Желе и Лафонтен

   Недавно Серафима обнаружила у себя неожиданные способности – вскрывать желе. По ее желанию желе разворачивалось, как бутон розы, и появлялись зрительные образы, отражающие, о чем говорили на кухне, как вообще, так и текст выпускающего повара в непосредственной близости от томящегося желатина.

   Впервые это случилось на приеме, когда из желе во время торжественного обеда выехал полупрозрачный образ, который Серафима со смехом прокомментировала. Дальше – больше. Там, куда приглашали Серафиму, специально заказывали желе, чтобы посмотреть на ее действа. Так Серафима стала частым гостем на приемах высокого уровня.

   Иногда юмор оказывался спорным: в начале мирового кризиса в Люксембург было приглашено лицо, добиравшееся на этот саммит на борту №1. Когда за десертом из желе выплыли образы, отдаленно напоминающие козлов, то пришлось отдельно объяснять, что комментарий шеф-повара касался его мнения ко всему собранию относительно того, как он любит неожиданный вызов в выходной с полной выкладкой. И вылет образов козлов в форме «козлят сопровождения» абсолютно не причем. В некоторых случаях образы, освобождаемые желе, начинали распевать песенки. Но, поскольку большинство поваров были французами или итальянцами, а большинство приглашенных – англофонами, больших казусов не возникало.

   Последним приглашением Серафимы было приглашение в Париж на банкет по случаю инаугурации вновь избранного Президента. Культурный атташе заверил, что будут чудеса, и они произошли.

   На прием было доставлено чудом сохранившееся желе, которое готовил Лафонтен во дворце Фуке, где он тогда жил. В то время он уже достиг тотальной популярности (хотя и не был принят Людовиком XIV). Приписав опалу некоторой тучности, Лафонтен на время решил ужесточить диету, сделав ставку на желе, которое сам и готовил. Поскольку дворец Фуке после этих событий быстро конфисковали, а Лафонтен приготовил желе впрок, желе хорошо сохранилось в холодном, герметически запертом подвале. В ходе реконструкции домашней пыточной Фуке под музейный зал №26, эта кладовая была неожиданно вскрыта в 2009 году. Почти все желе удалось сохранить в вакуумной упаковке. После окончания официального обеда, повинуясь жесту Президента, гости посмотрели на Серафиму, перед которой стояли четыре желе. Он попросил поведать мысли и чувства Лафонтена в период пика его творчества.

   Первое желе вскрылось с песенкой, давно приписываемой Лафонтену:

Заливает Интернет –
Сводит связи все на нет!
Я хотел «Вконтакт» зайти –
Не нашел туда пути.

   После этого возникло несколько образов, которые указывали на социальную активность Лафонтена. Но поскольку известные теперь люди в интродукции Лафонтена перед основным представлением участия не принимали, желе было отложено.

   Второе желе было посвящено проекту новых басен. Проблема состояла в том, что выпущенный 6-томник обнимал всего Эзопа, а новые источники еще были не освоены, поэтому образы оказались мутноватыми, а песни – плохо различимыми.

   Новое желе неожиданно напомнило, чем увлекался поздний Лафонтен, похоронивший основных друзей и понявший, что не узнал представленного ему старшего сына. Это желе открывало целое направление рассуждений про алхимию вообще и исследования гомункулов, в частности. Построенный гомункул сразу заявил: «Я хочу конвертировать мир в реторту, чтобы приступить к его изучению». Лафонтен, после долгих размышлений и качания головой ответил: «Если конвертировать мир в реторту, то не будет возможности материализовать результаты наблюдений, поскольку такая метаморфоза требует наличие магического мира вокруг».

   Из последнего желе вышли рассуждения об изобретении алхимиками транспортных средств для полетов на Луну. Реактивные двигатели им не были известны, поэтому для перемещения легких предметов (с гомункулами) предполагалось использовать перевернутые чайные чашки с паровыми двигателями. Принцип действия, окутанный клубами пара, не воспринимался, но все выглядело крайне феерично.

   А ночью Серафима готовила новое желе для завтрашнего представления. Перед ее мысленным взором проносились картины, на которых известные писатели прошлого клянут известных людей настоящего. Выпрыгнувший из мультсериала Аладдин спрашивает у Жасмин, какие стихи Пабло Неруды противостоят концепции многоэтажности столицы Монголии. Из ее пальца появляется синеватый Друг. Он внимательно смотрит в голубоватые глаза Серафимы и предлагает совместить эту столицу с главными городами наследства Чингизидов. Серафима засыпает.