Маца

В доперестроечные времена муж моей подруги, Владимир, работал вместе с  Эллой Моисеевной С., которая слыла в коллективе умной, красивой и весёлой женщиной.  Элла Моисеевна была старшей в отделе, состоявшем из нескольких молодых людей.  Несмотря на то, что она имела солидного мужа и взрослого сына,  молодые сотрудники вовсю ухаживали за ней, но как бы не всерьёз. Она же, немного кокетничая с ними, отвечала коллегам дружеской нежностью, принимала участие в их жизни и отношениях со слабым полом и подавала им в нужное время бесценные советы более опытного человека. Между Владимиром, тогда ещё не женатым, и Эллой Моисеевной установилось особенное доверие. Элла Моисеевна даже давала ему мелкие личные поручения, которые он с удовольствием выполнял, и постоянно интересовалась его жизнью за пределами офиса. 

Время шло.  Владимир давно устроился на другую работу, и, наконец, женился. Его жена, Тамара, работала врачом в детской поликлинике.  Так же как и Владимир, она была вологжанкой с прочными деревенскими корнями.  Именно тогда в Вологде проходили интернатуру молодые врачи из Ленинграда: Слава, Рома и Миша. Тамара с Володей приняли их в свой круг друзей и часто встречались с ребятами после работы.  Все трое были милыми еврейскими мальчиками, которым не хватало домашнего тепла, а Тамара и Володя с удовольствием делились с ними избытком своего семейного счастья.  Из всей компании Рома выделялся копной пшеничных волос, голубыми глазами, которые светились умом и юмором, и аккуратным носом, усыпанным бледными, но многочисленными веснушками.  Тамара часто посмеивалась над ним и говорила:

- Признайся, Ромка, что ты не настоящий еврей, а белорус, или хохол!

- Да, еврей я, еврей! – сердился Рома, - тебе, что лекцию на эту тему прочитать?

- Ладно, верю, не сердись, - смеялась Тамара.

- Ты на себя посмотри, - ухмылялся Рома, - тёмненькая, нос с горбинкой и вообще, слишком умная для русской.  Уж не водила ли твоя одесская прабабка шашней с гарным хлопчиком Абрамом с Привоза?

- Отстань, Ромка, меня всю жизнь за еврейку принимают, я уже и не спорю.  Как у нас в деревне говорят: «Называй меня хоть горшком, только в печку не ставь!»   

На этом обсуждение еврейского вопроса обычно заканчивалось и они дружной компанией шли гулять, в кино или в филармонию.

Однажды, Владимир встретил на улице Эллу Моисеевну.  Слово за слово, и он рассказал ей о том, что женился, что его жена врач и, что у него уже дочке Сонечке три года.  Элла Моисеевна взяла с него слово, что он обязательно познакомит её с женой и дочкой, а лучше всего, если они все вместе придут к ней в гости.  На том и порешили.

Тёплым майским днём Володина семья пожаловала в гости к Элле Моисеевне.  Та открыла дверь и на мгновение задержала взгляд на Тамаре.

- Проходите, дорогие мои, Володенька, Тамарочка и Сонечка.  Ах, какая славная девочка, ваша Сонечка, вся в папу. 

Элла Моисеевна провела гостей в большую комнату и, поглядывая сбоку на Тамару, начала показывать ей гордость семьи – библиотеку, собранную из дефицитных книг, дав подержать в руках последний томик собрания сочинений Шолома Алейхема.  Тамара сразу поняла, куда клонит хозяйка, но виду не подала. После знакомства с мужем Эллы Моисеевны и обзора достопримечательностей квартиры, гостей пригласили пройти в уютную кухню, из которой доносились манящие запахи.

Не получив ответа на витавший в воздухе, но не озвученный вопрос, хозяйка пошла в наступление.

- Тамарочка, вам нравится маца? – прямо спросила она, глядя Тамаре в глаза.  «Начинается», - подумала Тамара, и так же прямо ответила:

- Нравится.

- Ах, я так и думала.  Вы знаете, мне только что прислали свежую мацу из Москвы.  Я тут приготовила её с разными начинками, садитесь же за стол, будем кушать и немного выпивать.  А Сонечке я дам кусочек сухой мацы, пусть она её, как печенье погрызёт.

Они уселись за стол и отдали должное кулинарным талантам хозяйки.  Вечер прошёл весело и незаметно.  На прощание Элла Моисеевна подарила Тамаре пачку сухой мацы и, нежно улыбаясь, пригласила навестить её ещё раз.  На улице Тамара, смеясь, сказала Володе:

- Ну, что я тебе говорила?  В очередной раз меня приняли за свою.  Но как приятно, когда к тебе относятся с такой теплотой!

Дома Тамара положила мацу в шкафчик с припасами и забыла о ней.

Через неделю к ним в гости заглянул Рома.  Они как раз сели на кухне пить чай, когда из комнаты вышла Сонечка.  Она шла, путаясь в спущенных колготках, и канючила противным голосом:

- Мама, дай мацы!  Мацы хочу!

Чашка с чаем застыла в руке у Ромы, он изумлённо развернулся и воскликнул: 

- Боже, откуда эта бедная Хася?!

Все трое переглянулись, и началось.  Они смеялись до слёз, до истерики.  А ребёнок, не понимая, что происходит, продолжал ныть:

- Мацы, дайте мне мацы!

- Ну, ребята, такого нарочно не придумаешь, - утирал слёзы Рома. - Томка, а может, я всё-таки прав насчёт твоей прабабушки?  Начудила где-нибудь в наших краях?!