Зодчий

«Отечество почти я ненавидел –
Но я вчера Голицыну увидел
И примирён с отечеством моим».
А.С.Пушкин

Молодого архитектора Василия Стеклова «Зодчим», конечно, называли за глаза – кто иронически, с усмешкой, с заметным налётом превосходства, а кто уважительно с верой в его неординарные способности, с верой в его будущие успехи.
Проектный институт, где работал Василий, гордился своей историей, своими кадрами. На его счету были разработки генпланов, проектов застройки микрорайонов и уникальных сооружений многих крупных городов; здесь трудились заслуженные архитекторы страны, лауреаты государственных премий – корифеи союза архитекторов и градостроительства в целом.
У Василия на счету не было заметных работ, - не было своего имени, но среди многих он выделялся своим индивидуальным почерком, своим не стандартным мышлением, своими архитектурными фантазиями. В проекте планировки микрорайона у него появлялись дома, сбегающие вниз по рельефу навстречу друг другу извивающимися драконами, школа – в форме парящей чайки, детские сады – в форме ласточек, многоярусные гаражи – в форме сторожевых башен и плавательные бассейны – в форме лилий, - одним словом, воздушные замки.
Много времени и сил уходило на такую работу, а время поджимало – надо выдерживать сроки выпуска документации, - надо давать работу смежникам. Талантливо выполненный эскиз планировки нельзя было брать за основу – он не реален, практически не выполним, его не пропустит ни одна экспертиза.
Руководитель мастерской, после долгих убеждений автора, бывало махнёт рукой и передаст на доработку планировку «заумного» Стеклова ведущему архитектору Елизавете Францевне Гаусс. Елизавета за короткое время фантазии Стеклова переработает под типовые серии всех объектов и спасёт положение.
И авторов проекта становится два: архитектор Гаусс, архитектор Стеклов – в алфавитном порядке – по справедливости.
К таким доработкам все уже привыкли, а на Василия всё больше смотрели как на чудака.
Стеклов в душе возмущался и обижался, но вида не подавал, а уходил в себя, занимаясь по вечерам и в выходные рисованием – пейзажи акварелью у него получались совсем не плохие.
Когда в разгар сезона в профкоме появилась горящая путёвка – предложили Стеклову, - ведь ему собраться – только подпоясаться – ни жены, ни детей.
Скучая на вокзале в ожидании поезда, Василий неожиданно встретился с коллегой – главным архитектором проектов, - признанным авторитетом в организации, опытным проектировщиком Шотой Левтадзе.
Шота, узнав, что Василий едет по горящей путёвке отдыхать в Анапу, начал его отговаривать.
- Вася, - говорил он ему, - зачем тебе Анапа, зачем санаторий, ты что больной? Будешь там жить с кем-то в номере, а он храпит по ночам, что будешь делать? Поедем, Вася, со мной в Батуми – дом у родителей большой, места много, будем вместе отдыхать, ходить на море, в гости к друзьям.
Вася, долго не раздумывая, согласился.
Батуми не город - праздник, сказка, фиеста – закружил как карнавал. Шота знакомил Стеклова с многочисленной роднёй, с друзьями, - представлял как коллегу, как талантливого архитектора, как будущую знаменитость, отчего тому было неловко, стыдно и одновременно что-то сладко возбуждало самолюбие и что-то шептало – что, да, это так, он талантлив и он будет, непременно будет знаменит.
Однажды Шота познакомил его с племянницей Полиной – с девушкой неземной красоты. Стеклов при знакомстве был поражён словно ударом электрического тока – он увидел живую икону, он увидел чудо творения природы. Василий никогда не писал портретов, он не понимал этот жанр, но при виде Полины ему раскрылся секрет рисунка с натуры, он только сейчас понял, что не зря художники старательно изучали анатомию, изучали, чтобы увидеть в человеке все нюансы, все тонкости, даже скрытые под одеждой. К нему пришло озарение, он уже видел её не написанный портрет, видел как он её создаёт на холсте, как легко изображает локоны её волос, дуги бровей, изгибы ресниц, ажурный воротничок её кофточки и глаза, её неповторимые глаза.
Шота попросил Полину поопекать Василия, побыть какое-то время для него гидом.
Полина добросовестно выполняла поручения; она знакомила Стеклова со всеми достопримечательностями и тот без устали восхищался городом и морем, но Полиной он не только больше всего восхищался – он ею заболел. Полина была чистокровной грузинской, а русским именем её назвал отец в память о медсестре, которая спасла ему жизнь на фронте, а теперь пришла её очередь спасать погибающего в мирное время, погибающего от любви Стеклова – но от таких мыслей она была далека – она смеялась, она порхала как бабочка, щебетала как райская птичка.
Отпуск – волшебный сон – прошёл.
Возвращались в Москву в двухместном купе. Всю дорогу беседовали.
Шота не переубеждал, ни на чём не настаивал – он просто говорил, просто делился взглядами на жизнь, на свою профессию.
Он напоминал, что всего прошло двадцать лет как кончилась война, что её раны ещё не залечены, что люди в большинстве своём живут в коммунальных квартирах, в общежитиях и бараках. Живут вблизи заводов и фабрик во временных постройках для эвакуированных в кварталах без коммуникаций, без инфраструктуры и какого-либо благоустройства.
Он просил понять, что людям надо создать человеческие условия для проживания, что панельное и типовое строительство это единственно правильное решение. Шота прекрасно знал Америку небоскрёбов и одноэтажную Америку, но он видел, что нам до коттеджной застройки, до таунхаусов с бассейнами надо не менее пятидесяти лет времени – два поколения, - а человеку надо жить сегодня. Штучные, уникальные, не типовые объекты от нас с тобой никуда не уйдут, но в первую очередь мы должны думать о рядовом труженике, о базе на которой стоит всё человечество – для самого себя и для Василия делал выводы Левтадзе.
После отпуска у Стеклова началась другая жизнь, его как подменили и теперь он уже помогал Елизавете Францевне, теперь она сама уже советовалась с ним по многим вопросам.
Акварель он не забросил, а даже организовал в коридоре мастерской выставку своих работ, но вечерами теперь он писал письма Полине и читал и перечитывал письма от неё.
Прошёл год. Стеклов стоял на перроне с букетом роз, то и дело поглядывая на часы, когда к нему неожиданно подошёл Шота.
- Вася, а ты что здесь делаешь?
- Поезд жду из Батуми – растерянно ответил Василий.
- И я жду поезд из Батуми, восьмой вагон – брат дал телеграмму, - встретить племянницу.
- И у меня телеграмма от Полины – выдохнул Стеклов.
Полина окончила школу с золотой медалью и ехала в Москву поступать в архитектурный институт.
Из вагона Полина выходила по ступеням, как ангел с небес спускалась.
Стеклов смотрел на неё и не мог оторвать глаз, она, смущаясь, тоже смотрела и смотрела на него.
Шота, чувствуя, что он при этой встрече лишний, стоял задумчиво в стороне, наблюдая отечески за влюблённой парой – ему эта пара нравилась очень.