Один, ноль выше...

Отрывки из обрывков, урывки и попытки, наброски из книжки «Один, ноль выше или…»

Глава без номера

ГОВОРИТ И ПОКАЗЫВАЕТ

               
     С утра в городе на одном из тополей работал дятел, но «Стойбище» от трудового события не содрогнулось, там творились великие дела. За высокими столиками вышибившие клином клин терзали новости. Не свергнувшая ужасы похмельных пыток братия злобно примеряла смехотворность пособий и пенсий к рвущимся к одичанию неугомонным ценам. Благодаря бессмысленному негодованию и гадкому внутреннему безобразию пот безденежья катился по их коричневым лицам. Главный козырь забегаловки – растворявшиеся спозаранку приветливые объятия узкой двери. Гостеприимная и чудодейственная артерия зазывала в сокровенное укрытие робких и кротких, молчаливых и немыслящих, разжившихся чуть денежками, а извергала полнейшие противоположности. Публика однотипна и легко представляема, разношёрстна, противоречива и с надлежащим правом голоса.

Первый пошёл:

– Телеведущий осторожно настраивает режиссёра, как он бы снял его блеснувшее кино.

 –  Взрыв в доме. Кроме дыма ничего не запечатлено, но вскармливают журналистов – теракта там нет.

– Если решительно начать в нашей стране заметать неурядицы и сглаживать кособокость, то почином должен служить вождь: пока Ильича не предоставим потусторонним силам, беды нас не оставят, а то и погребут вприхватку.

– В России настороженно, выжидающе и мрачновато живётся, но всякий ум в одночасье мог изменить, если б…
Авария воздушного лайнера, никто не уцелел: командир сына четырнадцатилетнего за штурвал посадил, а в экипаже не нашлось рыцаря, кремнистого педанта вступить в противоречие с барином.

– Бродяга нашёл на свалке во Владивостоке 30 000 долларов и без всяких вернул владельцу. Вся помойка гуляла на благодарность: он застольное вознаграждение закатил. Горе луковое схоронило ассигнации в ненужные вещи, а жена – гроза беспорядка.
Эту весть повеселевшие восприняли начинающим двигаться мозгом:
– Деньги легче достать, чем их спрятать.
 Каждый томившийся молча переварил, впитал и правильно задумался, вздохнув.

Лучший из способов выправлять здоровье – лесть. Поддакивать финансово обласканным краснобаям, хвастающим затрёпанными теле-событиями и, якобы, состоянием. В обильном рассаднике избитое усердие приносило существенную пользу безденежному горлу, а благодетелю – умиление. 

– В штрафной бардак и неразбериха. Когда вколачивают мяч в ворота, удар зачастую нежданный для вратаря. Явно болельщики не ведают о какой-то его ещё секретной миссии на том посту.

– Камунистическое кино хоронят «обязательные» песни, не те две-три удачные, а поголовное увеселение.

– Опасен не тот, кто погряз в грозных ядерных разновидностях, а кто ищет одну простенькую.

– Нам стихии и бедствия, как учения. Останкинская башня вспыхнула, а с экрана толково разъяснили стране, что всё в полном порядке: связь на скорой помощи, у пожарных и в милиции трезвонит, народ телевизор смотрит – ущерба нет. А сооружали ради ресторана?

– Один арбитр покаялся за оплошность, второй – нет, и в двух матчах по спорному пенальти – двенадцать очков. Так легче становиться чемпионом.
 
– Чем на канале неприглядней передача, тем звонче ведущий.

– Сибирь-то за что к большевикам примкнула? Скопище отрицал. Земли – море. Крепостного права не было. Лафа. От добра добра не ищут – камунисты мастаки дурачить – клочка земли теперь нет для постройки дома.
 
  В «Стойбище» количество понурых лиц сокращалось – всё складывалось. Повеселевшие обитатели заведения приходили в норму. Гул нарастал. Муки и стоны оставались в прошлом, а ведь завтра опять и их не миновать.

– Во мне кумиры гаснут от их мерзких поступков.

– Чудик на «Газели» пленил милиционера в центре Москвы, требовал встречи с президентом, либо взорвёт. У него там цемент под тентом: машина присела; ножа даже не было, но сотрудник со страха разу не брыкнулся. Полдня Робин Гуд нервы трепал, утомился и тут же сдался. Как скрутили слегка охранительные органы опасного безоружного, а несвязанного освободили, он через эфир на всю страну осуществил правосудие. Геройски, с пинками и кулаками метнулся на захватчика. Примеры есть: нынешние дворяне, как с неба скатившиеся, дерутся напоказ, смертным милиционерам что остаётся? Сейчас дворян несметно и с родословной покрепче, чем  у государя Николая. 

– При камунистах все наши чемпионы мира были из Москвы. Тоже ведь вложено уродство.

– Одна винтовку забыла дома, на кубок мира приехала по биатлону.

– Болеть за свою сборную – не меньшая любовь к Родине, чем бить себя в грудь за это же.

В гуще пущи, усердно приводя себя в порядок приглашениями составить компанию, а то и просто выпрошенным глотком, мученики приходили ко вчерашнему аналогу. Угрюмые, померкшие, не дееспособные, будто обделённые, на глазах перевоплощались в темпераментных и осведомлённых громкоговорителей. Усиливались и голоса забияк. Кому давно пора вдыхать медленно покой,  громогласно предлагали исключительный способ воспитания детей, отстраняя политику до следующей необходимости поддержать разговор и занять нужную позицию. Слышались утверждения, что яблочный торт гораздо лучше покрывать безе, чем жирным кремом. У некоторых особо маститых обозревателей пробуждение наступало несколько раз в день.

 – Привет, дружище! Поздновато, но не опоздал. Ты вчера скоротечно утомился. Изъян изъяном, чтоб очевиднее изъян?
 У дружища чередовались стоны и ахи, как в театре, с точностью до вздохов и подёргиваний, но у него это было натурально:
– Салют. У нас точно по расписанию десантники корячатся и ползут в фонтан. Так масса доброжелателей поддержала. Мне под завязку наватиканили, не оставлять же? Дубль за дублем, в общем, за раз – два раз. А ты уже весёлый? Кто рано встаёт, тому… – он и сам уже дышал ровнее, почти опохмелившийся, дело в двух-трёх минутах. 
– Как же не веселиться? Вот с приятелем вино-водочный магазин посетили, представляешь, «Богатырь», а в нём одни чекушки. На, поправься, – и  душевно загрузил стакан новым знакомым купленной водкой, придвинул страждущему собутыльнику, – мы-то уже зажиточно наполнились, – подчёркивал важность своей роли закадычный товарищ.
– Давай, а то не отвяжешься. У нас многие ярлыки не соответствуют продукции, ты его обычно «невинно-водочный» называл, – он протронул предложенное, выдохнул, помолчал и улыбнулся, словно тёплый и нежный ветер качнул ему лицо.
 
– Ликвидация пробок. Анекдот ходит, что в мире этим занимаются учёные, а у нас – милиция. Ведь очень скоро намертво встанет движение, а делается – капля в море, и тогда вступят радикальные, избранные меры. «Не пущать». А кого – мне сдаётся, вопрос не стоит. Из существующих вариантов обратятся к тупиковому. Запретными знаками дорогу стоит украшать не на основании случая, а на базе разума.  Иномарки нарушили ползущий темп строительства дорог. 

– Возобновить постовых на перекрёстках: трезвые пешеходы уймутся, мы борзы от безнаказанности. И аварии пусть фиксируют – не ждать водителям часами. Не велика наука. Вот ещё с полмиллиона вакансий, а деньги, учтя необходимость, найдутся.

В стоячий притон величаво ввалился резвый парень с предложением на скоротечную работёнку для четверых и приличным эквивалентом за это: погрузить вещи и тут же, недалеко, выгрузить. Распотешил. Денежный голод терзал, но желающих не обнаружил. Кто-то совершенно нелепо вякнул, что надо бы налить, там посчитаем. Обходной путь очень выигрышный и без труда удалял аномалию. В растерянности от безысходности и дивясь на пренебрежение к карманным средствам, ловец рабсилы вышел не то что подавленным и смешным, хотя никто не смеялся и не нагнетал, а словно пощёчину обрёл. Нужен им заработок, как Гитлеру советчики.
 
– Режиссёру текст героев фильма известен, поэтому гениальность музыки показана громче слов. 

– Дети где лучше воспитываются – в ограде иль во дворе? Когда «популярность» в интервью истоком своих заслуг ставит двор, это далеко не так: кто шагнул не на обложку журнала, а в дверь «воронка», их не стоит выпускать из истории.

У случайного благотворителя деньги тихонечко таяли, и отчуждение закончилось, опекуны по уничтожению наличности суетливо расползлись по окружающим столикам, покинув добряка в самом недоборе. А он даже на допинге не смел просить, а мог одолжить у знакомых, но их нужно искать в другом месте.

– Большинство владельцев дивана негодуют варварскому отношению к лесу. Озабоченная ревность, что не они его пилят и тасуют.

– Женщине вырезали здоровую селезёнку, за её претензии доктора судятся с ней – ни стыда, ни совести. Прошлым авторитетом давят, а он истлел с фальшивым социализмом.

– На войне русский «авось» необходим, а в хозяйстве нет: кто нас гонит ляпать и тяпать, сделай обстоятельно и продуманно. Кто нам темя расклевал в дурную сторону?

– Судьбу можно подправить, если это средняя продолжительность жизни в стране.

– Объявили борьбу с компьютерной зависимостью. А какими методами? Скоры и решительны на глупость.

– Родину восхвалять – это действие, не болтовня. Ночью мусор выбрасывать с балкона на свою Родину.

– Лучше быть плохим генералом, чем хорошим полковником. Здесь честь и совесть.

– На всех учениях в армии присутствуют журналисты. Учитесь чаще – не будут.

– Какие туманы посетят головы в полёте до Марса?

– Фактор первой буквы: письмо в Норильске побывало прежде, а затем по адресу, в Ново...

– Ликбезами страну заполоняли камунисты для изучения инструкций и лозунгов.

– Комментатор, как пятнадцатилетний фанат, горячий сторонник не уважить гостей, но с почётом к землякам. Не может же публичный, ответственный…
– Может, может.

– Когда мы слепо идём…
– Частенько мы так шлёпаем.

– В нашем райцентре первыми сигаретами с фильтром были «Столичные», они пахли особенно, четверть коробки надламывалась и, усладив желание, закрывалась, как из детства цветные карандаши. Не покурить было важно, а прикоснуться к неизвестной глянцевой жизни, многие коснулись – по сей день пазят.

– Анекдот: – «Один прибрал пол какого-то фонда, так хорька изловили и заточили».

– Всего должно быть в меру, а водки – море.

– Кто про что … завязывать нужно бесповоротно. Хохлу Ковален-ко, хохла же знаете, мужики глаза раскрыли за надпись на его футболке «ВОSS». Перевод непристойный, уверили. Оказия расшвыряла покой: тот сезон проносил, и никому ничего, теперь шёл, со стыда сгорая. И как быть?
Встретился знакомый, да сию минуту с чёртом рад разделить участь, и он пожаловался на свалившуюся кручину. Приятель дружелюбно успокоил: – «Народ хохмит над тобой, а ты ушами сгребаешь, сгущаешь, да накручиваешь. Это переводится – бугор, возвышенность». – Толмача Ковален-ко считал ветреным, верхушек нахватался, а себя уверенным и рассудительным, с невероятным складом ума, поэтому страх не исчез. Да и мужики врать не станут, зачем им это надо?

– На киотский протокол американцы положили раскрытую ладонь и отодвинули.

– Преданные служители музеев как-то похожи.

– Везучий везёт или сидит? Шофёр или пассажир?

  – У птиц нет перекрёстков и пробок, а заботы есть. Интересно, они отличают Россию от Финляндии? Учёному преподнести вопросик – мигом решит задачу, но непонятным, витиеватым слогом и без ответа.

– У вас одна минута, – объявил наконец-то ведущий очередному гостю передачи. И полились познания о сжатости эфирного времени, о дороговизне этой минуты, ему лучше других известно расточительство…. И дорогостоящая, долгожданная порция времени исчерпалась мимо темы.

– Твоё-то что страдает?

– Голландцы осетров выращивают до больших размеров и затем отпускают, а наши рыбхозы выпускают пятимесячных мальков. По существу одним и тем же заняты. Дело без результата, но благое.

– Пусть что-то сдвинется в России, – расчувствовавшись, поднял кто-то тост на перспективу.

– Дураки, дороги, водка, маты – это не беда, а гордость. Как признаем бедой, может, тогда и…

– Когда-то от большого профессионализма и не меньшего ума капитанов, не хватило места в море разминуться двум судам. И на глазах огней города Новороссийска тонул пассажирский теплоход. Уцелевшие женщины со слезами рассказывали журналистам, как, совершенно случайно, спасательные средства оказывались у атлетически развитых мужчин. И каждая каялась, что это ей, невезучей, попадает такое окружение.

– Изобрели миномётный комплекс для горного боя, аналогов в мировом вооружении нет. Когда пыль войн осядет?

– Идёт по сей день делёж первенства открытия Америки. Валлийцы тащат одеяло, ирландцы претендуют, норвежцы не прочь, шведы.  Чукчи не открывали и не закрывали той Земли, а тысячелетиями ходили друг к другу по-родственному. Колумб дал цивилизацию, пришло именование, но они и теперь продолжают древние контакты в пургу, минуя пограничников и переводчиков.

– Камунисты не пустили нашу сборную по футболу (и свою ведь)  в знак протеста на отборочный матч в Чили во времена расцвета Пиночета. А вариант лучшего протеста: приехали, надели траурные повязки, победили 5:0 – это пощёчина протестанта – гармония и лад.

– Врут, выкручиваются, изворачиваются, лезут без очереди… Куда торопятся? Наверху ни один не останется.

– В городе повседневная суета менее заметна, чем на железной дороге во времена камунизма. Туда танки, оттуда танки – кому жути гонят? Сюда трубы, отсюда такого же диаметра, вам лес, нам лес. С богатейшего месторождения уголь и ему – пожалуйста. В одну сторону везли только легковушки.

– Рванули напрямик, дабы по тропе не петлять, игнорируя опыт лесных обитателей, а звериная тропа – кратчайшее расстояние, и при всём том считают белку умной: ядрёные орехи запасает в зиму, не чета тебе. Так и шли, выматываясь, параллельно тропе, по горам и буреломам, в три раза дольше. Эти «прямики», «зараз унесём», «быстро сделаем», «туда-сюда сгоняем без прав и касок», «давай рискнём» и представляют скоротечность всех решений, безрассудство многих из нас.

– Когда мы в старцев станем всматриваться с уважением и почтением, а не с усмешками да осуждением, с нами будет всё в порядке.

– Заключенных жалеют, но случаются курьёзы. Геолог Рудаков из ЗабНИИ рассказывал: – «При Гуталинщике, после второй мировой войны, не было округи без лагеря. Нам в одном месте пробы надо было взять с отвесной скалы, невысоко, метров десять-двадцать, но инструктора по скалолазанию дали. А заключенных мимо на работу водили: собаки, автоматы, отчётливые русские окрики. Их так жаль было: за что вот они здесь? Однажды ветер легонько дул на нас от колонны, а мы на верёвках болтаемся – работаем и доносится: – «Это смертники, в планы судьбы не встрянешь».

– Из обезьяны произошёл человек. Придумали! Наоборот можно, даже в один сезон. Чеховского человека не часто встретишь в том, что имеем.

– До отшельников добрались: детей в школу отдайте, иначе лишим родительских прав. Нашли забаву, власть показать. Где в полном порядке, под присмотром, ничегошеньки не просят – они тут делом занимаются. А чего бы им на беспризорных не перекинуться, дать образование? Страшновато: те пошлют и укажут место, а то и метко плюнут. Остаётся выставить бурную и активную деятельность безропотным, выказать сопереживание покладистым, подчеркнуть трудолюбие покорным. Чиновники, сполна обнадёжив бессчётно раз обманутых, избегают встреч с ними. Но вальяжно впиваются в души к тем, кому от них лишь покой нужен, начисто выгребая вкус вольности.

– Отцу выплачивают пособие на восьмерых детей, тридцать две тысячи.
– Куда им столько? – возмущён сосед.
 И ведь  сам не желает подобного счастья, но и им нечего раздавать.

– Перестройка тайфуном переменила людей. Перемены очень похожи на ускоренную эволюцию и на естественный отбор. Да так много отобрали, что реформы большинству не понравились.

– С одного поселка паренек погиб на «Курске», мать с его сестрой-школьницей получили 700 тысяч рублей. Одноклассники потускнели от её обновок, а глава посёлка решил состричь излишки и предложил за их счёт отремонтировать котельную. Как язык проворачивается?
– Обыкновенно.

– У нескольких знакомых и родственников, служивших офицерами при «Варшавском договоре» в братских странах, из контейнера, следовавшего через границу, скромно и стабильно пропадали или дублёнка, или ковёр – подтверждение советской состоятельности. Дело было поставлено. 

Куски одной половой тряпки, с остервенением и продолжительным постоянством обожающие креплёные напитки, в вытрезвителе, при заполнении формальностей, рта не открывали, даже если могли: дежурные данные вписывали без запинки.