Волчица

     Холодный ноябрьский ветер врывался в окно чердака на Шпалерной.
     Время здесь остановилось, замерло где-то в девятнадцатом веке или ещё раньше. Даже шум машин еле слышен. Только ветер и хлопанье оторвавшегося где-то на крыше листа жести. И ещё мяукал котёнок.
     Волчица лежала здесь с полуночи. Холодно, хотелось напиться и заснуть. Правой рукой она чувствовала холодную сталь снайперской винтовки.
     А вот и котёнок. Он медленно подошёл к Волчице. Жалко ничего с собой нет. Даже бутерброда, чтобы оторвать кусок колбасы. Волчица погладила котёнка. Тот немного дрожал. Холодно.
     Над Петербургом зажёгся рассвет. Холодный, ноябрьский, тяжёлый. Скоро утро, а потом город будет жить своей обычной странной и непонятной никому жизнью. Никому кроме тех, кто прожил здесь много лет.
     В восемь утра во двор-колодец въедет машина банкира. Волчица достала из кармана шоколадку. Котёнок ушёл. Можно было бы дать ему дольку, но, наверное, кошки не едят шоколад.
     Послышался лёгкий шум дорогих иномарок. Во двор въехала одна машина, потом другая. Из дверцы второй, вышел здоровый, коротко стриженый человек в чёрном костюме и белой рубашке. Потом появился ещё один. Невысокий, плотный почти лысый. Это был «клиент».
     Волчица поймала его в оптический прицел и сразу же выстрелила. Винтовка щёлкнула сухо, зло и жёстко. Так бросается на человека ротвеллер-людоед.
     Волчица увидела испуганный и удивлённый взгляд «клиента» и кровь на лице и на дорогом костюме. Потом человек начал заваливаться на бок и сел прямо в снег. Кровь теперь была и на снегу.
     Из машин выскочили несколько человек. Двое выхватили пистолеты и стали осматривать крыши и окна домов.
     Волчице стало смешно и скучно. Она поднялась, бросила винтовку вглубь чердака, вышла на лестницу и быстро спустилась на Шпалерную.
     Волчица побродила по городу, потом доехала на маршрутке до Выборгской, а через пятнадцать минут уже была у себя на «гражданке».
     Выйдя из метро, она купила хычин с сыром и бутылку минералки.
     Наступил вечер. Волчица сидела на кухне и пила чай, заваренный прямо в чашку. Рядом с чашкой стояла начатая бутылка виски.
     На Петербург опускались сумерки, холодные, странные, таинственные ноябрьские сумерки.