Гномогенез

Вселенная как живой организм, копирует сама себя и передает новому поколению приобретенный опыт. И каждый разум, способный осознавать себя, порождать собственную вселенную, отражающую внешний мир, является единицей, в механизме глобального накопления опыта и копирования его.

До встречи с Алексом, Санди Хигс, прожженный технарь, выпускник Массачусетского технологического, никогда не задумывался о связи между прошлым народа, его традициями и культурой, с технологиями которые этот народ применяет. Все, чем интересовался Санди, во время командировки на Землю-35, было связанно непосредственно со способами обработки материалов, инженерными коммуникациями и другими полезными изобретениями, не вдаваясь в такие отвлеченные вопросы как, зачем и почему. Корпорация интересовалась практической частью.
Однако время, проведенное с непосредственным начальством, заставило Санди взглянуть на вопрос изучения гномов обитавших в Черных горах шире.
Волна смут, прокатившаяся по миру после погони за Сферой Богов пошла на спад. Сфера была отправлена на базу корпорации. Пришло время вернуться с обычной, спокойной жизни полевого исследователя.
Как-то раз, выбрав время, Санди все же решил удовлетворить возникший интерес к культуре и истории гномов. Было время ужина. За окном сгущались осенние сумерки. В камине пылал огонь.
- Послушай Кирн, - обратился Санди к своему приятелю и коллеге. - Я вот все думаю, над тем как вы появились в этом мире. Да и Алекс выдал пару интересных вопросов о ваших традициях. Не расскажешь мне подробней о вашей истории.
- Не, не расскажу. История, и все что связанно с традициями, это дело рода Цайбуров, хранителей истории. Помнящих. Но если тебе интересно, могу договориться о встрече, – ответил гном. – Думаю, совет старейшин не станет возражать. Тем более что вы оказали городу услугу.
Сказано – сделано. Сидя в приемном покое своего номера, в гостинице для приезжих «негномов», Санди ожидал встречи с почтенным мэтром Драйбисифиром Цайбуром.
Мэтр оказался пожилым гномом с окладистой седой бородой, заткнутой за пояс. Шею его украшали разноцветные бусы, намотанные во много рядов.
Выразив свой восторг оказанной ему честью, Санди перешел к делу.
- Кхм, Кхм, - откашлялся хранитель истории. – Похвальная любознательность для столь молодого человека. Не могу сказать, что смогу посвятить вас во все тонкости нашей культуры и истории, - начал Драйбисифир, - вы все же не являетесь членом нашей общины. Но думаю поведать вам в общих чертах о нашем великом прошлом я смогу.
- Так, с чего бы начать…. Да, - как вы наверно уже знаете от Кирна, в этот мир, Таргодаф по нашему, мы вошли шесть с лишним тысяч лет назад по местному времени, или шестьдесят четыре поколения назад, - гном стал перебирать бусины. - Причины, побудившие наших предков переселиться из Валтарана, были трагичны и непредсказуемы. Как гласит предание, а так же сохранившиеся летописи, они пробурили слишком глубокие шахты, пробудив ужас глубин, чем и навлекли на себя его гнев. Но боги смилостивились и открыли путь в этот мир. В Валтаране наша община прожила более ста поколений. А до того мы жили в Радихоре. Почти триста поколений. Но нас стало слишком много, гораздо больше, чем мог вместить город, а на поверхности условия жизни были совершенно не пригодны для выживания. В результате чего община разделилась, и предки давшие начало нашей общине отправились в новый мир.
Дальше последовал еще целый ряд подобных сведений. Всего, по прикидкам Санди, выходило, что гномы существуют как вид, не менее восьмидесяти тысяч лет. Именно настолько простиралось родовое древо из бус, висящих на шее хранителя.
- Получается, что гномы прошли через десятки миров и сохранили свои традиции практически неизменными в течение всего этого времени, - восхитился Санди.
- Все дело в четком планировании рождаемости. Союзах между родами. Но об этом вам лучше спросить мастеров из рода Гэнмеер, они ведают родовыми таблицами и наречением детей.
- Наречением?
- При рождении, каждому из нас дается имя, в котором отражены наследственные способности, что и определяет дальнейшее развитие и профессию.
- То есть получается, что ваше имя определяет ваше будущее, - поразился Санди.
- Не совсем. Но в целом так оно и есть. Имена вычисляются с помощью священных таблиц, насколько я знаю, - пояснил гном. – Берется имя отца, имя матери, производятся вычисления, а затем полученное имя сверяется с таблицами еще раз, для определения способностей ребенка. Точнее, способности, как правило, планируются изначально, что бы каждый новый член общины мог найти в ней свое место. При получении разрешения на рождение. Сами понимаете, в городе становится тесно. Но как мы знаем из истории, такая строгость была далеко не всегда. Во времена, когда нас было мало, только семьи самых важных родов контролировали рождаемость, потому что от их потомства зависело будущее общины, ибо их родовые способности были уникальны. Даже у вас, живущих на поверхности, есть зачатки такого отбора, среди ваших управителей. Но в целом вы короткоживущие, с поразительной безответственностью относитесь к продолжению рода. Отсюда и ваши войны, нищета и прочая неустроенность. Мы, гномы, ценим порядок. Именно он является основой гармонии мира.
В течении долгого рассказа, мысли Санди крутились вокруг нескольких слов, которые засели в его сознании. Еще в самом начале, когда почтенный мэтр стал перечислять имена и названия родов, у Санди возникло ощущение, что звучание имен, похоже на какой-то из знакомых ему языков. Да и принцип наречения, все эти рассуждения заставляли мысли ходить по кругу. Наследственность, имя, гном. Краткая справка, запрошенная у встроенного компьютера, подтвердила, что имена содержат частотные речевые единицы немецких числительных и букв. Имена. Имена из цифр и букв, определяющих способности при рождении. Гном. Г-ном. Да это же…...

Ву Танг унаследовал свой пост и корпорацию от отца, Като Танга. Видимо, ему предстоит стать тем, на ком закончится весь этот семейный бизнес, сделавший семью Тангов, одним из богатейших и почтеннейших семейств  третьего сектора Шарового скопления. Закат горнорудной империи Тангов был не за горами.
Просмотрев последние данные о финансовом положении дел корпорации Ву Танг поморщился. Планетарщики, добывавшие руду и полезные ископаемые на планетах, все больше и больше проигрывали астероидникам. Этот процесс шел долгое время. Но конец его был близок. Автоматизированные станции, разыскивавшие и перерабатывавшие астероиды, рыскали по всему космосу, исправно пополняя карманы своих владельцев. А хлопотный бизнес добычи руды на планетах, как правило, неприветливых и опасных, постепенно приходил в упадок. Уже сейчас, цены на сырьевой бирже, с трудом покрывали затраты корпорации на добычу и переработку руды. А что будет с Геотеком завтра? Когда произойдет слияние Астроинжиниринг и Декс Инк?
Последнее приобретение корпорации Геотек, патент на разработку дейторина, на планете С-5 звезды Р-47, обещавший стать спасением из финансовой ямы, станет похоже надгробным камнем на могиле корпорации.
Ву Танг раздраженно дернул пальцем, сворачивая таблицу расходов.
С-5, обещавшая стать одним из крупнейших поставщиков редкого дейторина, становилась пока только кладбищем оборудования. И дело было вовсе не в тяготении более двух же, и даже не в агрессивных средах на поверхности, в конце концов, добычу можно вести и закрытым способом. Главной проблемой стало  нестабильно магнитное поле, подверженное сильным колебаниям, и вспышки различных излучений, спорадически происходящих как на звезде, так и в недрах самой планеты. От этих пагубных воздействий не спасала штатная защита. Даже оборудование и машины с пятым классом защиты не выдерживали на планете более одного-двух месяцев, превращаясь в бесполезную груду хлама. Электроника их контрольных центров не выдерживала, сгорала и плавилась. Переоборудование же всех управляющих систем спец защитой по индивидуальному заказу, даже по приблизительным оценкам требовало просто астрономических затрат, которые были бы непосильны для корпорации даже в лучшие годы, не то что теперь.
Люди, которые могли бы заменить выходящую из строя сложную электрику систем управления, на планету не рвались. Даже попытка использовать труд заключенных преступников потерпела крах.
За три месяца от болезней связанных с излучениями погибли все.
И вот теперь, планета висела на балансе Геотека мертвым грузом.
Зуммер просигналил о входящем соединении. Ву, по началу отмахнувшийся от него, опять наверно представители акционеров, вздохнул и ответил, усаживаясь поудобней в кресле.
К его удивлению, соединение оказалось с кем-то из внешних поселений.
- Чем обязан? – хмуро уставился Ву Танг на вытянутое лицо блондина средних лет.
- Я Ханс Берт, вице-президент консорциума Санхар Биотек Индастриз, - представился блондин. – У меня есть для вас предложение, которое может спасти ваш семейный бизнес, - самодовольно улыбнулся наглец.
- Какое отношение ваши биотехнологии могут иметь к нам, - прервал его Ву.
- Самое непосредственное. В последнее время наша организация существенно продвинулась в исследованиях, как вы знаете, во внешних поселениях не действуют законы выпускаемые комиссией по биоэтике…
- Не интересует, нам еще только скандала связанного с темными делишками сомнительной фирмы из внешних поселений не хватало, - все больше раздражаясь, ответил Ву Танг.
- Никакого скандала. Все законно. К тому же, с формальной точки зрения, вы вовсе не несете ответственности за действия своего подрядчика. Так что я бы рекомендовал вам выслушать наше предложение, а затем уж подумать принять его или отклонить.
- У вас есть пять минут, что бы заинтересовать меня.
- Мне хватит и одной. Суть нашего предложения такова, мы заключаем с вами подряд, на добычу дейторина, на основе вашего патента. Вам останется только вывозить с планеты готовое и даже загруженное в челнок сырье, доходы после реализации которого, будут делиться пополам. Без каких либо дополнительных затрат с вашей стороны.
- Пополам! Это грабеж! – возмутился наследник дома Тангов.
- А так, С-5 висит у вас на балансе, не принося никакого дохода вообще. Половина, это в любом случае больше чем ничего, - все так же самодовольно и нагло продолжал Берт, вызывая у Ву страстное желания плюнуть в его хитро прищуренные серые глаза.
Но деваться было некуда. Видимо этому пройдохе известно, о печальном положении дел в Геотеке, так что придется наступить на горло фамильной гордости и выслушать то, что как обещает этот хам спасет корпорацию от банкротства.
- Валяйте, - вздохнул Танг.
- Как я уже говорил, наши инженеры существенно продвинулись в деле конструирования человеческого генома. При определенных доработках, мы вполне можем вывести расу, которая сможет жить и вполне плодотворно работать на вашей С-5.
- И это у вас называется без дальнейших вложений? Их же надо будет кормить, платить им…. Даже если закрыть глаза на незаконное с точки зрения биоэтики происхождение рабочих.
- Это уж предоставьте нам. Поселение будет на самообеспечении. Даже зарплату платить не придется.
- Рабство? – волна раздражения вновь захлестнула Танга.
- Ну что вы, за кого вы меня принимаете, хотя чем отличается использование труда заключенных от рабства?
- И про это разнюхал гад.
- Все в рамках закона. Никакого принуждения.
- Тогда с чего бы вашим «рабочим» трудиться, если они и так полностью на самообеспечении.
- Предоставьте это дело нашим профессионалам. Поверьте, никакого принуждения, даже наоборот. Все дело в мотивации. То, что называется душой, состоит отнюдь не из чувств и эмоций. Чувства, эмоции, желания – это на половину зависит от тела, а его-то мы и конструируем, а вторая половина, это наша культура, история, воспоминания. С этим мы так же вполне успешно можем поработать. Так что не волнуйтесь. Руду они будут грузить в челноки с радостью и даже с песнями, точнее религиозными песнопениями, об этом уж позаботятся наши этноконструкторы, - радостно заржал Берт. – А по закону, отправление религиозного культа, пусть он даже заключается в загрузке челнока дейторином, не может считаться какой либо формой принуждения. Материалы по делу находятся в приложении.
- Мне надо подумать. Я свяжусь с вами позже, - сказал Ву и отключился.
- Что может знать о душе, такой человек как это Берт. Или его карманные конструкторы. Бред, - размышлял Ву, задумчиво листая страницы. Быть может тон, которым озвучил этот делец свои сентенции, а может просто подсознательная неприязнь, но утверждение, что душа это всего лишь разум и никаких чувств, покоробило Танга.
- Хотя в чем-то он все же прав, - размышлял он, пролистывая приложенные файлы. – Многие положительные и отрицательные эмоции действительно зависят от тела. Голод, сытость, вкус, и прочее. Даже страсть и половое влечение. Пусть. Но все остальное. Если верить Берту, то это зависит от нашей культуры, воспитания. То есть не от нас, а от информации, которая есть в нашей памяти. Информации, которую в нас заложили из вне, наши родители, учителя, да и просто случайные люди, большую часть из которой, мы по малолетству приняли просто на веру. Но ведь люди меняются, размышляют, переоценивают. Значит, эмоции и чувства меняются вместе с нами. Хорошо и плохо, которое было раньше, приобретает множество оттенков. Появляются новые чувства. Счастье от успеха…. Но ведь потребность быть успешным в чем-то закладывает в нас культура. Ву и сам видел людей, которые презрев устои общества, отказывались от вполне успешной карьеры. Или любовь. Нет, это не просто страсть.  Да, гормоны и физическое влечение, конечно, имеют значение, но это все же большее. Но вот насколько большее. Что же это за чувство, которое по мнению большинства людей испытывает именно душа. Уберем гормоны, что останется? Потребность быть услышанным, оцененным, востребованным. Потребность близкого общения. Хммм… Но большая часть из этого все так же зависит либо от нашей биологии, либо от того, что нам рассказали, назвав это «хорошо».
- Хотя, это ведь все так же информация, которую, - взгляд Танга сосредоточился на описании технологии, - они похоже действительно внедряют в мозг. А мозг, несущий в себе эту память – часть тела. Если мы о чем-то не знаем, то этого получается для нас и не существует. Если мы не знаем о том, что существует солнечный денек, то мы не сможем и обрадоваться ему, или вообще испытать какие либо эмоции. Интересно…. А что же тогда остается.
Перебирая в уме все возможные эмоции, чувства, увлечения, радости и горести, которые он когда-либо в жизни испытал, Ву Танг продолжил проглядывать «заманчивое предложение, от которого нельзя отказаться».
А предлагалось следующее: в соответствии с условиями предполагаемой среды обитания создать подвид на основе человеческого генома, приспособленный к жизни в условиях повышенной гравитации, устойчивый к различным жестким излучениям, с повышенной устойчивостью ДНК к мутогенным факторам среды, приспособленный к жизни в закрытом ограниченном пространстве…. См. графическое приложение. Взгляду Танга предстал очень плотного телосложения, широкоплечий и коренастый карлик. Судя по пояснениям и таблице масштабирования, его рост был немногим более метра. Широкое лицо, массивная челюсть, мясистый нос. Некрасивое, но гармоничное.
Далее следовало обобщенное описание традиций и культуры создаваемого народца. Лейтмотивом предполагаемого этноса, предполагалось сделать труд. Обожествление самого процесса труда. Красота, удобство  и функциональность возводились как основа гармонии. И так далее, далее, далее. Структура общества планировалась не так что б кастовая, ибо всякий труд считался почетным, но все же носители определенных профессий, передаваемых по наследству, за счет генетической предрасположенности к той или иной деятельности, получали больше преимуществ, нежели менее важные и менее специализированные трудяги.
Дальше следовала масштабная таблица иерархий и общественных связей, в которую Танг, занятый анализом собственной души, или тем, что от нее теперь осталось, вникать не стал.
В конце шел список материального обеспечения выживаемости поселения. Графики работ гидропоники, таблицы урожайности, распределения и прочего. Предполагаемая скорость воспроизводства. Венчалось творение графиком повышения производительности дейторина, с учетом времени и естественного прироста населения до достижения оптимальных значений для конкретного месторождения.
Увидев итоговые цифры, Ву Танг на мгновение даже прервал свои отстраненные размышления. Даже если бы условия на планете были бы приемлемы для механизированной добычи, корпорация не смогла бы извлечь из эксплуатации этой планеты больше прибыли. Это впечатляло.
Откинувшись на спинку кресла, Ву Танг свернул окно информации и стал подводить такие разные итоги сегодняшнего дня.
Первое, предложение надо принимать и даже соглашаться на предложенные условия.
Второе, перебрав все, что он когда-либо почувствовал, и все, что как он знал, кто-то когда-то испытывал, у него в сухом остатке осталось только чувство противоречия. Как ни крути, но получалось что именно оно, а так же его проявления в виде иронии и чувства юмора, были единственными эмоция не зависящими ни от тела, ни от памяти, а только от самого разума, с помощью которого человек может эти самые противоречия и не стыковки обнаружить. Вывод был неожиданным.
Ну что ж. Выводы сделаны, решения приняты.
- Соедините меня с юридическим отделом, и принесите кофе, - отдал распоряжения Танг вошедшей секретарше.



- Зибен! Зибенцвайди!
- Да мастер, - молодой г-ном почтительно преклонил колено перед своим троюродным дедом, главным мастером искателем, наставником молодых искателей и главой славного рода Нюхенбахов.
- Мой мальчик, - торжественно начал наставник, - совет старейшин по достоинству оценил твое усердие и успехи. На совете искателей, было принято решение, что ты готов пройти экзамен на соискание высокого и почетного звания мастера-искателя. В начале следующего большого цикла, ты отправишься в свою первую самостоятельную экспедицию. Тебе по жребию выпал сорок второй сектор. Ты обследуешь его и в конце цикла доложишь совету о том, что тебе удалось там обнаружить. По результатам этого путешествия ты либо станешь младшим мастером стажером, либо продолжишь свое обучение.
- Да наставник, - почтительно произнес Зибен, с трудом скрывая охватившую его радость.
- Иди, да помогут тебе боги Великой Тверди.
Поднявшись, молодой г-ном, охваченный радостным предвкушением, поспешил к выходу из чертога.
Преодолев  вприпрыжку лестницу, благо никто не видел подобного мальчишества старшего ученика, почти уже мастера, Зибен выскочил на улицу. Сверившись с внутренними часами, он понял, что идет третья смена, а это значит, что вероятней всего, его друзья в скором времени появятся в Грибке, едальном заведении на углу третьей и двадцать шестой линии.
Зибен, распираемый желанием поскорей поделиться с ними радостной новостью, поспешил по улицам. Ему казалось, что даже плафоны камритовых фонарей горят ярче, чем обычно.
В Грибке он оказался единственным посетителем. Большинство еще не вернулись со своих вахт, а четвертая смена уже покинула заведение, готовясь заступить на службу. Это было даже на руку Зибену. Будет возможность пообщаться с красоткой Мэсинун с глазу на глаз, пока ее не отвлекают многочисленные посетители.
Расположившись за столиком, Зибен с нетерпение ждал, когда же из заветных дверей кухни, появится его тайно обожаемая Мэси. Конечно, будущего и них нет, глава рода Нюхенбахов, а тем более Цайбуры и Гэнмееры, никогда не одобрят союз Нюхенбаха и девушки из разнорабочих рода Беденунгов, тем более их потомства, но помечтать-то можно.
За этими мечтами его и застала Мэси, выскользнувшая из дверей кухни с двумя кружками пива и тарелкой ароматных грибов в подливе из сальты, с жаренными кусочками крока.
- Привет Зиб, - тихо произнесла она, ставя еду и присаживаясь к нему за столик.
Прерванные ее появлением мечты, заставили Зибена смущенно опустить глаза.
- Привет Мэси.
- Как дела?
- Наставник сказал, что я готов к экзамену на мастера искателя.
- Я тобой так горжусь, - радостно, но с какой-то ноткой затаенной печали поздравила его Мэси.
- Так что сегодня праздную.
- Конечно. Сейчас. Скажу на кухне, - вскочила Мэси.
- Погоди, посиди со мной, пока посетителей нет. А то когда еще доведется увидеться теперь.
Мэси вновь присела напротив Зибена.
- Скоро?
  - В начале следующего цикла.
- Ясно.
Скрипнула дверь.
- О, дружище Зибен, дано не видно тебя было, совсем тебя наставник заездил, ну да ничего, недолго уж осталось, - расплылся в улыбке вошедший в зал Драйби Штрекмеер, молодой мастер-проходчик, ставший мастером всего три десятка циклов назад.
Ладони хлопнули и слились в крепком рукопожатии. Спустя несколько минут, к компании присоединился Эльсиайн Штайбур, ученик копатель. Гулянка набирала обороты, окончательно хороня надежды Зибена, побыть с Мэси наедине.


Седьмые сутки экзаменационной экспедиции Зибена, ввели его в неизвестность, так далеко в сорок второй сектор до него еще никто не забирался. Последние признаки разумной деятельности, он видел более дня назад. Проходивший  здесь когда-то до него искатель, отметил выход железной руды в одной из пещер.
За прошедшие с того времени сутки, Зибен уже своей рукой отметил и тщательно запомнил несколько потенциальных мест для добычи железа и меди, а так же довольно заметную золотую жилу. Однако любопытство и желание проявить себя, гнило его все дольше вперед.
Перелезая из одной пещеры в другую, обходя завалы по параллельным тоннелям или меняя уровень, он двигался все дальше и дальше. Временами, что бы обойти затопленные пещеры или потоки воды, текущие по тоннелям, а то и «горячие» зоны, губительные для всего живого, ему приходилось подниматься так высоко, что становилось холодно, а изо рта начинал валить пар.
В тусклом свете кубирного раствора, залитого в его фонарь, где в окружении пузырьков плавал, медленно растворяясь, кусочек красного тупа, который и заставлял раствор светиться, Зибен своим обостренным зрением искателя, подмечал каждую мелочь, малейшее изменение породы. А его нос, сообщал о мельчайших частицах породы, витавших в воздухе. Хотя временами приходилось отказываться от него, из-за скоплений ядовитых газов, которые заставляли Зибена прибегать к дыхательному фильтру. Но все эти препятствия лишь раззадоривали его.  В его голове, где-то неподалеку от свойственного всем гномам в той или иной мере ощущения пространства, выстраивалась огромная, трехмерная карта пройденного пути, на которой разными цветами горели все те примечательные вещи, которые привлекли его внимание, от подземного потока, до запаха оловянной или магниевой руды.
Сегодня, Зибен вновь спустился на теплые уровни, не слишком низко, где продвижение затрудняли бы «горячие» зоны, но вполне теплые и комфортные, где не приходилось закутываться во всю имеющуюся одежду, чтобы не замерзнуть. Да и потоки воды здесь встречались гораздо реже, не говоря уж о ледяных завалах.
Было примерно время второй смены, по времени города, когда Зибен обратил внимание на странное, ни на что не похожее покалывание, едва заметное. Это было совершенно не похоже ни на что, что ему когда-либо приходилось испытывать. Прислушавшись к своим ощущениям и инстинктам подземного жителя, Зибен не ощутил угрозы, скорее возбуждение. Где-то там, впереди, чуть вниз и слева, было какое-то напряжение, источник силы. Сходное ощущение складывалось у него, при приближении к городской плотине, дававшей воду и приводящей в движение станки дробившие руду. Или во время прибытия посланцев богов Тверди. Когда еще не чувствуется дрожь стен, но в воздухе разливается напряженное ожидание.
Природное любопытство Нюхенбахов, искателей-первопроходчиков, гнало его вперед, подстегивая и захлестывая. Миновав несколько длинных, обширных пещер, он уперся в стену. Инстинкты подсказали свернуть налево, там, в углу, под скальным выступом, обнаружился узкий, промытый в какие-то древние времена лаз. Осмотрев начало лаза, Зибен решил, что это скорее трещина, из тех, что когда-то были заполнены льдом, слишком уж неровными были поверхности породы.
Но главное, это не был тупик. Лаз вел именно туда, куда его так манило. Постучав на всякий случай молоточком по стене еще раз, что бы убедиться в правильности своих выводов, и прислушавшись, Зибен скинул с плеч мешок со снаряжением и провизией. Стянул толстовку, оставшись только в рабочей рубахе. Даже пояс с инструментами он привязал к ноге.
Сняв крышку фонаря, закрепленного на шлеме, он бросил внутрь новый кусочек тупа.
С приготовлениями было покончено. Встав на колени, Зибен стал протискиваться в довольно узкий проход. По началу, это было не сложно. Двигаясь на четвереньках, он довольно быстро преодолел почти половину лаза, как подсказывало ему чувство пространственной ориентировки и координации. Однако дальше пошло гораздо сложнее. Мало того, что расселина стала изгибаться, из-за выступов твердых раговых пород, так еще и потолок стал гораздо ниже, заставляя Зибена пробираться ползком, отталкиваясь лишь локтями.
Протиснувшись еще на десяток метров, Зибен попал в небольшой грот, за которым лаз продолжался. Передохнув, искатель пополз дальше.
Конец лаза был уже близок, очень близок, не больше двух десятков метров. Зибен уже чувствовал обширное пустое пространство там, впереди, совсем рядом. А проход все сужался. Из потолка выступал край валуна, за ним уже было свободней.
Распластавшись на животе, стараясь дышать часто и легко, вытянув руки вперед, Зибен с остервенением полз к цели, обдирая лопатки и живот о мелкие камушки и выступы, забыв обо всем, поглощенный азартом первооткрывателя близкого к своей цели. Это и стало причиной неприятностей.
Не рассчитав своих возможностей и слишком захваченный эмоциями, Зибен с разгону втиснул себя под выступ валуна. Рывок, еще рывок. Он бился как поток в воды в узком отводе плотины, только в отличие от воды, не мог продвинуться вперед. Вскоре нехватка воздуха и боль в ободранных спине и животе, отрезвили его.
Попытавшись двинуться назад, Зибен понял, что в горячке первооткрывателя, он основательно застрял.
- Спокойно, спокойно, дышать ровнее. Здесь вполне достаточно воздуха, просто надо дышать мелко и неглубоко.
В голове проносились мысли. Его никогда не найдут. Он не оставлял практически никаких отметок на своем пути. Он же искатель, он мог бы найти дорогу обратно даже в темноте, на ощупь.
- Спокойно!
Заставляя себя дышать ровно и мелко, успокаивая бешено колотящееся в груди сердце, Зибен собирался с силами, припоминая долгие циклы обучения.
- Выровнять дыхание. Отключить посторонние мысли и эмоции, на которые голова тратит драгоценный воздух. Расслабить все мышцы. А теперь медленно, на максимальном выдохе, аккуратно, используя только те, который нужны для этого движения, толкаемся назад. Вот так, еще чуть-чуть.
Время тянулось медленно, как расплав стекла. Густо и вязко. Миллиметр за миллиметром, Зибен протискивался назад.
Вот дышать стало легче. Еще легче. Вот уже пол и потолок не стискивают его. И наконец, свобода.

Отдышавшись в гроте, Зибен достал инструмент. Небольшой молоток, зубило из сверхтвердой бронзы, пару скребков и напильник. Толкая этот нехитрый набор перед собой, он вновь пополз вперед.
Конечно, любой копатель, даже простой ученик, справился бы с такой работой на порядок быстрее. Любой из рода Штайбуров, способен чувствовать породу, малейшие трещины, слабину, напряженность камня. Их инстинкт гораздо лучше, чем инстинкт Нюхенбахов, подсказывает, куда надо ударить, что бы огромный и казалось незыблемый монолит, рассыпался на куски.
Все же, час спустя, Зибен осмотрел творение рук своих и пришел у выводу, что достаточно расширил проход, что бы пролезть в него без нежелательных эксцессов. Сложив инструменты, Зибен, наученный горьким опытом, не спеша пополз вперед.
Не прошло и минуты, как он вывалился в обширную пещеру, дальний край которой загибался, уходя куда-то влево. Туда-то он и направился.
Поначалу он даже и не заметил, что стало светлее. Но вскоре, миновав несколько изгибов, это стало очевидно. За очередным выступом, Зибен заметил отблеск странного свечения. Не ровного, как от фонаря, но и не мерцающего, как пламя огня.
Сделав еще несколько шагов, он замер, пораженно уставившись вперед. Посреди обширного грота, заполняя его на две трети, светилось, разноцветное полупрозрачное марево, подобное сгустку радужного тумана. Обретающее особую густоту, почти материальность, в центре грота.
Завороженный Зибен сделал шаг вперед. Затем еще один. Температура оставалась в норме. Никакого подозрительного жжения, как в горячих точках или странного запаха он не ощущал. Лишь усилившееся покалывание на коже, да затмевающее все, чувство невероятной мощи и чудовищного напряжения скопления силы.
Марево вспыхивало и переливалось. То тут, то там, то на поверхности, то в глубине, рождались и гасли всполохи цвета.
- Это как... Как... Это как сияние, вокруг посланцев богов Тверди, только во стократ сильнее, насыщеннее, ярче и неизмеримо прекраснее. Неужели он, Зибен, встретил самого Бога. Самого создателя Тверди. Или это он привел Зибена сюда.
- Он позвал и я пришел, - вспомнил Зибен тот миг, когда впервые ощутил странное покалывание и напряжение.
Маленькими шажками, едва переставляя ноги, он приближался к сиянию. Вот оно охватило его, поглотило. Вот он уже в круговерти света и цвета. Шаг, еще шаг.
Яркий свет резанул по глазам, заставив зажмуриться. Необычайная, головокружительная легкость охватила тело, заставив судорожно сглотнуть.
Успокоив вестибулярный аппарат и вернув на место желудок, Зибен набрался смелости и открыл глаза, подслеповато щурясь на ярком свету. С его чувством пространства творилось что-то невообразимое. Стены как будто раздвинулись, а над головой он чувствовал только всепоглощающую, тошнотворную пустоту.
Сфокусировав взгляд на носках своих сапог, Зибен робко поднимал голову. Камень, серый камень. Никакого радужного свечения, но при этом света много. Слишком много для него. И идет этот свет, из той ужасающей бездны, которую он пока только ощущает над головой, не смея посмотреть вверх.
Каменные стены, с обеих сторон. На некотором отдалении. Уходят вперед, смыкаясь в единое целое метрах в ста впереди. В стене справа виднеется несколько углублений, одно из них ведет вглубь скалы, уходя полостью в скалу, намного дальше, чем он мог почувствовать.
И вот он страшный миг. Миг величайшего ужаса, который только приходилось пережить Зибену, за всю его недолгую по мерке г-номов жизнь. Его взгляд, поднимаясь все выше и выше, достигает гребня скалы и срывается в бездонную голубую пустоту, разверзшуюся у него над головой.
Судорога завязала внутренности Зибена узлом. Непривычная легкость в теле, лишь усугубила ощущение кошмарного, бесконечного падения вверх. В эту пустоту, которая казалось, всасывает его, ставшего вдруг ничтожно маленьким, в свою бесконечную лазурную утробу.
Он зажмурился, упав на колени. Спазмы выворачивали его наизнанку. Ощущение собственной ничтожности перед сияющей бесконечностью убивало способность мыслить, заставляя лишь крепче вцепиться в теплую и незыблемую каменистую плоть Тверди под ним. Казалось, достаточно одного неверного движения, и он будет обречен на бесконечное падение в эту голубую пустоту, наполненную лишь слепящим светом.
Не соображая что делает, едва не лишаясь чувств, Зибен стремительно полз туда, где эта сияющая пустота будет не властна над ним. Туда, где Твердь даст ему укрытие от этого жуткого света, льющегося из пустоты. Быстрее и дальше. Глубже.
Он остановился только тогда, когда свет полностью померк. Надежные каменные своды, окружали его со всех сторон, даря покой и безопасность. Упав в полном изнеможении на жесткие камни, Зибен прижался к ним, ища спасения для разума.
Лишь несколькими часами позже, как подсказало Зибену чувство времени, он осмелился вновь открыть глаза. Привыкнув к темноте, он различил далекий отблеск света, проникавший через вход в пещеру.
Влажный воздух пещеры и отсыревшие камни холодили тело. Зибен поежился. Пора было выбираться отсюда. Но пройти еще раз через ЭТО. Выйти вновь туда, где над головой разверзается бесконечная бездна. Это выше его сил.
Но у него с собой ничего нет, что бы остаться тут. Весь свой скарб он оставил там, за лазурной бесконечностью, за радужным маревом, в родном и привычном мире незыблемой Тверди.
Ему пришлось уговаривать себя еще не менее получаса, прежде чем он шагнул в сторону выхода из пещеры.
Чем светлее становилось, тем сильнее его охватывал уже пережитый однажды ужас. Упав на колени, он заставлял смотреть себя только на камни перед собой.
Каждый метр давался неимоверным напряжением воли. Пальцы казалось, сами вцеплялись в камень, намертво прирастая к нему, не желая разжаться и перехватиться чуть дальше. Было даже хуже чем в первый раз. Теперь он ЗНАЛ, что там, над ним, простирается голубая бездна, наполненная светом.
Заставив себя чуть приподнять взгляд, чтобы посмотреть куда ползти, Зибен обнаружил, что впереди, там откуда он по идее пришел, нет никакого радужного свечения. Вообще ничего нет. Только каменный тоннель, потолком которого является бездна.
Если бы его не вырвало до этого, то это произошло бы сейчас. Когда спазмы прекратились, и он смог подавить охвативший его ужас от увиденного впереди, Зибен сосредоточился на ощущении пространства, не давая сознанию прислушаться к зову пустоты над ним. Концентрируясь на камнях в непосредственной близости. Это помогло.
Крепко зажмурившись, Зибен прислушивался к своим чувствам, пытаясь определить точное направление по которому он пришел сюда.
Немного правее, вот так. Да. Он уже касался этого камня. Он помнит эту выщерблину в скале. Еще немного. Примерно десять метров вперед и он наткнется на брошенный им фонарь и пояс с инструментом. Шаг, Еще немного.

Привычная сила тяжести обрушилась так неожиданно, что руки подогнулись в локтях, и он едва не уткнулся в каменный пол носом. Все также, не открывая глаз, но ободренный возвращением привычных ощущений, Зибен полз вперед, пока рука его не наткнулась на брякнувший металлом пояс с инструментами.
Зибен открыл глаза. Все было почти так же, как он это запомнил. Лишь света в пещере стало меньше.
Обернувшись, он увидел, что разноцветное марево, за время его отсутствия съежилось и ужалось почти вдвое.
Не придав этому особого значения, все его существо было поглощено радостью от возвращения в привычный мир, он судорожно прицеплял к себе пояс с инструментами, лаская пальцами каждый родной и знакомый кусочек металла.
Подняв фонарь, Зибен присвистнул. Что-то было не так. Не могли же внутренние часы так его подводить. Зибен был готов поклясться, что все его приключение там, он содрогнулся, заняло не более пяти-шести часов. Однако кусочек тупа, практически полностью успевший раствориться, говорил о том, что он отсутствовал никак не меньше двух дней.
Это было странно. Вытащив из пояса новый камешек, Зибен опустил его в раствор, глядя, как набирает силу привычное зеленоватое свечение жидкости за стеклом.
Покончив с насущным, Зибен поспешил к лазу, стараясь оказаться как можно дальше от этого радужного марева, которое он дурак, принял за бога тверди, и от ужасающей сияющей пустоты за ним.

За последние два цикла Зибен узнал гораздо больше, чем того хотел бы он сам. Однако, жизнь не оставила ему выбора.
Поле того, как он, вернувшись из экзаменационной экспедиции, в строжайшем секрете поведал старейшинам о том, с чем ему довелось столкнуться, его жизнь резко изменилась, и все многочисленные тайные вылазки, последовавшие после его возвращения, были лишь самыми поверхностными из этих изменений.
Главное, произошло после обстоятельной беседы с председателем совета старейшин, почтенным Тиэсфиром Цайбуром. Помимо того, что почтенный возглавлял совет, он был и главой рода Бурильщиков Времени, представители которого стояли на страже истории и традиций гномов. Он же представлял общину, на религиозных церемониях  связанных с принесением даров Посланцам богов Тверди.
После того, как Зибен поведал ему о своем путешествии, у них состоялся долгий разговор, время от времени продолжавшийся позднее, во время подготовки к тайной экспедиции в неизведанное, а так же там, за радужным маревом, в месте, которое старейшины, отправившиеся с ними, окрестили Бездной.
За эти два цикла они выяснили, что радужное марево возникает спустя три недели после начала нового цикла, после принесения даров. Появляется оно в одном и том же месте. Постепенно разрастаясь в размере и уплотняясь, достигая своего пика спустя еще трое суток. Попасть в Бездну, можно только во время пика яркости, который длиться примерно пятеро суток. В момент открытия пути, происходит вспышка, вслед за которой сияние уплотняется в центре, постепенно тускнея, как газовый светильник, в котором заканчивается горючее.
Время в Бездне течет в разы быстрее. Но все же, им удалось обследовать изрядный кусок пещер вокруг того места, где находится выход Пути.
Ощущения не из приятных, но в третий раз Зибен уже научился справляться с собой. У него есть всего несколько часов, что бы произвести разведку в отдаленных частях пещерного комплекса. Хотя уже сейчас понятно, что он имеет весьма скромные размеры. Да и разнообразием ископаемых не отличается. Но главное, воду, он уже нашел. Помимо этого, ему попались два выхода железа, одна из пород содержащих медь, но самым интересным, стало обнаружение совершенно незнакомых Зибену минералов.
В водах небольшого озера и питавшей его реки, водилась рыба, очень отдаленно напоминавшая ту, что разводили биотехники. А в одном из тоннелей выходящих наружу, Зибен обнаружил целую колонию пронзительно пищащих летающих существ.
Но удивительнее всего было разнообразие растительности, которой раньше Зибену видеть не доводилось. По сравнению с садами агротехников, она росла тут хаотично, совершенно чуждая и незнакомая. Ее он обнаружил сразу за тем выходом, где водились пищащие твари. Увидев, как в полусотне метров под ним, к огненному шару, висящему в голубой бездне сверху, тянутся огромные колонны, окруженные шелестящими листьями, Зибен пораженно застыл. Такого в каменном разломе, куда он попал впервые, не наблюдалось.
В памяти Зибена всплыл разговор с почтеннейшим Тиэсфиром.
- Это было давно. Во времена моей юности, - говорил он, спустя пару дней после возвращения Зибена из его первой экспедиции. – В то время, я был простым мастером и занимался планированием воспроизводства населения нашего города, в чем мне помогал один из Гэнмееров, в соответствии со священными таблицами родов. Чтобы никто не голодал, и каждому находилось дело.
- Совет тогда возглавлял мой отец, Тисидрай Цайбур. Он много времени посвящал истории г-номов. Особенно его интересовали легенды и предания о нашем возникновении. О том, как мы поселились в городе и о том, как он был создан.
- Отец держал большую часть своих исследований в секрете, дабы не смущать неокрепшие умы молодежи, потому что чем больше он рылся в записях и чем дальше он уходил от города,  во время своих исследовательских экспедиций, тем больше возникало у него вопросов. История, записанная в летописях, передаваемая из уст в уста Наследниками Знаний, а то и сами священные свитки дарованные Посланцами, не соответствовали тому, что он видел. Даже его собственные воспоминания о детстве и юности, в некоторых мелочах не сходились с реальностью. С этого-то все и началось.
- В дневнике, который я обнаружил после его смерти, - говорил Тиэсфир, - отец пишет о том, что однажды, он после рабочей смены, отправился прогуляться по городу. Вспомнив, что в детстве он с приятелями любил играть на старых складах, около плотины, отец пошел туда. Все бело именно так, как он помнил, однако было и одно отличие. Не было такого знакомого с детства запаха рыбы. А он помнил его совершенно точно. Этот запах шел от садков, в которых разводили рыбу и стоящего неподалеку цеха ее переработки.
- Цех и садки были на месте, а вот запаха не было. Отец тогда специально зашел в цех и поговорил с заведующим рыбным хозяйством. Тот сказал ему, что запаха нет, потому что работает система вентиляции. Все запахи уходят на верхний горизонт.
- Это было странно. Вернувшись в центр города, отец зашел в архив, но там не упоминалось о том, что велись работы по переустройству вентиляции. Это было первое противоречие, которое он обнаружил.
- В дальнейшем, когда он стал обращать внимание на детали, обнаружились и другие не стыковки. И чем дальше он выяснял, тем больше их находилось.
- Своими сомнениями, отец поделился со старым приятелем, сейчас ты его знаешь как старейшину проходчиков, почтеннейшего  Дидрая Штрекмеера. Дальше они стали проводить изыскания вместе, а вскоре к ним присоединился и твой покойный дед Сибинун Нюхенбах.
- Чем больше они исследовали город и его окрестности, тем больше у них возникало вопросов. Летописи гласят, что наш город существует уже многие поколения, что ему более ста тысяч циклов. Что посланцы богов Тверди, привели сюда наш клан очень давно. Однако, Штрекмеер совершенно точно указал на то, что большинство тоннелей в окрестностях города никак не могут быть старше их. Дело было в осадке пород, старении материалов и прочих премудростях, которыми ведает род Штрекмееров.
- Дальше - больше. Твой дед, стал исследовать окрестности города. В нескольких сутках пути от него, на самой границе закрытого двадцать седьмого сектора, он обнаружил тоннель, конец которого был запечатан глухой плитой из серого материала, похожего на камень, на которой стоял знак посланцев.
- Обследовав прилегающие пещеры и ходы, Сибинун пришел к выводу, что все они либо запечатаны подобным образом, либо завалены. Но однажды, после сильного сотрясения Тверди, которое случилось около пятисот циклов назад, в одном из тоннелей стена вокруг печати дала трещину, через которую Сибинун смог проникнуть на запретную территорию. Там он обнаружил остатки поселения и множество скелетов. И это были не скелеты Г-номов. Судя по росту, эти скелеты могли принадлежать только существам, подобным посланцам богов Тверди. Там было много странного. Непонятные механизмы и вещи, неизвестного назначения.  Надписи и обрывки бумажных записей на неизвестных языках. А в одном из помещений, которые использовались этими существами для жилья, Сибинун обнаружил вот это изображение, - Тиэсфир протянул Зибену прямоугольный кусок бумаги, на котором были изображены толстые колонны растений, тянущихся к голубому потолку, но как уже знал Зибен, это был не полок, а бесконечная бездна.
- Тогда мы не знали, что это такое, поэтому не придали особого значения изображению. Тем более, что надпись, сделанная на обороте, была непонятна. А еще отец нашел дневник, написанный от руки, на языке, отдаленно напоминающем наш. Большая часть из того, что там написано, так и осталось загадкой. Но из того, что удалось расшифровать, они поняли, что это поселение основано неким Геотеком, эмблема которого очень похожа на символ посланцев. Понять удалось лишь отдельные слова. Твердь, болезнь, наказание, смерть, машины, добыча, поломка, дейторин (божественный камень) и другие.
- Трудно сказать. Мнения разделились. Но ясно одно. Твердь каким-то образом убивала их. Наиболее верующие, из посвященных, считают, что это был ответ Тверди за варварское отношение к труду. За то, что эти люди, как они себя называли, использовали бездушные машины для добычи камня приносимого в жертву богам. Поэтому твердь уничтожила и машины и людей. Другие, рационалисты, такие как я, считают, что их убил Геотек, в отместку за то, что они попытались не то взять, не то захватить некий транспорт, что бы уйти в другое место, покинуть Твердь. А поломки машин объясняются естественными причинами.
- Мой отец, был глубоко верующим человеком. Даже увидев все это, он ни на секунду не усомнился в божественности Посланцев Тверди. К счастью, его дневник и другие записи, были спрятаны в надежном месте. Да и ему хватило ума не упоминать о своих товарищах, когда он осмелился задать вопрос о найденном, в одном из своих отчетов, которые мы возносим к Богам, вместе с Божественным Камнем. Посланец тогда не сказал ничего. Оставив вопрос моего отца без внимания. Однако,  уже спустя день после следующей церемонии Принесения Даров, отец занемог и в скорости умер.
- Твой дед умер неделей раньше. Когда отправился в запретный сектор. Его тело нашли неподалеку от треснувшей Печати. Оно было поражено какой-то страшной болезнью. А сама печать была восстановлена, трещина в стене, через которую можно было проникнуть в мертвый город, была заполнена все тем же невероятно прочным материалом похожим на камень.
- Когда один из проходчиков, которого посвятили в тайну, попытал сделать проход напрямую в сектор, пробив штрек в естественной породе, то он так же погиб от неизвестной болезни. Больше попыток попасть в мертвый город не предпринималось, а весь сектор закрыли для посещений и исследований.
- История забылась. Многие не хотели иметь ничего общего с этими знаниями, опасаясь за свою жизнь. Я и сам бы ничего не знал, если бы не наткнулся на дневник отца, роясь в архиве, после того, как возглавил род Цайбуров.
- Самое трудное, это молчать, когда тебя переполняют восторг и трепет в присутствии посланца. Но я уже привык. В такие моменты, я представляю раздувшееся и почерневшее лицо отца. И желание поведать о своем знании пропадает. Другие старейшины, из тех, что в курсе этой истории, просто стараются держаться подальше.
       - До того момента, как ты принес весть о своем потрясающем открытии, было непонятно, что мы могли бы предпринять и как мы могли бы воспользоваться этим знанием. Теперь же, у нас есть выход. Мы можем уйти в иное место, туда, где нас не смогут найти и убить лже-посланцы богов. Надо лишь убедить старейшин других родов последовать за нами в новый мир. А Твердь – она всегда Твердь. И ей не нужен ни дейторин, ни любой другой минерал который и так принадлежит ей. Я считаю, что лишь упорный труд, в который мастер вкладывает всего себя, восторг от создания гармонии и порядка, вот то единственное что угодно богам Тверди. Наши руки – это физическое воплощение рук бога. Каждое наше действие - его действие. От нас зависит то, как божественное воплотится в Тверди.
Прервав воспоминания, Зибен поднялся. Его чувство времени подсказало, что для спуска вниз времени уже нет. Это придется сделать во время следующей экспедиции,  а сейчас пора возвращаться под незыблемые своды Тверди.

- Мерзкие карлики-мутанты. Ненавижу их носатые рожи, лающий язык и щенячий восторг в глазах. А до конца контракта еще почти два года, - подумал Слик, пилот геотековсткого челнока. – Ну да ничего. Два с небольшим десятка рейсов, двадцать посадок и взлетов, и он больше никогда не увидит этих гнусных рож.
- Хотя уж лучше этот щенячий восторг в глазах, вызванный ментоконтроллером, а то кто знает, чего жрут эти крысы в своих пещерах. Глядя на эти морды, складывается ощущение, что они не побрезговали бы и самим Сликом.
Стоя в створках грузового шлюза, пилот осматривал зал. Разглядеть детали, мешали переливы разноцветного сияния окружавшего его скафандр. Это радиоактивные частицы, попадая в защитное электромагнитное поле вокруг него, ионизировались и начинали испускать слабое свечение. Радиация. Вся эта планета сплошная радиоактивная клоака. Случись отказ генератора поля и Слик уже никогда не увидит ни жены, ни дочки. А если и увидит, то только превратившись в инвалида, став вместо добытчика, бесполезной обузой для семьи.
- Нет, уж лучше тогда не возвращаться. Лучше умереть прямо здесь, - подумал он.
Главный карлик, старейшина этой колонии, что-то монотонно лаял на своем языке. Остальная безликая колыхающаяся толпа завывала какую-то песню. Слик рассеяно кивал, не особо прислушиваясь к механическому голосу декодера в наушниках шлема. Как обычно всякая религиозно восторженная чушь и унылый отчет о жизни поселка. Все это пилота не интересовало. Отчет запишет диктофон, а с записью путь разбираются дармоеды в офисе.
- Однако до чего же противно звучит язык этих карликов. И почему было не заложить в этих мутантов стандартный интерлинг. Чертовы снобы и Санхар Биотека. Видите ли они, потомки каких-то там германов, переселенцев первой волны с мифической прародины всея человечества. Да где бы они были, если бы разведчики лиги не натолкнулись на них во время третьей экспансии. Так бы и остались захудалым окраинным мирком, прикованным к своей планетке.

Размеренный и выверенный до мелочей ритуал загрузки челнока шел своим ходом. Пилот делал вид что слушал. Старейшина монотонно рассказывал о жизни города за время прошедшее с предыдущего цикла, стараясь упрятать поглубже в сознание то, что не должно было прозвучать, хотя так и рвалось наружу. Церемония шла своим чередом. Последняя церемония Принесения Даров в славном городе Драйбурге.

Великий исход проходил в строгом соответствии с заранее разработанным и продуманным до мелочей планом.
Тиэсфир, глава рода Цайбуров (Бурильщиков Времени), он же председатель совета старейшин, объявил о воле богов на экстренно созванном совете старейшин и главных цеховых мастеров.
В зачитанном им послании говорилось о том, что служба г-номов окончена, они доказали крепость своей веры и преданность богам Тверди. Что теперь, они должны отправиться в место под названием Голубая Бездна, с тем, что бы принести туда божественный порядок и гармонию с помощью своего усердного и созидательного труда.
Конечно, такая новость вызвала множество вопросов. Но Тиэсфир, а так же все посвященные в великие планы обретения независимости, быстро ответили на все поставленные вопросы. Даже у самых закоренелых в консерватизме старейшин не нашлось что возразить.
Великое переселение началось.
Добыча дейторина была свернута. Вместо этого, шла активная разборка всего, что могло быть унесено. Шла образцово-показательная эвакуация целого поселения. Под конец, были разобраны на части, способные пройти через «сияние», даже громоздкие механизмы плотины, водоотводов и камнедробилок.

Зибен встречал прибывающих. Было самое начало цикла работы портала. Чтобы смягчить воздействие Бездны на неподготовленных к подобному отсутствию потолка, он и еще несколько г-номов из рода Арбайтехов, соорудили длинный крытый коридор, ведущий от места входа в мир Бездны, до входа в пещеру.
Но многим все же потребовалась и дополнительная помощь. Некоторых приходилось буквально нести на руках, что бы как можно быстрее освободить проход для новоприбывших.
Несмотря на легкость всего, к концу одиннадцатого часа переселения Зибен окончательно выбился из сил. Дело было даже не в том, что ему приходилось постоянно едва ли не волоком таскать своих соплеменников, многие из которых были не в состоянии идти, едва они ощущали бездну, разверзавшуюся над тонким и ненадежным навесом, который они возвели. Дело было в том, что Бездна над головой, выносить соседство с которой он уже привык, постепенно высасывала его силы. Неприятные ощущение головокружения и чувство падения, которые Зибен уже приноровился подавлять, с каждым часом, проведенным вне пещеры, становились все сильнее. Каждый новый проход по коридору давался все большим усилием. Наконец Зибен сел неподалеку от выхода из пещеры, не в силах заставить себя шагнуть туда, где вместо твердого и надежного каменного свода над головой, над ним будут лишь тонкие листы металла.
Состояние его помощников было немногим лучше. Чувства Арбайтехов не были столь остры, как у прирожденного Нюхенбаха. Однако и им, как понимал Зибен, приходится нелегко.
Пришлось послать одного из них к почтенному Тиэсфиру, руководившему отправкой из Тверди. Как только смена прибыла, Зибен сам вернулся в Твердь, в надежде, что расшатавшиеся чувства быстрее вернутся к норме в привычном мире.

Город было не узнать. Зибен вернулся в него вместе с последней партией носильщиков, которые должны были забрать остатки оборудования оранжерей. У него была особая миссия. Его напарником был молодой Арзекс Штайбур. Им предстояло после ухода последней партии носильщиков Беденунгов, обрушить своды зала Принесения Даров и городскую плотину. Времени почти не оставалось. Цикл «сияния» подходил к концу. Если все задуманное удастся, им придется идти без сна и отдыха, что бы успеть уйти вместе со всеми. А ведь еще предстоит аккуратно обрушить рукав, ведущий к «сиянию», да так, что бы его нельзя было найти. Впрочем, это уже забота почтеннейшего Тиэсфира и тех, кто сейчас там. Зибену и Арзексу нужно только привести механизм в действие.
Самое опасное, началось, когда носильщики, взяв тюки и ящики ушли.
Зибену еще никогда не приходилось стоять в огромном зале Принесения Даров одному. Открытое пространство угнетало. Барельефы на стенах, повествовавшие о том, как г-номы были высечены из камня богами Тверди, казались зловещим напоминанием о том кощунстве, которое должен был совершить Зибен. Он должен был уничтожить все это, похоронив под обширным обвалом, вызванным взрывом химических бомб, заблаговременно заложенных в уязвимые части свода.
Руки Зибена дрожали. А что если старейшина не прав. Что если эти неведомые «люди», на самом деле посланцы богов Тверди. Ведь неспроста же их окружает такое же сияние, как и то, что он обнаружил там, в пещере, и через которое они теперь отправляются в мир Бездны.
Что если это лишь проверка их веры. Что если они провалили проверку и теперь их всех ожидает смерть. Что если «сияние» это врата не в какой-то другой мир, а врата в сам Хаос, в котором они теперь будут обречены пребывать во веки веков. От воспоминаний о головокружительном падении в голубую пустоту Бездны, Зибен передернулся.
Нет. Сейчас не время для сомнений. Он верит почтеннейшему Тиэсфиру. Да и кто он такой, что бы сомневаться в его мудрости. Он Нюхенбах. Его предназначение искать и исследовать, так же как предназначение Цайбуров помнить, размышлять и принимать решения о развитии города. Знать что хорошо и что плохо для народа.
Оставив сомнения, Зибен решительно опустился на колено. Сдвинув крышку фонаря, Зибен пролил пару капель раствора на шнур запала.  Кончик шнура зашипел, окутавшись едким дымом. Затем вспыхнул маленький огонек, едва колышущийся в неподвижном воздухе храма.
Зибен поспешил к выходу. Он бежал по тускло освещенным, опустевшим улицам города. Фонари горели тускло. Но все же для острого зрения Зибена света было достаточно.
- Возможно, так и выглядел умирающий город, который нашел его дед. Разве что на улицах не лежат скелеты умерших, - подумал Зибен. – Мертвый город.
Добежав до тридцать восьмого квартала, откуда начиналась дорога к «сиянию», он остановился. Нервы его были на пределе. Арзекса на месте встречи не было. В нетерпении Зибен переминался с ноги на ногу. Вскоре появился и Арзекс.
- Быстрее. Бежим, - сказал он, едва появившись из-за угла ангара.
Зибен поспешил за ним.
- К чему такая спешка, проход закроется не так скоро, - удивленно спросил он.
- Проход это дело третье. А вот если плотина рухнет раньше, чем мы выберемся на верхний горизонт, то нам не поздоровится. Не знаю как ты, а я дышать под водой не умею, - на бегу крикнул Арзекс.
Больше вопросов не последовало. Сберегая дыхание, Зибен бежал вслед за Арзексом, притормозив лишь на секунду, что бы сделать фонарь на каске поярче.
Они бежали и бежали. Штрек пошел в гору. Спустя час они достигла его конца, теперь их окружали неровности естественных пещер, местами сглаженные  протекавшим когда-то по ним потоком воды.
Быстрее, еще быстрее.
Тело Тверди вздрогнуло. Спустя некоторое время до них донеслось отдаленное эхо обвала. Затем еще один толчок, после которого к эху обвала добавился шелест текущей по камню воды.
Но вот дорога пошла вверх, а спустя еще сотню метров пещера перешла в шахту идущую почти вертикально вверх. Цепляясь за поперечные брусья построенного подъемника, они карабкались наверх.
Оглянувшись, Зибен увидел, что дно шахты уже залито водой.
- Быстрее и выше, - билось в его голове. – Главное, чтобы мастера-гидротехники не ошиблись в расчетах.
Вода остановилась, оставаясь далеко внизу, едва мерцая в неярком свете фонаря Зибена. Он полез Дальше. Вскоре шахта вывела их на верхний горизонт, где они устроили краткий привал, переводя дыхание.
- Успели, - пробормотал Арзекс. – Я уж думал не выберемся. Прости, это моя вина. Я когда снимал крышку с фонаря, случайно плеснул на несколько витков запала дальше, чем требовалось.
- Да что уж теперь, - отмахнулся Зибен. – Выбрались и то ладно. Пошли что ли.
- Пошли.

Переселение состоялось. Бригады ремонтников и строителей уже приступили к обустройству новых пещер для жизни города. Гидротехники возводили плотину. Тем, кому особо тяжело дался переход, оказывали помощь.
Тэсфир стоял неподалеку от угасающего сияния перехода и вслушивался в тишину Тверди. Из расширенного до неузнаваемости лаза, по которому Зибен впервые проник в эту часть пещерной системы, не доносилось ни звука.
Если они не появятся в течение трех часов, переход закроется.
Но это только часть беды. Если они не успеют, то этот лаз, как и вся пещера перед ним, будут уничтожены обвалом. Даже ради их жизни старейшина не может рисковать жизнью всей общины. Он должен будет обрушить своды, что бы спрятать путь, по которому г-номы ушли. Сбежали от лже-посланцев богов, от «людей», служащих неведомому, но видимо злобному «Геотеку», которые страшно подумать, убили своих соплеменников. Что же они сделают с г-номами. О таком не хотелось даже думать.
Час. Ее час.
- Проверьте запалы, - приказал почтеннейший.
Но вот из прохода донесся отдаленный крик.
- Идут. Живы. Слава богам, - словно камень упал с души старейшины.
Вдали показался слабый свет фонарей.
- Поджигай. И пусть лже-посланцев растерзают демоны хаоса. Все здесь. Никто не станет жертвой Геотека.


Рафи Танг оторвался от отчета об инциденте в семнадцатом квадрате. После прочтения у него осталось больше вопросов, чем было до того, как он получил подробный отчет. Весть о том, что одно из старейших поселений г-номов бесследно исчезло, по началу прошла мимо его внимания. Экспериментальный шахтерский поселок номер два, как он значился во внутренних документах корпорации, просто перестал приносить руду. С учетом того, что счет таких поселков шел уже на десятки, потеря была не велика. Но все же, когда Рафи, унаследовавший корпорацию от своего прадеда Ву Танга, решил посмотреть, в чем причина этого исчезновения, чтобы предотвратить подобное в будущем, этот случай показался ему странным.
Вроде бы по началу, все это казалось вызванным естественными причинами. Пилот челнока, прибывший за грузом дейторина, обнаружил завал, сразу за воротами грузового шлюза ведущего в стартовую шахту.
Прибывшая на место аварийная бригада и следователь, установили, что произошел масштабный обвал, помимо видимого обрушения, глубокое сканирование показало, что большая часть сектора, в котором находилось поселение, затоплена водой прилегающего к поселению подземного озера.
Это, по мнению эксперта, стало следствием разрушения плотины. Судя по всему, обвал и разрушение плотины произошли в одно и то же время. Но вот что послужило причиной катастрофы, так и оставалось пока не ясным. С одной стороны, сейсмодатчики пусковой шахты, зарегистрировали два толчка, но с другой, ни один из датчиков в глубинных исследовательских шахтах в окрестностях квадрата не зафиксировал сейсмической активности.
К тому же, как было установлено позднее, на образцах камней извлеченных при исследовании завала, были обнаружены остатки взрывчатки, используемой г-номами при работах.
- Что же получается, они сами взорвали свой город? Нет, бред. Они не террористы и не самоубийцы. Техническая ошибка? Возможно. Но тоже сомнительно. Рафи которому довелось еще в бытность младшим партнером прочитать пару отчетов присланных г-номами, знал, насколько скрупулёзно и щепетильно они относятся к своему труду. Такие просчеты так же сомнительны.
Но чудеса начинались позже. Бригада вертонианцев, единственных, кто оказался достаточно жадным, что бы добровольно лезть в недра С-5, доложила о том, что в поселении номер два, куда им удалось проникнуть со стороны вымершего поселения заключенных, остатки прежних попыток прадеда наладить добычу дейторина на планете, не обнаружено тел погибших. Несмотря на то, что они трижды погружались в зону затопления. К тому же у них сложилось впечатление, что город подвергся разграблению до того, как был затоплен.
Поэтому версию о массовом психозе все же не стоило отбрасывать полностью. Но вот отсутствие тел, вызывало беспокойство, особенно с учетом того, что были обнаружены десятки свежих обвалов в различных направлениях от города.
Пока ясно было лишь одно. Население целого поселка г-номов, исчезло неизвестно куда. Поисковая же бригада свернула свои поиски при приближении к очередному пику геомагнитной активности.
Любопытство терзало Рафи Танга. Десятки лет сытой и безмятежной жизни корпорации сменились непонятной угрозой. С одной стороны требовалось понять, что же произошло с этим долбаным поселком, чтобы такое не повторилось, но с другой... Если об этом станет известно акционерам, а тем паче кредиторам, все достигнутое финансовое благополучие может рухнуть в один миг. Если такое произошло один раз, может повториться и несколько. Непонятная угроза хуже, чем логичное объяснение. Это может привести к панике на бирже. Да и дальнейшее расследование могло вылиться в финансовую черную дыру.
Черт с ним с любопытством.
- Диен, зайдите ко мне, - произнес Рафи в коммуникатор.
На пороге возник поджарый силуэт прикониданца, начальника службы безопасности.
Организуйте бригаде, производившей поиск в семнадцатом квадрате, несчастный случай. Материалы уничтожить. Официальное заключение – естественные причины. Обвал вследствие сейсмической активности. В общем, не мне вас учить. Когда закончите, состряпайте мне отчет, с которым я бы мог выступить на собрании акционеров. Это все.
Диен молча поклонился и вышел. На этом, в деле великого исхода г-номов, была поставлена точка.

- Так вот, молодой человек, как вы уже несомненно поняли, история наша, насчитывает многие десятки тысячелетий, по местному времени - продолжал свой рассказ Драйдисифир Цайбур, удобно устроившийся в кресле напротив Санди Хигса. – Древнейшие наши предания, разумеется устные, но от этого не менее точные, восходят ко временам Голубой Бездны, которую принято считать прародиной гномов. К сожалению материальных свидетельств того времени не сохранилось, есть только несколько позднейших копий летописей и документов тех времен. Несмотря на все наши усилия, время стирает знания о прошлом. Но оно же приносит и новые знания.