Чёрные ходят первыми. Королевская кровь. Часть 9

                Глава 10. 
                «Охотник и жертвы»

     Мармидон бушевал. Он резко взмахивал хлыстом, переняв эту дурную привычку от барона, и сыпал самыми страшными проклятиями и угрозами, какие то лько в состоянии был придумать.
     Пятеро гвардейцев понуро внимали ему, уставя в землю не знающие смущения бесстыжие глаза и изредка кидая друг на друга косые взгляды, но ни один не рискнул ни возразить, ни оправдаться и даже поднять головы. Эта выволочка была ими честно заслужена, хотя гвардейцы и не желали этого признавать.
     -Что, из казармы вырвались?! Свободу почуяли, сукины дети?! – выходил из себя Мармидон. – Или забыли, кому вы обязаны своим положением и на чьи деньги развлекаетесь?!.. Молчать! И так по вашим рожам видно, что о деле ни один не задумался! Но если вы вернулись ещё и «пустые», то, да простит меня Бог, гвардия барона обеднеет на пять мерзавцев! Ну! Теперь я слушаю вас!
     Гвардейцы замялись, в замешательстве переглянулись. Управляющий злился крайне редко, будучи по натуре человеком спокойным и сдержанным. Разозлить его было очень сложно, но в тех редких случаях, когда это всё-таки случалось, он становился поистине страшен.
     В такие минуты управляющий делался удивительно похож на своего господина, и в гневе не знал удержу. Правда, оружия у него не было - Мармидон почему-то не любил ножи, мечи, копья и прочие колюще-режущие предметы, но зато не расставался со своим любимым хлыстом, конец которого был окован медью на добрую ладонь, и в его руках он становился опаснее кинжала.
     Сейчас хлыст нервно вздрагивал в руке Мармидона, полосуя косыми взмахами землю у его ноги, и срезанная трава летела в разные стороны, будто из-под серпа садовника.
     Гвардейцев было пятеро. Пять крепких рослых парней, а управляющий, не слишком высокий и немолодой уже человек с приличным брюшком – следствие вольной жизни – был один. Но даже и при таком раскладе они не рискнули бы связаться с тем, кто прошёл Школу Горных Ангелов, от младшего послушника – до Наставника.

     Школа Горных Ангелов, или, проще говоря, монастырь, находилась на крайнем севере. Из неё выходили лучшие бойцы на всем континенте, не боявшиеся холода, боли, ответственности, смерти – ничего! Оружие Ангелы обычно не носили, но в бою им не было равных, а уж в рукопашном – тем более! Это была их стихия, их призвание и, в какой-то мере – их любовь… Чтобы обучаться там, сначала нужно было выжить, а это дано немногим…

     Тот, кто стоял сейчас перед гвардейцами, был Наставником Горных Ангелов и получил сан священника, и потому они скорее согласились бы показать ему спину, чем сделать хоть шаг к нему, готового к бою.
     -Я жду! – напомнил Мармидон, выразительно поднимая хлыст. Все пятеро одновременно напряглись, готовые мгновенно увернуться от удара, кувыркнувшись через плечо.
     -Ну? – хлыст пошёл вверх. – Что вы узнали?
     -Мы нашли их, - коротко бросил кто-то, не решаясь на более пространный ответ.
     Рука Мармидона с хлыстом опустилась, не нанеся удара.
     -А её?
     -Нет.
     -А где она?
     -Неизвестно…
     -Но она хотя бы приходила туда?
     Гвардейцы разом пожали плечами. Глазки Мармидона сузились.
     -Вы не знаете этого, - почти спокойно сказал он. – Чтобы найти семью в деревне из полусотни домов, нужен от силы час. Поэтому повторяю вопрос: что вы узнали об этой семье? Говори ты, Раниск.
     Гвардеец шагнул вперёд, набрал полную грудь воздуха, словно готовясь к длинному объяснению, но весь этот воздух пропал впустую, вылетев одной-единственной фразой:
     -Их сын – местный кузнец.
     -И это всё? – саркастически поинтересовался Мармидон. – Всё, что вы узнали за двое суток, бездельники? Он женат? Или у него есть подруга? Какие отношения в семье? Что он знает о сестре, о Марэн? Или – что ему рассказали о ней? Есть ли в нём хотя бы часть её способностей?.. Ну?! Что молчите?! Или вы нашли девчонку, но хотите оставить её для себя?
     Гвардейцы дружно, как по команде, замотали головами, с затаённым страхом видя, что успокоившийся было управляющий снова начинает закипать.
     -И чем таким неотложным вы занимались пятьдесят часов? Впрочем, можете не отвечать. Оболтусы! Безмозглые лодыри! Да вы годитесь только на то, чтобы хлестать вино да задирать девкам юбки!.. Прости меня, Господи, грешного! И за что мне всё это?! Да лучше бы господин барон дал мне пять обезьян вместо этих вот… - он чуть было снова не выругался, но вовремя сдержался.
     Что ж, этого следовало ожидать. Эти великовозрастные обормоты способны выполнять лишь простейшие приказы: кого-то догнать, кого-то схватить, кому-то набить морду, поднять дичь на охоте, сопровождать барона в каком-нибудь выезде, прикрывая его щитами и собственными телами… Но там, где требуется немного пораскинуть мозгами, они уже не справятся, как, например, сейчас. Что-то выяснить они просто не умеют, даже не представляют, как это  сделать… А может, это потому, что у них попросту нет мозгов?..
     Как бы там ни было, но они не справились. «Нашли семью»… Ха! Да это Мармидон знал ещё до того, как выехал из замка!
     Управляющий лишний раз убедился в том, что в этой поездке о его способностях опытного командира, видимо, не пригодятся. Ведь, чтобы успешно управлять кем-то, надо, чтобы управляемый хоть что-то соображал. А раз нет - придётся всю работу выполнить самому, оставив гвардейцам только завершающий этап: преследование, поимка и доставка добычи барону.
     Мармидон вдруг поймал себя на мысли, что думает о Раде как о диком звере. Он уже рисовал себе, как её гонят по дороге, загоняют на деревенскую площадь, крича «ведьма, сатана!», а потом связывают, надевают на голову мешок… Представил, как перебрасывает сопротивляющееся тело через седло, как везёт ведьму, намотав на руку её длинные косы, и что потом сделает с ней Лирис… - и почувствовал, что у него слабеют ноги, а к горлу подкатывает сладкий ком. Месть! Близкая, неотвратимая и неизбежная, дурманящая голову пьяным чувством победы и всесилия. Он мечтал об этом долгие годы и не намерен был отступать  теперь, когда она была так близко!
     -«Воистину, Бог на моей стороне! Сначала Ты сделал так, чтобы Лирис встретил её дочь и захотел обладать ею, как любой другой красивой игрушкой. А потом Ты внушил ему мысль послать за ней меня. Благодарю тебя Господи! И мой отец наконец-то будет отомщён! И так, что ведьма перевернётся в собственной могиле и душа её содрогнётся в Аду при виде участи дочери!..»
     Очнувшись и подняв глаза, Мармидон увидел по-прежнему стоявших перед ним гвардейцев но… смотрели они на что-то, находившееся сбоку от него, и на лицах у всех пятерых застыло одинаковое глуповато-счастливое выражение, словно у дурачков или юродивых.
     Мармидон раздражённо дёрнул хлыстом. Окованный медью конец со свистом вспорол воздух, разрубив широкие листья подорожника у самых ног Раниска, так и стоявшего на шаг впереди остальных, но гвардеец даже не вздрогнул и не повернул головы. Заподозрив неладное, Мармидон повернулся – и замер.
     В нескольких шагах от него, в бледно-серебристом свечении вечернего тумана кружилась в танце одинокая фигурка. Длинные, до самой земли, распущенные волосы упругими волнами бились вокруг неё при каждом движении, а маленькие босые ноги ступали так легко, словно вообще не касались земли.
     Мармидон, оцепенев и онемев, не мог оторвать от неё глаз, страшась поверить внезапно пришедшей догадке. В танце Марэн – а Мармидон сразу понял, что это именно она, - было что-то завораживающее, манящее, и управляющий барона Лириса чувствовал, как стремительно немеет тело, переставая подчиняться ему.
     Ведьма медленно приближалась к людям. Мармидон понимал, что нужно бежать, но он уже совершил ту же ошибку, что и гвардейцы, засмотревшись на колдовской танец Марэн, и теперь не мог сделать ни шагу. Марэн улыбнулась, в серых глазах зажглись серебряные огоньки - и потрясенный Мармидон понял, что перед ним призрак!
     -Пойдём со мной! – первые слова Марэн пронеслись над поляной еле слышным вздохом.  Краем глаза Мармидон уловил слабое движение, а ещё через мгновение понял, какое: восхищённо приоткрыв рты, гвардейцы медленно, словно во сне, шли к призраку. Глаза ведьмы вспыхнули ярче, алые губы чуть приоткрылись, ослепительной белизной блеснули зубы…
     Марэн от души наслаждалась зрелищем. Эти люди не понравились ей с самого начала и она оказалась права. Узнать мысли их предводителя и раньше, при жизни, не составило бы никакого труда, а уж после смерти – и подавно. И уж, конечно, поняв причину их появления в Старой Пуще, выпускать она их не собиралась.
     Подчинить себе гвардейцев оказалось легче лёгкого - Марэн даже немного расстроилась. Всего один взгляд ей в глаза – и они уже готовы на что угодно. Прикажи, нет, просто попроси она сейчас кого-нибудь вытащить меч и перерезать себе горло – ведь сделает же! Сделает с этой самой идиотской улыбкой и даже не задумается, зачем это надо, не попытается воспротивиться или хотя бы просто отвернуться!
     Марэн такие победы не нравились. А вот их предводитель посильнее. Пытается сопротивляться – и это ему в какой-то степени удаётся. По крайней мере, первому призыву сумел противостоять и, в отличие от гвардейцев, не тронулся с места.
     Что ж, вот это дело!
     -Пойдём со мной! – тоном выше пропела она, и кончики её волос в очередном пируэте коснулись щеки Мармидона дуновением прохладного ветерка. – Пойдём! Я подарю тебе вечность! Она будет только нашей! Забудь обо всём, только смотри на меня – и иди за мной иди, если хочешь счастья. Не надо противиться, ведь в глубине души ты и сам хочешь этого. Пойдём же! Пойдём со мной! И заботы больше не коснутся твоей головы – ведь все эти годы ты искал покоя. Пойдём! Там никто не будет помыкать тобой, там ты обретёшь всё, чего желаешь! Пойдём же! Иди со мной! Иди! Иди… иди…
     Она звала и манила их, движения и голос покоряли, лишали воли и разума, и людям хотелось одного: раствориться в чарующем голосе, утонуть в магнетических серых очах, подчиниться ей, самой прекрасной фее на свете – и идти за ней куда бы она ни  позвала. И не думать. Ни о чём не думать.
     Они уже не замечали ничего вокруг, туман клубился в их пустых глазах, потерявших цвет, люди не замечали, как лесная чаща смыкается вокруг них, как темнеет лес. Они ничего не заметили и тогда, когда земля под ногами стала мокрой и вязкой, а в воздухе запахло сыростью.
     Вечер, сверкая огонькам  первых светлячков, равнодушно наблюдал за шестью человеческими фигурами, которые медленно шли по Долу, самому гибельному и страшному болоту округа Атр.

                ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ