Между прочим

Поросёнков прощучился бойко в приёмную господина Бронебойного неспроста.

У Поросёнкова был светлейший план. 

Поросёнков покрутился ёршиком у ног секретарши, перетирая и обмозговывая  насущное в перемольное. 

И переминаясь, будто всуе никогда не мялся, закусил горько и до слёз язык. 

А когда стойко пригласили пройти в холл кабинетной утвари на прием,  он с разбегу рванулся о закрытую дверь господина Бронебойного, вмазался четко лбом об косяк дверного загорода и потерял бесстыже сознание, которое по всему случаю закатилось под стол секретарши принаряжаться на работу.

Под столом начали рыскать все.

Расплывшаяся надвое секретарша, в радужных козюльках с графином овсовой воды, неистова содрогалась в поползновениях на счет оказания сиротского внимания. 

А господин Бронебойный молчащим грозным подспорьем призывно глядел на извивающееся тело Поросёнкова в тягах к прекрасному воздуху.

Потом они пили кофе с господином Бронебойным, с приклепом «нога за ногу». Секретарша шуршала то мимо, то совсем рядом, но Поросёнков сидел тихонько с перебинтованной головой и тонко взирал на господина Бронебойного непонимающим страдальцем.

- Так, значит, на работу к нам в бюро находок желаете? – господин Бронебойный постукивал ложечкой по блюдцу.

- Так точно-с, –  сморщился от боли Поросёнков. – Да!

- А если не возьмем? Вы второй месяц к нам пробуетесь.

- Так, Олег Серафимович, рукоприкладство же на лицо, извольте заявлением тогда придется.

- Хорошо-хорошо. Но с условием!

- Каким же?..

- Когда буду вызывать вас Поросёнков, а это будет довольно редко, обещаю, будете входить также как сейчас.

- Согласен!

- Ну, тогда по рукам.

- По рукам.

- Завтра в девять ко мне зайдете.

- Хорошо. До свиданья.

- До свиданья, Поросёнков.