Детство после войны. Поколение мастеровых

На фото главный корпус Пермского авиационного техникума.

Когда-то прочел про феномена, который все в жизни помнил с пеленок. В том возрасте у него было две оценки окружающего: «Плохо» и «Хорошо». «Плохо»  это мокрые пеленки. «Хорошо»  это мама. Я, конечно, такого раннего детства не запомнил.
Первое яркое воспоминание относится к двум годам с небольшим. Мы с мамой и сестренкой летим на новое место службы отца- на Сахалин. Самолет зеленый  изнутри, с какими-то переборками. В окно видно сверху маленькие, совсем игрушечные домики и таких же игрушечных людей. По-видимому, это было сильное впечатление.
Потом помню японцев или корейцев в халатах и с поклажей на голове. Третий кадр- мы едем на поезде «на континент». Мне года три с половиной. Сосед по  вагону угощает яблоком. Я прячу его за спину. Маме шепчу «Невкусная картошка» .Наверное, до того яблок никто не давал.

Отца перевели на Урал- в Пермь. В «Городе детства» Эдиты Пьехи
… город, тихий, как сон
Пылью тягучей по грудь занесен
В медленной речке вода, как стекло
Где-то есть город, в котором тепло
Наше далекое детство там прошло...
Не таким был город нашего детства -послевоенная Пермь. Тогда назывался Молотов.  Купеческий центр- тяжелые каменные двухэтажные дома. И каменные новостройки, которые в конце войны начали строить пленные немцы, в основном, вблизи завода авиационных моторов. Сталинский район. Остальной город сплошь деревянный- двхэтажные бревенчатые дома, досчатые заборы. Внутри огороды.
Город большой- во время войны вырос неимоверно засчет заводов. С одной стороны слышна канонада- на Мотовилихинском заводе испытывают пушки- стреляют на тот берег Камы. Во время войны завод массово выпускал полевую гаубицу, которой была оснащена вся фронтовая артиллерия и Катюшу.
Мотовилихинский завод -первооснова города, создан как оружейный еще при Петре 1. Занимает вдоль берега Камы более 10 километров, по территории завода ходит собственный поезд.Славянов- изобретатель электросварки работал на Мотовилихинском заводе. Возле проходной завода своеобразный памятник ему -столбик из свареных между собой слоев различного металла.
Вода в Каме совсем не стекло- сброс индустриальных отходов покрыл всю поверзность реки нефтяными пятнами. Хоть и ширина реки - добрый километр.
В другом конце города рев - испытывают моторы для самолетов. Станция прямо в городе. Массовое производство авиамоторов АШ-82, которые были почти на всех самолетах.
Моторный завод создан во время войны. Станки ставили на фундаменты под открытым небом и начинали работать. Потом над ними возводили корпуса. Моторов за время войны произведено почти столько, сколько было боевых самолето-вылетов.*
Вечером и ночью небо озаряют всполохи от бессемеровских конвертеров- сталеплавильнывх печей... В городе и окрест еще полно заводов- все работали на оборону: делали патроны, снаряды, части танков, каски и прочее... Снег черный- у каждого завода своя ТЭЦ на местном кизеловском угле,отдельное городское энергетическое кольцо, во время войны работало автономно. Дома отапливают тем же углем. С прогулки возвращаешься как из шахты. Воздух в городе серый- постоянный смог, если возвращаешься из-за города, первое время трудно дышать. 
В городе, кроме заводов, много больниц-  тыловые госпиталя. И много инвалидов-  безногих и безруких.Танкисты с обожжеными лицами. Жутковато смотреть. Пластических операций тогда еще не изобрели. Да и протезирование было на крайне примитивном уровне. И немаленькое "воинское кладбище". Не всех, кого довозили до тыловых госпиталей, удавалось спасти.

Сорок восьмой год. Сестра пошла в первый класс женской школы. С царя, наверное, повелось- женские и мужские школы. Через годик, правда, отменили.
Сестре наука дается с трудом, мне же страшно интересно. Сижу под круглым обеденным столом, под скатертью, помогаю сестренке решать задачки по арифметике. Она за это учит меня читать.
Мы- бывшие дальневосточники, нам без рыбы никак. Мать с ужасом узнает, что здесь продают  мороженую рыбу. Неужели это едят?! Соседки в глаза говорят матери «фифа выискалась». Приходится отвыкать от сахалинских вкусов. Ничего, треска тоже рыба.Но, на Новый Год, кроме заливной трески, мать непременно делает крабовый салат  с настоящими крабами. Кажется, крабов в банках тогда еще продаали в магазинах. А если удается раздобыть кеты или, хотя бы, горбуши, в доме радость, у отца от волнения начинают дрожать пальцы.
В городе живет много татар, поэтому в магазинах, кроме прочего, продают конину. Вполне съедобно. Популярны татарские беляши. Местные едят много редьки.  Окрошка с редькой. Салат из редьки. Даже, пельмени с редькой. Картошку наывают в шутку «уральское яблоко». Другие тут не растут. Приеэжих «из Европы» много. Одесситы, ленинградцы, москвичи, смоляне... Труппа Мариинки работала в местном оперном.  Конфликты с «местными», в основном, староверами. «Приперлись! Понаехали!».Ломка провинциального уклада идет прямо в очередях в гастрономах.
Широченная река Кама. Полгорода ходит вечерами посидеть на крутом берегу и полюбоваться рекой, закатом. По реке сплавляют плотами уральский вековой лес. Сосновые бревна  диаметром более полутора метров.
Мальчишки во дворе где-то раздобыли списаные и слегка поломаные пулемет Дегтярева и автоматы ППШ. Играем с ними в войну.
К отцу часто наведываются бывшие сослуживцы-дальневосточники. Тогда у родителей праздник и ликование: людей лучше дальневосточников нет на всем белом свете.

Семь лет и я иду в школу. 31 августа мать провожает до школы- запомнил дорогу? Завтра иду один, засмеяли бы, приди кто из первышей с родителями. Учительница, как бы старушка, в вязаном пуховом платке. Екатерина Ивановна. Много позже узнаем, что ей тогда было 26 лет и дома у нее лежал пластом контуженый муж- фронтовик.
Школа представляет собой бывший огромный танцзал с комнатами-классами по периметру и хорами наверху. Переменка- броуновское движение в этом самом зале. Уже будучи студентом, посетив Пермь, узнаю из появившейся на стене школы мемориальной доски, что это бывший дом известного балетмейстера Дягелева.
Половина учеников из класса живет по подвалам и баракам. Дети погибших фронтовиков часто не имеют в чем пойти в школу. Родительские комитеты собирают деньги им на ботинки. 
Учиться нравится. Учебники прочитываю заранее, потом слушаю о том, чего сразу не понял. И сейчас не понимаю распространенную мифологемму-де, ходить в школу чистое наказание, а пропустить занятия- счастье. Хотя вставать и бежать по утрам совсем не сахар. Но, неужели, кому-то в этом возрасте не интересно разобраться в устройстве жизни?
Учитель географии, Михаил Иванович – горячий патриот Урала. Объясняет, что Урал- центр континента, кладезь ископаемых, промышленный и культурный центр. Что Волга впадает в Каму, а столицу из Москвы перенесут вскоре в Пермь. Всем нам   его запал очень нравятся... Поэтому мы знаем географию. Химик тоже мужчина. Любит химию, твердо знает, что за ней будущее. И умеет объяснять, мы все понимаем  и химию. Историк- мужчина. Объясняет, что в конце выступления надо подвести итоги- иначе все впустую. "Таким образом..."  В общем, атмосфера творческая. На уроках труда учат строгать, пилить, точить по дереву, проводить электропроводку, навыкам жестянщика, всех- и девочек и мальчиков учат шить иголкой...
Многое пригодилось в жизни. Жестянки выбивать, проводить эдектропроводку и ставить заплатки умею со школы.
Пермь гордится своей молодежью и старательно готовит нас к жизни. Во время войны много подростков встало к станкам на заводах- заменили ушедших воевать отцов. Были токари, которые стояли на ящиках, чтоб дотянуться до рукояток и маховичков.
Только что окончилась война - война моторов. И все мы знаем, что будущее за инженерами. Поэтому мы, мальчишки, все изобретатели. У каждого с собой отдельная тетрадка, в которой мы рисуем свои  идеи, потом горячо обсуждаем.

 Лето- пионерские лагеря на берегу Камы или жизнь в деревне, где родители на лето снимают «летнюю избу». Учусь собирать грибы, ловить рыбу. Или поездки к бабушке на Тамбовщину. Сперва с родителями, а потом одни, со старшей сестрой. Пересадка в Москве не пугает.Вся тамбовская родня – железнодорожники и, одновременно  садоводы. Начиная с прадеда. А все парни- заядлые голубятники. Народ мастеровой - у каждого в сарайчике верстак и набор столярного инструмента. На двенадцатилетие братья бабушки мне дарят набор столярных инструментов. Рубанок, сделанный прадедом из яблони и сейчас у меня хранится. Показывают, как делать деревянные грабли. Начинаю мастерить. Брат бабушки - художник. Рассказывает об основах ремесла, дает порисовать масляными красками на холсте. Двоюродный брат учит играть на гитаре и мандалине. Пригодилось. В студенческие годы играю на аккопанирующей гитаре в факультетском самодеятельном оркестре и пою под гитару  у костра: "Видишь, зеленым бархатом отливая море лежит спокойнее, чем земля...". А в воднолыжной секции исполняю попутно со спортом обязанности художника- крашу лыжи, трамплин, рисую эмблемы...
Домой, на Урал с рюкзачком яблок и помидор. Такие в магазине не купишь- мичуринские сорта.

У отца часто случаются сердечные приступы. В седьмом классе приходит убеждение, что тянуть нечего- надо приобретать специальность.  В техникум берут после седьмого класса. Учиться четыре года. Аккурат, вводят одиннадцатилетку. Так что, ничего не теряю: среднее  образование, да еще специальное. В те же сроки.
Техникум авиационный, готовит специалистов для местных авиационных заводов. Подавая документы заполняю и анкету для Первого отдела. Заводы, где предстоит работать, оборонные.
Нам всем,в основном, по четырнадцать. Но мы уже члены профсоюза "рабочих оборонной и авиационной промышленности".
В техникуме никто тебя не держит: не хочешь учиться- собирай монатки и отваливай. В остальном спрос, тоже, как со взрослых.
 Высшая математика, обработка металлов резанием, техническая механика, технология металлов, сопромат, машиностроительное  черчение, общий курс самолетостроения, авиационные приборы.... Станочные и сборочные практики. Сперва в техникуме, потом на заводе.
Учиться трудно, но очень интересно. Курс «Летатальные аппараты» читает местный писатель, выпускник  МАИ  1941 года Борис Фрадкин. Весь выпуск ушел на фронта и авиационные заводы. Рассказывает про крыло Жуковского и подъемную силу, про винтовые и реактивные двигатели, про число Маха, об устройстве самолета и вертолета.. Фрадкин всю войну работал на Пермском авиамоторном заводе: ездил по фронтовым аэродромам с заводской ремонтной бригадой. Знает о моторе и фронтовых истребителях то, о чем разработчики не догадываются. И о  войне знает немало. С гордостью рассказывает, что  у гитлеровцев был приказ «матросов и студентов в плен не брать». Несгибаемые были ребята... Ревностно относится к своим лекциям: опоздавших не пускает. Те не уходят никода, стоят за приоткрытой дверью аудитории и слушают. Такое не пропускают!
Почти с таким же неподдельным интересом слушаем курс «Обработка металлов резанием»: про передний и задний угол резца, про скорость резания. Все, включая девченок-блондинок.  Потому, что перед этим уже пробовали работать на токарных и фрезерных станках. Потом еще станочная практика, но, уже со знанием теории.
На занятиях по теоретической механике знакомимся с удивительными механизмами легендарного механика Чебышева: шагающая тачка и т.п.
"Теоретическую механику"   преподавал пожилой преподаватель и большой энтузиаст своего предмета.  Как звали, к сожалению не помню. Он был уникум -разыскивал и скупал на свою зарплату старинные физические приборы и  старинные книги по механике. Кабинет его был настоящий музей. И лекции его были завораживающе интересны.
Предмет "Организация производства" ведет бывший директор Лысьвенского завода металлоизделий. Это его завод всю войну снабжал армию  касками, которые спасли тысячи солдатских жизней. Сейчас он на пенсии, но есть что рассказать молодым. Слушаем многомудрого  деда  тоже с удлвольствием.
На сборочной практике тебе дают работающий авиационный прибор. Настоящий заводской, только выбракованый по каким-либо параметрам.  Надо разобрать его до последнего винтика и отдельных пружинок, а потом собрать и так, чтобы снова работал. Не просто, но нравится.
У каждого из нас в кармане авторучка и отвертка. После нас не остается ни одной не изученной коробочки: нам позарез всем надо знать что там внутри, как работает. В техникуме стоит свой списаный истребитель МИГ-17. Изучаем, любим тайком забраться в кабину пилота и посидеть там.
 Своими силами строим спортзал. Нанимают одного каменщика- профессионала. Все  работы иы делаем сами, в том числе и кладку стен под его надзором. Он только выводит углы. С тех пор умею класть кирпичную стенку. И делать строительные леса.
Учат так, что после, три года в институте, без надрыва, получаю повышеную стипендию. Многие предметы на первых курсах сдаю сразу:  экзамен за весь курс  или выполняю зачетную работу.
На целине, в Казахстане, всему студенческому отряду чиню инструменты: точу пилы, точу и насаживаю топоры, молотки, кирки и лопаты.
Через сорок лет встал к токарному станку- ничего не забыли ни голова, ни руки. А электроприборы чиню все последующую жизнь. Подковали.
Вечно буду помнить добром Пермский авиационный техникум. Спасибо ему!

Короче, на этом детство и кончилось, началась взрослая жизнь. В семнадцать мы специалисты.

* - летчики во время воздушного боя не щадили моторы: чтоб существенно превысить скорость немецких самолетов, переводили моторы в режим "форсаж" (на максималный газ, что разрешалось делать только в момент отрыва от земли при взлете) , что приводило к ускоренному их износу, буквально, за один вылет.