Пирог, садовник и гитара

 
Вот что я вам скажу, друзья мои — прекрасные френды и амигосы. Жизнь вокруг кипит, как кастрюля с вареньем: вначале пенка, потом — результат. Всё зависит от качества фруктов и нужного количества сахара. Или его заменителя.

Наш район в Иерусалиме пёстрый, как базарная вязанка. Раньше его шепотом звали «шхуна левана» — белый район. Наверное, когда-то было так. Сегодня — всё перемешалось: акценты, запахи, уклад.

   В супермаркете работают девушки, которым ноги лучше держать крест-накрест — для равновесия и эстетики. При виде некоторых кассирш отпадает нужда в картинках ожиревших граждан на дверце холодильника — мотивации хватает. Смотришь и думаешь: ну не я, и слава Богу. Настроение — почти нормальное.

  Наш садовник — ранняя пташка с пилой. Он начинает подрезать кусты, когда я только перестаю отбиваться от комаров и пытаюсь уснуть. В полусне под гул и жужжание я сдаюсь, встаю. Начинается день. Лёгкая зарядка, взгляд в зеркало, и — обязательные вопросы телу.

  С возрастом их становится больше. Почему исчезла сила воли? Воля вроде есть, сила тоже… а сила воли — тю-тю. Уносится вместе с запахом свежевыпеченного пирога.

А потом проходит соседка — бегунья, фанатка ЗОЖ. Смотрю и думаю: ээээх, мы ещё в тельняшках! Она пашет по утрам, а зад всё равно напоминает старый абажур — красивый, но раздутый.
— Надо любить себя такой, какая ты есть, — говаривал мой папа. Большой знаток женщин и халвы.

   У меня это «любить себя» иногда получается. Особенно если весь день почти ничего не ем, а на утро влезаю в шёлковое платье от «Кедем Сасон» — воздушное, прозрачное, и я вдруг ощущаю себя тоненькой Яэлькой из второго подъезда.
Та — ножки держит ровно, не крестиком, не бегает вовсе и, по её словам, ест всё. Даже пицу. Я уже и вкус забыла.

Воображение у меня всегда было богатое. Гитарист с инструментом почему-то напоминает мне… эротику. Не знаю, может, струны — это продолжение чего-то фаллического, а гитара — тело с тонкой талией и огромным задом. Гены, что поделаешь.
Помнится, один фейсбучный знакомый писал:

Эротизм — в каждой клетке.
Из которых появляются вдруг детки…
Он в глазах, в руках, в огурце...
И даже в ветре на крыльце.

Ну, в общем, всё по дедушке Фрейду.
Пирог в духовке, садовник в кустах, соседка на пробежке, кассирша — в обороне, а я — в себе.
Стабильность.