке ниточками пришили!
Всякий, собиравший клюкву, оценит образность и того, и другого восклицания.

У пятилетнего Кузьмы - сложности в семье, и пришлось его на денек привезти  на дачу к незнакомым людям. Он нервничает, отказывается лечь отдохнуть. На уговоры отвечает:
- Мне лень лежать.

Две пятилетки, сестры-близняшки. Похожи настолько, что даже говорят обычно вместе, одинаковыми словами и одновременно.
Приехали гости из провинции. Входят и здороваются: “Здравствуйте, москвичи!” Мгновенная реакция:
- Вы бы нас еще “Жигулями” назвали!

Четырехлетний мальчик впервые в жизни пошел с папой и мамой в театр. Дома мама спрашивает:
- Понравилось тебе?
- Очень!
- А что тебе больше всего понравилось?
Глаза сына загораются:
- Мраморные шлемы!
В пьесе никаких шлемов и ничего мраморного не было. Мама - в недоумении.
- Ну, мамочка! Там такие красивые мраморные шлемы! И знаешь, их на голову не надевают. В них писают. Они в туалете стоят, ты туда не ходила.

Предыдущий разговор был в конце семидесятых. А вот середина девяностых. Другой четырехлетний мальчик:
- Мама! Ты ведь совсем не умеешь целоваться. Неужели ты телевизор никогда не смотришь? Как ты меня целуешь - в лобик, да в ладошку. В губы надо целовать.
Мать долго возражает, но сын непреклонен:
- В телевизоре целуются только в губы, и ты меня должна так же.
Удивительно, но мать сдалась. Поцеловала.
- Мама, ну, точно: ты телевизор не видишь. Разве так целуют? Они же друг другу губы жуют.

Хозяйка дачи умывается на ночь. Вынула изо рта зубной протез и чистит его. Пятилетний Гриша - сын дачников увидел это. Убежал, вернулся и протянул жевательную резинку.
- Таисия Петровна, возьмите, это “Орбит без сахара”. По телевизору говорили, что он очень укрепляет зубы.

Эпоха перестройки. Очередной период дефицита, в магазинах - пустыня. Маленький мальчик пришел в гости и увидел на столе кусок сыра. В восторге он кричит:
- Это сыр, это сыр! Я узнал его!

А вот мудрость семилетнего. Я очередной раз повышаю свою квалификацию. Занятия - в школе. Пришел рано и пока гуляю по двору. Ко мне подходит мальчик - видимо, первоклассник.
- Дядя, вы учитель?
- Нет, я здесь учусь.
Недоверчиво:
- А вы не обманываете?
- Нет, я, правда, здесь учусь.
Задумался, потом лицо прояснилось:
- Понимаю: вы - вечерняя молодежь.
Вечерняя молодежь - как сказано!

1996