Комары и вуаль

   
 внутренний монолог с изжогой

У вас когда-нибудь возникают проблемы со смыслом?
У меня — да. Всё стало ускользать. Думаю о прекрасном — например, как красиво выглядят накачанные руки и грудь у мужчин на пляже. А в голове в это время крутится: что бы съесть такое, чтобы не оскорблять своими формами окружающих. Где связь?
Вот именно — паутина из разнородных мыслишек.
От льняной каши — изжога. Причём такая, что её следует измерять не в баллах, а в килотоннах.
Мысли, мои мысли! Надо менять вектор. От изжоги можно избавиться. А вот со смыслом — как?
Надо вернуться к накаченным телам. Эта тема куда приятнее. И, главное, её не нужно заедать таблетками.
И всё же… о чём это я?
  Почему вообще нужно думать, что бы такого съесть, когда холодильник забит под завязку? Открыл — взял — понёс в рот. Но нет. Голос из нутра вещает: «Это не полезно. Здесь — углеводы. Тут — сахар. Это — жирно. Это — смерть».
Да, лучше думать о мускулах. И о сексе. О сексе? Да, именно — со знаком вопроса.
Когда-то он был в списке приоритетов сразу после кислорода и кофе. Теперь остался только кофе — и то без сахара.
Моё либидо уснуло летаргическим сном и, кажется, даже не храпит. Врачи бы сказали: «Пульс отсутствует, но пациент не жалуется».
Всё вокруг кричит: «Живи, наслаждайся, раскрепощайся!»
А я думаю — как бы уснуть без мелатонина и не проснуться с изжогой.
Не то чтобы я стала ханжой. Просто тело — как собака, которая перестала бежать за машиной: зачем, если уже догнала и села за руль?
Сексуальная энергия теперь превращается в наблюдение: как интересно люди строят лица, когда говорят о «страсти».
Раньше я видела в этом пламя. Теперь — утюг, которым кто-то гладит чужие простыни.
Да, о сексе я теперь только пишу и говорю. И то не для возбуждения — для статистики.
И, знаете, это даже приятно: не надо никому ничего доказывать. Можно просто жить. Без реквизита и без свидетелей.
Навязчивые мысли — они как израильские комары: вредные, назойливые, кусачие.
Комара — хлопнул. Но налетают родственники.
Так и мысли: не сгонишь, не отгонишь. Привяжутся — точно банный лист к мокрой заднице.
Господи, сколько навязчивого дерьма лезет в голову…
Иногда я начинаю соглашаться, что влюблённость — болезнь. Не аутоиммунная, конечно: диагноз-то ставится легко, а вот как лечить?
А главное — как жить без неё? Без неё не дышится и не пишется.
Она — как майонез в салате "Оливье". Без неё — не тот вкус.
Да, болезнь. Но не заразная.
Вот мне скажут: мадам, в твоём суровом возрасте говорить о влюблённости — как-то из фантастики Айзека Азимова.
Ребята, наберите кислород и ша... уЗпокойтесь, как говорила тётя Соня из Китайского двора.
Я влюбляюсь в одарённость, в талант, в хорошую вкусную музыку. Здесь речь не идёт о сексуальной влюблённости.
Хотя фантазии с возрастом никак не связаны…
Как вытащить из головы то, чего не должно там быть?
Почему мы сами ищем себе приключения на задницу, а потом обвиняем в этом «комаров»?
Нет в этих идиотских фантазиях никакого смысла. Так почему они не уходят? Где таблетка от них?
Это — не изжога. Это — другое.
Иногда хочется остаться под вуалью.
Пусть хотя бы она отделит от мира, в котором мысли дохнут, не дойдя до головы. Мира, где царит махровая ненависть и вечная перегрузка.
Пусть будет вуаль — как последняя оболочка. От комаров. От взрыва. От боли.
Возраст — не антивирус от фантазий.
Просто теперь они приходят по расписанию — вместе с вечерней усталостью и чувством самоиронии.