Наступит время

               

               Быстро и медленно бежит время: для кого-то быстро, для кого-то  медленно! Иисус Навин остановил солнце, чтобы до заката расправиться с врагом, но не мог он остановить время вообще. А как хочется многим это сделать. Еще большее желание имеется – перечеркнуть прошлое… Наступит срок, он – недалек, и поливать нас станут грязью. Бельмом им на глазу Восток, - Глядят с нескрытою  боязнью.
Наступит время, когда бывшие наши союзники станут поливать нас грязью. Военный обозреватель газеты «Нью-Йорк-таймс» Хенсон У.Болдуин полностью зачеркнет героическое сопротивление наших войск в 1941 году. Если верить ему, то не было сражения под Ленинградом, ни контрнаступления под Ельней, не было битвы под Москвой.
Тем не менее, 6 декабря 1941 года советские войска нанесли фельдмаршалу фон Боку такой удар, от которого не только он, но и другие фельдмаршалы не сумели оправиться.

                МОСКВА  -  КАПУТ!

Перед тем как заканчивался победоносно очередной поход немецких войск, берлинская кинокомпания «Уфа» готовила документальный фильм, посвященный победоносному событию. В затемненном кинозале гас свет, и на экране возникала эмблема кинокомпании – хищный орел. Зрители видели сброшенные на землю символы польской государственности, пританцовывающий перед салон-вагоном  в Компьене Гитлер, и он же подписывающий документ о капитуляции Франции; немецкие солдаты, позирующие  на афинском акрополе.
Наступила поздняя осень 1941 года. Шел пятый месяц войны в России. Дивизии фельдмаршала Бока должны были уже маршировать по улицам Москвы. Рейхсляйтер Геббельс, лично курирующий кинокомпанию, в течение пяти месяцев поставлявший киноматериал о победоносном продвижении немцев вглубь Советского Союза, почему-то молчал. Пора было уже монтировать тот материал, который всегда венчал документальные фильмы «Уфа» – парад немецких войск в столице очередного побежденного государства. Парад немецких войск в Варшаве, марш солдат вермахта по Елисейским полям Парижа. Не хватало парада фашистов на Красной площади в Москве.
Что делать? Время поджимало, а Москва не была взята. Выход был найден. Среди мелькающих кадров победоносных сражений немецких войск на Востоке был вмонтирован кадр подписания  «антикоминтерновского пакта». Пришлось зрителям  вместо марша дивизии СС  «Рейх» по ул. Горького в Москве рассматривать зал имперской канцелярии и грустную  фигуру министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа. 25 ноября 1941 года исполнялась пятая годовщина подписания пакта теми, кто должны были участвовать в «Крестовом походе против коммунизма». Ими были: Германия, Япония, Италия, Финляндия, Румыния, Венгрия, Словакия, Хорватия, Дания, Норвегия, Испания и даже нанкинский Китай.
Руководителям этих стран так хотелось увидеть парад немецких войск в Москве, но так и не удалось. Еще осенью по приказу Гитлера были отпечатаны приглашения на парад фашистских войск на Красной площади Москвы, но не по вине его солдат парад этот тогда не состоялся. Напротив, в 1945 году состоится «парад» пленных немцев через Бранденбургские ворота Берлина.
Вместо победы под Москвой немецкие войска потерпели крупное поражение, имевшее большое политическое значение. Был ниспровергнут миф о непобедимости вермахта. Начались мифотворческие поиски причин неудач. И появились на свет мифы-утки, что победили не советские войска, а «генерал Зима» и «генерал Грязь». Наступившая распутица осенью 1941 года и необычайные суровые морозы не дали возможности вермахту взять Москву. Лукавили наши враги. Во-первых, не было тогда под Москвой 50 градусных морозов, о которых говорил Гитлер.
 Что смотришь фриц,  на все дивясь? Мороз и солнце – не доволен? Ждут бездорожье, слякоть грязь, ждет смерть тебя, фашистский воин. Ты ждал - расстелем мы ковры, расстелем скатерть самобранку? Не склонит русский головы, до ночи бьется спозаранку.
Во-вторых, начиная войну с Россией, немецкое командование должно было предвидеть и грязь, и морозы. Без них в России не обходится.
Меня жизнь мотала по Орловской земле. Что поделать, работа моя такая подвижная, я межрайонный судмедэксперт, а обслуживаю 12  районов, треть Орловской области. Ночлеги в крестьянских избах, давно уже бытом своим знакомы мне. Бывали и ночлеги под открытым небом. Долгие поездки по заснеженным полям, по дороге, пролегающей в густом летнем лесу, наполненном птичьим многоголосьем. Утренний туман, ранняя зорька, буран и метель, разливы рек и ледостав – вот картины, врезавшиеся в память мою.
Я сижу на берегу речки Кшень с прокурором Никольского района. Мы выбрались сюда после трудового дня. Он рассказывает, я слушаю. Между нами стоит бутылка водки  и та закуска, которую мы приобрели в сельской лавке. Она не хитрая, да и мы – не привередливы. Кшень выглядит величаво, когда талый снег вливается в нее. В летний зной воды ее, обмелевшие, все же  сохраняют свою привлекательную свежесть. Чуть в сторонке курчавые островки кустарника и бескрайние зеленые просторы. Носятся стрекозы над водой и прибрежными тростниками. На противоположном берегу пасется серая кобыла. Вокруг нее. носится  такой же масти жеребенок. Время от времени он останавливается и так же, как мать, пощипывает травку. Мирная идиллическая картина. Прокурор рассказывает, а я вижу громыхающие здесь громады танков с крестами на броне, стелящийся вонючий дым от множества моторов. Танковое воинство  любимца Гитлера Гудериана, рвущееся к Москве. Вижу огненный вал, накрывший танки. Крики. Катающиеся по земле фигурки танкистов, пытающихся погасить горящую на них одежду, и не успевающие этого сделать. Усеянное мертвыми телами то пространство, которое сейчас мирной зеленью покорило меня. Тула, Елец, Ливны  сбили спесь заносчивого генерала, поубавили прыти в нем. Так до конца войны больше не будет сверкать имя в общем-то толкового командующего танковой армией. Хотелось бы напомнить и потомкам своим о том, что от этих самых танков, горевших, как зайцы, улепетывали янки и Джимми  в Арденнах.