Хитрюлькина Власть

           Лежала как-то Хитрюлька на печке и думала: Что за жизнь у меня несчастная! Встаю с петухами, ещё солнца не видно — и в огород, сорняки полоть. Вон, руки все в волдырях! Животину накормить надо, - она загибала пальцы с грязными ногтями, -  воду из колодца натаскать надо, тесто замесить, хлеб испечь, полы вымыть, двор вымести. Бельё постирать — к речке идти,  зима наступит — печку топить, хворост собирать. Вечером уже бы отдохнуть, а я - то шить, то ткать, то дырки латать. - Она взглянула на свой штопанный-перештопанный халат и вздохнула. - Жить бы во дворце! Я бы с перины не слезала. Еду — слуги на подносе таскают. Говорят, даже по нужде в кусты бегать не надо: под кровать горшок ставят. И была бы тогда я не какая-нибудь там Хитрюлька, а Хитриссия Красивиссия! Все бы меня ублажали и в ножки кланялись.
           Лежала она и мечтала, как вдруг невиданное зрелище спутало её сладкие мысли: увидала она через окно, как по её огороду бегает голый мужик. Прыгает по грядкам как козел, хрен телепается. Хитрюлька тут же с лежанки спрыгнула и выскочила за ворота. Для важности метлу схватила. Вот он — во всей красе скачет, задницей белой сверкает.
               - Ах ты, скотина бессовестная! Чего творишь, пакость этакая?! - Закричала она. Мужик даже голову в её сторону не повернул, разбежался — и прыгнул в грядку с  луком, над которой она недавно полдня карачилась, прорывала. Хитрюля не стала терпеть такое издевательство и двинула ему между лопаток черенком от метлы. Хулиган взвыл и начал кататься по земле. Она рассердилась не на шутку:
               - Ты что, не понял? А ну, проваливай отсюда, а то ещё раз врежу!
               - О, да! Давай! Ломай меня полностью! - вопил мужик.
               - Так ты извращенец поганый? - взвизгнула она, - Получай! Получай! - принялась хлестать и дубасить его, куда придется, отчего тот ещё сильнее распалился: глаза закатил, постанывает сладострастно.
          Неизвестно, когда бы это всё прекратилось, если бы Хитрюлька, наконец, внимания не обратила  на одну вещь: мужик-то хоть и голый, но в сапогах. Причем, в дорогих, с вензелями вышитыми. Тут уж она сама ахнула:
                - Батюшки-святы! Ты, чай, не Царевич Лопушок будешь?
С глаз его мигом туман спал, как имя своё услышал. Осознал, что лежит на земле в чем мать родила — и сразу же вскочил, позор свой начал руками прикрывать.
               - Что случилось с тобой, добрый молодец? - Голосок её стал медово-масляным. - За какой надобностью сюда пожаловал?
               - Я травку-мозготравку ищу.
               - Вот оно, что... - Хитрюлька задумалась. - Так что же ты сразу не сказал? У меня  её — тьма! - И показала в ту сторону, где крапива по пояс росла (решила напоследок потешиться). Он обрадовался и побежал.
               - Ы-ы-ы-ы-ы-ы!!! - Орал Царевич. Выскочил оттуда как ошпаренный, но бодренький. Хитрюлька ухмылялась. Однако, радость её была недолгой: тело Лопушка покрыли свежие царапины и волдыри, синяки уже начали наливаться. «Что же теперь со мной сделают? Шутка ли — царского сыночка отметелить? Даром такое никому не проходит.» Начала соображать, как из этого выкрутиться.
               - Пойдем-ка со мной, я тебя в порядок приведу, нельзя же царевичу в таком виде перед людьми показываться, - предложила Хитрюля. Лопушок не сопротивлялся, пошел за ней как бычок на веревочке. Сначала она его усадила в бадью с нагретой на солнце водой, вымыла как следует, после ранки смазала и проводила к сараю, где сено хранилось.
               - Там у меня покои знатные, - объяснила она - тебе под стать. Как только Царевич вошел в сенник, тут же двери закрыла и замок амбарный повесила, чтобы снова куда-нибудь не сбежал. Сама — пошла в дом, план у неё появился.
          Хитрюля провозилась полдня, но дело сделала — сшила себе из старья одежду, какую монахини носят. Надо сказать, была она отменной мастерицей, правда только когда хотела, а  хотела она редко. Надела эту одежду, позу смиренную выучила, одни глаза бесстыжие её выдавали. В таком виде пошла она во дворец. Мимоходом заглянула в щелку сарая - посмотреть, что царевич делает, а он спит крепким сном, умаялся бедный.
          Идет Хитрюля по улице — собаки лают, с цепей рвутся, их не обманешь - чуют лукавый рыжий дух. Но люди её не узнавали, облик благочинный им головы дурачил. Так она добралась до самого дворца, никем не признанная. Хоть её и приняли за монахиню, но сразу к царю не пустили, пока она не сказала, что знает, где царевича искать.
          Безутешный родитель сидел за дубовым столом в окружении бояр. Ладонью щеку подпирает, глаза красные и распухшие, никак от горьких слез по чаду единственному. Хитрюля терпеливо дождалась, пока он ковш с медовухой долакает, высморкается, и  принялась свою историю рассказывать:
               - Дело было так: шла я мимо деревни по пути к городу святому, вдруг вижу: бежит по полю человек, а за ним бесы гонятся. Один демон принял облик черного козлищи, так и норовит рогами пырнуть, другой в виде змея со щупальцами. Настигли они человека и начали над ним глумится, когтями рвать, пламенем жечь, одежду на нем изорвали в клочья. Я кинулась на помощь: не могу смотреть, как нечисть честных людей мучает. Молитву прочитала, водичкой святой их окропила — зашипели демоны и отступили с яростными проклятьями — больно не хотели добычу свою отпускать.  Спасенный человек поблагодарил меня и назвался царевичем, но домой возвращаться отказался — опасается, что бесы снова накинутся на него. Пришлось мне спрятать его в сарае и на замок заговор наложить.
          Призадумался царь:
               - Что скажите, бояре?
Они в ответ заблеяли дружно:
               - Бесы, то бесы его мучают. Правду монахиня говорит, во дворце они себе гнездо свили. - А что они ещё могли сказать? Что Царевич дряни пахучей нанюхался и крышу его унесло?
               - Ох, уж эти бесы! И мне от них покоя нет, так и выжигают изнутри! - вздохнул царь и в грудь себя ударил.
               - Видно не случайно я здесь оказалась — бог стопы мои направлял. Я всю жизнь свою посвятила борьбе с демонами, тысячами выгоняю их из тел людских и домов, где они логово своё обустроили. Она оглядела покои:
               - Да вот же они, шевелятся по углам!
После этих слов и челядь, и бояре завизжали и бросились в рассыпную, один царь остался за столом. Руки у него задрожали, но очередной ковш с медовухой не выронил.
               - Помоги нам, праведная женщина, - попросил он Хитрюлю, - выгони бесов, успокой домочадцев моих.
              - Дело это, конечно, не простое — много их тут расплодилось, но я постараюсь.
          Царь обрадовался:
               - Бери, всё что тебе для этого нужно, ни в чем отказу не будешь знать!
          Вернулась она за царевичем с толпою из дворца, замок открыла. Смотрят: свернулся  калачиком на сене и посапывает сладко. Так спящего домой и привезли.
          Устроилась Хитрюля во дворце. Всё, как она мечтала: кровать с периной, горшок,  вкусности разные приносят, но нужно, однако, и обязанности свои исполнять. И тут у неё как по маслу пошло. Сбегала втихаря домой, прихватила оттуда всё необходимое, чтобы демонам противостоять. Как только на Царевича снова дурь находила, она закрывалась с ним в комнате и велела никого туда не пускать. Люди, которые под дверью стояли, слышали странные звуки, но думали, что так из него бесы выходят. Хитрюля тем временем хлестала Лопушка ядреной крапивой, до тех пор, пока у того  слезы из глаз не брызгали. После такой порки он сразу же успокаивался, отчего все были довольны и счастливы. Ему же она говорила, что это волшебная травка-мозгоправка и что через заднее место эффект сильнее. Царевичу понравилось, они частенько практиковали крапиву, а иногда и метлой баловались.
          К царевым бесам подход тоже нашелся: полюбилась им святая водичка из Хитрюлькиной кладовой, а к ней огурчики соленые из её же погреба. И того и другого у неё как грязи было — а как иначе одинокой женщине прожить? Мужики за каждый вбитый гвоздь пол-литра просят. Водичка была, что надо — выпьет царь свою дозу и отрубается, спит прямо за столом. Бояре и челядь дворовая вздохнули с облегчением, у них, наконец, время свободное появилось, как перестали с царем и его сынулькой нянчиться. Однако, Хитрюлька решила, что нечего им без дела шляться, собрала двор и начала свои приказы и распоряжения читать. Никого из виду не упустила, всем работу нашла, чтобы, не дай бог, у народа «мыслей дурных от безделья в голове не родилось». Повздыхали люди, поохали, но перечить не стали: если уж она на царскую семью управу нашла, что же тогда она с ними сделает!
          Лежала Хитрюлька на перине и думала: раз бояре и прочий знатный люд слушается меня, выходит, я самая умная в государстве, а раз, я самая умная, призвание моё — других учить и наставлять на путь истинный. Снова собрала она народ и принялась указывать, кому, как и что делать: крестьянам — как землю пахать, кузнецам — как железо ковать, купцам — как торговать и тому подобное. Засомневались люди, но она пригрозила, что если кто её указа ослушается — на того демонов царских спустит. В общем, смотрит Хитрюля, как мир вокруг перевернулся и радуется, что всё это её рук дело. От осознания собственного могущества гордыня её непомерно выросла. Собрала мужей ученых, летописцев и повелела им прославлять дела Хитриссии-Красивиссии-Умниссии, а также другие титулы подобрать достойные её Распрекрасного Величества.
          Идет Хитриссия словно не по земле, а по небу плывет, народ бросает все дела и песни хвалебные ей поет. Уверовала она сама в свою исключительность, что сам бог послал её на землю, чтобы волю его творить.
          Возлежала она как-то под самым потолком на тридцати перинах, и лень ей уже было оттуда на горшок слезать, как вдруг слышит громкий топот, словно мамонт в покои забрался. Царь щеку от стола оторвал:
               - Это же Маман наша с курорта вернулась!
Хитриссия от этих слов тут же с кровати свалилась и давай соображать, как теперь быть, но, как ни крути, против Царицы-Матушки нет приема.
              - Как могли вы, остолопы, Хитрюльку в дом пустить! - Закричала она. - Гоните в шею эту прохиндейку.
          Хитрюля не стала дожидаться, пока её выгонят и сама выскочила из царских палат. Бежала не останавливаясь до самого дома, туфли потеряла, платье на ней испачкалось и порвалось. Прибежала — надела залатанный халат и легла на свою лежанку.