Про знаменитых писателей часть 3 новая редакция

               
           Идя навстречу многочисленным пожеланиям, в третьей части данного исследования   действующие лица обрели конкретику. Тех же, кто в действительности носит фамилии, упомянутые в тексте, спешу успокоить:  ВСЕ ПЕРСОНАЖИ И СОБЫТИЯ ПРИДУМАНЫ, СОВПАДЕНИЯ НЕПРЕДНАМЕРЕНЫ.   
                Не самый удачный день
             Популярный сочинитель эротической прозы Пётр Иванович Доренко сидел в ресторане ЦДЛ в одиночестве, что было для него нехарактерно, и в абсолютно мрачном настроении. Оно возникло у него после общения с главным редактором издательства «Крутая штучка», где готовился к выходу его трёхтомник.
                Пётр Иванович явился в издательство вполне довольный жизнью, но когда увидел титульный лист трёхтомника, у него волосы дыбом встали. Там чёрным по белому было написано: «П.И. Доренко Собрание сочинений в трёх томах».
            - Вы, что, издеваетесь? – зарычал Доренко на редактора.
            - Не понял, - насторожился тот.
            - Не прикидывайтесь! Прочтите-ка заглавную надпись слитно: ПИДОРЕНКО!!!  Как Вам это нравится?!
             - М-да… - замялся редактор – а мы как-то не обратили на это внимания. Хотя, как говорится, двусмысленности видят всюду только люди испорченные.
             - Ладно, хватит! – оборвал его Пётр Иванович – Титульный лист нужно переделать. Напишите «Пётр Доренко» или «Доренко П.И» А эту галиматью уберите Вот недавно у Димки Ракова книжка вышла, там всё нормально:
«Дмитрий Раков». Не написали же «Д.У. Раков»!
              Неожиданно главный редактор упёрся. Ему не хотелось признаваться,
что они на свой страх и риск уже отпечатали титул на весь тираж. Поэтому он начал уговаривать разгорячённого литератора:
              - Видите ли, полное имя с фамилией автора ставятся обычно в
 отдельных книжках. А у Вас всё-таки трёхтомник. Инициалы же по традиции ставятся впереди. Да и тематика, прямо скажем, соответствующая.  Взять хотя бы романчик «Миша вместо Маши»!
              - Делайте, как я сказал, - настаивал Доренко.
             - Вы свои претензии по поводу фамилии, имени, отчества должны, пожалуй,  своим родителям адресовать, - тут уж редактор точно издевался.
              - Идите Вы к чёрту! – заорал Пётр Иванович.
              - А Вы не шумите, - главный посуровел, -  Мы и так вас печатаем без очереди, только по просьбе самого Кособокова. Не нравится – ищите себе другое издательство!
               - И найду! – Доренко напоследок сильно хлопнул дверью. Теперь он пил водку, не пьянея и размышлял, что же делать дальше.
               - Здравствуйте, господин Доренко! – приторно-слащавый голосок принадлежал девице, но далеко не красавице. Длинный нос, скошенный к верхней губе. Остренький подбородок. Видимо так должна выглядеть Баба- Яга в молодости. Длинная вязаная кофта до колен позволяла ей обходиться
без юбки.  Грудей под кофтой не замечалось.
                - Я – Ксения Кашкина, корреспондент газеты «Вчерашний день» и Ваша поклонница, - представилась девица.
                - А как Ваше отчество? – быстро спросил Доренко.
                - Александровна, а что?
                - Ничего. Всё в порядке! – писатель повеселел, представив себе титульный лист с её инициалами, и пригласил Ксению за свой столик. Воспользовавшись этим, она зачастила:
                - Пётр Иванович, читателям нашей газеты было бы интересно узнать о Ваших творческих планах.
                - У литераторов как-то не принято об этом говорить. Суеверие, знаете ли…
                - Но всё-таки скажите, будет ли продолжение романа «Исповедь целки»?
                - Есть такая задумка. Главная героиня делает пластическую операцию, восстанавливая девственность, и её похождения продолжаются.
                - Ой, как здорово! А есть ли у героини прототип или это выдуманный персонаж?
                - Да, такие девушки мне встречались неоднократно.
                Ксения, к этому времени успевшая дерябнуть водочки, любезно предложенной Петром Ивановичем, неожиданно прижалась к его плечу и пролепетала: - А знаете, я тоже целка, хотя мне уже двадцать семь лет.
                - Неудивительно, - подумал Доренко, а вслух сказал: – Значит, ты, Ксюша, ещё не встретила своего единственного и неповторимого.
                - Теперь уже встретила. Это – Вы! – отчеканила Ксения, зажмурившись от собственной смелости. Не давая литератору опомниться, она заявила, что лишить её девственности должен только он и никто другой, причём именно так, как описано в романе.
                - Нет проблем Ксюха,- вдруг решил Доренко, - поехали ко мне.
С Бабой-Ягой, пусть даже молодой, ему ещё не приходилось иметь дела.
Но действительность превзошла все его ожидания (штамп, конечно, но действительно так!)
                Ножки у Ксюши оказались тоненькие и кривоватые, да ещё явно нуждались в эпиляции. Её дезодорант не скрывал запах пота, а подчёркивал его. Пётр Иванович приуныл.  Да ещё безусловно сказалась нервотрёпка со злополучным трёхтомником. Короче говоря, мужчина из него в тот вечер не получился. Такое с ним было в последнее время уже не впервые.
                Ксения же, постоянно прикладываясь к рюмочке, хихикала и говорила, что всё у них идёт, как в романе.
                - Тащи фаллоимитатор! – командовала она.
За неимением такового, в ход пошла какая-то толкушка из кухонного комбайна, ручка которой казалась вполне удобной. Пьяненькой Ксюше нюансы  были до лампочки, главное – результат. Потом девушка для приличия похныкала, а утром вдруг заявила, что он всё подстроил и,
 воспользовавшись её беспомощным состоянием, лишил невинности извращённым способом.
                - Теперь ты просто обязан на мне жениться – твердила она.
                - Вон отсюда! – рассвирепел Доренко. Таких, как ты, я видел-перевидел.
Девица ушла, бормоча угрозы. И действительно, попёрлась в полицию. Ох, и попила она кровушки у бедного Петра Ивановича. Кое-как откупился.
Муза, видимо оскорбившись, покинула его. Полгода уже ничего не пишет. А всяких поклонниц (и даже поклонников) сторонится, как чёрт ладана.
                - Трёхтомник тоже пока не вышел. Говорят, в последнее время, спрос на эротику упал.


                Третий звонок
                Когда Викентий Кисляков позвонил мне поздно вечером в понедельник, я сразу насторожился. Ещё никогда я не получал от него добрых вестей. Один сплошной негатив. Прошлый раз он сообщил мне, что банк, в котором у меня на депозите лежала крупная сумма денег, накрылся медным тазом. А месяцем раньше «обрадовал» новостью о пожаре в нашем дачном посёлке.  Причём его дача уцелела, хоть и подкоптилась немного, а от моей остались только рожки, да ножки. Что же он приготовил на сегодня?
                Походив вокруг, да около, он повлажневшим голосом спросил:
                - Ты, конечно, Миню Нехорошкова знал?
                - Я его и сейчас знаю.
                - Тут вот какая закавыка получается, - голос Викентия дрогнул, -  теперь о нём придётся в прошедшем времени говорить. Умер он сегодня в одночасье.
                - Не может быть! – противился я – Он же покрепче нас с тобою, вместе взятых.
                - Все мы под богом  ходим, старик! Похороны в среду, - ответствовал Викентий и дал отбой
                - Ни фига себе! – подумал я и начал обзванивать общих друзей, потом выложил эту новость в «Одноклассниках».  Дальше началось непонятное. Позвонил один из оповещённых мною и сразу буром попёр:
- Ты что себе позволяешь? Что за розыгрыши дурацкие?  Первое апреля давно прошло!               
                Следующим на очереди был сам «покойник», который с ехидцей процитировал Марка Твена. Слухи, мол, о моей смерти несколько преувеличены.  Тут же трубку перехватила Минькина жена и раздражённо принялась мне втолковывать, что такие «шуточки» с моей стороны просто свинство, что я завидую успеху очередной мужниной книги и что она мне этого никогда не простит. Вся эта свистопляска продолжалась почти до самого рассвета.
                Мне надоело чувствовать себя козлом отпущения и я решил выдать подлому извращенцу Кислякову на всю катушку. Самым удивительным было то,  что Викентий нагло отрицал сам факт своего звонка. Более того я вынужден был констатировать, что в памяти моего навороченного «Панасоника» звонок Викентия действительно не зафиксирован.
                Ну и  дела! Наваждение какое-то! Теперь я в глазах друзей – болтун беспринципный, а может быть даже – шут гороховый.
                Весь следующий день я заливал пожар души крепкими напитками, выключив квартирный телефон и мобильник. Несколько успокоившись, задремал в кресле.  Проснулся от пронзительного звонка и с ненавистью посмотрел на телефон. Кто же его подключил?
                Поднял трубку – тишина. А звонок по-прежнему надрывался. Только сейчас до затуманенных алкоголем мозгов дошло, что это дверной звонок. Открыл дверь – там соседка. Хорошенькая, между прочим. Надо будет заняться, как выйду из запоя.
- Извините, пожалуйста, - проворковала она, - там Вас к моему телефону просят. По срочному делу.
                Поднялся к ней в квартиру. Ну, конечно же, звонил Викентий.
- Что случилось, старик? – затараторил он – Никак до тебя дозвониться не могу. Ты не поверишь, но Миня-то Нехорошков ДЕЙСТВИТЕЛЬНО УМЕР  два часа тому назад. Все в шоке. Как ты мог знать об этом ещё вчера? КАК?
                - Пошёл к чёрту, баламут! – я с такой силой швырнул трубку на рычаг, что чуть не сломал чужой телефон. Попросил хорошенькую соседку к телефону меня больше не приглашать. Теперь я и дверной звонок отключу. Давно пора заняться собственным архивом в спокойной обстановке.
                Через два дня подумал, что вся эта катавасия с Минькой улеглась, и решил подключить телефон.  Он, как будто этого ждал, сразу затрезвонил. Поднял трубку – опять Викентий.
- Привет, старик, - в его голосе чувствовалась какая-то неестественность,
- Извини, что беспокою в поздний час. Ты, конечно, Филю Густоперова знал?
                Я выронил трубку, которая продолжала издавать клокочущие звуки.  Челюсть отвисла.  Хотел выругаться и не смог.  Дело в том, что Филя Густоперов – ЭТО Я!
                Что же получается? Викентий или кто-то, ловко под него подделывающийся, озвучивает мысль, которая постепенно материализуется.
Но почему позвонили непосредственно мне? Цель тут одна – чтобы ускорить результат! Но я так просто не сдамся. Возможно, радиус действия смертельной  мыслеформы ограничен. Нужно поскорее уехать куда-нибудь подальше. Фиг вам, господа ликвидаторы!

От редакции: Этот текст был обнаружен в ноутбуке скоропостижно скончавшегося в спальном вагоне экспресса «Москва - Владивосток» известного прозаика- анималиста Филиппа Густоперова( Вообще-то по паспорту он, оказывается, Густопердов). Подобная тематика для него не характерна, но может представить интерес для читателей, склонных к мистицизму.      

                Плагиат
                Литератор универсал Анисим Чегонадов наследил и в прозе, и в поэзии, и в  драматургии.  Жара за окном и в квартире (как назло, именно сегодня сломался кондиционер)  мешала ему сосредоточиться над концовкой  очередного рассказа, не получавшейся уже третий день.
                - Дёрнул же меня чёрт уехать с дачи. Там тоже не писалось, но зато хоть речка была рядом , - думал Анисим. Потом он решил плюнуть на
творчество и пойти в ближайший пивбар.
                Резкий звонок в дверь заставил его вздрогнуть. Никаких визитёров он не ждал. Жена с сыном уехали навестить заболевшую бабушку и обещали вернуться дня через три.
                Незнакомец за дверью оказался представителем Агентства по защите авторских прав. Он даже удостоверением помахал перед телескопическим глазком. Пришлось его впустить.
                Затем агент-защитник, пыхтя, долго развязывал шнурки ботинок.  Живот мешал ему нагнуться. Втайне он надеялся, что Анисим отменит эту трудоёмкую операцию, но тот молчал,  лениво размышляя:
- И чего он в такую жару ботинки напялил?
                Кое-как всунув ноги в маломерные тапочки, пришелец последовал в гостиную. Резко запахло перепревшими носками. Поёрзав на предложенном стуле, он произнёс:
- Заявление на Вас поступило Анисим Эдуардович…
- Не понял! – нахмурился Анисим.
-  Чего ж тут не понять? Ваш сосед, Максифалов, обвиняет Вас в нарушении его авторских прав, - с этими словами гость вытащил из своей папки сложенный пополам листок, - вот, полюбуйтесь!
                - Чушь полнейшая! – отрезал Чегонадов – Он же не литератор! О каких правах может идти речь?
- Совершенно верно! Литература здесь ни при чём.  Максифалов обвиняет
Вас в изготовлении пиратской копии с его оригинального творения, - представитель агентства придвинул Анисиму фотографию.
                - Ничего не понимаю! Это же его сынишка, - пробормотал Чегонадов.
- Вот именно! Вы похитили у автора  основную идею его произведения. Посмотрите на своего сына и на эту фотографию – две руки, две ноги, одна голова, совершенно однотипные органы зрения, слуха, ну и так далее. Даже пол одинаковый. Вот автор и требует привлечь Вас к ответу.
                Анисим покрутил пальцем у виска.
- Зря Вы так! – чиновник насупился – Лично для Вас эта ситуация может ничем хорошим не кончиться. Вплоть до уголовной ответственности.
                - Что Вы предлагаете? – ледяным тоном процедил литератор.
                - Вот это другой разговор! Чтобы всё узаконить, вам нужно приобрести у нас лицензию на использование идей Максифалова, а он от нас получит авторское вознаграждение.
                - Да Вы просто мошенник! – хозяин бросился на пришельца, но тут же получил удар папкой по голове.
                - Кирпичи в ней, что ли? – успел подумать Анисим и уткнулся головой в свою рукопись. Когда он очнулся, в комнате никого не было.
                - Приснится же такое! – покрутил головой Чегонадов и вновь услышал звонок. Теперь звонил телефон.
                - Ну, наконец-то! Звоню тебе, звоню… - возбуждённо тараторил  секретарь областного отделения  Союза писателей,- вынужден тебя огорчить, Анисим. На тебя заявление поступило от некоего В. Шекспира. Он тебя обвиняет в плагиате, утверждает, что идею своей новой трагедии «Роман и Юлия» ты полностью содрал у него. Мы обязаны отреагировать. Завтра будем разбираться. Ты подъезжай  часикам к десяти, - в трубке раздались короткие гудки. 
                - Ничего себе, - Чегонадов почесал пятернёй голову, и тут же пальцы его наткнулись на свежую, саднящую шишку.
                - Ничего себе – растерянно повторил он.
                2013г.