Племя

- Чертовски приятный человек этот Валерьяныч! - немного картавя, проговорил Чижиков. Прохаживая около стола и размахивая руками, продолжал: - И походка, и манера катать по потолку взглядом, и даже этот выпендрёж о том, что именно он первый нашёл счастье на Великом  Озере, ; всё в нём хорошо!
- Однако,  Вы, Игорь Денисович, самый счастливый, коли так красочно характеризуете своего бывшего одноклассника. Да, он и действительно симпатичный человек из тех, кого я ранее встречал. Поделитесь же, какое счастье нашли Вы?
- Николай Степаныч, Николай Степаныч! – протянул Чижиков. – Ну, вы же прекрасно знаете, что нам разглашать своё счастье решительно запрещено: сгинет тогда всё счастье наше.
- А Вас не поймаешь! Понятно дело, все молчат, и каждый догадывается только, с чем же повезло его соседу. А счастье ли это когда такие загадки существуют?
- Дак счастье что? Разве счастье – когда всё идеально? Ну, нет, таких миров быть не может. Всех одной ложкой не накормишь.
Игорь Денисович Чижиков и Николай Степаныч Добровольный были закадычными друзьями. Чуть ли не каждый вечер они собирались на квартире и беседовали. Скука меж ними не витала. Каждый из них был серьёзной глыбой и, порой уходя в долгие раздумья, домысливал, дорассуждал незаконченные темы.
Оба жили в племени, что и по сей день находится между холодной и тёплой реками, невысоко и ненизко над уровнем моря, так, как надо. Племя это славилось тем, что однажды жители нашли счастье, каждый – своё, как и предсказано было за тысячу лет до этого. И ничего резко не поменялось. Только обиженных стало меньше и польза в делах появилась и у старого и у молодого.
- Поглядите в окошко, Николай Степаныч! Ах, какая погода стоит! С утра жарища несусветная, к обеду дождик ливанёт на часок, а вечером благодать опускается в наши руки, солнце багрянцем уходит за горы!
- Да, правду говорите, Игорь Денисович! А ещё если девы по улицам пойдут гулять, так вовсе на сердце елей со всех сторон льётся.
- Честнейший знаток Вы в этом деле, не иначе, Николай Степаныч. Но что тут прятать, и этот элемент природой зовётся.
Беседа  на сегодня долго не затянулась, вечером оба собрались в баню. Полотенца, мыло в мыльницах, шампунь, расчёски – всё это уже лежало около выхода  на веранду. Днём, действительно, прошёл быстрый ливень, как и описывал Чижиков. Лужи  разного размера и причудливых форм были разбросаны возле дома и испаряли из себя клубы тёплого воздуха под нескучным вечерним солнцем.
Собеседники вышли на крыльцо.
- О-хо-хо-хо-хо! И здесь банька то, что надо! Может, Игорёша, здесь примем лечебную процедуру?! Возьмём крапивки, лопуха – да и отведём душу!
- Идея, конечно, хорошая, но тело порядок любит. А Вы – затейник, Николай Степаныч!
С улыбками на лицах они направились к бане Добровольного.
Николай Степанович гордился своей баней. Построил он её сам, лишь отделку заказывал у лучшего мастера племени. Предбанник был просторным, имел четыре резные лавки и овальный стол в центре. Окна  изобиловали витражами в классическом стиле. Стол был застелен белой скатертью, на которой величественно красовался самовар, широко подбоченившись узорчатыми ручками.
- Чайку? Или сразу в парную? – поинтересовался Добровольный.
- Давай сразу в «чистилище», а потом уж чайком побалуемся, - уверенно сказал Чижиков.
- Сразу, так сразу.
На правах хозяина Добровольный ушёл готовить тазы и замачивать веники. Чижиков медленно начал раздеваться: аккуратно уложил штаны на лавку, вчетверо перегнул рубаху и сбросил носки. За стеной  слышались шипение воды и шаги Добровольного. Вскоре и сам Николай Степанович вышел из парной. По его лицу скатывались капли пота, а волосы торчали во все стороны.
- Знатная банька сегодня, Игорь Денисович! Эх, напаримся! Считай, 75 градусов уже!
- Умеешь ты подбодрить, Коля! Пора!
Оба оголились и вошли в парную.
Парная была разделена на две секции – холодную и горячую. В холодной части располагалась пара лежаков и тазы с родниковой водой. Здесь можно было помыться, не изнемогая от жары. Друзья перешли в горячую часть, в которой главенствовала  столитровая печь из чугуна. Температура контролировалась на сенсорном дисплее.
- И всё-таки счастье должно чувствоваться, - продолжил беседу Игорь Денисович. – Вот совершаешь ты какое-нибудь дело, закончил – и получай счастье. Или идёшь по дороге, тепло, свежий воздух, облака стоят кучевые – и снова счастье.
- Ты прав. Одноразовое счастье никому не нужно. Чтобы идти своей цели (а счастье – то не цель), нужно быть периодически счастливым и несчастным.
- А меж ними – труд. Ты так не считаешь? – вклинился Игорь Денисович, который раскраснелся, словно спелый томат. – Ведь в большинстве своего времени мы находимся между счастьем и его отсутствием, и при этом мы вполне комфортно себя чувствуем, и, скорее всего, в этот момент мы движемся. В счастье же и несчастье мы останавливаемся и упиваемся либо радостью, либо горем. А в движении познаётся мир.
- А ведь как ещё бывает, - сменил Чижикова Николай Степанович. – Прикатило тебе счастье. Ну, вот оно перед тобой.  А ты сидишь и думаешь: «Это что мне?», «За какие-такие заслуги?», «Что-то больно рановато!». И становишься таким несчастным, что хоть в бочку лезь. Как же порой, да что там порой,- всегда хочется управлять приходом своего счастья!
На дисплее  печи высветилась цифра «80».
- Языки устали, веники достали! – протараторил Добровольный. – Ложись, Игорёша, награжу тебя за твои заслуги березовым да хвойным!
- Будь добр, будь добр!
Вверх и вниз летали веники. Парную охватил терпкий запах смолы так, что резало глаза.
А Николай Степанович приговаривал:
- Получай своё счастье здесь и сейчас! Вот тебе твоя остановочка! Бей лежачего!