История Стаса

            Когда время за полночь, я рассказываю кому-нибудь из друзей таинственные истории. Или наоборот: слушаю их. Полночное время открывает сердца. Память людей ярко и четко воспроизводит любые немыслимые образы,  любые невероятные события.
Мой друг Стас обвел глазами мою библиотеку и, улыбнувшись, сказал:
- Я, Мишель, скептик, но не в этом дело. Ты много читаешь. Давай более адекватно подойдем к твоему творчеству: свечи, трупы, кладбищенские огни - все это заманчиво. Тем не менее, полный фатализм объединяет все твои истории, согласен? Начиная читать первую страницу, читатель уже готов к предопределенности. Любое повествование должно оставлять за собой побольше вопросов, побольше неясности, - Стас посмотрел на будильник. - Кстати, время за полночь.
И, закрыв глаза, голосом гипнотизера стал повторять:
- Сердца открываются, сердца открываются... Помню, этот случай произошел в начале осени на Воскресенском кладбище,  около десяти часов вечера: было уже темно. Я и мои друзья шли среди старинных могил (прогулка по кладбищу - романтика!). Мы уже были близки к центральным аркообразным воротам, ведущим в город. Нас было человек шесть, мы были слегка выпивши, молоды, веселы. Но, тем не менее, сгущавшиеся  сумерки немного холодили наши нервы. Знаешь, у Воскресенского кладбища есть какая-то своя, одурманивающая сознание атмосфера. Огромные кроны деревьев источают удушливые сладкие пары. Возможно оттого, что в их корнях уже долгое время таится и живет чужая жутковатая сила. Хотя все это мои фантазии. Кто-то из нас глянул в сторону и воскликнул: "Нет, вы только посмотрите!" В пяти шагах от нас около древней гранитной могилы сидела молодая, прилично одетая женщина. "Да, все это напоминает сцену из какого-то театрального спектакля: ни дать, ни взять, Морис Метерлинк. Может, убитая горем возлюбленная или вдова?" - предположил кто-то из моих приятелей. Женщина, также заметив нас, слегка наклонила голову, как бы приветствуя нашу компанию. Нас поразила еще одна деталь, я бы сказал, слишком экстравагантная. На столике около могильной плиты стояла почти полная бутылка шампанского  и высокий стеклянный стакан, из которого она неторопливо пила. Затем она зажгла спичку и поднесла ее к сигарете. Стакан, как мне тогда показалось, вспыхнул всеми цветами хрустальной радуги.
Боже мой, прямо мистика какая-то. Рыжее пламя спички осветило ее матовое спокойное лицо и темные глаза. "Простите, - обратился я к незнакомке, - Вы, Вам... не страшно? Сидеть тут, в такое время?" Она ответила: "Нет." Голос ее был довольно низкий, тихий, как шелест кладбищенских  крон. "Понимаете..."- я и сам не мог разобрать, что же я все-таки понимаю, видимо,  я просто хотел как-то определить для себя увиденное. Наверное, у нас у всех было такое состояние, словно мы перенеслись в другой, далекий мир. Фиолетовые ночные тени сгущались. На небе дрожали звезды. Голос мой тоже дрожал. "Простите...- снова заговорил я, - может, вам нехорошо, или вы ждете кого-то?" Представляю, как по-дурацки прозвучал мой вопрос. "Нет-нет, ребята, со мной все в полном порядке. Жду ли я кого-то? -  Ну, конечно же, жду." - Ответ ее был более чем убедителен. Нас пробрал холодок, от ее ли слов или от осенней желтой луны, которая выглянула из-за туч. На кладбище никого не было. Мы вышли из центральных ворот, оставив позади ночные тени, терпкий запах кладбищенских деревьев и таинственную незнакомую женщину, которая спокойно попивала свое шампанское.
Прошло лет двенадцать-пятнадцать, но ты знаешь, Мишель, когда я все это вспоминаю или делюсь воспоминаниями с друзьями, которые были тогда со мной, мы снова и снова переживаем случившееся с нами. Пускай это сентиментально, банально. И, тем не менее, ее последние слова были: "Жду, ну, конечно же, жду".
Да... полночное время открывает сердца.