сурикаты

А по вечерам уже совсем осень. Она просыпается в вечерней августовской прохладе, осыпается жёлтыми сухими листьями - скрученные и лёгкие, высушенные жарким ещё дневным воздухом, они сбиваются в карамельного цвета облака вдоль дорог, и мне приходится напоминать себе, что сейчас не сентябрь. Август. Всё-таки август.

А по вечерам темнеет стремительно и чернильно, и свет загорающихся фонарей слегка уже размазывается в свежем, без пяти минут сыром, воздухе...

Мы едем по по каким-то диким просёлкам, выезжаем на трассу, впереди - лента шоссе, и тот самый размытый свет фонарей под почти уже сентябрьским скоро небом.

Радио что-то чуть слышно, всё пространство внутри машины заполнено нами и нашей тишиной. На заднем сидении спит наш ребёнок, дома нас ждёт наша собака, а нам ехать ещё два часа, я приоткрываю окно, и в узкую щель врывается вечерняя прохлада и рваный шум шоссе.

И я говорю о чём-то, чтобы спугнуть эту тишину и не дать ей прорасти в нас.

Я рассказываю что-то из своего детства, и слова мои расстреливают тишину и бегущую нам навстречу дорогу. Я устала вспоминать и говорить. Я два часа вспоминаю и говорю, я обращаюсь памятью к таким далёким и дальним уже переулкам времени, всё говорю и говорю, держа руки перед собой, то переплетаю пальцы, то отталкиваюсь ими друг от друга, то замираю, вспоминая - дирижирую словами и тишиной.

С каждым разом я нахожу ещё какие-то кусочки этого пазла и складываю картинку. Особенность длительных отношений - с каждым разом кусочки находятся всё труднее, ведь мы теперь оба знаем обо мне практически всё. Может быть, когда я стану старой, и память начнёт подводить меня, я буду рассказывать о нашем совместном детстве - я буду рассказывать о нём и верить в то, что так оно и было когда-то...

...А собака наша боится темноты - встретила нас лаем и воем...

Есть такие зверьки - сурикаты. Стоят обнявшись и смотрят в небо. Совсем как люди.