Граф

Лиза еще немного повертелась на узкой койке, но сон все равно не шёл. Она тихонько, чтобы не разбудить подружек, слезла с верхней полки и выскользнула из купе. В коридоре никого. Час ночи. Даже самые активные пассажиры, а именно такими были ребята из старшего отряда пионерского лагеря, уже угомонились и заснули. Лиза откинула сиденьице и стала смотреть в окно на огромную полную луну. Она соскучилась по дому, с радостью предвкушала встречу с родными, но при этом ей немного грустила: в прошлое уходили рассветы и закаты над морем, общение с новыми друзьями, суматошная лагерная жизнь. Даже ненавистные еще вчера ранние побудки, утренние линейки и зарядка казались теперь не такими уж обременяющими.
Лизины мысли прервал негромкий звук открывающихся дверей. Девочка оглянулась посмотреть, кому еще не спится в лунную ночь. Нет! Только не это!!! Из дальнего купе вышел высокий стройный парень в одних джинсах.
Граф был без преувеличения самой популярной личностью в лагере. В первый же день все узнали, что его папаша - большая шишка. Далеко не каждый мог похвастаться «родными» американскими джинсами, модными батниками, портативным магнитофоном, фотоаппаратом. Впрочем, если быть объективным, следовало признать, что и без всех этих атрибутов «золотой молодёжи» Граф (прозвище настолько прочно приклеилось к парню, что даже вожатые никогда не называли его настоящим именем) выделялся бы из толпы пионеров-комсомольцев. Он отлично играл на гитаре, пел, танцевал, играл во все спортивные игры, плавал как бог, мог 100 раз подтянуться на  перекладине.
А еще Граф был вызывающе-киношно красив. Девчонки до хрипоты спорили: на кого он больше похож? На Алена Делона? Дина Рида? Или Игоря Старыгина? И каждая спорщица мечтала только об одном – чтобы он посмотрел на неё своими голубыми глазами, улыбнулся, пригласил танцевать на вечерней дискотеке. И он смотрел, улыбался, приглашал. Самых красивых и ярких. Говорят, кто-то видел в кустах за танцплощадкой, как Граф целовал некоторых из своих избранниц. Но на следующий день уже другая юная красотка замирала от восторга, чувствуя на своей талии сильную руку Графа, а вчерашняя избранница испытывала всю горечь отвержения и разочарования.
Лиза любила смотреть на красивые лица – женские и мужские, реальные или изображенные на картинах старых мастеров. И, конечно, в свои пятнадцать она тайно мечтала о любви. Но мечты – мечтами, а реальность – реальностью. Небольшого роста, чуть полноватая, немодно одетая, с длинной, тоже не модной сейчас косой, Лиза понимала, каких ребят она может заинтересовать (хотя бы теоретически), а каких – нет. Граф явно относился ко второй группе, а потому поначалу Лиза лишь любовалась его красотой и снисходительно прислушивалась к шушуканью девчонок по поводу графских побед на любовном фронте.
Но потом безразличие сменилось активной неприязнью. Во-первых, Граф походя жестоко ранил сердце новой Лизиной подружки – Регинки. «Регина – значит, королева!» - в первые же минуты знакомства сообщила соседкам по купе темноглазая стройненькая смуглая девочка. Королева – не королева, но девчонкой Регинка была симпатичной во всех отношениях: умненькая, хорошенькая, веселая, легкая, одним словом. Она гордилась своим необычным именем, своей внешностью, особенно – своей стройной фигурой. И, конечно, сразу же приметила Графа и возмечтала стать его Королевой.
Граф рано или поздно не мог не обратить внимания на усилия, предпринимаемые Регинкой. И, наконец, настал её звездный час: на дискотеке они с Графом выдали не просто медленный танец, а настоящий классический вальс. В тот вечер Регина влетела в палату уже после отбоя, красная как рак, и счастливая, как невеста. Полночи девчонки внимали её восторгам. А на следующий день наступила расплата – Граф смотрел на неё, как на пустое место. А когда Регина попробовала предъявить какие-то претензии, просто засмеялся ей в лицо…
Впрочем, по Лизиному мнению, Регинка в какой-то степени была сама виновата. Не стоит девчонке терять гордость и бегать за парнем, тем более за таким бабником, как Граф. А вот история с Русланчиком заставила Лизу окончательно невзлюбить покорителя девичьих сердец. В старшем отряде всем ребятам было по четырнадцать-пятнадцать лет. Но Русланчик выглядел лет на двенадцать, хотя и был Лизиным ровесником. Маленький, хрупкий, голубоглазый блондин, он походил на переодетую в мальчика девочку не только внешне, но и незлобивым тихим характером. И Граф именно Русланчика выбрал в качестве «мальчика для битья».
Нет, он его, конечно, не избивал. Но издевался изощренно. Высмеивал, обзывал, толкал в море, мог даже слегка притопить. И отбирал самое вкусное из того, чем кормили в лагерной столовке. Отбирал, но сам не ел, отдавал своим подпевалам, которых было немало.
Лиза не умела и не хотела долго сдерживать свое возмущение. И прямо высказала Графу в лицо все, что думает о нем и о его поведении. Тот, похоже, изумился: вот эта пышка с косой, метр с кепкой ростом что-то смеет вякать? То ли от удивления, то ли по другой причине, но Граф не оскорбил в ответ Лизу, лишь что-то буркнул и ушёл. Но с того дня издевательства над Русланчиком, похоже, перестали развлекать мучителя, а потом и вообще сошли на нет. А Русланчик по-детски привязался к Лизе и стал, как, смеясь, говорила Регинка, их третьей подружкой.
А Граф продолжал жить своей «графской» жизнью. Лиза лишь издали посматривала, чтобы он опять не привязался к Русланчику. Но однажды у них все же произошло столкновение. Лиза увидела Графа,  сидящего на спинке скамейки возле корпуса. Граф ел черешню, а косточками старался попасть в маленького котенка, безмятежно сидевшего на другом конце лавки. Конечно, он не мог нанести зверёнышу  никакого реального вреда, но Лизина неприязнь выплеснулась наружу. «Фашист!» - громко и чётко бросила она на ходу и пошла в свою палату.
Но Граф не  хотел спускать оскорбления. Он ворвался в девчоночью палату, заставив завизжать Регину, которая, стоя в одних трусах, пыталась рассмотреть себя в небольшом зеркальце. Не обратив ни малейшего внимания ни на полуголую «Королеву», ни на её визг, он подскочил к Лизе и, схватив за руку выше локтя, сжал её, казалось, изо всей силы. На руке Графа даже жилы вздулись. И только потом Лиза поняла, что на самом деле никакой боли не чувствовала ни тогда, ни позже, даже маленького синяка не появилось на её коже. «Извинись!» - потребовал Граф. «И не подумаю!» - дерзко ответила Лиза. Парень, побледнев от гнева, продолжал сжимать её руку, со стороны можно было подумать, что он её сейчас сломает.
Опомнившаяся Регинка, успев нацепить на себя майку, подскочила к Графу и впилась длиннющими ногтями (предмет особо гордости!) в его руку. «Отпусти её! Отпусти!» - вопила Регинка. Граф еще больше побледнел, лицо его как-то странно исказилось, немного помедлив, он выпустил Лизину руку. Регинка в ответ отпустила его. Граф посмотрел на Лизу, на Регину, а затем молча вывернул свою руку тыльной стороной предплечья. Там была слегка поджившая рана, на которой ярко выделялись следы Регинкиных когтей.
Лиза удивлялась и, сама не желая того, восхищалась выдержкой Графа. Какую же боль он вынес молча! А еще девочка не могла объяснить, почему он все-таки не причинял боли ей, явно превозмогая желание сделать это.
До конца смены они сохраняли нейтралитет. И надо же было такому случиться, чтобы Лизина бессонница привела к столь ненужной встрече. Что теперь делать? Встать и уйти в купе? Граф подумает, что она его боится. Нет уж, Лиза не даст ему повода для таких мыслей! Оставалось надеяться, что и для Графа эта встреча нежеланна, что он сам уйдет. Лиза продолжала упорно смотреть на луну, словно пытаясь пересчитать на ней пятна.
Но надеждам не суждено было сбыться. За спиной послышали шаги.
- Клёвая луна, правда?
- Да, красивая.
- У моего отца есть военный бинокль, через него эти пятна видны как на ладони.
- Я знаю, у моего папы тоже такой бинокль есть. Я, когда маленькая была, он мне в первый раз дал посмотреть эти пятна, а я все искала там Незнайку.
Сказать, что Лиза была удивлена – ничего не сказать! Они болтали с Графом о книгах, детских и взрослых, о любимых фильмах, о городах, в которых были, и в которых мечтали побывать. Оказывается, Граф тоже любил Булгакова и фантастику, особенно Стругацких, но, в отличие от Лизы, не верил в НЛО.
Никто не выходил из купе, не мешал разговору. Лизе жалко было нарушать эту странную мирную беседу, но где-то через час она не выдержала и спросила:
- Слушай, ты же, оказывается, нормальный парень. Почему ты ведешь себя так?
- Как – так? Ты о чем? О девчонках? О Регинке?
- Ну, хотя бы…
- Да они же сами лезут! Они же все такие! Им только и надо, чтобы друг перед другом хвастаться: я с Графом танцевала, я с Графом целовалась! Разве не так?
Лиза не могла не признать, что большая доля правды в этих словах есть, но все-таки решила поспорить:
- А если это – любовь?
- Любовь? Какая любовь! Её нет этой любви, вообще нет, понимаешь! Я её, по крайне мере, не встречал.
- Тоже мне, знаток! Сколько тебе лет? Сто? Или все-таки пятнадцать? Ну вот, у тебя же родители любят друг друга, как же ты говоришь, что любви – нет?
- Ты это серьезно сейчас?
Граф, похоже, был искренне удивлен.
- Конечно, серьезно! Вот мои родители, хотя, конечно, иногда ссорятся, но точно любят друг друга, они уже больше двадцати лет вместе.
- Ну, это ты так думаешь. А вот мои не ссорятся вообще никогда, но точно друг друга ненавидят.
Лиза аж задохнулась. Так – про своих родителей! А Граф спокойно продолжал:
- Мать отца ненавидит за то, что он ей изменяет. Но виду не показывает, она же от него во всем зависит. Мать не работала никогда, а денег и шмоток у неё не меряно, всё от отца. А отец с ней не разводится, потому что в случае развода может все потерять, у нас аморалку не любят.
Лиза почувствовала неловкость, как будто случайно заглянула через открытую дверь в чужую комнату в неподходящий момент. Она поспешила перевести разговор:
- Ладно, твое отношение к девчонкам мне не понять, тебе не объяснить. Но Русланчик? Его-то ты за что?
- Русланчик…Лиза, ты что, правда не понимаешь, что в этом мире человек человеку – волк. И пока Русланчик и такие, как Русланчик, не поймут этого, его все равно будут гнобить. Не я – так другой.
- Та ты что, вроде тренера у Русланчика был, ты это хочешь сказать?
- Да нет, я не собирался ничему учить этого придурка. Просто жил по законам стаи. Знаешь, давай лучше сменим тему. Ты интересная девчонка, жалко тратить время на пустые споры, ведь мы все равно каждый останемся при своем мнении.
Лиза тоже почувствовала желание сменить разговор. Она испытывала неловкость и необъяснимую жалость к Графу…
Почти до рассвета они разговаривали. Лишь заметив, что у Лизы от усталости стали закрываться глаза, Граф предложил разойтись. А утром, в суматохе встреч и прощаний на перроне в Москве, кто-то тронул Лизу за плечо. Оглянувшись, она увидела Графа. Тот неловко сунул ей какой-то свёрток. «Это тебе…Я знаю, ты хотела…» - не договорив, он исчез в толпе. В метро Лиза развернула газету и увидела, что Граф отдал ей свою книгу – «Мастер и Маргарита», невообразимый дефицит.
Лиза время от времени перечитывала любимую книгу. Потом эту же книгу читала её дочь. И каждый раз знакомый потрепанный томик вызывал воспоминания и вопрос - где теперь Граф? Что с ним сделала жизнь? Но ответа Лиза, наверное, не узнает никогда.