Дети Часть1

Он был первым в нашей молодой семье. Я учился на третьем курсе, жена училась на четвёртом в том же институте, что и я. У нас были разные факультеты, но меня хорошо знали на её факультете, а её хорошо знали на моём.  В перемены я пулей вылетал из аудитории и мчался в буфет, покупал чай и пирожки и ждал её. Она была беременна. В те годы это было непостижимо. Беременная студентка! Она терпеливо делала задания, писала и учила лекции. Она не хныкала, что у неё что-то болит или ей просто нездоровится.  Нет, она терпеливо носила свою беременность, как будто это было в порядке вещей.
Наступал май 1963 года. По радио говорили, что в нашу страну приезжает Фидель Кастро. 7 мая в день радио жена разбудила меня и сказала, что у неё что-то не так. Она была похожа на серую мышку. На лице был испуг.  За одну остановку от нашего общежития находился Ленинградский педиатрический институт.  Не вызывая скорую, мы быстро собрались и тихо пошли пешком. Я спрашивал: «Дойдёшь?».  Она говорила: «Постараюсь». Откуда она знала дойдёт ли она или нет, но, видимо, какой-то женский инстинкт ещё совсем юной женщины подсказывал ей, что нужно потерпеть и дойти. И мы дошли. Минут через сорок нянечка в белом халате вынесла её одежду и протянула мне. Было пять часов утра и никого в приёмном отделении не было. Я спросил её: «А она?»,
«А что она, рожать пошла твоя дева, иди домой, милый!»  Я кое-как  свернул одежду и пошёл в общежитие. Мне было двадцать два с половиной года, ей двадцать три с половиной года. Я не совсем понимал, что происходит. Как будто это происходило не со мной, а с кем-то другим. Не выспавшийся я поехал в институт на лекции. Всё шло как обычно, но я никому ничего не сказал.  После института поехал к себе на Выборгскую сторону.  Выскочил из трамвая и сразу в приёмную. На доске висел список. В нём была фамилия моей жены, она родила мальчика, вес, рост, состояние обоих нормальное.  Я побежал на другую сторону фасада здания, надеясь увидеть её в окне. И- увидел. Она радостно махала мне какой – то косынкой и что-то говорила. Потом написала на бумаге крупно: «Хочу есть!».  Это сразу сбило моё оцепенение, я помахал ей рукой и побежал что-то покупать.
С этого дня я ежедневно прибегал после лекций и приносил ей фрукты, колбасу, булочки, молоко. Однажды она показала мне кулёк – это был ребёнок. Я смутился и не знал радоваться мне или нет. А как мы дальше будем учиться?
И вот наступил день выписки. Этот майский, прохладный и солнечный день. В этот день Фидель Кастро должен был приехать в Ленинград. Я поехал на  Стеклянный рынок на Петроградской стороне и мне удалось купить букет сирени. Возле родильного дома были натянуты верёвки и стояли милиционеры через каждые десять метров. Я сказал одному, что у меня выписывается жена и мне нужно её забирать. «Не положено!» - только и услышал я в ответ. «Назад, гражданин, посторонитесь!»  Всюду поднимался гул. Толпы людей натягивали верёвки и милиция с трудом сдерживала толпу. Трамваи прекратили движение. Ждали Кастро. Я, хоть и ждал его тоже, но я уже здорово опаздывал за ней. В городской трансляции неслись песни, которые мы знали наизусть: «Вставайте, кубинцы!». Конечно было волнение – увидеть Фиделя! И вот показался кортеж: впереди мотоциклисты, позади них открытая машина и в ней стоял Фидель. Он был в шубе и в шапке – ушанке, а я был в пиджаке. Было градусов тринадцать тепла. Толпа ликовала и радостно приветствовала Фиделя. Зрелище было необыкновенное. В душе всё ликовало и я на какое-то время забыл о жене и ребёнке. Мне было двадцать два!
Потом быстро сняли оцепление и смог проникнуть в институт. С цветами я был один! Другие мужчины просили у меня ветку, но я сказал, что так на всех не хватит.
Выходит с нянечкой жена, плачет: «Где ты так долго был?». Я пытался ей объяснить про Фиделя, но она и слушать не хотела. «Ты опоздал на три часа!» - плакала она. Нянечка сунула мне ребёнка и я чуть не уронил его, он шевельнулся у меня в руках. Потом, немного успокоившись, мы пешком пошли в общежитие. Она с цветами, а я с ребёнком. Я ей рассказывал про Фиделя Кастро, она, наконец поняла и стала улыбаться.
Пришли в общежитие, положили его на кровать, развернули, он был мокрый, но он не плакал!!! Он как будто понимал, что он – в общежитии и здесь плакать нельзя! И в дальнейшем, пока он был в общежитии, он почти никогда не плакал. И студенты часто спрашивали: «Где ваш ребёнок?».