Домик у моря. Глава 2. Чужая женщина

      Ричард приехал в Тайланд несколько лет назад и поселился на одном из островов, где работал тренером по дайвингу.
Клиентами были люди богатые, а у богатых – свои фантазии. Они рождаются на ощущении вседозволенности, которое дают большие деньги. И постепенно он стал частью их игр.
Днями ныряли в море с аквалангами, ночью – без аквалангов. В вино, разврат и прочее, о чем наутро не хотелось вспоминать. И это море разливанное начало заполнять собой все пространство. Нужно было вылезти на сушу и перевести дыхание. Вспомнить кто ты и зачем.  Надоело служить богатым, захотелось служить себе.
Он переехал на материк и устроился риэлтором в фирму недвижимости. Очень скоро Ричард разобрался в нюансах профессии и стал одним из первых по продаже.
Он был внимателен, корректен, умен. Сходу определял, что нужно клиенту. Легко мог предложить заманчивый вариант.  Поворачивал товар нужными гранями, задерживая  внимание на самом важном, любуясь, как-будто сам был не прочь там жить. Квартира, купленная у него, казалась подарком. В добавок, он обладал уникальной харизмой. Ему хотелось доверить свой выбор, деньги и даже судьбу, если понадобится. Клиентура стекалась к нему, как стадо овец на свирель пастуха. Оставляя в его карманах большие суммы денег в виде благодарности.
Но деньги как легко приходили к нему, так легко и уходили.  Из личной собственности у него была только дорогая машина. Потому что к машинам он питал особую слабость, и она нужна была ему по работе. Жил он в снятой в аренду квартире и был вполне этим доволен. Своя, не своя – какая разница? Ничто не твое в этом мире. Все-равно уходить...
К своим тридцати пяти годам он четко определился в ценностях. Это здоровье, работа (как форма самореализации), честь и свобода.
Он жестко тренировал свое тело. Делал забеги на длинные дистанции, властно накачивал послушные мышцы, грамотно питался – белки, протеины, клетчатка.
Понятие чести сохранило для него первоначальное значение. Иметь честь – значит быть порядочным. Не делать ничего такого, чего пришлось бы стыдиться. Уважать себя, за дело. Жить в ладу с самим собой.
И это не составляло для него особой сложности. Потому что он ни за что в этом мире не цеплялся. Ни за власть, ни за деньги, ни за любовь.
Чем меньше привязок, тем более ты свободен.
А свобода, в свою очередь предлагает большой выбор  возможностей.

Таким образом, к моменту встречи Алекс и Марка он был абсолютно доволен своей жизнью.
Когда они в первый раз вошли в офис, он почти залюбовался этой парой. Не смотря на жару и общее курортное разгильдяйство, оба были стильно одеты. Позже она, конечно, перетянула его внимание (он, все-таки, мужчина). Она была красива, скроена по безупречному лекалу. Сочетала в себе элегантность и сексуальность одновременно. Достаточно мощная комбинация, чтобы сходу завести любого мужчину. Но он смотрел на нее так, как смотрел бы художник на свой рисунок, сделанный с обнаженной натуры. Отступив немного и покусывая в задумчивости карандаш... Было в ней что-то еще...
Когда они вернулись, посмотрев макет квартиры, она светилась счастьем и благодарностью. И эта открытость его тронула. Ему казалось, богатые дамочки такими не бывают. Они несут свою дорогую оправу, как корону на голове, со сдержанной недоступностью. А она была натуральна, смеялась и радовалась, как ребенок.
Тогда он понял. Она была разной. Поворачивалась то одной, то другой стороной. Будила интерес. А это опасно. Потому что интерес хочется удовлетворить.
НО. Она была Чужой, - этим все начиналось и этим  заканчивалось. Лично для для него.
Единственное, от чего он не смог-таки удержаться - это от взгляда, брошенного невольно в вырез, казалось, чуть больше чем нужно, расстегнутой блузки. Выхватив из всего этого белого, кружевного и пуговичного нежную ложбинку, убегающую вглубь.
Но мало ли он видел ложбинок! И в любом случае эта – не для него. Всех ягод с поляны не соберешь...Он легко настроился   на запрет. Жизнь научила его себя контролировать.
Ричард ушел с головой в работу. В общение с друзьями и контакты с женщинами, у которых был нарасхват.
  С некоторых пор он научился жить по принципу: «С глаз долой, из сердца –вон», и у него это отлично получалось. Потому что голову он держал в холодных силках, сердце – под железным запором. А все остальное находилось в свободном движении, превращая жизнь в неистощимый источник удовольствий.
Главным было, чтобы все три субстанции шли параллельными путями и никогда не пересеклись в одной точке.


2.
        Несколько месяцев пролетели мгновенно...
Каким блаженством было снова вернуться в этот рай! В чистую, промытую от дождей и серости, яркую картинку мира.
На пару дней им пришлось остановиться в прежнем отеле, пока не будет куплена мебель в их новую квартиру.
Они шли по знакомой тропинке к коттеджу , оглушенные птичьим гомоном, густым и пряным воздухом, которым всегда трудно по-началу дышать.
Внутри было прохладно и чисто. На кровати, сложенное из цветков белых и розовых орхидей, лежало огромное «сердце». Эта страна щедро себя отдавала, во всем. Включая любовь. Как можно не отвечать ей взаимностью?
Марк звонил Ричарду, просил времени отоспаться перед тем, как пойти смотреть квартиру.
Алекс, сбросив с себя все потное и колючее, встала под прохладный тугой водопад душа. Порой достаточно всего лишь  какой-то мелочи, чтобы почувствовать абсолютное счастье.
Едва отоспавшись, они собирались к Ричарду.
Марк заметно нервничал.
Алекс незаметно сменила несколько вариантов одежды.
Желание нравиться лежит в генах каждой женщины. В природе нет ничего случайного. Дело даже не в том, что она похорошеет, принарядив себя и приукрасив. А в том, что мужчины обычно чувствуют именно это желание нравиться. Что каждый воспринимает персонально, и это повышает его самооценку, вызывая благодарность и ответное внимание.
- Алекс! Ты сегодня когда-нибудь соберешься? – навис над ней Марк. –Мы опоздаем.
- Не опоздаем, - спокойно ответила Алекс. – Не на самолет.
- Пожа-алуйста, - отпедалировал Марк просьбу на середине слова. Это значит, начинал злиться. Марк, как любой, уважающий себя и других, мужчина, терпеть не мог опаздывать. А Алекс терпеть не могла торопиться. Но достойные качества в мужчинах ей импонировали, так что через минуту она стояла у выхода.

Ричард поднялся навстречу, вышел из-за стола. Ведь они не виделись столько времени.
Пожал им руки. Рука была сильной и теплой.
Он был оживлен, неожиданно много говорил. Алекс даже заподозрила, может не все в порядке с квартирой?
-  Пойдемте уже посмотрим? - предложила она.
  Дом был прекрасен. Лифт слишком мал. Им троим не хватало места. Точнее, оно между ними было, но на самом деле принадлежало, так называемым, зонам личного пространства. Их зоны были заполнены собственными флюидами и сходились где-то в центре. Было чуть-чуть неловко. Алекс подняла глаза и встретилась с взглядом Ричарда. Видимо, их флюиды совпали на  одной параллели и слегка перемешались... Алекс незаметно потеснилась к Марку. Тот обнял ее, приняв это движение за проявление нежности.
     Квартира превзошла все ожидания.
Марк, довольный, ходил из комнаты в комнату, наслаждаясь простором и светом. Террасы были огромными. Со всех точек широкими серебристыми мазками бликовало море. Внизу распластался, как шкура громадного зверя, бирюзовый бассейн, отороченный  зонтиками.
- Ну что? - перехватил он бродившую по квартире Алекс. - Теперь дело за тобой. Завтра едем выбирать мебель!
Алекс любила эту работу.
Она никогда ничего не придумывала заранее. И старалась, если можно было без этого обойтись, не делать чертежей. Потому что в принципе не любила черчение. Оно убивало творчество, ограничивало полет фантазии. Ставило точки там, где хотелось оставлять многоточия.
Обычно Алекс долго ходила по квартире, изучая все повороты и закоулки, просила Марка делать замеры. А потом они ехали в лучший и, желательно, самый большой мебельный магазин. Она сажала Марка за чашку кофе, чтобы он не отвлекал ее, а сама ходила и «собирала» квартиру. Редко она говорила, что ей чего-то здесь не хватает, и он обожал ее за это. Но так она собирала «каркас». А вот в поисках «мяса» приходилось побегать. Когда наступало время декорировать, Алекс просто расцветала. Это было ее любимым занятием. Вводить основные акценты. Играя светом и цветом, контрастами и полутонами. Лампы, картины, вазы с цветами, зелень, подсвечники...Другими словами, она впускала в жилье жизнь.
В этой квартире Алекс решила сохранить пространство и свет. В аппартаментах в жарком климате должно быть много воздуха . Основа уже есть. Выкрашенные в чистый белый цвет, стены. Белые мраморные полы. Верхний свет, раскиданный маленькими лампочками по потолку, мог легко добавляться и убавляться.
Одна из спален – темно-коричневая мебель (как база) с кремово-бежевым оформлением. Строго и элегантно. С добавлением пары дорогих изящных вещиц.
Вторая – белая на фоне белого (там маленькое окно). Мебель должна быть проще. Все решается цветом и материалом деталей. Палитра — от теплого персикового — через огненно-рыжий — к глубокой терракоте. Керамические вазы и глиняные горшки. 
В гостиной доминируют стекло и светлая кожа. Над столом – три больших зеркала. Как живые картины. Углубляют перспективу. Дают магический эффект.
Каркас был собран за один заезд в мебельный магазин.
Все остальное собиралось кропотливо и тщательно.


3.
        С утра, пока Марк спал, Алекс ходила на море. Подолгу плавала, напитывая тело солями и энергией.
Сидела в шезлонге, подставив лицо еще полусонному нежаркому солнцу. Слушала, как волны лениво перешептываются между собой...
По магазинам ходила одна. Марк ей мешал. Отвлекал скучающим лицом и внутренним нетерпением. - Чего копаться? Взяли, что нужно и пошли. Женщины нацелены на деталь, мужчины на общее. Их сводит с ума великое множество мелочей.
Рассматривала подробно, мысленно включая в интерьер. Если не включалось, то откладывала. Или все-равно брала, если что-то очень нравилось. «Впишем». Не в тон, так в контрасте. Контраст – классная вещь. Ломает привычное, удивляет.
Потом шли на ланч, в китайский ресторан тут же, в шопинг-центре. Садились за столики, сервированные керамическими пиалами, ложками и деревянными палочками. Палочки все-время норовили выскользнуть из рук, будто играли с ней.
Им приносили большую чашу, под ней зажигали огонь. Марк заказывал все мыслимое и немыслимое. Разные виды мяса, рыбы, кальмаров, креветок, овощи и зелень. Они погружали все это частями в кипящую воду, приправленную специями. Сами готовили себе еду.
 Включали фантазию. Пробовали друг у друга. Веселились.
Официанты прощались на выходе по-тайландски. Слегка кланяясь и приложив ладони друг к другу на уровне груди. Этот жест называется «Вей» - проявление благодарности и уважения.

Иногда заходили в офис. Марк общался с Ричардом. Алекс  сидела рядом, листая журналы. Порой поднимала глаза, глядя на профиль Ричарда или на руку, вертящую в пальцах карандаш.
Он нравился ей. Она пыталась понять, чем. Не внешностью, не красивым телом. Было в нем что-то еще. Харизма. Она работала сама по себе. Проявляясь и в общей манере держаться –  сдержанной и достойной, и в деталях. В осанке, в повороте головы, во взгляде. Вот оно! - Он был умен. Ум в мужчинах Алекс определяла не по разговорам, а по глазам. И умные мужчины ей нравились. Потому что если мужчина умен, то умен, как правило, во всем.
«Довольно, - останавливала себя Алекс. - Пора менять объект». И переходила в другую часть офиса.
Или просто шла в любимый массажный салон.
А когда оборачивалась на ходу, чтобы сообщить об этом Марку, отмечала, что Ричард смотрит ей вслед.

Салон был дорогой. Но все хорошее стоит дорого. Как правило, ты  получаешь то, сколько за это платишь.
Ее всегда здесь встречали радостно, как родную. И Алекс, конечно, понимала, что не только ее. Тайцы знают, как обаять человека. А, может, это идет от чистого сердца. Во всяком случае, хотелось в это верить.
Заказ принимала симпатичная тайка, скорей всего замешанная еще на какой-то крови. Метиска. Начинала разговор с улыбки во все лицо и  комплиментов.
К комплиментам в Тайланде Алекс привыкла. Наверное, ни в одной стране мира женщины так открыто не восхищаются красотой других женщин. Потом поняла. Это потому что она была белой, отличалась от них кардинально. И цветом кожи, и глаз и волос. И объемом кошелька. А значит, могла поделиться.
- Ты такая красивая, особенная, - радовалась тайка. И Алекс невольно улыбалась.
- Ты тоже. – Отвечала ей.
- Нет, - мягко отклоняла ее комплимент тайка. – Ты другая. Ты не похожа на остальных. Такая ухоженная, элегантная...
Она смотрела на нее, откровенно любуясь, и это вызывало странные чувства.
Потом шла в массажный кабинет. Переодевалась в широкие панталоны и рубаху, похожую на кимоно, и ложилась на поролоновый коврик. Спиной вверх, лицом на узкий валик подушки. Ее начинали мять сильные руки. Сначала слегка, потом все настойчивее, мягко упираясь локтями и даже коленями. 
После массажа слетала вся усталость.
Ей подавали жасминовый чай. Она блаженно закрывала глаза, втягивая носом аромат, и думала, что было бы неплохо попробовать масляный массаж. Но очень уж интимная процедура. «Хорошо бы, чтобы его делал мужчина», - Алекс  смущалась невольно. Она понимала, от чьих бы рук на своем теле  не отказалась.
Но тогда он бы был обычным массажистом. Функцией. А не интересным мужчиной с харизмой. И умными глазами.

Ричард тоже изучал Алекс.
После того, как они поднялись на их высокий седьмой этаж, стиснутые клеткой лифта, кое что изменилось.
Во-первых, ему пришлось заново уяснить для себя некоторые прописные истины: Никогда не говори никогда. Не будь столь самонадеянным. Настроить себя на «запрет» может и легко. Сложнее его придерживаться, поскольку:
И это уже во-вторых,- он понял, что элементарно хочет эту женщину. Испытывает нормальное сексуальное влечение.  Более ненормальным было бы не испытать его...Когда стоишь чуть ли не в полуметре, в облаке ее духов, запаха, дыхания. И чего-то еще, что сообщается на особом уровне – подсознательном...
Разве в такой момент будешь помнить, что она чья-то жена?
С чего начинается интерес к женщине? Лично для него – с сексуального влечения. Которое он обычно легко удовлетворяет. И  интерес тут же пропадает. Потому что для мужчины обладание женщиной - это конечная цель. Для этого все игры, пляски и цветы. Но вот вершина взята, семя посеяно, точка. Можно идти дальше.
На этот раз все было иначе. Потому что удовлетворить свое желание он не мог.
И хоть болезнь протекала в легкой форме, она давала о себе знать. Как небольшая простуда. Нашла изнутри волна влажного воздуха и - отошла. Но ты уже чувствуешь, организм дал сбой, надо править. Пока болезнь не запущена.
Но править не хотелось.
Хотелось стоять в меняющих градус воздушных пластах  и слушать свое состояние.
И он слушал. Мысленно держа руку на пульсе, чтобы болезнь не зашла далеко.
И смотрел. Так, чтобы она не замечала. Как бы невзначай  спотыкался взглядом о какую- нибудь выпуклость ее  тела. Вскользь – по кромке овала лица с розовой раковиной уха. Из-за которого постоянно выбивалась прядь. И она легко сдувала ее с лица. Листая журнал или даже что-то рисуя, закинув ногу на ногу и положив блокнот на колено. Порой Алекс вдруг сходу включалась в беседу, и тогда проявлялись глаза. По глазам можно многое понять. Но она не давала в них заглянуть, не задерживая на нем взгляда, постоянно куда-то ускользая. Иногда уходила глубоко в себя. О чем думала, интересно? Об интерьере? А может о нем? - мелькала шальная и смелая мысль. А почему нет? Ведь он видел, она тоже за ним наблюдает. Видел это боковым зрением. Что это, простое женское любопытство или?..
               
С Марком складывался хороший мужской контакт. Он нравился ему. Честный, порядочный. С хорошим чувством юмора. Они болтали о политике, о бизнесе, Тайланде. Болели за разные футбольные команды. Подкалывали друг друга, шутили. Когда тот заходил один, Ричарду было свободнее и легче. Но чего-то не хватало. Хотелось  невольно оглядеться, - чего? Подсознательно ждал, что Алекс придет следом. Заполнит собой скучающее пространство. И он не обрадуется, не поменяет выражения лица...Просто будет дышать ее присутствием. Греть глаза. На тонкой, в голубых прожилках  коже запястья. Или – вскользь опять же – там, откуда берет начало и убегает вглубь нежная ложбинка...Чувствуя, как волна наступает и отступает... Легко.

На самом деле, не только теплое море и экзотика заманили  его в эту страну.
Он бежал от несчастной любви.
Она была замужем. Так уж случилось. Обоюдная страсть, упоительное и преступное сближение, слезы, драма... Она не могла ни на что решиться. Мучила себя и его, затягивая в бездонный омут переживаний. Пытка длилась и длилась. Встречи становились все болезненнее. Но он терпел. Он любил. И ждал.
И вдруг она просто исчезла. По-английски. Не прощаясь, не объясняясь... По-английски можно уйти с вечеринки, но не из отношений. Он сходил с ума, искал, плакал. В те молодые годы он, наверное, выплакал весь запас слез, который полагался ему на всю жизнь.
Он уехал в Тайланд. Нырял с аквалангом, учил других. Глушил тоску в алкоголе, травке, доступных тайских женщинах. И не только тайских. А порой и с теми и другими одновременно.
Он выживал за счет самоуничтожения. Теряя светлое восприятие мира, уважение к женщинам, самого себя.   
Постепенно глаза высохли. Сердце выполняло прямо отведенную ему роль – жестко билось, гоняя кровь по сосудам. Но ничего уже  не чувствовало.
Ни одна в мире женщина не заставит его больше страдать! Любовь? А что это? Кратковременный праздник души и тела, который заканчивается предательством. Уходом по-английски.  Позже он узнал, что, оказывается, она была беременна. От мужа. Он, может быть, и понял. И простил. Но все уже не имело значения.


4.
        Пока Алекс моталась по магазинам в поисках деталей для интерьера, Марк обживал среду.
Среда была интернациональной. И именно этим интересной. Можно побольше узнать, заглянув в другую страну не взглядом туриста, а изнутри. Глазами там живущего. Открывались всякие удивительные вещи, о которых не услышишь в новостях. Было о чем поговорить, подискутировать, повозмущаться. Принять активное участие, хоть и заочно. Даже на отдыхе мужчина должен быть в гуще событий. 
Сидел он в кафе напротив дома. Хозяином был немец по имени Ханс. Приятный и разговорчивый. Он продал все, что у него было в Германии и переехал сюда, греть косточки на старости лет. Купил дом, кафе, обзавелся тайской сожительницей. Все, как надо. Сам сидел болтал с клиентами, она работала. Марк никогда не встречал тайки с таким недовольным лицом. И готовила она плохо, и на стол накрывала некрасиво – без вкуса, без души. Одно цеплялось за другое, создавая закономерную цепочку – нелюбовь к жизни. Может, она бы даже охотно накинула эту цепочку на чью-то шею. Ханса, например. Хотя, говорят, тайцы даже мухи не обидят. Буддисты, все-таки.
Периодически поглядывал на свой седьмой этаж. Он любил этот дом, эту квартиру, эту страну. Этот улыбчивый народ. Хотя и знал о нем не так уж много.
Когда подъезжала на такси Алекс, Марк шел навстречу, принимая из ее рук десятки пакетов. Боже, сколько женщине  нужно для счастья!
- Передохни, - усаживал он ее за столик. – Что тебе заказать?
- Арбузный сок. – Она сбрасывала обувь, откидывалась на спинку кресла. Закрывала глаза. Слушала, как звенят и переливаются птичьи голоса и думала: «Как немного надо для  счастья.»

Ричард сидел за столом в офисе и задумчиво крутил между пальцами тонкий золотой браслет. Маленькие пластинки с греческой символикой цеплялись друг за друга крепко. А вот застежка барахлила. Потому она его и обронила. Надо же, и не заметила даже, и потом не спохватилась. Хоть себе оставляй, на память.
Эти греческие символы значат «Forever» - «Навсегда». Наверное, Марк подарил ей его, когда они были где-нибудь в Греции. И, наверняка, что-то подразумевал под этим «Навсегда». Что может быть навсегда? – невольно усмехнулся он. Неужели такой большой и сильный мужик – в душе романтик? Или настолько ее любит? Да, у этого Ахиллеса его уязвимая пята торчала прямо на виду. Эта женщина - невольное искушение. Иметь такую жену – все-равно что держать при себе бомбу с часовым механизмом, заведенным на неизвестное никому время. Сколько лет они в браке? Кажется,  довольно много. Ощущение, что понимают друг друга с полуслова, с полу взгляда.  Интересно, она ему верна? И как она вообще отбивается, имея такое вызывающее  тело? Женщина-«гитара». Наверняка находится немало желающих поиграть на таком инструменте. Или хотя бы слегка перебрать струны. Послушать, как она звучит.
Нет. Мысли о ней становятся слишком навязчивы, пора с этим заканчивать. Он посмотрел на часы, до конца работы оставался  почти час. Надо позвонить и сказать, чтобы... Но у него есть только телефон Марка. «А ты бы что хотел?» - спросил он себя с иронией. Значит, за браслетом Марк придет сам. И хорошо. Он набрал номер телефона.
- Привет, Марк. – Сказал он. -  Твоя жена обронила в офисе золотой браслет... Он у меня. Я буду до шести.
Отключил телефон и подумал: «А откуда я знаю, что это ее браслет? Здесь полно людей за день бывает. Да потому, что я слишком часто смотрю на ее запястье! И браслет автоматически отпечатался в памяти.»
Он пошел в другую комнату сделать себе кофе.
Ужасно хотелось курить.

- Алекс! Ты оставила свой браслет у Ричарда в офисе, - сообщил оживленно Марк, когда Алекс стояла посреди комнаты и пыталась определить, чего в ней не хватает.
- А чему ты так радуешься? – спросила она машинально, не глядя на мужа.
- Тому, что ты даже не заметила пропажи.
- Это так весело? – Алекс, не меняя выражения лица, слегка отодвинула его в сторону. – Марк, не мешай, я не могу сосредоточиться.
- Ладно, я пойду заберу.
- Почему ты? – она повернулась к нему.
- Но ты же занята.
- Уже нет. Я все поняла. Мне так или иначе нужно в магазин. Я возьму машину прямо от офиса. – Она «вошла» в платье, ступив в него сверху и, пару раз соблазнительно вильнув телом, натянула на себя. Зафиксировала лямки на плечах, застегнула замок.  Подсела к туалетному столику.
- Ну тогда я поеду с тобой, - Марк живо натянул шорты.
- Чтобы торопить меня и дергать? Ты же ненавидишь магазины.
- Не страшно, я подожду тебя где-нибудь в кафе или в пабе поблизости.
Алекс развернулась к нему и внимательно всмотрелась в его лицо.
- Марк, что с тобой? Ты не хочешь, чтобы я одна шла к Ричарду?
Ох, как он не любил эти прямые вопросы. И вот такой вот прищур ее глаз. А главное то, как легко она его понимала.
       - Да ничего. Иди одна, если хочешь...

А потом сидел в пабе напротив дома, пил тайское пиво и злился на самого себя. В глубине души он знал, что ревнив. И скрывал это. Считая ревность проявлением слабости. И, на самом деле, Алекс никогда не давала ему повода ревновать. Но почему-то ему, действительно, не хотелось, чтобы она шла в офис одна. Почему?
В конце дня в офисе пусто. Будут сидеть напротив друг друга и ворковать...
Марк разозлился еще больше и заказал второй бокал пива.

Ричард увидел ее сквозь стеклянные стены еще издалека.
 Он даже подумал, что Марк вдруг заболел или с ним что-то случилось. Хотя говорил с ним по телефону пятнадцать минут назад. Потому что она никогда прежде не приходила одна. Но это же ее браслет, в конце концов.
- Привет, - сказала Алекс, присаживаясь на стул напротив. И поделилась просто: - Так жарко!
- Принести воды? – легко подхватился он с места, лишь бы подхватиться куда-то, зачем то. Вернулся с высоким стаканом.
- Спасибо, - она отпила немного,  аккуратно поставила стакан на стол. И посмотрела ему в глаза. Он выдержал ее долгий взгляд...
Говорить было не о чем....Напряжение нарастало.
- Да, браслет! – спохватился Ричард облегченно. И протянул ей. – Вот.
Когда она брала браслет, невольно коснулась его руки. Рука была теплой и гладкой.
- Спасибо, увидимся, - улыбнулась Алекс, вставая. И уже шла к двери, помахивая ему браслетом на прощание.
«Опять потеряет» - Подумал Ричард.
Понадобилось время, чтобы успокоиться.
Но почему-то он еще долго сидел за столом, хотя стрелка часов перевалила за цифру 6.

Еще ничего толком друг другу не сказано, но уже завязались отношения. Потому что отношения – это не устная договоренность, а спонтанное переплетение невидимых глазу нитей. Взгляд, оклик, поворот головы, реакция на шутку, нечаянно промелькнувшая мысль... Взаимно нарастающий интерес. И вдруг постепенно проступает полотно. И смотришь и только диву даешься – откуда все взялось?
Ясно было одно. Она его волновала.
Больше, чем он бы хотел. Точнее, он бы вообще не хотел, чтобы она его волновала.
Внутренний семафор вовсю сигналил красным.
Болезнь прогрессировала. Пора было принимать меры.
Стараться как можно реже ее видеть. А если видеть – не смотреть. Не греть глаза. Не думать.   
Потому как ЭТА ситуация исключала все.
И он участил свои ночные загулы.

Насколько порядочен Ричард был в бизнесе, настолько беспорядочны были его сексуальные связи.
Поначалу возможность купить почти любую красивую девушку за копейки казалась невероятной. Каждую ночь хотелось пробовать новую. Но главным было то, что все ясно. Ты платишь за секс и до свидания. Никаких претензий друг к другу, никакой вовлеченности в отношения.
С ними было легко и просто. Тайки – хорошие психологи. Они изучают мужчину, и дают ему то, что он хочет. Секс, заботу, массаж, любовь. Почесывание по лысине, если тот уже ни на что не способен. Но не повелению сердца, а взамен на его деньги. Еще глубже уводя в заросли заблуждения мягкостью и видимой добротой.
Многие из поселившихся здесь европейцев живут с тайскими женщинами. Но это не отношения, построенные на любви. Скорее – дружба сексом.
Хотя, на любое правило есть исключения. И тайландка, как любая другая,  может полюбить бескорыстно. И, говорят, каким-то счастливчикам, действительно, повезло.
Но Ричарду это было неинтересно.
Потому что именно любви от них ему было не нужно. Только удовлетворение своих потребностей. Секс в чистом виде. Порой он даже увлекался кем-то. Ненадолго. Если видел, что увлекается она, немедленно избавлялся.
К нему охотно клеились, привлекаемые сексуальной внешностью. Секс предпочитал на своей территории, но на ночь не оставлял. Оставить на ночь – почти запустить в жизнь. Утром надо просыпаться вместе, проявлять уважение, выпроваживая.
Зачем себя ломать? Не было уважения. Ни к проституткам, ни к женщинам вообще. Он больше никому не верил. Просто держал при себе сразу нескольких для разнообразия. Но они были для него чем-то вроде набора визиток в бумажнике. Который он периодически обновлял.
 

5.
        Однажды Алекс пришла с моря, и Марк сообщил ей, что Ричард в больнице с подозрением на инфаркт.
У нее будто выбили воздух из легких.
Инфаркт у молодого, тренированного, сильного мужчины, - в тридцать пять лет?!
Состояние шока всосалось в душу, как пиявка в тело. Она жила с ним, не расставаясь. С ужасом ощущая, как чувства к нему, которые раньше волновали ее лишь на уровне живота, теперь переместились выше. В область сердца. И застряли в нем острой занозой сострадания.

Вечером сидели в дорогом французском ресторане.
Перед Марком стояла огромная квадратная тарелка, в центре которой художественным плевком лежал деликатес.
- Ты звонил в офис? – спросила Алекс, пытаясь соскрести на ложечку размазанный по тарелке десерт. Было ощущение, что на кухне работал художник.
Впрочем, им мог оказаться и сам хозяин. Он периодически являлся народу, весь в белом. Общался с гостями, искрился, шутил. Закреплял клиентуру. Сам - маленький, тарелки – большие. Интересно проявляются комплексы художественной натуры.
- Я был там, - Ответил Марк, и сделал глоток вина из бокала размером в воздушный шарик. – Инфаркт не подтвердился, ему сделали операцию по замене клапана.
Алекс закрыла лицо руками.
Марк внимательно смотрел на нее.
- Тебе его жалко? – спокойно спросил он.
- А тебе нет?! – взорвалась вдруг Алекс, бросила салфетку на стол и исчезла.
Он видел, что когда она наклонялась за сумкой, крупная слеза упала ей на руку.
Ночью выясняли отношения.
- Неужели нет элементарного сочувствия? – бурлила она тихонько, как остывающий котел.
- Конечно есть. - Гладил он ее, успокаивая.
В воздухе тяжелой тучей нависла недосказанность.
Оба немного врали. Если можно врать немного.
 Он - тем, что на самом деле проверял ее. Она – тем, что за  состраданием стояло гораздо больше.
Никогда раньше им не приходилось друг другу лгать.

Утром привезли дополнительную мебель. Но не ту, что они заказывали. Надо было ехать, выяснять, менять.
По дороге решили зайти в офис, узнать, как Ричард себя чувствует.
- Приходит в себя, - сообщила тайка, сильно похожая на трасвестита. И предложила, - Хотите, я вас к нему отвезу?
- Сейчас? – растерялась Алекс и обернулась к Марку. – Вообще-то нам нужно в мебельный магазин. Но может поехать кто-то один. – В ее глазах стоял вопрос.
- Я поеду в мебельный, - решительно сказал Марк. Ему хотелось выровнять поле их отношений. Повытоптать все бугры и ухабы. – Он достал крупную купюру. – Купи по дороге цветы.
И подумал: «Все правильно - с цветами, в больницу. Гораздо уместнее, если это сделает женщина».
Алекс представила Ричарда – беспомощного, обмотанного трубками и белыми простынями. Вряд ли он обрадуется ее появлению.
- Может, все-таки ты? – спросила она неуверенно.
- Нет. Не волнуйся, я знаю, что делать в мебельном. – И он скрылся в дверях.
Марк был очень собой доволен. И пусть не думает, что он ревнует ее!

Перед входом в палату, Нут, как звали новоиспеченную женщину, исчезла в поисках емкости для цветов. Охапка была такой большой, что поместилась бы только в ведро.
Алекс тихо вошла. Никаких трубок. Ричард мирно спал. Лицо было повернуто к ней. Он казался моложе и беззащитнее. И проще. Не потому, что был болен, а именно потому что спал. Сон стирает индивидуальность. Забирает харизму. Просто лежит тело. И дышит. А сам человек, его сущность, находится где-то совсем в другом месте. А может  висит под потолком и наблюдает за ним.
Алекс попыталась взглянуть на себя глазами Ричарда и почувствовала всю абсурдность ситуации. Зачем она здесь? Кто она ему? Никто. Жена клиента. Они даже ни разу толком не общались. Вот сейчас проснется, а она стоит тут посреди палаты,   как горшок с цветами. Надо было все-таки Марку ехать...
И вдруг он открыл глаза. И сразу встретился с ней взглядом. Она даже растерялась. Как-будто ее застали врасплох  за неприличным занятием.
Он слегка улыбнулся и сказал:
- Я видел твое лицо.
- Что? – не поняла Алекс. Или не расслышала.
- Ты держала меня по эту сторону.
- Что? – еще раз спросила Алекс. Не понимая, что он имеет ввиду. И можно ли вообще что-то иметь ввиду в его состоянии.
Но Ричард уже снова спал. Только улыбка осталась на лице.
Или он улыбался кому-то во сне. В том, другом мире.

Нут оказалась разговорчивой. И по дороге обратно Алекс много  узнала о Ричарде. Например то, что по неизвестным причинам он ушел из дома в семнадцать лет, и становление на ноги в одиночку выковало его крепкий характер. Что его привлекает буддизм. Что он работал тренером по дайвингу («Вот почему у него такое тело. Вода обтекала его, как гальку, пока не выгладила до совершенства»). Что он тренирует свое тело и бегает по утрам и вечерам. Что женщин он меняет чаще, чем рубашки. Но живет всегда один. А в целом, он добрый парень, готовый всегда придти на помощь. И его любят сослуживцы


6.
        Через две недели Ричард вернулся на работу.
Был оживлен и весел. Шутил. Медицина в Тайланде на высоком уровне. Тут подправили, там подшили, и вот - стоит, как новенький. Здоровее прежнего. Даже пробежал с утра свою обычную дистанцию. На него замахали руками в ужасе, предостерегая. Он только улыбался.
  Никто, на самом деле, не узнает, о чем он думал, придя в себя после наркоза. Длинными днями и ночами. Перенести операцию на сердце в тридцать пять лет – все-равно, что пережить смерть. А потом вернуться и взглянуть на мир новыми глазами. И хоть врачи подлатали и поставили на ноги, – зарубка в памяти осталась. Как-будто пододвинули еще ближе к  краю, встряхнули крепко и сказали: Живи! Живи полной грудью. Пока можешь...

Марк пригласил Ричарда домой. Показать практически оформленную квартиру. Дать конверт с деньгами в виде материальной поддержки. Операция на сердце стоит дорого. От шефа он знал, что ему пришлось влезть в жестокие долги, чтобы оплатить ее.
Ричард выглядел, как всегда, спокойным и независимым.
«Интересно, - подумала Алекс, - помнит ли он то, что сказал тогда в больнице?» Было похоже, что – нет. Может, бредил?
Он обошел квартиру. Задерживаясь то тут, то там. Элегантно, стильно. С массой вкуса и дорогих деталей.  Естественно. Это же она ее оформляла. А квартира – это продолжение человека. Во всем она. В изящных вещицах на туалетном столике. В фарфоровой чашке с недопитым кофе и с ободком от помады. В небрежно брошенном на кровати  пеньюаре.
Когда Марк открыл дверь платяного шкафа, чтобы показать ему встроенный сейф, Ричард остолбенел. Он никогда не видел  такого количества женской одежды! Легкой, полупрозрачной, тончайшей, блестящей, матовой. Вышитой или отороченной кружевами... Все дышало и двигалось под слабым дуновением вентилятора. Он даже чувствовал запах духов. И все ее обнимало, в тот или иной момент...Плотнее к телу могли быть только руки мужа... Он отвернулся. Сказал, что пора идти. За две недели отсутствия скопилась масса работы.
Марк протянул ему конверт. Тот поблагодарил от души, пожал руку.
А потом повернулся к ней и...распахнул объятия.
Алекс растерялась. Одно дело – рукопожатие, приветствие – щекой к щеке, это все – европейский обычай. А что это? Если  сделать шаг навстречу –  она окажется в его объятиях. Если не делать – обидеть его. Она не знала, как правильно поступить... На все улетели секунды...Она шагнула и встретилась с его телом. Крепким, мускулистым. Кажется, слишком тесно, а может только кажется...Просто у нее крупная грудь, а у него мощная грудная клетка. Его руки были где-то сверху, а свои она повела ему за спину, слегка  поглаживая. И даже под тканью рубашки ощущала, какая невероятно гладкая у него кожа. И от смущения она перешла на дружеское похлопывание.
Марк  отвернулся...
А потом Ричард отстранился и пошел к выходу. Унося с собой ее запах...
Только вечером, в ресторане, после двух бокалов вина, она рискнула спросить у Марка, что это было? Тот с энтузиазмом стал утверждать - элементарная благодарность. За деньги? Тогда почему он не обнял Марка?

На самом деле, Марк не хотел вдаваться в нюансы своих переживаний. Тем более, рассказывать о них Алекс.
Он давно чувствовал неладное. Как чувствуют подступающую грозу. Еще ни туч, ни грома, ни молнии. Но что-то происходит в природе. Небо меняет окраску, усиливается ветер.
Марк видел, что Алекс нравится Ричарду. И по-мужски понимал его. Внимание к ней со стороны мужчин только льстило ему. Но сейчас все было по-другому. Он просто боялся задать себе мучивший его вопрос: А вдруг и он нравится ей? И насколько? Может ли это угрожать его счастью?
Алекс все сильнее тревожила его. Она стала меньше смеяться, уходя в свои мысли.
Подолгу пропадала на море, но возвращалась спокойная  и задумчивая. Не делилась с ним громко, как раньше, своими впечатлениями и восторгом.
Но главным и болезненным было то, что она все чаще ускользала из его рук, избегая телесного контакта. А потом вообще перешла спать в другую спальню. Ссылаясь на то, что он храпит по ночам после выпитого. А он, действительно, все активнее налегал на алкоголь, пытаясь утопить в нем свои подозрения. Но они все-равно всплывали на поверхность, как пробки от бутылок, мозолили глаза, наводя на мрачные мысли.
Поведение Ричарда неприятно поразило Марка.
Предположить, что тот откровенно флиртует на его глазах –перечеркнуть его, как личность. А заодно и свое умение разбираться в людях. Нет, это исключалось. Значит что, сработал импульс? Инстинктивное желание, в котором он не успел себе отказать? Он, человек бизнеса, взрослый мужчина, в конце концов!
Если не успел –это слабость. Не захотел – наглость. Марк  предпочел выбрать третий вариант. Может, в конце концов, для него это в порядке вещей - приобнять жену клиента? Просто нужно держать ухо востро. Стать сторожевым псом при своей жене. Да, красивая женщина – дорогое украшение для мужчины, но всегда есть опасность, что его украдут.
Самым неприятным было то, что Марк уезжал раньше Алекс. Они решили это изначально, были куплены билеты. Поскольку вся основная работа по оформлению квартиры ложилась на плечи Алекс, он хотел, чтобы она отдохнула потом. Вдоволь накупалась в своем любимом море.

В день его отъезда, к четырем они ждали Ричарда. Который должен был фотографировать законченную квартиру (на случай аренды выгодному клиенту), попрощаться с Марком.
  Когда Марк вышел из спальни, Алекс уже вернулась из парикмахерской. Светлые волосы прямыми блестящими прядями падали к высокой груди. Он вдруг увидел, как сильно она похорошела. Густой золотистый загар еще ярче проявил глаза. Они стояли на лице, как два прозрачных зеленых озера. И в них отражалось солнце. Что или кто зажег этот свет?
Ревность качнулась в нем тяжелой волной.
- В чем дело? – перехватила она его взгляд. – Почему ты так смотришь?
Он, не ответив, улыбнулся.
- Марк, ты слишком долго спишь! У нас полно дел. Надо собрать твой чемодан, приготовить квартиру для съемки... Господи, как на улице жарко! – она сбросила на пол одежду, оставаясь в легких кружевных переплетениях на уровне груди и ниже. Где она покупает такие вещички? Он потянул к ней руки:
- Как ты умудрилась так похудеть?
- Только заметил? – усмехнулась Алекс, выворачиваясь из его рук. - Марк! Я вся мокрая, -  Иди умывайся, я поставлю кофе.
Она перебирала вешалки в шкафу, прикидывая, что бы такое набросить сейчас – легкое и прохладное. Душ она примет  перед его приходом. И наденет, пожалуй...Что же надеть?
Потом заваривала кофе и громко говорила в сторону ванной, что похудела она потому, что носилась по магазинам, мало ела, много пила воды, плавала в море и бассейне... В общем, все то, чего не делал он.
А Марк брился в ванной и думал: «Как теперь с этим жить?»

Ричард постучал в дверь ровно в четыре. Ни минутой раньше, ни минутой позже.
Марк сидел на террасе и пил пиво. Он вспоминал, как за полчаса до прихода Ричарда, Алекс оживилась, занервничала, сменила пару блузок, остановившись на той, что с глубоким декольте. А когда она подправляла макияж, у нее дрожали руки. И зеркальце в ее руке тоже дрожало. А по потолку метались нервные солнечные зайчики.
Алекс сама открыла Ричарду. Руки сошлись в рукопожатии, как в объятии. Нежном и понимающем. Хотелось замереть во времени. Так и остаться.
Навстречу с террасы шел Марк. Жесткая реальность жизни.