Самый счастливый 13

                Самый счастливый 13
               
                - Как ты чувствуешь себя, Кира?
                - Чувствую себя в кирасе...



     Не устану повторять, даже если уже повторяюсь, Гавелак* - это заколдованное место. Кто хоть однажды сюда попал, непременно сюда вернется. В том числе и покупатели. Локти кусают, плачут, а возвращаются.
      Я возвращалась дважды. Раз после торгов на Вацлаваке, где отстояла плечо к плечу с Виталиком, где с ним и познакомилась, и никогда об этом не пожалею, а другой - после галереи на Михальской, где написала первые две главы некулимой "Галерейки", и выскочила на последней минуте с двумя холстами младшего Латынина. Все время шла за лучшей долей. Доля оказывалась худшей.
     Маришка вернулась однажды.
     Елинкова просто вернулась.
     Сказала:
     - А что не вернуться?! Сидишь на свежем воздухе, ешь-пьешь в свое удовольствие, а люди тебе за это еще и деньги платят.
     Поработала две недели и свалила. Опять единственному и любимому место отдала. Потому что ноги стали отекать. Не сидишь на свежем воздухе, а все время скачешь. Что это такое - то солнце жарит, то дождь идет, да еще с градом?!  А если снег? А если ветер?! Это Надя не помнит, как в феврале дуют ветры, когда не только картинки летают, но и выдувает все мозги.
     Моя Наташа вернулась на Гавелак аккурат в феврале.
     Это сейчас ешь-пьешь - сахарные помидоры от пани Будиновой, укроп и зеленый лук с грядки пана Черного, клубника из Райского сада (есть и такое местечко в чехах), испанская слива, та самая знаменитая желтая, от пани справкине** Яны, сладкая, как мед, и мед с пасеки пана Прохазки, новый, клеверный. Слава пану Соукупу, рынок-то овощной!

     И млекарня! Что, как мы помним, Маришка перевела словом "рюмочная".
     Это сейчас, а в феврале картинки летают по всему Гавелаку, витрину нельзя удержать иначе, кроме как периодически вставая на колени. На горох. В угол. А потом чипы Гавелака. Поэтому такую проникновенную роль играют соседи по станку. Конкретно сосед, с которым стоишь на этих коленях плечо к плечу. Как у меня было с Виталиком. Как у меня было с Али.
    Моей Наташе с соседом повезло. Им оказался Давид.
     Давид, который мне всеми своими повадками и даже внешностью все время припоминал Бутусова. Такой же высокомерный, такой же одинокий, такие же провалы под глазами.
     Давид, который не делал различия между украинками и русскими женщинами, одинаково ненавидя всех, кто не  говорит на чешском языке.
      Давид, который не делал различия между копиями и оригиналами, он вообще в упор не видел картин, он вот уже двадцать лет продает сувениры на Гавелаке, а начал от своих двадцати, что означает, что ему около сорока. Картин не видел, а  мою Наташу разглядел.
      Пару раз побегал за улетающей картинкой ( как Виталик мне каждое утро натягивал крышу за осклизлые веревочки, как Али заботливо мешал мне стрик***, давая чуть меньше вина, чуть больше воды), пару раз поддержал за талию, пока расправлялась с веревками, как  заправский моряк во время шторма, и готово.
     Каждое утро стал приносить ей кофе на станек.
     Через месяц они уже стали по утрам ходить на кофе вдвоем.
     Через два месяца вместе обедать.
     А к тому времени, как приближался День Победы - они уже и ужинали вместе.
     Вернее, сидели в облюбованном, открытом лично для себя, укромном кафе в центре Праги, тут их пруд пруди, что-то ели, что-то пили, и говорили, говорили, говорили(как я когда-то с Виталиком, как я сейчас с Али).

     И Давид любовался моей Наташей.
     И моя  Наташа любовалась Давидом.

     - Я влюбилась, - сказала мне дочь сразу же по моему возвращению из Берлина, -  И ничего поделать с этим нельзя, мама, я влюбилась.


     ...Я только что из Берлина, где мы праздновали День Победы, и я в шоке.