Серый

                «Серый».
                А из хлеба можно вылепить четки.    
                Помолиться, чтобы всем все фартило.
                Чтоб на трассу не ходили девчонки
                И любовь, и любовь победила.
                Мафик.
     Жизнь проходит мимо, как сердитая соседка, не здороваясь. Молодость убегает от человека, словно не целованная юная красавица. Кажется, еще вчера было лет пятнадцать. Сегодня – сорок пять. А завтра? А завтра будет семьдесят!
    Об этом говорит многое: морщинки, вдруг появившиеся совсем недавно и покрывшие все лицо причудливой паутинкой; мальчишки, сыновья соседей-сверстников, вдруг ни с того ни с сего начавшие обращаться по имени и отчеству, якобы уважительно, а на самом деле наверняка злорадствуя...
    Хочется иногда взять ноги в руки и, как в детстве, перегнать автобус, медленно плетущийся по сонной улочке поселка. Но уже никуда не побежишь, раз уже Сергей Николаевич, а не просто Серый. Положение не позволяет.
    Хорошо когда человек ставит себе по жизни скромные, вполне достижимые, цели и благополучно получает то, о чем  мечтал в самом начале: свое жилье, непыльную работу, дружную семью.
    Еще лучше, когда никаких целей перед собой человек не ставит вовсе. Живет, как пес уличный, приблудный. Ниоткуда пришедший и ушедший в никуда.
    Хуже всего тогда, когда поставил цели нереальные. Затем с тяжелейшими, нечеловеческими усилиями почти достиг того, о чем мечтал. И вдруг, из-за какого-то «кобеля озабоченного» все летит в тартарары. Прости меня, грешного, Господи …
                -//-
    -Приветствую вас, братья и сестры, в этот славный день светлого Христова Воскресения...
    Праздничное приветствие, произнесенное в стенах недавно построенного баптистского молитвенного дома, прозвучало совсем не по-праздничному. Голос говорившего дрожал и был еле слышен.
    Сидящие на деревянных скамьях прихожане притихли и насторожились, не зная, чего ожидать от человека, который стоял напротив них, за кафедрой.
    Внешность у говорившего была примечательной. Он был одновременно похож и на монаха-аскета и на большевика-революционера: длинное черное пальто, темные брюки, кирзовые сапоги и серый грубый свитер...
     -К этому дню я, вот уже две недели подряд, готовил праздничную проповедь, с которой и хотел бы начать сегодняшнее богослужение. Но, сложилось так, что этот день мне придется начинать иначе. Леша, выведи всех детей из зала...
    Экспромт! Вся жизнь Серого представляла собой сплошной экспромт. Сельчане, прихожане новой баптистской общины, которую организовал Серый, вернувшись из последней «отсидки» совсем другим человеком, давно к этому привыкли.
    Честно говоря, он не должен был вернуться. После армии Серый только и делал, что совершал преступления и отбывал наказания. Все, даже самые близкие люди, поставили на нем крест, считая человеком конченным, пропащим.
    Но, представьте себе, он вернулся!
    -Сегодня я хотел бы говорить об очень важном месте из Нового Завета, которое вам всем хорошо известно...
    Была, была в Сером какая-то "харизма", которая заставила односельчан поверить в чудо. Сначала поверили бабы, которые просто не узнали  в здоровом мужике того наркомана-доходягу, которого видели в последний раз в 1995 году и которого забрала тогда милиция. Тогда казалось, навсегда забрала...
    -Есть в Евангелии история, читая которую я всегда плачу. Это история о несчастной женщине, которую наш Господь, Иисус Христос, простил и тем спас от мучительной смерти...
    Серому, как он считал, просто повезло. Сразу после окончания последнего тюремного заключения он попал в реабилитационный баптистский лагерь для бывших наркоманов, где ему не только помогли отказаться от вредных страстей и привычек, но и внушили живую веру в Настоящего, Святого, Всемогущего Бога, Творца Неба и Земли.
    Вера была настолько живой, настолько действенной, что, вернувшись в родное село, Серый на свои деньги построил молитвенный дом и все, свободное от работы на пилораме время, отдал проповеди Евангелия.
    Вслед за своими женами, желая очевидно понять, почему они приходят с воскресного богослужения такими заплаканными и одновременно счастливыми, в молитвенный дом потянулись местные мужики.
    Тому, что произошло после, дивилась вся округа. В родном селе Серого началось настоящее религиозное пробуждение. Пьяницы повывелись и сельский винный ларек его хозяину пришлось закрыть. Женщины, как бы вспомнив о том, что они все-таки женщины, начали рожать детей, стесняясь даже упоминания о прежней, бездетной, жизни. Народу в маленький молитвенный дом стало приходить настолько много, что Серому волей-неволей приходилось проводить богослужения в два, а иногда и в три потока.
    Люди плакали и каялись, каялись и плакали, не понимая, как жили они раньше, в грязи и невежестве. Девушки в поселке вдруг вспомнили, что честь беречь надо смолоду, да и парни уже не желали жить «во грехе», сначала просили о благословении родителей, а уже потом делали своим возлюбленным предложения руки и сердца.
    Все в поселке вспомнили незыблемый христианский закон: как хотите, чтобы люди поступали с вами, так и вы поступайте с ними. Из-за этого преступность сошла на нет. За последний год сыграли несколько свадеб. Безалкогольных, что не помешало этим свадьбам стать самыми веселыми и радостными событиями для всей округи.
    Образовавшаяся таким образом община стала самой пуританской, самой строгой баптистской общиной на всем юго-западе России...
    -И сейчас братья и сестры, я хотел бы прочесть несколько строк из Священного Писания...
    С этими словами Серый открыл свою любимую, зачитанную до дыр и испещренную заметками Библию. Он начал было читать, но вдруг остановился. Суровое лицо его помрачнело и стало бледным. Он поднял свой взгляд в сторону собрания, туда, где рядом на одной скамье сидело несколько парней.
    «Нет, не буду я ничего читать до тех пор, пока не довершу главное на сегодня дело до конца. Потому, что он там…. Сидит и смеется над моим бессилием….    Мерзавец!»
    -Впрочем, братья и сестры, читать я не буду. Просто расскажу...
    Однажды фарисеи, люди набожные и благочестивые, как они о себе думали, привели к Господу нашему женщину, взятую в прелюбодеянии. Они спросили Христа, что делать с ней. По закону, данному Богом через пророка Моисея, таковых должно было побивать камнями.
    Что же ответил им Христос?
    Подумав, Он сказал: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень».
    Все фарисеи, мучимые совестью, разбежались. Рядом с блудницей остался только Христос. В принципе наш Господь был безгрешен и мог бы побить ее камнями. Но Он простил ее и отпустил со словами: «иди и более не греши»...
    Переведя дух, Серый оглядел все собрание и продолжил:
    -Я часто спрашивал себя, почему один и тот же Бог на горе Синае повелел Моисею одно, а, будучи в человеческом теле на земле, Сам, как кажется, изменил свое решение. Видно, безгрешных людей на земле к тому времени не осталось, и если должно было убить женщину, надобно было и всю планету ... уничтожить.
    При тщательном изучении этого вопроса я вдруг открыл для себя еще кое-что, чего не видят многие современные христиане.
    Чтобы  совершить акт прелюбодеяния нужны двое! Моисей повелел побивать камнями обоих! Где был мужчина? Куда его дели любители скорого суда - фарисеи? Почему они не привели его вместе с блудницей пред лице Господа? Ведь не для кого не секрет то, что от мужчины в этом преступлении против закона Божьего, как правило, исходит инициатива. Это его, мужчины, воля. Его желание.
    По закону Моисея женщина еще могла спастись, сославшись на физическую слабость и насилие со стороны мужчины. Мужчина же должен был умереть. По любому!
     Представьте себе «святой» город Иерусалим, населенный только «праведными» фарисеями. Откуда в нем блудницы, для которых грех является единственным средством к существованию и которые нуждаются в постоянной клиентуре?
    Я вам скажу, братья и сестры, где был мужчина! Он был среди них! Среди фарисеев, которые периодически пользовались услугами блудниц и, время от времени, как бы ради традиции, побивали бедных женщин камнями...
    Вывод, сделанный Серым, привел все общество в некоторое оцепенение. Все собравшиеся пытались осмыслить и осознать сказанное. Серый, между тем, продолжал:
     -Потому и пришел Христос освободить от порочного круга зависимости от греха и мужчин и женщин, отдав Себя Самого в жертву за грехи наши, приняв муки крестные ради нашего спасения. Теперь каждый может принять его, как собственного Спасителя, идти и более не грешить.
    Но, увы! И в наше время существуют фарисеи, использующие благодать Господа нашего, как повод к распутству!
    Покаявшись и омывшись кровью Господа нашего Иисуса Христа они снова возвращаются ко греху. Так же, как вымытая свинья идет и валяется в грязи.
    Сначала они говорят: «брак – это формальность, главное то, что мы любим друг друга».  А потом они забывают о любви, начиная презирать и ненавидеть, за глаза обзывая «проституткой».
    Несколько месяцев назад в нашей общине произошла страшная трагедия. Одна наша сестра впала в блуд, забеременела и ... сделала аборт. После этого она покинула наш поселок и уехала в Москву, на заработки.
    Одному Богу известно, какого рода работу сможет найти бедная, одинокая, беззащитная девчушка в этом ужасном городе греха и разврата, в этом новом Вавилоне нашего времени! Мы можем только догадываться.
    Само по себе это страшно. Но! Самое страшное то, что тот, кто испортил бедную девочку и сломал ее жизнь, заставив сделать аборт, сегодня между нами!
    Люди начали тихо перешептываться между собой и переглядываться. Все были подавленны последними словами Серого...
    -Я прошу того человека, который это сделал, покинуть наш молитвенный дом и никогда… Вы слышите? Никогда не появлялся на его пороге! Он знал, что делал! Он был нашим братом! Ему нет прощения!
    В ответ – тишина. Никто даже не шевельнулся.
    «Ага, так он тебе и признался! Как же! Совсем, что ли, жить надоело… Ненавижу!»
    -Хорошо... Никто в содеянном признаваться не желает. Тогда… тогда уйду я! Сожгу это здание,  продам участок цыганам, они уже давно на него зарятся,  и навсегда покину село. И живите после этого, как хотите… Если совесть позволит… Но уже без меня!
    Я не для того рисковал всем и строил это здание, чтобы оно стало очередным фарисейским форпостом. Я мечтал о другом! Я мечтал о Церкви Божией! Непорочной и Святой!
    Люди молчали, не зная, что сказать и что сделать.
    «Уйти и все бросить? Ну, нет! Рано они начали называть меня, Серого, Сергеем Николаевичем! Мы еще посмотрим, кто кого! Этот засранец плохо меня знает!»
    Настоящий мужчина не тот, кто просто делает больше, чем говорит, а тот, кто умеет верно найти момент перехода от слов к действию:
    -Да, я уйду! Но сначала я обещаю всему собранию, что я сам расследую это дело, найду и пристрелю этого мерзавца даже...
    Тут голос Серого снова задрожал и он закончил фразу почти шепотом:
    ...даже если мне придется ради этого лишиться надежды попасть в Царствие Небесное...
    С этими словами Серый закрыл левой рукой Библию. А правой рукой, которую до того держал за пазухой, вынул свой старый, видавший виды, обрез, единственное оружие, какое у него осталось в память о годах лихой молодости. Вынул и положил его на кафедру, поверх Библии.
    -Если ты уйдешь сейчас, тебе ничего не грозит… Иначе…
    После этих слов один из парней вскочил и побежал к выходу. Люди пропускали парня, шарахаясь от него, как от прокаженного. На повороте он поскользнулся, неловко упал, испуганно и ошалело оглядываясь снова поднялся на ноги и выбежал из здания...
    Словно гора с плеч! Впервые за несколько дней Серый улыбнулся, демонстративно взял в руки свой обрез, любовно погладил его и спрятал в нише кафедры.
    -Итак, эта проблема, слава Господу, улажена. Я съезжу в Москву, найду нашу сестру и привезу ее обратно. Теперь можно вспомнить о празднике. Нужно вспомнить! Тем более что наши дети и наш хор готовились к этому дню.
    Леша! Заводи детей! Уже можно.
    Между Серым и детьми его прихожан сложились очень доверительные отношения. Серый искренне считал, что дети – это маленькие ангелы, потому глупых детей не бывает, бывают глупые и нерадивые родители. Он часто просил малышей о помощи и они с удовольствием помогали такому большому, серьезному и иногда сердитому дяде (с которым даже мамы и папы разговаривают уважительно!) решать его взрослые проблемы, читая по воскресеньям стихи и тем самым участвуя в богослужении.
    В большую залу из маленькой соседней комнатки гуськом выбежали несколько малышей, все нарядные, красивые и очень, очень серьезные, полные осознания важности момента.
    -Христос воскрес! – громко сказал, почти крикнул, Серый, - Аллилуйя! Братья и сестры! Воздадим Хвалу Господу нашему! Христос воскрес!
    -Воистину воскрес! – облегченно и радостно выдохнул в ответ зал.