Затерянный мост

Начало Великой Отечественной войны хранит еще немало тайн, которые терзают умы историков и исследователей. Одна из них связана с прорывом танковых дивизий вермахта в междуречье Днепра и Двины. Как удалось противнику столь стремительно захватить широкую пойму Березины, за которой располагался до войны один из крупнейших гарнизонов Красной армии - лепельский, и выйти на оперативный простор к Витебску? Где прошли танковые дивизии?

Смотрю  на схему боевых действий в 1941 году, опубликованную в «Книге памяти Докшицкого района», граничащего с Лепельским по березинским болотам. Стрелками обозначены два «укола» - две переправы немецких войск:  через Кальник, что на основном шоссе Минск – Витебск, и западнее, - через Березино, небольшое местечко на пути из Докшиц в Лепель.

А где же третья переправа – через Липск, в промежуточном звене,  между Кальником и Березино? Почему там нет ссылок на переправу? Как будто ее и не было.

Что, составители книги не знали всей подоплеки немецкой наступательной операции?

Возможно. Возможно, что в пылу горячего лета 41-го картина стёрлась, что называется, покрылась налётом других событий, и ей не придали особого значения.

Только сейчас, расшифровав журналы боевых действий вермахта, можно приоткрыть истинную причину трагедии.

Именно со стороны Липска был нанесен неожиданный удар по Лепельскому оборонительному рубежу. 

Из донесения 7-й танковой дивизии за сутки с вечера 2-го июля по 3-е июля в штаб корпуса: «в 03.45 боевая группа 7.сбр проводит разведку переправы около Липска...». А итог - в журнале боевых действий той же дивизии: «5.30. После разведки маршрута от Липска через Березину до Лепеля командир бригады получает приказ на переправу...»

Всё. В 10.30 танки уже были под Лепелем. Как резюме – короткая взволнованная запись в дневнике начальника разведывательного отделения красноармейской 14-й танковой дивизии капитана Г.Шапиро: «Танки прорвались слева...»

Я не мог поверить в то, что часть маршрута  немецких частей выпала из поля зрения составителей книги. Но и документам, которые любезно предоставил историк А.Герасимович, нельзя было не верить. И захотелось самому найти подтверждение.

В конце июня, спустя 72 года после рассматриваемых событий, я отправился в Липск. Сопровождали меня лепельские краеведы Володя Шушкевич, Василь Хацкевич и Василь Шкиндер, а также мой брат с Украины Валерий Шушкевич.

Стоял теплый летний день. Мы подъехали к шлагбауму, который преграждал путь к Березине, в урочище Мастище. «Территория заповедника, проезда нет». Машину пришлось оставить и двигаться пешком. Встали на прямую малообъезженную дорогу и двинулись вперед. Предстояло одолеть, как минимум, трехкилометровый участок через заболоченную местность. Но В.Хацкевич сразу же обратил наше внимание на то, что дорога насыпная и устроена по всем правилам дорожного искусства. Вдоль малоприметного полотна тянулись поросшие кустарником канавы, а грунт под ногами выдавал прочную насыпь, кое-где мощенную булыжным камнем. Мы шли, особо себя не утруждая, донимали только стаи комаров. Пришлось делать остановку и покрывать руки и шею антикомариным желе, который во всяком разе помогал слабо. Подумалось: а как же справлялись с этим бедствием партизаны, ведь березинский край был очень насыщенной зоной для их обитания.

Вскоре мы нашли неоспоримые доказательства вооруженного противостояния на этой земле – присыпанные землей гильзы, пули и шрапнель. А дополняли наглядную  картину тупые, величиной с человеческое ухо, металлические осколки от разорвавшихся снарядов и мин.

Места были пристанищем партизанской бригады «Железняк», против которой предпринимались неоднократные блокадные меры. Помогали немцам народники – в частности 1-я национальная бригада СС Гиль-Родионова. Так и не сумев покорить партизан, «родионовцы», что называется, перекрасились – почти в полном составе встали под знамена большевистской борьбы с фашизмом.

Но нас интересовала переправа. Была ли она на самом деле, и, если была, то что от нее осталось? Словно подтверждая наши догадки, в придорожной полосе обнаружили ржавый трак. «Наверное, с войны», – прокомментировал кто-то. Чтобы проверить  неопровержимость, взяли находку с собой.

...Начинался прибрежный смолистый бор, и дорога раздваивалась. По какой из них идти дальше? Доверяя соображениям спутников – они считали себя «валацугами», людьми, исколесившими тысячи лесных километров и сведущими в особых приметах, я ступил вслед за ними. Вскоре вышли к Березине. Здесь она протекала не широко – от истока, в Докшицах, еще не набрала большой полноты. Но берег был, на удивление, высокий. О видах на переправу не было даже намёка.

Березина спокойно катила свои древние воды, а прибрежная полоса казалась совсем нетронутой.

Мы вступили в удивительный край. Переливчато щебетали  птицы, а под ногами ковром расстилались высевки дикой гвоздики. В детстве мы называли цветки «часиками», потому что с заходом солнца они вслед медленно закрываются, а утром, с первыми лучами, снова торжествуют. Ярко-красные, они подспудно укладывались в тему войны: казались капельками запекшейся крови. «Словно в память о трагическом времени», - подумалось.

Сделали привал.

- Куда идти дальше?

В.Хацкевич достал карту и стал ее внимательно изучать.

«Учитывая, что на развилке мы свернули вправо, то теперь пойдем влево, вверх по течению», - резонно сказал он.

Все согласно кивнули. Но прежде, чем идти дальше, искупались, чтоб проверить глубину реки. Дно было чистое, песчаное, а вода доходила до шеи. В.Хацкевич, танкист по срочной службе, сразу отрезал возможность переправы в этом месте: танки бы не прошли здесь во время войны.

Двинулись вверх. Было заметно, что мы в полосе заповедника на относительной возвышенности, так как за спиной оставалась низменность, куда стекали из окрестностей приречные ручьи.

Вскоре услышали волнительный возглас В.Хацкевича: «Смотрите!» Он шел, далеко оторвавшись от нас, то и дело заглядывая в карту: где же кончается высокий берег?

Мы поспешили к нему. Он стоял недалеко от места, где просматривалось старое русло, наполненное застоявшейся водой, и сверял маршрут.

«Наверное, здесь была пристань», - рассудительно высказался он, указывая на якорь, которым было помечено место на карте.

Но взволновало его другое. На берегу были насыпаны высокие курганы, а вокруг валялись здоровенные  неподъемные камни.

Что же это могло быть? Вынутый из реки грунт, когда строили пристань? Но откуда камни? Дно, мы проверяли, было песчаным, значит, они были искусно доставлены  сюда. Зачем?

Обескураженные, мы осматривали и обсуждали неожиданную находку, и топтались на берегу.

Вдруг Валера заметил прибитую к дереву шильду, и тайна сама собой разрешилась. На аккуратной дощечке было пояснено, что здесь находятся “Курганны могільнік перыяду ранняга феадалізму IX-XIII стагоддзяў”. Позже, интересуясь историей края, мы узнали, что эти 25 насыпей, в урочище Мастище, высотой около 1-2 метров и диаметром 4-10 метров, выявил в конце 19 столетия археолог Ф.Веренька.

Но  камни так и остались загадкой – кто и зачем их доставил на берег? Для некоего пристанища у реки?

У самого края воды, где был пологий спуск, лежал еще один большой камень, а внутрь его был вделан чугунный котелок, да так мастерски, что сидел в нем, как в  гнезде – кругленький и аккуратненький. По краям чернели остатки смолы. «Наверное, деготь варили», - предположил В.Шушкевич.

Считая, что мы у той самой переправы, обозначенной якорем на карте, дальше решили не идти, зачем, если всё ясно? Да и устали прилично.

Чтобы убедиться в своих догадках, решили опросить местных жителей. Их в Липске осталось немного, но во дворах еще маячили человеческие фигурки. А на скамеечке под липами сидела группа пожилых людей, они охотно высказались «поразмовлять» с нами.

Сразу же, хором, были отвергнуты все сомнения по поводу переправы.

- Да, был переезд, в Мастищах, - в один голос заявили старики. – И даже мост, большой, хороший: крепкий, деревянный.

Все укладывалось в документальную первооснову. Был мост, указанный в немецких отчетах. Мы не дошли до того места буквально сто метров. Почему же он не был обозначен в исторической советской хронике?

- Его строили перед самой войной, - рассказывала Л.Лазарь. – Я хорошо помню, как забивали сваи, а мама носила обед строителям... И дорога с моста вела в сторону Лепеля, болотистая, но проходимая.

Мост в Липске, аэродром в Травниках (Дражно), брусчатка на Минск, вкопанные в землю цистерны – это звенья одной цепи, звенья обороны, которая создавалась в преддверии великой войны. Но воспользовался ее результатами противник.

- А танки, немецкие танки, проходили по этой дороге в самом начале войны?

- Танки тоже помню. Они останавливались у нас, немцы угощали детей конфетами.

- Куда они потом двинулись? В какую сторону? На мост в Мастищах?

- Вот этого я не знаю. Они пошли в сторону Березино...

Отвлечемся от разговора, и я поясню маршрут движения немецких частей. 7-я танковая дивизия Ганса фон Функа двигалась от Зембина, где получила «по зубам» от 1-й пролетарской Московской дивизии, оборонявшей Борисов, и искала проходы через Березину с севера, чтобы выйти к Лепелю и ударить в спину защитникам. Ночью, совершив незаметный переход к верховью реки, она устремилась к Березино с целью взять невредимым мост. Однако там уже хозяйничали танкисты Хорста Штумпфа из 20-й танковой дивизии, наводя переправу. С ходу немцы пройти не могли, так как саперы Березинского погранотряда взорвали мост.

Для двух дивизий пространства было мало, и 7-я получила приказ – искать себе обходной вариант. Танкисты развернулись и двинулись к Липску, расположенному  в семи километрах от Березино. Местные жители могли не видеть и даже не подозревать, кто проходил по их мосту. Дело в том, что съезд к нему находился за деревней, где дорога поворачивала вдоль болота.

Как удалось немцам захватить Липский мост в целости и сохранности, непонятно. Не знают этого и местные жители. Но интересную деталь поведала Л.Лазарь.

- Мой отец, - сказала она, - работал в погранотряде. Приехал на машине домой и хотел увезти семью из деревни, звакуировать. Мы доехали до Липников – это деревня на другой стороне Березины, - но дальше двигаться не смогли. Там уже стоял немецкий танк...

Если это так, то история ещё более странная и запутанная. Что, колонна танков прошла незамеченной и опередила пограничный отряд? А отец Л.Лазарь ехал вслед, и его на мосту никто не задержал? Маловероятно, так как не могли немцы, пройдя, оставить мост без надзора. Не могла 7-ю опередить 20-я дивизия, так как, судя по документам, она достигла Лепеля «в 11.45 третьего июля», то есть позже.

Действовал на опережение немецкий десант? Очевидно, - да. Смотрите, что было в донесениях наблюдателей. РАЗВЕДСВОДКА № 10 К 22.00 29.6.41. ШТАБ ЗАПФРОНТА, МОГИЛЕВ.
Карта 200 000:
«…7 часов 35 минут, аэродром в Ситце, 20 км северо-восточнее Докшиц – 3 самолета Ю-88 и 9 истребителей неопознанного типа...   
21 час 10 минут, аэродром Ситце, – до 20 одномоторных самолетов, монопланов, тип и принадлежность не установлены..."

Скорее всего, здесь и приземлился десант противника. А от Докшиц до Лепеля - прямая дорога, через Березину. 

Но в то время ещё не научились сбрасывать с самолётов тяжелую технику. И напрашивается логичный вопрос: первые боевые машины Гота проникли на восточную сторону Березины в каком-то другом месте? Где? В Бродах? Там, где протекает Сергучский канал?

Пока ответа нет. Ясно одно: проходы через Березину обороняющимся удержать не удалось, мосты были стремительно захвачены, часть саперов была расстреляна. В проделанные «дыры» и хлынули немецкие боевые машины. Сдерживать их натиск пришлось курсантам Лепельского минометного училища с винтовками в руках, о чем я рассказал в другом материале.

Послесловие. Мост в Липске, а точнее в Мастищах, был взорван местным парнем по приказу партизан. Но это уже другая история.

Фото из коллекции историка А.Герасимовича: "Спешат...". Предположительно, на снимке тот самый захваченный мост у Липска, 1941 год.
03.08/13