Живой дневник

Татьяна Васильевна, милостью Божией, врач-хирург, сведущий во многих областях медицины. Без ума от своих пациентов. Каждый ожидающий помощи был для нее маяком, светом, скорбью и радостью, смыслом. В каждом она видела образ Господа, огонечек, ярко горящий или еле тлеющий.
Врач она от Бога, конечно. Точность в определении диагнозов, способность найти к каждому человеку, терпение, любовь; она умела утешить и вселить в сердце надежду, подготовить к концу, найти нужные слова. У Татьяны Васильевны была одна особенность: она не оставляла своих пациентов после выписки. Женщина вела целую книгу, которую, будучи православной, назвала «Свете Тихий: не отрини людей, приходящих к тебе». Это была настоящая летопись, свод судеб, жизней, проходящих через Татьяну Ивановну. Медицинская справка, зачастую подробная биография, душевные разговоры, мудрости и заблуждения, цитаты, воспоминания и несколько фотографий – некий список, приведенный почти на каждого пациента. Обязательно адреса и телефоны. Точные описания, наблюдения и заметки – врач хранила прекраснее досье. Хранила для себя. Обладая прекрасной памятью, она точно фиксировала все сказанное, собранное, ибо в каждом видела человека, посланного ей Богом. Не желая кого-то забыть в начале профессиональной деятельности, и завела Татьяна своеобразный дневник, не доверяя и не показывая его никому. Дневник памяти, листая который она совершенствовалась, переворачивая свою жизнь.
По указанным в книге адресам Татьяна Васильевна часто писала письма, на которые ей охотно отвечали, присылали посылки, подарки, откровения. И женщина пополняла свой живой дневник ценными данными, где-то добавляя странички, а где-то ставя кресты. Семье каждого умершего она старалась написать хоть что-то в утешение или даже соорудить посылочку, вкладывая часто иконочки Пресвятой Богородицы. К некоторым, ещё живым, вырывая время из плотного графика, приезжала в гости, захватывая с собой мешок невероятной энергии и человеческого тепла, которого так часто не хватает.
«Татьяна Васильевна, милостью Божией, врач-хирург…», - так начиналось повествование. И действительно, милостью Божией.  Думая когда-то поступить в художественное училище, Таня, против себя самой, осталась в школе, пошла в девятый тогда класс. Но, здорово расслабившись, два последние года не училась, а существовала в школе. Каким-то образом сдав нелюбимые предметы, поступила в институт на химический факультет. Прокочевав там год, на втором курсе взялась за голову и поразила всех своими способностями. На третьем - благополучно перевелась на другой факультет на кафедру медицинской инженерии. Среди технических наук её тяга к наукам медицинским была замечена преподавателями медицинского университета, и Таню пригласили на практику по выходным в больницу на базе меда. Девушка росла на глазах, развивала и разрабатывала «стратегии» в процессе медицинской эволюции. Закончив пять лет втуза, поступила в аспирантуру, где занимала научной деятельностью в области лазерной индустрии в медицине. Её диплом охватывал сферы технических и медицинских наук, точно излагая все сложнейшие процессы и механизмы, представляя разработки, исследования в этих областях.
После защиты Должанскую Татьяну  пригласили на последний курс медицинского университета с тем, чтобы, сгенерировав медицинские знания, открыть деятельной, активной, умной девушке дорогу в аспирантуру меда.
Невероятный труд, проделанный Таней за годы обучения, стоит оценить по достоинству. Из девочки с творческими и романтическими наклонностями она выросла в прекрасного специалиста технических и м медицинских наук, замечательного практика, точного, с особым красивым почерком в работе.
Прежние способности Татьяна не оставила. Во время обучения успела ухватить курсы журналистов и художественную школу, позднее сотрудничала с несколькими изданиями. Брала и обрабатывала прекрасные интервью, полные и насыщенные, с особым ароматом, снащая их фотографиями, писала статьи на различные темы, рассказы и стихи, добавляя собственные гравюры.
Откуда эта невероятная женщина черпала силы на все и сразу было вовсе непонятно.
В одном из писем далекой подруге она писала: «Если бы не Господь и Матерь Божия, лежать бы мне в сырой земле лет с двадцати, ну или в доме для умалишенных. Но, милостью Божией, потом и кровью, ибо было тяжело до жути, я преодолела многое. Да не я, нельзя присуждать подобные вещи себе, я просто кисточка в руках Божиих. Родители часто укоряют меня, что оставила их без внуков, смягчаясь, сетуют об отсутствии у меня семьи. Но она есть. Она очень большая, она – огромна. По всему свету разбрелись мои пациенты, мои крестники и друзья. Я всех очень люблю. И Христос посреди нас. И есть, и будет».
Вот так, с упованием на волю Божию, были совершены сложнейшие операции, спасены, пожалуй, сотни жизней, утешены озлобленные и плачущие. Я сколько людей крещены в больничном храме имени исповедника и врача Крымского Луки после встреч и бесед со светлой Татьяной Васильевной. Добрые отзывы об этом человеке бытуют много лет и, порой, передаются детям и внукам в качестве правдивой и теплой сказки.
Что же касается «летописи» Татьяны Васильевны, то это кладезь любви и преданности, живое послание. Ради корректности подробные  адреса и биографические точности жителей «дневника памяти» не будут указаны. Ниже приводятся примеры из летописи ради успокоения интереса читателя и подтверждения необыкновенности Татьяны Васильевны.
"Не отрини людей, приходящих к тебе"
Дорогой Владимир Андреевич крайне переживает о семье, оставшейся в Суздале. Женушка София Павловна ( подумать только, какая звучная пара – Владимир и София), женщина в летах, с ослабленным здоровьем, больными ногами ( у нее мышечные судороги и  шпоры в пятках), поднимает сына лет восьми с невралгией и дочь лет тринадцати. Старшая дочь живет в Карелии, работает там журналистом, помогает родителям и младшеньким. У девочки сложный путь. Ей надо всего добиваться самой и тащить все семейство. Сама, как понимаю, скоро выходит замуж за парня-инженера, научника и практика, успешного вроде как. Помоги им Господи.
Владимир Андреевич находится у нас две недели, до этого лежал в суздальской и владимирской больницах. Только в силу слабой технической оснащенности не были врачи способны вытащить его из тьмы мучений. Решался вопрос: отправлять домой, т.е. умирать, или транспортировать в нашу клинику. Состояние было крайне тяжелым, необходима пересадка слизистой на веко, ибо прогрессировало гноение, рак кишечного тракта (благо, I степени), гноение уха, образование «треугольных» сосудов, что осложняло все операции, общая смещение всех органов и т.д.
Случаи у нас все клинические, конечно. Только каждый раз поражаешься промыслу Божию. Видимо, спасти некоторых из нас иначе нельзя.
Владимира Андреевича, против показаний медиков и желания супруги, привез к нам троюродный брат Вадим Владиленович, также успевший у нас побывать. Его мы действительно вытаскивали с того света. Там было сильнейшее сотрясение мозга, бесчисленное количество переломов, отдельно висевшие части тела… картина не из приятных. Было проведено три операции по десять, семь и пять часов каждая. Ничего, милостью Божией, справились. О пережитой катастрофе напоминают лишь несколько швов и ноющая боль при смене погоды. Но этого не избежать.
Владимира же Ивановича мы оперировали один раз около девяти часов. Починили, залатали. Как-то трудно мне писать о его язвах. Такую запущенность все же не часто встретишь.
Придя в себя, первым делом спросил о семье, где они и что с ними. Добрая душа, Владимир Андреевич, он, весь залатанный, в трубках, не вспомнил о себе, о пекся об оставшихся дома.
Удивительный и интересный человек. Он, закончив в свое время Петербургский университет, стал журналистом, но проработал недолго в данной среде. Не понравились требования списания информации с милицейских источников, вся уголовная хроника, да желтизна. Вероятно, попал не в те руки. Поступил на агрономических факультет и по распределению попал в Суздаль, где и встретил свою Сонюшку. Через два года у них появилась первая дочь Елена. Девочка росла здоровой и умной, очень любила учиться и без особых проблем поступила на журналиста в МГУ. Пошла по папиным стопам. Познакомилась с семинаристом, дружили, вроде и шло все серьезно, а после поездки на Валаам что-то не заладилось у ребят - разошлись. Лена так влюбилась в Карелию, что просила на работе лишь об одном: оформить командировку хотя бы на две недели. Одна поездка, вторая, третья… Местный департамент очень полюбил смышленую, коммуникабельную и солнечную девушку. Во время пятой командировки ей предложили работу по многим каналам и неплохое жилье. Лена согласилась. И теперь, перебравшись в Карелию, очень здорово сотрудничает со своим московским журналом, где  работала прежде. Перекинула некий «мост», дополняя два издания новостями из противоположных «миров».
Владимир Андреевич благодарит Бога за жену и детей, хоть младшие здорово болеют и доставляют много хлопот своим немолодым уже родителям.
Каждое его слово очень ценно и много весит. Красивая размеренная речь погружает слушателя в особый мир Прокофьева (такая чудная фамилия у моего В.А.), заставляя верить в каждое слово.
(Добавлено позже)
Сегодня радостная весть: позвонил В.А. лена через неделю выходит замуж за того самого инженера, которого я указала вначале. Андрей Княгиниский. Потрясающе. Зовут на свадьбу. Дай Бог, вырваться хоть на венчание.
***
           О, свет мой, Людмила Павловна. Я просто влюбилась в эту старушку!
           Родившись до второй Мировой, в военные годы вместе с младшими братьями и сестрами остались одни. Соседи, сами голодающие и недосыпающие, помогали чем могли этим восьми ребятишкам. Хлеб из полыни считался лакомством, варили траву, подсыпая коренья и древесную кору. Этим и питались, запасали на зиму то же самое, воровали картошку у немцев. Если начистоту, не воровали ведь, а свое забирали, и, милость Божией, не попались ни разу.
            Когда война закончилась , Люде было 12 лет. Из восьми детей трое младшеньких Господь в голодное время забрал к Себе, оставив Люде еще четыре рта на радость и горесть. Сама Людочка в школу не пошла, а маленьких водила, разбирая с ними все дома, заполняя тем самым собственные пробелы. Ее ребятишки закончили по восемь классов, что было большой едкостью в то время. Тяжело было, почти невозможно, но Люда поменяла три школы, выучив деток. Все, кроме младшей Дашеньки, поступили в училища. Даша после школы вышла замуж за парня лет на семь ее старше, по-моему, Алексеем его зовут. И он хранил эту девочку. Даша через полтора года после свадебки родила Леше сына и дочь. Людочка их крестила.
Шло время, Людмила хорошела день ото дня, о чем сейчас вспоминает с грустью. «Стольких мальчишек, мужчин с ума свела, прости меня, Господи», - говорит, - «а я для себя решила, что замуж не выйду, мамочки с папочкой у нас не стало за счет войны, благословить меня некому, да я и всем моим младшим нужна была, все женились, замуж перевыходили, деток их крестила, да помогала всем, в Церковь ходить стала, когда Машка родила, она последней у меня замуж вышла, утешение в Боге себе я отыскала, вот, живу. Всю жизнь работала, теперь крестники меня кормят, ухаживают, не оставляют».
Жизнь Людмила Павловна прожила трудную: сколько было лишений, тяжестей, и ведь она отвергла себя, а могла бы замуж выйти, по-другому жить, опору в муже найти.
Крестники ее приезжали все почти. И ни от одного я не услышала ничего дурного о бабушке, как ласково ее все называли.
Людмила Павловна дожила свои последние дни у нас в клинике. Ее крепко мучил цирроз печени. И жаловалась на сердце всегда, а оказался рак желудка последней стадии…
Она умерла у меня на руках, крепко сжав мои пальцы. Успела причаститься. Как она отходила… лицо стало светлым, радостным, лучезарным. Людмила Павловна улыбнулась и, сжав мою руку, умерла. Вечная память.
***

Очень поразило меня знакомство с одной маленькой девочкой. У малышки была саркома легких, как ни странно, и плохо с ушами (лабиринтит у девочки, скорее всего как следствие туберкулеза среднего уха). Звали ее /Катенькой, три года. Светловолосая кудряшка, она рано вставала, убегала от мамы и наполняла больничный коридор звонким смехом и солнечными бликами от волос в лучах утреннего солнца.
Когда Катеньке становилось плохо, ложилась девочка на кровать, сжимала рукой мамину руку, а другой – мягкого зайчишку – подарок покойного отца.
Позднее мы обнаружили у девочки лейкемию.
Мама, Ангелина Алексеевна, несколько дней находилась в сильнейшем шоковом потрясении.
Провели ряд процедур, но сама болезнь у Катеньки уже неизлечима.
Наверно поэтому она была такой светлой и радостной, настоящим ангелком. Ибо скоро полетит домой, на небушко.
***
Иван Артемьевич Вознесенский  - отец Корнилий – попал к нам также против своей воли. Привезли духовные чада. В последнее время болезни обострились: суставный ревматизм, жестокая, внезапно приходящая стенокардия часто прерывали течение размеренной жизни и приковывали о.Корнилия к постели. Да размеренной ли?
Репрессированный в тридцать седьмом в возрасте двадцати трех лет (в девятнадцать принял постриг, в двадцать два – сан) в ссылках и лагерях пробыл до пятьдесят восьмого года включительно. Сосредоточив колоссальные труды и молитвенные подвиги в единое целое, волей и милостью Божией, сгенерировал в себе невероятную духовную силу, которую я ощутила, как только вошла приемную палату.
О.Корнилий крайне неприхотлив, смиренени и, по словам духовных чад, отрицает свою силу и прозорливость, хотя постоянно ошарашивает их своим ведением. Это я тоже испытала на себе. В перерыве между обходами и операциями я решила зайти к о.Корнилию. Я только успела войти в палату, как он встретил меня словами: «Татьяна Васильевна, начните скорее ваше дело. Ожидающая операцию женщина может умереть. Бегите скорее, я буду молиться. Бегите скорее, все может начаться неожиданно».
Я кинулась в операционную и в приказном порядке велела срочно вводить наркоз. Посмотрели на меня, конечно, как на сумасшедшую, но при первом внутреннем осмотре обнаружили огромное количество метастаз, развившихся буквально за два часа, т.к. утром не было и следов. Операция, молитвами отца Корнилия, прошла успешно.
Вечером зашла к нему. Поблагодарила. Я давно так не плакала – он всю мою жизнь рассказал, все ошибки открыл, от будущих бед уберег.
Пробыл Вознесенский о.Корнилий две недели в нашей клинике и велел чадам забирать его.
На прощание подарил оставил мне иконочку Пресвятой Богородицы «Самодержавная», добрую о себе память.

Татьяна Васильевна – теплый, отзывчивый человек, забывающий себя; горящая свеча, яркая и пламенная. Много теплых воспоминаний хранит мир об этом замечательном враче.
Каждый человек должен оставить что-то в жизни, и люди, глядя на это, будут вспоминать того человека, следовательно он живет в такое моменты, ибо главное – память: хоть о живом, хоть об усопшем.
Татьяна Васильевна – единичный пример вечноживущих на земле делателей нивы Христовой, добросовестных и честных работников, сотрудников, Мастеров-знатоков своего дела, помощников и спасителей. Сколько мир кроет имен таких, как она: живых и мертвых.
Ото всего сердца хочется поблагодарить их всех и пожелать земле новых Должанских, преданных и самоотверженных служителей.