Но однажды пришла пустота...

Последний раз я тебя видела очень давно, да и то не в самой реальности, а в своих снах. Там ты был совсем другим, не таким, каким я тебя знала в этом жутком настоящем, жутком настолько, что самый страшный ночной кошмар будет струиться лёгкими светлыми весенними кинокадрами в моей киноплёнке жизни по сравнению с этим. Ты… ты… по-прежнему улыбался своей напряжённой ухмылкой, в которой находился весь мир, с его сквозняками и бабочками, с его звёздами и разводными мостами, с его тропическими дождями и банановыми деревьями, льдом и медведями. Любой человек, который посмотрит на твою улыбку, забудет, что хотел сказать до этого, смутится и растеряется. А может, совсем не любой человек, а только я… Ведь ты был в моей жизни многим… Ты был в моей жизни… Ты был моей жизнью… Ты был…

Я всегда была для тебя никем, но в моих снах ты готов был умереть за меня, ты был рядом, настолько близко, что тебя можно было коснуться кончиком пальца, но сделай это, я бы обязательно проснулась. В жизни мы находились в параллельных мирах, и хотя во снах мы находились рядом, - не имели возможности пересечь ту ничтожную грань, что нас рассекала.

Я не была для тебя цветком, который надо вырастить из маленького семени, который мог погибнуть от излишка или недостатка солнечного тепла, от ветра и холода, от недостатка заботы. Я не распускала свои зелёные листья один за другим, мои лепестки никогда не наливались сочными красками, словно ядами, мой образ никогда не радовался солнцу, как мог радоваться, если бы я знала, что живу благодаря тебе, и что ты меня никогда не покинешь. Я не приобретала свой аромат с каждый днём, рассеивая его в весеннем воздухе. Я не разговаривала с тобой без слов. И однажды я не превратилась из маленького семени в огромное цветущее создание, которое благоухает и радует глаз.

Я была для тебя увядшим цветком, посаженным в разбитый вдребезги горшок, который давным-давно нужно было выбросить на свалку. Мои листья сжались, словно ждали, чтобы их кто-нибудь пожалел, сказал несколько приятных слов во имя доверия и понимания. Мой стебель был так тонок, что один взмах руки – и от меня бы уже ничего не осталось. Я была для тебя умирающим экспонатом на цветочной распродаже, который доживал свои последние дни и на то, чтобы я распустилась – не было и малейшего шанса. Я была цветком, который даже если и имел хозяина, но был ему совершенно не нужен: хозяин за ним не присматривал, не подбадривал, ни приходил утром полить из лейки водой, ни приходил вечером подобрать с подоконника опавшие цветения. Я не была для тебя загадочным цветком, который мог превратиться в королеву оранжереи, значить что-то многое и существенное. Я уже давно выросла, и ни один, даже самый приличный, садовод не мог бы удивиться моим обычным цветением, ставшим не более чем привычкой.

Вот, кем я была для тебя в жизни, когда-то давным-давно… когда-то, когда наши глаза могли ещё пересечься, испепеляя друг друга своими чувствами: я – щенячьей верностью и привязанностью, ты – ненавистью и арктическим равнодушием. Тогда мы ещё могли случайно прикоснуться друг к другу, и от этого прикосновения нас обоих било током неприязни, из-за того, что, не будучи нас в жизни обоих, она (жизнь) сложилась бы по-другому, гораздо счастливее. Когда-то в моём сердце закипало море. Я знаю, что море не умеет кипеть, точно так же, и во мне раньше, до твоего появления, никогда не закипала ревность. Океан всевозможных эмоций обрушивался на меня, накрывал с головой, притупляя разум и его весомые доводы. Струящимся потоком на меня выливалась лава злости, зависти, обиды и разочарования, которую я насильно пыталась удержать в себе, поставить множество преград, охладить, мысленно уничтожить.

Когда-то я смотрела в окно и видела тебя. Пусть тебя на самом деле и не было на мокрых асфальтовых дорогах, пусть единственный, кто валялся в луже, так это облезлый ничейный кот, - но я всё равно во всём видела тебя: в очертаниях деревьев, в не запахнутых шторами соседских окнах, в отражениях автомобильных стёкол, в каждой песчинке, закатанной в асфальт, в каждом камешке, в каждом облачке, в каждом мнимом прохожем, что не спеша прогуливался под тёплую весеннюю мелодию дождя. Это было настолько давно, что невозможно точно определить количество прошедших минут, дней, месяцев, что прошли без тебя. Возможно, прошло несколько лет, ведь всё это время, что вроде и утекало, как золотистые камешки в песочных часах, оно длилось так долго, тянулось, как резина из каучука, крошилось на ошметки, словно остатки айсберга, после столкновения с кораблём, и всё это время я жила с закрытыми глазами, не замечая ничего вокруг, уж тем более какого-то там времени.

Потом мы стали видеться во снах. И это был уже другой ты: чуткий и нежный, тебе можно было доверять, на тебя можно было полагаться. Ты не мог подвести в трудную минуту, не мог не посоветовать что-либо в безвыходной ситуации, не мог не прийти, когда это было необходимо. Ты всегда был рядом, чтобы не случилось. Даже когда я болела во сне – ты всегда сидел возле меня и держал за руку, говоря, что всё будет хорошо, и я скоро поправлюсь. Мне ставало радостно на сердце, моя температура стремительно падала, а потом я просыпалась и отряхивала в сторону осколки от цветного зеркала, ведь такие сны были по-особенному цветными. Однажды я видела во сне свою смерть. Ты не мог смириться с ней, ведь я для тебя много значила, а потеряв меня можно было лишь сказать, что всё, что имело значение – потеряло свой смысл. Твои щёки запали, твои глаза иссохли от слёз, а твои шелковистые чёрные волосы всего лишь за одну ночь покрылись сединой, присущей старикам. Ты всё время смотрел себе под ноги, куда-то в землю, как будто, если бы посмотрел на небо – увидел бы мои глаза и разрыдался бы ещё больше. А когда мой гроб опускали в землю, ты не мог с этим смириться, и прыгнул на него. Ты кричал, просил, умолял, но я ведь была мертва. Когда не было сил смотреть на твои страдания, я решила вернуться в реальность, и, вернувшись сюда, где я никому не нужна, я поняла, что живу своей никчёмной жизнью, неожиданное окончание которой даже никто и не заметил бы. Мне стало грустно от таких мыслей. И я решила больше никогда не смотреть на свою смерть во сне, чтобы всегда иметь возможность видеть ямочки на твоих щеках, твой усталый счастливый взгляд, твою скромность, стеснительность, робость в движениях. Это было гораздо чудеснее, чем видеть, как ты больше не можешь жить, как бросаешься в мою могилу, укорачивая свои годы.

Однажды, всё хорошее заканчивается. Когда-то закончилась суровая реальность, когда-то я провела последние минуты в своей жизни, наблюдая за твоей фигурой, уходящей вдаль, покидающей мою жизнь навеки. Когда-то это уже было. В один из долгих, мучительно утомительных дней, я легла спать с мыслью, что ты снова окажешься рядом, что я снова смогу любоваться твоими щёчками-яблочками, снова смогу ощутить дуновение ветра, проносившееся по твоим ресницам; я думала, что снова смогу пересчитать твои следы на влажной земле, количество кроваво-жёлтых листьев, что будут оседать на твоей куртке; я думала, что смогу ещё раз увидеть, как ледяные снежинки тают, едва соприкоснувшись с твоим лицом, или как ты вдохнёшь упоительный аромат летних полевых цветов. Но этого не случилось, как и множества других прекрасных мелочей, которые могли произойти между двумя людьми, не имевших возможности даже соприкоснуться рукавами. Вместо этого я проснулась утром, а внутри – пустота. Та самая пустота, что и обычно, дырка внутри, которую оставил ты, настоящий. Но там была пустота, в которой ничего не было, которую никто не заполнил: там не было бабочек, что кружились в моих снах над нашими головами, там не было радуги, что извивалась над двумя людьми, которые были нужны друг другу лишь в несуществующей реальности. Это была какая-то новая, непонятная мною, пугающая, манящая за собой пустота. И кто знает, что будет вслед за этой пустотой? Никто не знает. Вероятно, это было всего лишь однажды, и когда-нибудь ты придёшь ко мне во сне, укроешь одеялом, споёшь песню на ночь, чтобы отогнать демонов, прочно укоренившихся у меня в мозгу; когда-нибудь ты раскроешь свой зонт над своей и моей макушкой… над нашими макушками… Может быть, за этой невероятной пустотой последует другая, ещё более невероятная пустота. А может… а может, последует новая жизнь, которую я смогу либо так же поломать, либо заново построить, разрушив нелепые иллюзии, стерев все пропасти между собой и собой со всех карт земных полушарий…

09.04.2012.