Сказ о том, как царю Анастасу карету диковинную ма

                Карабкаясь наверх трудно не наступить на голову того, кто любезно подставляет свое плечо

Жил-был на свете царь Анастас. Царь, как царь, не лучше не хуже других царей. Со своими царскими причудами и взглядами. Был царь Анастас в меру деспотичен, для своих лет достаточно энергичен и, конечно, харизмотичен, как и все самодержцы.
Как большинство своих собратьев монархов был Анастас царем амбициозным и самолюбивым, заставляя поданных относиться к своей персоне трепетно и почтенно.
Для того, чтобы увековечить свое божественное имя в истории царь несколько лет назад своим указом повелел поменять в обществе местами понятия "черное" и "белое", заставив тем самым, народонаселение своей страны коренным образом пересмотреть взгляды на окружающий мир.
Провозгласив сие деяние всебщим благом для государства царь повелел величать себя "Анастас-Созидатель". Но, как водится в таких случаях, в дворцовых кулуарах и в простонародье к имени царя чаще всего добавляли сово "чудоковатый".
Все бы ничего, народ как водится смирен к различным чудачествам своих правителей, но непросто называть холопу снег черным, а сажу белой, когда с молоком матери ты привык называть очевидные вещи своими именами.
Ну да ладно, не про то  сказ в нашей истории.
Как и все уважающие себя монархи любил царь Аанастас  различные диковинные вещи и не упускал случая похвастаться ими перед заморскими королями и принцами.
Да вот беда, хвастать особо Анастасу в последние годы было нечем.
К времени его правления местный умелец Левша уже успел подковать блоху. Знаменитый ковер-самолет изрядно пообтрепался и местами был насквозь изъеден молью и  в коротких своих полетах мог с трудом оторваться от земли максимум на два аршина.  Скатерть-самобраанка совсем износилась и напрочь отказывалась готовить невиданные явства и напитки, ограничиваясь в своем меню  краюхой подгорелого черного хлеба и несколькими картофелинами в мундирах. Такие блюда годились только для заброшенных придорожных трактиров и  городских ночлежек.
Василиса-Прекрасная уже не один год носила статус прабабушки и о ее неземной красоте можно было судить только по полотнам старых худоников. На ее редкие обращения к волшебному зеркалу с вопросом о своей красоте, последнее предпочитало скромно молчать, пуская по осыпанной местами амальгаме непонятные радужные круги.
Конек-горбунок набрал солидный вес и стал полноценным мерином, заняв почетное место в царских конюшнях. О полетах и безумных скачках на нем не могло быть и речи. Изрядно располнев, он и себя-то не мог оторвать от земли, не то что уж крепкого наездника. Не помогали даже пегасовы крылья, купленные Анастасом за золотые червонцы за границей. Максимум на что хватало Горбунка с ними, так это с трудом перелететь через живую изгородь, отделяющую главное здание дворца от придворных построек.
Да, что не говорите, а время берет свое.
Сказочные герои тоже стареют, уступая свое место новым вымышленным персонажам.
Вот и пригорюнился  царь Анастас, что нечем ему стало своих соседей удивлять.
А тут как назло приближался юбилей его соседа короля Станислава, куда был официально приглашен Анастас со всей своей свитой.
Между этими двумя монархами давно шла тайная конкуренция за владение различными диковинными вещами, и поехать на королевское торжество с пустыми руками Анастас никак не мог.
Царь прекрасно помнил, как на последнюю встречу король Станислав привез скорострельный охотничий арбалет, изготовленный неизвестным придворным оружейником.
Такого оружия не было ни у одного правителя.
Арбалет заряжался десятью трехдюймовыми стальными стрелами  и позволял стрелять на расстоянии до пятидесяти шагов с задержкой всего лишь в  одну секунду.
Поистине это было смертельное оружие.
Уберечься от смертельных ударов стрел было практически невозможно не только дикому зверю, но и хорошо вооруженному ратнику.
На расстоянии двадцати шагов стрела арбалета с легкостью пробивала штатные  стальные латы, не давая ни малейшего шанса на выживание их хозяину.
Оружие произвело на окружающих монархов незабываемое впечатление.
Царь Анастас тоже не мог удержаться от восторга и лично опробовал в действии чудо-арбалет.
Впечатления от стрельбы из этого оружия надолго заставило царя потерять покой, ввергнув его в завистливую грусть и отчаяние.
На ту злополучную встречу монархов Анастас привез нового представителя тяжеловозов, выведенного на царском конезаводе. Огромный мерин  был способен тащить телегу весом в пятьдесят пудов. Мало кто из теперешних правителей мог похвастать такой лошадью. Но что такое тяжеловоз по сравнению с боевым скорострельным арбалетом? Пшик!
От необычного оружия было невозможно отвести глаз.
Но узнать  устройство тайного механизма перезаряжания стрел так никому и не удалось.
Слуги короля Станислава  бдительно следили за тем, чтобы никто из посторонних не мог заглянуть внутрь оружия.
Многие из присутствующих монархов изъявили желание купить новое оружие для вооружения своих армий, предлагая хозяину заплатить золотом.
Но Станислав был непоколебим и на все заманчивые предложения отвечал отказом, объясняя свою несговорчивость необходимостью перевооружения, прежде всего,  собственного войска.
Обида и зависть жгли Анастаса изнутри всю обратную дорогу, не давая думать ни о чем другом,  кроме увиденного чудо-оружия.
Попытки тайного советника через невидимых соглядатаев узнать более подробно об устройстве секретного арбалета также потерпели фиаско.
Охрана арбалета была верна своему господину и отказалось приоткрыть тайну завесы над скорострельным арбалетом.
Такого унижения Анастас не испытывал уже давно.
В какое-то мгновение царь хотел противопоставить новому смертоносному оружию защитную чудо-рубаху, автора которого он сгоряча умертвил во время ее первой публичной демонстрации у себя во дворце год назад (читай Сказ про царя Анастаса или о том, как черное сделать белым).
Позже оказалось, что изготовленная под руководством бывшего министра естественных наук защитная ткань действительно обладала удивительными защитными свойствами. На какой-то момент Анастасу даже было жаль, что он так сурово обошелся с министром. Но это была мимолетная слабость и царь быстро успокоился, вспомнив о том, что все что он делает, идет во благо его страны и народа.
 Данное мировозрение было поистине палочкой-выручалочкой для сомнительных ситуаций, когда требовалось волевое решение самодержца.
Тем не менее,  царь Анастас теперь редко выезжал из дворца, не надев защитную рубаху под царское платье.
И все-таки, в последний момент, искушение противопоставить представленному на всеобщее обозрение  оружию защитную ткань уступило разуму и расчету.
А расчет был прост.
В случае, если бы стальная стрела арбалета пробила защитную рубаху, унижение для царя было бы двойным. Первое с неактуальным на сегодняшний день привезенным мерином, второе - с защитной рубахой.
Конфуз непременно был бы раздут недоброжелателями Анастаса и дал очередной карт-бланж ненавистному королю Станиславу.
И это стало главной причиной, остановившей царя Анастаса от рискованной презентации новой боевой амуниции.
Вернулся царь Анастас с тех торжеств в прескверном настроении.
Уязвленное самолюбие монарха еще долго сказывалось на поданных.
По велению Анастаса царские оружейники взялись воспроизвести увиденный арбалет в царских оружейных мастерских, но как водится ничего толкового из этого не получилось.
Может им не хватало таланта или знаний в этом деле. Неизвестно. Но представленный через три месяца царю отечественный прототип скоростного арбалета не шел ни в какое сравнение со своим зарубежным аналогом.
Он был раза в три больше оригинала и раз в пять тяжелее. Для точного прицеливания к арбалету прилагалась крепкая рогатина, служившая упором при стрельбе.
Осмотрев мутировавший в собственных мастерских арбалет, Анастас не решился опробовать его самостоятельно, поручив это сделать военному министру.
При первой же стрельбе после второго произведенного выстрела в механизме перезаряжания что-то хрястнуло и экспериментальный образец скончался, не давая ни малейшего шанса опустошить полностью магазин со стрелами. 
Убедившись еще раз в никчемности своих поданных, царь Анастас отправил главного оружейника в отставку, повелев не попадаться ему впредь на глаза.
Обрадовавшись, что легко отделался, автор неудачного инженерного творения быстро ретировался с царского двора прочь.
Царь Анастас снова стал размышлять о том, чем  удивить короля Станислава на предстоящей встрече. Но сколько он не думал, ничего вразумительного в самую светлую голову государства не приходило.   
На утро Анастас повелел собрать расширенный Совет, пригласив на него представителей боярского собрания, а также глав всех государственных служб и ведомств.
На повестку дня был вынесен всего один вопрос:
- Что показывать на предстоящих торжествах у короля Станислава.
Собрание получилось представительным и многочисленным. Пришлось открыть большой тронный зал, используемый, как правило, только для коронации и приема глав других государств.
Царь Анастас не стал долго разглагольствовать, а перешел сразу к делу:
- Сегодня я собрал Вас, чтобы узнать от своих поданных, чем может удивить наше государство иноземных правителей. Есть ли в нашей стране то, чего нет ни у одного из иностранных королей?
Сделав величественную паузу царь продолжил:
- Прошу всех высказываться открыто без лишних рассуждений. Помните, что речь идет о государственном престиже.
Среди сидевших министров и воевод пошли бурные обсуждения.
Прошло несколько минут, но никто из присутствующих не сделал ни одного  предложения.
Анастас внимательно наблюдал с трона за происходящим в зале и заметно нервничал.
 Со стороны скопище знатных вельмож невольно напоминало стадо важных гусей, гогочащих в загоне по непонятному поводу.
Наконец терпение царя лопнуло, и он, прервав этот  откровенный балаган, вновь обратился к присутствующим с тем же вопросом.
- Ну что, славные представители боярских фамилий, есть ли чем удивить нам иноземцев?
Бояре смолкли, потупив взоры в мроморный пол.
Боярин Алексей Хлебников, находившийся ближе всех к трону, не спеша поднялся с лавки, пригладил рукой длинную бороду и чинно молвил.
- Государь, наши земли богаты залежами ценных руд и драгоценных камней. Наши леса изобилуют дичью и ценными породами леса.   Народ наш богат умельцами, воздвигшими своими руками белоснежные храмы и города. Какое еще из государств может похвастать таким богатством? Поэтому, мы представители боярских семей, предлагаем рассказать на предстоящей встрече у короля Станислава обо всех богатствах нашего государства.
- И как это будет выглядеть? -  с явным раздражением спросил Анастас.
Уловив в голосе царя недовольные нотки, боярин Хлебников уже с меньшей уверенностью закончил:
- Представители старейших родов могли бы презентовать отечественные товары каждый по своему направлению. Наша семья расскажет о передовых технологиях земледелия и новых сортах пшеницы. Род Кузнецовых - последние работы своих мастеровых в литейном и кузнечном деле.
- Довольно! - не выдержал царь, прервав речь представителя боярского собрания и обратившись к стоявшему по правую руку тайному советнику раздраженно бросил:
- Бояре снова в любом деле, прежде всего, видят свою выгоду. Что вы собираетесь там показывать, если уже полстраны вывезли за границу. Очередная ярмарка товаров нам не нужна! Устраивайте показ своих товаров в базарном ряду или везите за границу сами, а не за счет государственной казны, - подытожил Анастас и переключился на стол с притихшими министрами.
- Ну, а вы что скажете, господа министры?
На вопрос царя по статусу поднялся первый министр Димитрий Косолап, и, выждав пару секунд, ожидая пока в зале стихнет,  склонив слегка голову набок, сказал:
- Чернейший, наш государь! Встреча, которая предстоит у короля Станислава  через три месяца, налагает на кабинет министров огромную ответственность. И мы - твои преданные слуги все это прекрасно понимаем и осознаем. Каждое такое международное событие - это возможность представить на мировое обозрение достижения  отечественных умельцев.
Услышав витиевато-замудренное вступление главного министра, и предвидя, что и дальше придется слушать эту охинею,  царь  строго спросил:
- Короче, что могут предложить мои умудренные жизненным опытом министры?
Потеряв на секунду мысль своего выступления, Косолап на секунду замешкался, но уловив направление  рассуждений продолжил:
             - Государь! Кабинет министров полагает, что в век бурного развития машин и механизмов короля Станислава и других иностранных самодержцев можно удивить только необычным техническим устройством.
- Ну и какое необычное техническое устройство предлагают показать мои министры? - равнодушно спросил Анастас.
- Откровенно говоря, ничего сверхобычного наши ремесленники предложить не могут. То ли перевелись Левши на земле нашей, а может все уехали в заморские земли за лучшим житьем. Поэтому есть предложение взять за основу имеющееся уже техническое устройство и радикально его усовершенствовать.
- Видел я как Вы самозарядный арбалет оружейников короля Станислава усовершенствовали, - язвительно напомнил Анастас, - вдвоем таскать надобно и стрелять с палкой. Поистине страшное оружие! Только не для врага, а для тех кто его использует, закончил царь.
Главный министр смиренно выслушал колкое замечание царя, и, выждав паузу, продолжил:
- Истинны и справедливы слова твои, чернейший наш!
- Но в данном случае речь идет о радикальном усовершенствовании устройства, которое ежедневно активно используется и Вашим величеством и всеми монархами.
- Уж, не об отхожем ли месте идет речь? - с издевкой поинтересовался Анастас.
Было слышно, как среди сидевших дородных бояр пробежал довольный смешок.
- Как можно, чернейший наш государь! - поспешил опровергнуть предположение царя главный министр.
- Речь идет об устройстве передвижения Вашего величества, а именно о царской карете, - подытожил глава кабинета министров.
- О карете? - несколько разочарованно констатировал Анастас, и откинувшись вглубь трона, казалось потерял всякий интерес к услышанному.
Уловив меняющееся не в лучшую сторону настроение царя и нарастающее возбуждение со стороны бояр, главный министр поспешил продолжить:
- Да, именно о карете! - мой государь, - Но не обычной карете, а многофункциональной, представляющей максимальные удобства при передвижении и оборудованной по последнему слову  инженерной мысли.
- Такой кареты нет ну одного монарха, а уж тем более у короля Станислава. Это диво, так уж диво! Ни чета какому то стреляющему арбалетику, - убежденно завершил выступающий.
- И что же такого невиданного в этой карете, - чуть подавшись вперед из кресла поинтересовался Анастас.
- Позволь, государь о технических диковинах кареты более подробно расскажет глава хозяйственного ведомства  статский советник Штойер.
Из задних рядов с растерянным видом поднялся статный чиновник и неспеша направился к главному министру. Глава хозяйственного ведомства и по совместительству каретного двора в прошлом царский генерал, был из прусских бюргеров и относился  к своим сослуживцам с явным пренебрежением, считая их ниже по рангу.
Во времена царствования Ильи-Громобоя Штойеры, также как и сотни других иностранных семей, были отрешены от царской службы и высланы на поселение в северное воеводство.
Наверное, поэтому с молоком матери у будущего генерала осталась в душе обида на государство которому ему приходилось служить, хотя никоим образом он старался этого не показывать.
Всю свою ненависть и злобу он в полной мере вымещал у себя в родовом поместье на своих  холопах и подчиненных на службе.
Царь Анастас редко  сталкивался лично с этим чиновником, но хорошо помнил все, что регулярно докладывал ему тайный советник про государственных служащих, в том числе, и про бывшего генерала.       
Генерал считал себя очень важной персоной при дворе. И при каждом удобном случае старался показать царскому окружению свою значимость и незаменимость.
Так, для того чтобы главам других ведомств получить необходимые письменные принадлежности или мыло требовалось написать не одну бумагу и  не раз посетить главу  хозяйственного ведомства.
Ну, а если вдруг кому то из придворных требовалось зафрахтовать тройку придворных лошадей с повозкой, то это превращалось в хождение по мукам со сбором бесконечного числа подписей на верительной грамоте, начиная от старшего конюха и заканчивая главой хозяйственного ведомства.
Зная, что генерал находится в родственных связях с главным министром, жаловаться октрыто на его чудачества царские чиновники откровенно побаивались, предпочитая решать проблемы со служебным транспортом другими путями.
Проще было для коротких поездок нанять извозчика за полалтына, чем полдня обивать пороги кабинетов хозяйственного ведомства.      
Любому делу или занятию, которым занимался генерал, обязательно придавался некий ореол служебной важности и государственной значимости. И не важно, что это было, вечернее домашнее чаепитие в кругу семьи или служебное совещание. Генерал всегда был одет в черный форменный кафтан с орденоносной голубой лентой на шее и серебряной звездой святого Мефистофиля, полученной за долгие годы безупречной службы.
В кулуарах поговаривали даже, что любые государственные документы, генерал читал и подписывал только стоя, показывая подчиненным важность каждой своей росписи на служебном документе.
Поклонившись царю низко в пояс, генерал с достоинством продолжил мысль главного министра:
- Ваше чернейшее величество! Речь идет о карете подобной той, которая есть у чешского короля Яноша, только радикально улучшенной и обладающей гораздо большими возможностями для обеспечения комфортной поездки Вашему величеству в дальних поездках.
- Ну, так поведай нам, что это за такие возможности, - уже с явной заинтересованностью обратился Анастас.
- О, мой государь, такого транспортного средства нет ни у одного правителя на свете, - с воодушевлением продолжил Штойер и начал перечислять по пальцам.
- Во-первых, карета надежно защищена от выстрела из любого лука и не боится огня, так как обработана специальной огнеупорной смесью.
- Во-вторых, увеличенный размер кареты позволяет разместить в ней для  Вашего величества все необходимые удобства, начиная от мягкой удобной кровати до фаянсовой ванны.
- В третьих, для скрашивания долгих и утомительных поездок карета оборудована полотном с живыми картинками и большой музыкальной шкатулкой с большим набором восковых музыкальных валиков с различным репертуаром.
Царь на минуту отвлекся от речи генерала, вспоминая с удовольствием это необычное зрительное  устройство с набором меняющихся в такт музыке цветных картинок, подаренное любезно ему английским принцем Эдвардом в прошлом году.
Анастас каждый вечер с удовольствием усаживался поудобнее перед этим устройством и наслаждался красотой показываемых им заморских городов, представителей флоры и фауны, а также невиданной красоты девиц в легких полупрозрачных одеждах. Таких устройств в стране было всего два. У царя и министра торговли. Как говорится, что охраняешь, то имеешь.
Живые картинки стоили баснословных денег, и даже знатные боярские семьи не могли позволить себе покупку такого устройства, отнеся его к предметам небывалой роскоши.
На стоимость живого полотна вполне можно было купить небольшой меблированный особняк в центре столицы.   
- И последнее, - браво продолжил впечатывать в тишину зала слова генерал, - в карете предусмотрен небольшой уголок для прислуги. Поэтому, мой государь, в долгих утомительных поездках Вы не будете знать отказа ни в нежной музыке гусляров, ни в горячих кушаньях, ни в услугах придворного писаря. При необходимости они могут менять  друг друга на коротких привалах, обеспечивая Вашему величеству максимальный комфорт и ведение государственных дел при передвижении царского кортеджа.
Бодро отрапортовав, генерал еще раз поклонился, и сделав несколько шагов назад  в соответствии со светским этикетом, встал чуть позади главного министра.
             Зал замер, ожидая волеизъявление царя.
- И сколько времени требуется для того, чтобы сотворить сие техническое чудо? Осталось чуть больше трех месяцев до торжества у короля Станислава. Успеете? - строго спросил царь у главного министра.
- Успеем, государь. Приложим все силы! Если будет нужно, то задействуем скрытые внутренние резервы, - не задумываясь подтвердил главный министр.
При этих словах глава хозяйственного ведомства слегка втянул голову, как будто невидимый топор палача завис над его генеральскими чреслами.
Но, как говорится, слово не воробей - вылетит не поймаешь.
- Ну, значит на том и порешим! - удовлетворенно  подытожил собрание Анастас и, склонив голову в сторону стоявшего по правую руку тайного советник, произнес:
- Пометь любезнейший,  ровно через три месяца смотр кареты перед главными дворцовыми воротами. Представляют карету лично главный министр и глава хозяйственного ведомства.
- Да, и распорядитесь, чтобы им выделили из моего личного резерва необходимые денежные средства, - обратился царь в зал к главному казначею.
- Денег не жалеть. Дешевого дива мне не нужно. Но за каждую копеечку спрошу! - строго предупредил царь, - И не дай бог Вам облажаться, как с арбалетом. Ответ будете держать лично перед царем и никакие оправдания приниматься во внимание не будут. На кону царская честь и престиж всей страны. Так что, творить - творите, но и ответ держите!
С этими словами царь встал и торжественно покинул тронный зал.
Вслед за царем удалились бояре, а за ними все остальные царские сановники. Последним зал покинул пажеский караул.
Посреди  зала остались стоять только двое, главный министр и генерал Штойер с пунцовым от злости лицом.
- Ну что, дорогой мой свет Александр, по дружески обратился глава кабинета к подчиненному, - Приступай к работе. Мне соответственно покажешь карету за неделю до смотра царю.
- Да как же было можно, - не сдерживаясь в эмоциях возмутился генерал, - Вы же прекрасно знаете, что у меня нет мастеровых, способных сделать такую карету, да еще за такой короткий срок!
Главный министр скривился от услышанного, как будто его внезапно пронзила жуткая зубная боль.
- Думай, дорогой мой! На то ты и поставлен на такую высокую должность, чтобы решать сложные государственные задачи и находить пути из самых тупиковых ситуаций.
И уже совсем по-родственному закончил:
- Вот и крест святого Мефистофиля ты носишь каждодневно не напрасно, а чтобы подчеркнуть свои государственные заслуги перед государем и отечеством. Все, разговор закончен! Берись за дело и помни о сроках. Иначе не сносить нам с тобой обоим головы! Царь еще одного конфуза не простит.
Не дожидаяст ответа от родственника,  главный министр направился к выходу. Но через  несколько шагов резко остановился, как будто что-то вспомнил, и, обернувшись бросил в сторону стоявшего столбом генералу:
- Подключи к делу своего помощника Зализара! Пусть, в конце концов, займется полезным делом, а не хвосты кобылам крутит на конюшне. Слышал я совсем он разболтался у тебя на своем каретном дворе.
С этими словами главный министр исчез в парадных дверях тронного зала, оставив главу хозяйственного ведомства наедине с невеселыми мыслями.
Теперь необходимо кратко остановиться на первом помощнике  генерала Штойера Зализаре, исполняющего по совместительству вот уже несколько лет  обязанности начальника каретного двора.
Должность сия в придворном реестре была немаленькая и, кабы кого на нее не ставили. Для ее занятия требовался, как минимум, чин государственного советника третьего класса и дворянский чин.
 Как Зализар смог занять этот пост не имея ни первого, не второго оставалось загадкой для большинства придворных чиновников. И, тем не менее, факт оставался фактом. Командовал придворным каретным двором безродный чиновник.
Но генерал Штойер не был бы истинным пруссаком, если бы не знал подноготную своих подчиненных.
Когда он пришел на руководителя хозяйственного ведомства Зализар был простым приказчиком при каретном дворе и вел, в основном, канцелярскую работу.
 Кроме основной писарской работы, в его должностные  обязанности входило подбор кучеров и ездовых. Работа, прямо скажем кропотливая, и требующая определенного нюха на людей. Нужно отдать должное у Зализара, выходца из низов, нюх был отменный.
Такие выходцы, как правило, были исключением из правил восхождения по служебной лестнице. Главным их козырем в сложной интригующей атмосфере придворного окружения, с легкостью перемалывающего зазевавшихся и нерасторопных, была способность быстро приспасабливаться к новым условиям.
Кто-то из чужаков брал недюжинным умом, заставляя считаться с собой именитых вельмож, доказывая свою уникальность и незаменимость в отдельных вопросах управления государством или в военном деле.
Другие достигали высоких государственных должностей невиданным упорством, переплетающимся с умением приспасабливаться к коварности царского окружения, а также  удачного стечения жизненных обстоятельств.
Но в любом случае, дородные слуги государевы, а уж тем более бояре, считали таких счастливчиков плебеями и выскочками, стараясь при каждом удобном случае показать им истинное место и держались от них в рамках обязывающего служебного этикета и не более того.
Начальник каретного двора не относился ни к одной из вышеуказанных групп. Будучи выходцем из крестьян одной из северных волостей, Зализар еще мальчишкой усвоил главный жизненный урок, а именно: правильный выбор друзей и знакомых - главный ключик в окрытии запертых по жизни дверей.
После церковно-приходской школы он поступил в ремесленное училище и успешно закончил его. Затем стрелецкая школа, длительная служба в придворном полку, почетная отставка. Дальше снова служба, только уже в гражданском чине.
На всем протяжении своей служебной карьеры Зализар шестым чувством умел правильно расставлять приоритеты в своем окружении, поддерживая позицию тех, кто имел больше шансов подняться по служебной лестнице и был готов при удачном раскладе протянуть руку помощи своим преданным помощникам.
Поистине это искусство, подобное занятию канатоходца. Стоит лишь на самую малость не угадать в какую сторону сместить шест своих предпочтений, чтобы удержаться на узком канате  удачи и все. Крах! И ты летишь вниз, ударяясь об уступы, предусмотриьельно выставленные твоими завистниками и недоброжелателями.
Начальник каретного ряда был опытным канатоходцем и за время нахождения на государевой службе научился держать равновесие, быстро реагируя на малейшее изменение направления ветра удачи.
Заняв место приказчика на каретном дворе, он быстро оценил служебную обстановку   и определил, где нужно искать попутного ветра для  движения вверх по служебной лестнице.
Под благовидным предлогом Зализар в течение нескольких месяцев сменил всю ездовую обслугу царя и ближайших  министров, начиная от кучеров и заканчивая дорожными лакеями.
Взамен них он набрал новых из числа тех, кто был ему предан и обязан высоким назначением.
В народе иронизируют о том, что только кучер может сидеть к царю задом. На самом деле, что такое кучер при царе или царском министре? Кажется мелкий человечек, который может только с вожжами и конской сбруей совладать.
Ан нет! Так думает недалекий человек. А канатоходец судьбы прекрасно знал, что от кучера или царского лакея толку может быть гораздо больше, чем от десятка рядовых чиновников.
А почему? Да потому что кучер во сто крат ближе к царю, а значит даже мимолетное слово сказанное им в окружении царя, когда такое будет ему позволено, в тысячу раз весомее витиеватых докладных и жалостливых прошений, отписываемых царю в бесчисленном количестве и отправляемых в тернистый путь по служебным инстанциям.   
Окружив царя и первых лиц государства своими людьми, Зализар начал действовать.
Не прошло и пары месяцев, как рядовой приказчик был назначен сначала помошником  начальника каретного ряда, а еще спустя месяц главой всего царского транспорта.
Генерал Штойер был прекрасно осведомлен о неожиданном служебном восхождении своего ближайшего помощника и это ничего, кроме раздражения и открытого негодования у него не вызывало. Генеральский негатив по отношению к очередной выскочке многократно усилился после того, когда он осознал, что так просто избавиться от назойливого подчиенного  не так просто.
Несколько написанных докладных главному министру о профессиональной непригодности начальника  каретного двора, к удивлению главы хозяйственного ведомства,  остались без ответа.
Откровенный разговор с родственным сановником окончательно вверг последователя прусских взглядов в отчаянье.
Главный министр прямо заявил, чтобы генерал оставил очередного плебея в покое и не зацикливался на данной проблеме по причине необъяснимой благосклонности царя Анастаса к новому начальнику каретного двора.
После этого Штойер, считая себя образцом государственного служащего, с трудом заставлял соблюдать служебный этикет при посторонних, общаясь  с Зализаром по служебной необходимости.
Но генерал не мог отказать себе в удовольствии оторваться на полную катушку при личном общении с выскочкой.
Глава хозяйственного ведомства за долгие годы службы хорошо поднаторел в тонкостях чужого языка и в крепких словечках мог дать фору любому пьяному мужлану из трактира.
Во время учиненного им очередного разноса свему помощнику даже видавшие виды служащие предпочитали подальше удаляться от кабинета взбалмошного начальника, чтобы оградить свой слух от прорывавшейся через дубовые двери изощренной сквернословщины.
Но оставим начальника каретного ряда на время в покое и вернемся к озадаченному непосильной задачей представителю славной прусской фамилии.
Как известно, попадая в сложные жизненные ситуации, человеческий мозг начинает творить чудеса, заставляя нас находить возможные решения там, где казалось их нет и не может быть. Так устроена жизнь и от этого никуда не деться.
По дороге в свое ведомство провидение подсказало Штойеру, что несмотря на всю опасность возникшей ситуации с постройкой кареты для царя у него появился реальный шанс избавиться от ненавистного помощника. Главное в этом деле правильно докладывать наверх, относя положительные моменты к своим заслугам, а все огрехи - к бестолковости своего заместителя.
Вызвав к себе Зализара генерал быстро по военному ввел его в курс дела, расптрядившись с этой минуты отбросить все другие служебные дела и заниматься только постройкой каретой.
Контрольное время готовности кареты для начальника каретного ряда автоматически уменьшилось еще на неделю и составило, в итоге, чуть более двух месяцев.
Откровенные растерянность и  озабоченность Зализара были для генерала лучше целебного бальзама. Насроение его после общения с подчиненным заметно улучшилось, поднявшись до среднего между плохим и очень плохим уровнями.
Определив основные этапы строительства кареты, генерал не церемонясь в выражениях,  выпроводил обескураженного Зализара из кабинета.
Сказать, что выйдя изкабинета Штойера начальник каретного двора испытал шок, значит ничего не сказать.
За всю свою службу ему ни разу не приходилось заниматься реальным делом.  В  царском войске он служил в военно-транспортной канцелярии, занимаясь в основном, написанием и контролем за исполнением распоряжений и указаний военного министра. А уж что-что, а контролировать Зализар умел и любил. Ничто не давало такой возможности вкусить сладкий плод власти,  как участие в  различных инспекторских проверках воеводских дружин по всей стране.
При каждом удобном случае Зализар любил повторять:
- Я, государственный человек! Ни один пуд царского овса не должен быть потрачен напрасно!
Поэтому, получив отставку Зализар, не задумываясь пошел по проторенной стезе, меняя одно ведомство на другое, пока наконец не добрался до каретного двора его величества. Здесь и осел, найдя, наконец применение своему умению держать равновесие при движении по служебной лестнице.
Так, что царское поручение, переданное ему генералом, никак не укладывалось в привычный для него круг служебных обязанностей и личных наклонностей.
 Одно дело  подстегнуть кучеров или дорожных лакеев, чтобы были пошустрее и поворотливее. И совсем другое дело - строительство невиданной доселе ни им, ни самим царем кареты.
Шутка ли сделать то, не зная что! - возмущался про себя Зализар.
Тут поневоле призадумаешься и почешешь залысины от форменной фуражки.
Но не долго кручинился начальник каретного двора.
Как водится, во всех сказках присутствует своя палочка-выручалочка. Будь то волшебная флейта, цветик-семицветик или добрый волшебник. Неважно. Главное, что она должна быть. Иначе сказочным героям пршлось бы ждать исполнения задуманных желаний на несколько толстых томов.
В нашей истории такой персонаж тоже есть. И хотя звали его не Иван-дурак, а Кузьма, от  именитого героя в своих вглядах на окружающий мир он ушел не далеко. Был Кузьма также простоват, доверчив  и порой наивен, благодаря чему и попадал частенько в неприятные истории.
Окружающие, пользуясь его безотказностью и доверчивостью, не стеснялись частенько подбрасывать ему свою работу, ссылаясь на сильную занятость и слабую осведомленность в тех или иных вопросах.
Как говорится, кто везет - на том и едут. С положением рабочей лошадки наш герой давно смирился.
Начальник каретного ряда знал Кузьму еще с детства, благо были они родом из одной леревни. И даже дома их стояли на одной улице.
Еще пацаном Кузьма прослыл в деревне местным выдумщиком и изобретателем. Редкая неделя  проходила без того, чтобы местная шпана под его предводительством не выкинула какой-нибудь очередной фокус, стоящий односельчанам нервным стрессом и испорченным имуществом.
Ни отец, ни местный дъякон не могли обуздать неуемную энергию горе-изобретателя.
В десять лет Кузьма и еще несколько  его подельников в самый разгар посевной смастерили парусную телегу, прикрепили к ней борону и ночью заборонили добрую половину общественного пая сельчан.
Наутро их прелюдно пороли отцы на главной улице. Засеянное накануне поле было вдоль и поперек перепахано глубокими колеями от деревянных колес телеги.
В двенадцать лет та же компания  устроила в канун рождества праздничный фейерверк. Из десятка запущенных праздничных фейерверков в воздух поднялись  только две. Но при этом обе достигли цели. Одна приземлилась точно на колокольне храма, другая, пролетев несколько сотен метров угодила в сеновал местного дъякона. Почему  волею судьбы были определены имено эти две цели осталось для селян загадкой, но еще долго обсуждалось втайне между собой. 
В пятнадцать лет изрядно поднаторевшая в шкодливых делах команда зимой по иницимтиве того же Кузьмы соорудила на замершем деревенском пруду парусные сани.
Дождавшись к вечеру погоды, начали испытание. Холщовый парус быстро наполнился попутным  ветром и легко потащил утлое сухопутное суденышко по льду в сторону деревни.
Сидевшая внутри него команда всеми силами пыталась остановить движение своенравных саней. Тщетно. Обуздать раздувшийся парус и отвернуть сани в сторону от села  не получалось. Неуправляемое устройство легко перемахнуло через снежный береговой вал, и, почувствовав под собой твердый снежный наст, стремительно устремилось в сторону ветхих деревенских построек.
Как ни странно, но первым препятствием на пути леревянного болида вновь оказалась ограда местного дъякона. Проделав изрядную брешь в деревянной преграде, сани пронеслись через сад, легко сокрушая на своем пути хрупкие от мороза садовые деревья и под злобный лай проснувшихся соседских собак выкатили на уличный прогал. 
Пролетев по улице еще пару сотен метров, сани врезались в  заднюю стену курятника местного приказчика. От удара мачта сломалась и, пробив хлипкую соломенную крышу, рухнула внутрь строения. Начался куриный переполох. Обезумевшие куры, громко кудахча и разбрасывая перья, полуслепые вылетали через крышу и, спланировав по воздуху вниз в ужасе разбегались по снегу в разные стороны.
Смеху добавил появившийся приказчик в  нижнем белье и накинутом тулупчике, который тщетно пытался загнать домашнюю птицу назад вкурятник. Проваливаясь босыми ногами в глубокий снег, он грубо матерился, пытаясь схватить руками метавшуюся возле курятника птицу.
Ретировавшая с места преступления компания поутру, вооружившись строительными материалами и инструментом под пристальным наблюдением пострадавшего хозяина  весь  день замаливали свои грехи, восстанавливая пострадавшее от неудачного эксперимента строение.
Апогеем изобретательского таланта Кузьмы стало получение в сельской кузне бездымного пороха. Где он откопал  рецепт адской смеси осталось тайной. Фактом было лишь то, что после первого проведенного  испытания кузню несколько дней отстраивали всем селом.
После этого случая сельский сход единодушно решил отправить горе-изобретателя подальше  от родного дома. Для этого не пожалели общественных средств. Местный дъякон, не единожды пострадавший от  выходок Кузьмы, выложил целый пятиалтынный, посчитав, что собственное спокойствие стоит дороже.   
Так Кузьма попал в город в ремесленное училище, где на протяжении года прилежно изучал кузнечное дело и азы инженерных наук.
Успешно завершив обучение, Кузьма три года проработал в кузне местного воеводы, и был призван на  службу в царское войско. Но и в солдатах он  долго не задержался.      
Военоначальники быстро оценили технические наклонности самородка и направили его на учебу в царскую артиллерийскую школу.
Так и пошел Кузьма по пушкаревой линии, пока на его жизненном пути не повстречался односельчанин Зализар.
Смекнув возможную пользу от поднаторевшего в технических науках Кузъмы, будущий начальник каретного двора взял его под свое покровительство и далеко от себя уже не отпускал.
Так и шли они вместе по жизни. Зализар впереди, Кузьма следом, так сказать на подхвате,  на всякий пожарный случай... И вот этот случай настал.
Придя к себе в каретный двор, Зализар сразу позвал к себе Кузьму и без лишних предисловий озадачил его по полной программе.
Кузьме следовало за неделю подготовить технический проект будущей кареты с необходимыми эскизами и расчетами, а также посчитать финансовые затраты на ее изготовление.
Все это Зализар должен был выдать к концу недели непосредственному начальнику, а тот через главного министра государю.
И в случае, если проект будет утвержден, следовало немедленно приступить к строительству кареты.
В невеселом настроении Кузьма отправился к себе в рабочий уголок, чтобы в тишине обдумать, как увязать в сложном техническом устройстве пожелания царя.
Робкие попытки Кузьмы высказать своему начальнику опасения о нереальных сроках изготовления совершенно нового и неизвестного для местных мастеров транспортного средства,  были пресечены Зализаром на корню:
   - Некогда думать о том, как строить! Сказал царь построить карету, и она будет построена в срок чего бы это не стоило! - убедительно заверил больше  себя, чем своего подчиненного начальник каретного двора и завершил мысль своей любимой фразой:
  - Главное быстро!
  Вернувшись к себе в служебную каморку, Кузьма погрузился в невеселые раздумья.
   Несмотря на свое скромное образование, писарь отлично разбирался в конструктивных особенностях существующих повозок, начиная от обычной деревенской телеги и заканчивая царским экипажем на сложной рессорной полвеске.
   Но этого было явно не достаточно, чтобы разместить в ограниченном объеме салона кареты ванну, диваны для комфортного отдыха, рабочее  пространство для прислуги и кучу всякой мелочи. Все это  не укладывалось в голове писаря. Здесь нужны были особые знания, которых у Кузьмы не было. Вот ствол орудийный к лафету приладить пожалуйста, а ванну фаянсовую к карете - извините!
   Промучившись в набросках эскизов до полуночи, но так ничего толком и не решив, наш герой отправился спать.
  Ночью ему приснился странный сон.
  Кузьма шел по узкой столичной улице в полной тишине. Смеркалось.  Вдруг позади него стал нарастать дребезжащий шум колес по булыжной мостовой.
  Писарь обернулся и увидел, как по улице, грохоча и сметая все на своем пути, двигалось что-то непонятное. Остолбеневший писарь поначалу даже не понял, что это такое. Но внутренний голос  ненавязчиво подсказал, что это не что иное, как созданная по его проекту  царская карета.
Через пару секунд он и сам смог убедиться в справедливости услышанного.
По мере приближения к замершему посреди мостовой писарю все четче вырисовывались детали необычного устройства.
  Даже несведующему в инженерных ремеслах человеку было понятно, что это не что иное, как технический монстр. По другому злое творение человеческой мысли охарактеризовать было нельзя.
Впереди кареты, представлявшей из себя добротную хижину, опиравшуюся  на пару десятков небольших деревянных колес, двигалась огромная чугунная ванна, запряженная в оглобли вместо лошадей.
В ванне, наполненной густой кудрявой пеной, по пояс голый сидел царь Анастас. Два лакея в длинных белых банных рубахах стояли возле царя и поливали его из увесистых ушатов.
Вместо кучера на козлах восседел генерал Штойер и, размахивая длинным увесистым кнутом, погонял невидимых скакунов, ежеминутно выкрикивая:
- Пошли, залетные!
Размахренный кончик хлыста делал замысловатую петлю и периодически проносился в нескольких сантиметрах над головами банщиков. Но те, как будто не замечали этого, и продолжали неспеша лить воду на покрытую редкой растительностью голову царя.
Позади генерала у открытого настежь окна кареты важно восседала царица и, громко лузгая щелкала белоснежные тыквенные семечки, сплевывая шелуху на непокрытую голову генерала.
Царица весело и громко смеялась, когда отправленная из ее аккуратного алого ротика шелуха достигала цели,    застревалая в непослушных на ветру генеральских волосах.
Из  кареты через открытые окна вырывалась громкая музыка гуслярского ансамля, поющего государственный гимн.
Сбоку от ванны с увесистой папкой наперевес и свернутыми в рулон чертежами вприпрыжку бежал взмыленный Зализар, что-то громко крича  и показывая свободной рукой в сторону замершего  посреди дороги писаря.
Из-за грохота движущейся процессии разобрать крики начальника каретного двора было невозможно.
И только когда до кареты оставалось не более пары десятков шагов, Кузьма с трудом расслышал:
- Это он, он все придумал, государь!
Зализар истошно виризжалал, пытаясь  перекричать шум грохочущей повозки.
Несмотря на все усилия начальника каретного ряда, лицо Анастаса оставалось блаженным и совершенно безучастным к происходящему.
Но после очередного пролета хлыста над головами лакеев, царь вдруг резко встрепенулся и до этого равнодушный его взгляд внезапно преобразился, остановившись на  фигуре неподвижно замершего впереди холопа.
Подняв правую руку в напрвлении Кузьмы, царь скомандовал:
- В острог его и пороть!
После услышанных слов ноги сами понесли писаря вниз по улице подальше от догоняющей его вакханалии.
Возбужденный мозг Кузьмы подсказывал, что для спасения нужно свернуть в любую  узкую боковую улочку, коих в столице было всегда превеликое множество. Туда карета во главе с царем никак не сможет проехать
Но сколько Кузьма не бежал  по сторонам  от него мелькали только длинные строения, соединенные непрерывными высокими заборами и переходами для прислуги.
Вскоре Кузьма почувствовал, что ноги перестают его слушаться. Его не покидало ощущение, что  собственное тело существует отдельно от средств его передвижения.
С каждым шагом темп бега замедлялся и в конце концов Кузьма был вынужден перейти сначало на шаг, а затем и совсем остановиться. Казалось, что кто-то невидимый привязал к его ногам двухпудовые гири, полностью сковавшие его движение.
Сделав неимоверным усилием еще пару шагов,  Кузьма замер совершенно обесиленный. Силы его окончательно оставили и ему оставалось только ждать неминуемой развязки.
Страх сковал его тело так, что он не мог повернуть голову  в сторону приближающейся смертельной угрозы.
Каждую секунду он ждал неминуемого удара  многопудовой ванны и ничего не мог сделать для своего спасения.
Затравленным зверьком писарь стоял посреди мостовой, не в силах отойти в сторону.
Внезапно его взгляд  выхватил кончик размахренного хлыста, просвистевшего над его головой буквально в паре сантиметров. И писарь проснулся.
Находясь под впечатлением увиденного, Кузьма с трудом приходил в себя. Слуга государя мало верил в разного рода приметы, но увиденное только что им во сне было настолько живо и реально, что не позволило до утра сомкнуть глаз.
Наутро рабочий день писаря начался с посещения главной государственной библиотеки. Перелистав ни один десяток умных книг по каретопроизводству, Кузьма пришел к неутешительный выводу. Подобной кареты до него никто никогда не делал.
В царских ведомствах за прошлый год была небольшая заметка некоего купца Игнатьева о виденной им необычной карете у персидского шейха. По скудным описаниям можно было только догадываться о конструкции диковинного устройства.
Купец хвастался, что ему удалось даже проехатъся в необычной карете с будущим наследником Персии. О заметке писарь сообщил своему начальнику.
По указанию главного министра купец Игнатьев через сутки был предворен во дворец, где в присутствии генерала, Зализара и сидевшего поодаль Кузьмы, дал полный отчет об увиденном.
Присутствующий при докладе купца придворный художник пытался сделать со слов очевидца черновые наброски кареты шейха. Получилось, честно говоря, не очень. Игнатьев много восхищался внутренним красотой и убранством кареты, но ничего толком не мог рассказать об особенностях ее конструкции.
В сложившейся  ситуации Кузьме приходилось рассчитывать только на свои силы. За два напряженных дня им были набросаны десятки эскизов, но ни один из них не устраивал его. В одних случаях габариты кареты выходили за среднюю ширину столичных улочек. В других - масса транспортного средства получалась критической для проезда по местным мостам. В-третьих - внешний вид кареты желал лучшего и никак не укладывался в понятие царского экипажа.
Обстановку накаляли ежечасные набеги Зализара, интересующегося скоростью продвижения проекта и напоминанием всякий раз о сроках показа эскизов генералу.
В отчаянье Кузьма рвал неудачные эскизы и, выпив очередную кружку крепкого английского чая, вновь усаживался за рисование очередного варианта.
В приемной начальника каретного ряда безотлучно дежурили два придворных художника в готовности по первой команде писаря изобразить конечный вариант в цветах и красках. Но час проходил за часом, а изображать было нечего. Ребус с объединением в одно целое  множества дорожных предметов никак не хотел складываться в приемлемый вид.
После девятой кружки чая Кузьма окончательно очумел, и перестал что-либо соображать и контролировать свои эмоции.
Первым это прочувствовал на себе  Зализар, заявившийся в очередной раз для проверки дел.
На свой сто первый вопрос: "Как продвигается проект?" - писарь ответил нечленораздельным рычанием.
Глава каретного двора поспешил поспешно ретироваться.
Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
К концу третьего дня корпения над проектом  ребус из множества составляющих будущего транспортного средства, наконец, сложился и превратился в единый рабочий эскиз царской кареты.
Ожидавшие все это время художники в течение пары часов перевоплотили корявые писарские наброски в художественный шедевр.
И пока парь Анастас сладко отсыпался в своей опочевальне его верные слуги работали не покладая рук. Зализар уже через час после сотворения художественного шедевра бодро докладывал генералу Штойеру готовую концепцию постройки кареты для государя. Уж что-что, а верные слуги государевы любят докладывать приятные новости.
Несмотря на всю внутреннюю антипатию к подчиненному, потомку прусских бюргеров придраться было не к чему.
На огромном холсте красовалась белоснежная (по новому понятию - чернейшая) карета, изображенная снаружи и изнутри в различных ракурсах.
Повидавший многое в этой жизни генерал должен был признать, что такого  ему еще видеть не приходилось.
При размерах, не превышающих обычный почтовый дилижанс, автору удалось воедино соединить  гармонию красоты и техническое совершенство.
Здесь была и небольшая, но достаточно глубокая ванна, и походный будуар и уютный откидной столик для письма. На задках кареты находилось крохотное отделение для дежурного писаря и лакея. На передней стене кареты красовался огромный набор живых картин, которые не должны были дать заскучать царю в дороге.  Механическая гуслярка позволяла прослушивать путешествующим музыку на любой лад, начиная от хорового пения и заканчивая веселыми частушками.
Несмотря на сложность конструкции, простого обывателя  поражало богатое убранство кареты. С первого взгляда ни у кого не могло остаться сомнений в том, что это царский экипаж.
На боковых дверях кареты красовался царский герб с отделкой из сусального золота, а на крыше развевался личный штандарт государя изображающий оскаленную пасть  волка.
Несмотря на хорошие новости, генерал не смог удержаться, чтобы не высказать пару колких  замечаний в сторону пребывающего в радужном настроении подчиненного. Видя довольную преданную физиономию Зализара, Штойер с трудом сдерживал себя, чтобы не запустить в нее тяжелый чернильный прибор.
Забрав у подчиненного красочные полотна, глава хозяйственного ведомства не задерживаясь  укатил во дворец на доклад к главному министру, а если повезет, то и самому царю, благо докладывать было что.
Но рано радовались подчиненные генерала...
Не прошло и двух часов, как  Штойер вернулся в родное ведомство, пребывая в прескверном настроении. Первым под горячую руку попался личный секретарь генерала. Оценив надвигающуюся опасность, бедолага попытался шмыгнуть в соседнюю подсобку, но был остановлен зычным голосом начальника. Узнав в течение пары минут о своей никчемности и неприсособленности к государевой службе, он получил указание срочно вызвать к себе в кабинет Зализара и Кузьму.
Сметнувшись пулей во двор, секретарь оповестил подчиненных генерала.
Через пару минут неразлучные по несчастью предстали перед восседающим в своем кресле начальником.
Как понял Кузьма из длинного монолога генерала, обильно сдобренного, как обычно, крепкими словечками, проект царь в целом одобрил.
Негодование Штойера было вызвано тем, что, как оказалось, построить такую карету для царских мастеровых оказалось  непосильной задачей.
Это стало ясно, как только проект показали министру производства.
Тот приходился дальним родственником царю Анастасу по материнской линии и посему, в отличие от остальных членов кабинета, позволял говорить царю, то, что думал, открыто без лишних церемоний.
Бегло изучив цветные эскизы изображенного, устройства, он прямо заявил:
- Чернейший, наш государь! Для постройки такой кареты необходима мастерская, оснащенная по последнему слову техники. Кроме того, необходимы специалисты, способные квалифицированно управляться с этой техникой. И последнее, для изготовления такого сложного технического устройства необходимы соответствующие комплектующие и отделочные материалы.
Не замечая  побледневшее лицо отпрыска  прусских кровей, родственник царя подвел неутешительный итог:
- К сожалению, мой государь, ничего из перечисленного в твоем царстве нет, и в ближайшее время, при существующем засилии боярского влияния, не будет.
Завершил министр производства на неутешительной нотке:
- Поистине проект хорош, но технически не реализуемый!
На вопрос царя, а где могут изготовить такое устройство, министр не задумываясь ответил:
- Насколько я осведомлен в этом вопросе, лучшими специалистами по изготовлению карет и дилижансов были и остаются бельгийцы. На этом поприще им нет равных. Поэтому есть смысл обратиться за помощью к бельгийскому королю. Тем более, что у меня есть знакомства в бельгийском транспортном ведомстве, что может помочь ускорить решение данного вопроса.
 В итоге скоротечного обсуждения царь повелел генералу в срочном порядке заняться вопросом переноса строительства кареты  по эскизам Кузьмы  в Бельгийское королевство.
Негодование Штойера цепной реакцией передалось через Зализара на Кузьму.
Едва отошедший от короткого сна, и еще не позавтракавший писарь уныло  выслушивал от начальника упреки в своей некомпетентности и техническом  вольнодумии.
- Кто теперь эту краказябру делать будет? - визгливо кричал начальник каретного ряда, - Ты, а может я?
Переполненный оскорбленными чувствами  от состоявшегося разговора с генералом Зализар неиствовствал возле стоявшего посреди кабинета писаря,,  давая волю переполнявшим  эмоциям.
- Иди к себе, садись за работу и чтобы к утру проект в цветах и красках был готов для отправки за границу. К тебе пришлют царских словоедов для перевода текста. Дашь им описательную часть проекта и пусть всю ночь переводят на бельгийский язык.
- Вот дожили, за границей карету мастерить будем, будто у нас своих умных голов не хватает! - закончил невесело Зализар.
- А кто же будет смотреть за ходом работ? - острожно поинтересовался Кузьма.
- Да уж не тебя ли послать за границу? - с явной издевкой ответил Зализар.
- Рылом не вышел, чтобы интересы царя перед иностранными специалистами представлять! Для этих целей главный министр повелел привлечь царского посла в Бельгийском королевстве. Раз в неделю он будет наведываться в каретные мастерские и диппочтой присылать подробный отчет об увиденном. А твое дело читать эти отчеты и  готовить еженедельно царю подробные доклады о проделанной работе.
- Понял? - строго поинтересовался у подчиненного начальник каретного ряда.
Кузьма тяжело вздохнул:
- Отчего же не понять! Дело нехитрое. Читай и переписывай то, что прочитал в чужом докумете на нужный лад.
- А ежели, что не так выйдет с обустройством кареты? - вновь обратился писарь.
- А если что не так, то пущай посол и отвечает перед государем. Наше дело маленькое, проект мы подготовили, утвердили, бельгийцам отправили. Пусть теперь они и отвечают за качество работ.
На этом и порешим!- убеждая больше себя, чем писаря, закончил Зализар.
В нерадостном настроении Кузьма вернулся к себе и всю ночь вместе с царскими помощниками готовил эскизы и описание кареты на бельгийском языке.
Только с первыми петухами  перевод был закончен.
Добравшись наконец до кровати, Кузьма долго не мог уснуть, ворочаясь на внезапно ставшей неудобной постели.
В голове снова и снова всплывали картинки из уиденного ранее сна,  с наезжающей на него каретой и проносящимся над головой генеральским  хлыстом.
Наконец, прочитав "Отче наш" и трижды перекрестившись, писарь ушел не надолго в царство Морфея, оставив на время земные заботы  и тревоги в этом суровом мире.
В следующую неделю  через царского посла в Бельгийском королевстве вопрос строительства кареты был решен. Сундук с золотыми червонцами благополучно перекочевал  из царских запасников в бельгийскую казну и работа закипела.
Получив временную передышку, Генерал и Зализар, каждый в своем кругу, в цветах и красках рассказывали важность решенного ими царского поручения.
А тем временем Кузьма по приходящим из Бельгии депешам еженедельно строчил доклады главному министру и царю.
В каждодневных заботах незаметно пролетели два месяца.
И вот, наконец час "Х" настал.
Чернейшая карета в сопровождении бельгийского посла и представителя фирмы-изготовителя прибыла на каретный двор.
Да, поистине такого еще никто не видел. Идеально черноснежная она смотрелась, как некое чудо, сошедшее со страниц сказок.
Но внешний вид был ничто в сравнении с внутренним убранством кареты.
Каждая деталь поражала своей добротностью и изыском.
Собравшиеся возле кареты свободные от выезда кучера и лакеи невольно восхищались увиденным.
Охране каретного ряда чуть ли не силой пришлось насильно отгонять излишне любопытных слуг, дабы чего нибудь от греха подальше не стащили или не сломали.
Прихватив с собой Кузьму и еще пару мастеровых Зализар с важностью доверенного  лица  лично взялся руководить  приемкой дорогостоящей кареты.
Но, как обычно бывает, любителям пустить пыль в глаза, после нескольких сделанных подчиненным указаний и нарезанных возле кареты кругов активность начальника каретного ряда снизошла на нет, и он, перепоручив ответственное мероприятие Кузьме отправился с бельгийцем к себе в кабинет пить чай с блюдечка по старому обычаю..
Через пару часов сдаточный ордер был подписан  и Зализар в приподнятом настроении отправился на доклад к генералу.
Вскоре он вернулся во двор каретного двора мрачнее тучи. От былого радужного настроения не осталось и следа.
Уж что-что, а потомок прусской династии умел попить славянской кровушки.
Дав команду подчиненным готовить карету для завтрашнего показа государю, Зализар на служебной бричке укатил домой.
На следующий день весь каретный двор с рассветом был на ногах.
Один за одним в каретный двор на служебных бричках прикатили Зализар, следом за ним генерал. Последним прибыл главный министр.
Посреди двора выдраенная изнутри и снаружи сверкающая на солнце стояла карета, запряженная восьмеркой черноснежных лошадей.
Лакеи в праздничных ливреях стояли чуть позади кареты, готовые по первой команде занять свои  места на задке кареты.
Китайские живые картины были заряжены новыми видами, показывающими местные пейзажи.
В служебном отсеке кареты разместился шеф-повар с легким завтраком и прохладительными напитками.
Дежурный писарь с дорожным набором стоял сбоку от  кареты, ожидая  команды сопровождать царя в деловой поездке.
Невдалеке от кареты сновал тайный советник, отдавая последние указания главному полицмейстеру и начальнику царского караула по охране царского экипажа во время предстоящей поездки по столице.
По утвержденному регламенту царский экипаж должен был доехать до первого въездного столичного кардона  и вернуться обратно.
Вскоре в ворота каретного двора под звуки трубадуров въехал  царский экскорт.
Спустившийся из открытой  дорожной кареты царь Анастас был одет в удобный охотничий костюм.
Присутствующие встречали государя глубоким поклоном.
После короткого доклада тайного советника Анастас двинулся к ожидавшему его экипажу.
Здесь его уже встречали главный министр и генерал Штойер.
Любезно распахнув боковую дверь и разложив легкую ажурную подножку, генерал пригласил царя проследовать внутрь кареты.
Вслед за ним в карету по очереди проследовали тайный советник и глава хозяйственного ведомства. Главный министр остался снаружи.
Осмотр кареты продолжался не более десяти минут.
Все это время главный министр нервно переступал с ноги на ногу, теребя обшлага своего служебного  кафтана.
Наконец в дверях кареты появился генерал Штойер. Молодцевато сбежав по откидным ступенькам он дал команду кучеру и сопровождающим лакеям занять свои места.
Через несколько секунд царский экипаж, сопровождаемый конным караулом, выкатил со двора и, подняв за собой густую придорожную пыль помчался по улицам столицы, распугивая зазевавшихся прохожих и бездомных собак.
Генерал пару минут смотрел вслед скрывшемуся экипажу, а затем подозвал стоявшего поодаль Зализара и в присутствии слуг стал распекать его за найденную в карете пыль на поручнях.
Выпустив пар, генерал отправился к себе, а начальник каретного ряда не откладывая в долгий ящик устроил разгон дежурным мойщикам.
Смотревший из окна на происходящее во дворе Кузьма облегченного вздохнул, произнеся вслух: "Кажется пронесло!".
Но писарь глубоко ошибался.
Увиденный им пару месяцев назад сон, как говорится, был "в руку".
Уже через пару часов после отъезда царского экипажа с каретного двора генерал Штойер был срочно вызван во дворец.
 Вернулся генерал в бешенстве. Ругательства в адрес подчиненных были слышны еще до того, как карета Штойеры пересекла ворота каретного двора.
Большинство служащих, заслышав знакомую брань начальника,  поспешили благоразумно  попрятаться по служебным кабинетам.   
Но Зализару и автору кареты это не помогло.
Представ через пару минут перед мечущими молнии взглядом генерала, они смогли в полной мере прочувствовать всю ответственость за упущения, предъявленные им за постройку неудачной кареты за баснословные  государственные деньги.
После нескольких минут выслушивания длинного эмоционального монолога генерала, обильно сдобренного крепкими словечками, до  Кузьмы наконец дошло, что  построенная по его проекту карета оказалось неудобной царскому  кучеру.
А тот не применул на первой же остановке пожаловаться об этом государю, дескать царь-батюшка, не могу я в полную силу управлять восьмеркой лошадей вашего экипажа. Лавка для кучера сделана неудобная, передок тесноват, за вожжами нужно тянуться. А все это неудобство в итоге неблагоприятно сказывается на безопасности царского экипажа.
- Не оправдали доверия государя, сукины дети!  Бездари! - распекал генерал своих подчиненных, - Почему не учли удобства для царского кучера? Как он теперь должен управлять царским экипажем, если ему приходиться складываться пополам для того, чтобы влезть на передок кареты?
Кузьма сделал робкую попытку пояснить, что его задачей было спроектировать, прежде всего карету, удобную во всех отношениях для государя, а не для царского кучера, отличающегося мягко гоаоря нестандартными габаритами.
Но Зализар  тайком одернул подчиненнного, не дав ему и рта открыть.
Как обычно, учиненный разгон у генерала закончился постановкой новой задачи.
Теперь нужно было силами собственных мастеровых каретного ряда переоборудовать место для царского кучера.
Но перед этим Зализар с Кузьмой  по указанию Штойера сели писать оправдательные бумаги. Царь, услышав жалобы от кучера, повелел генералу во всем разобраться и наказать виновных.
Уж что-что, а разбираться глава хозяйственного ведомства умел и любил, благо опыт в этом деле имел преогромнейший.
Кузьма, покряхтев и посопев над чистым листом бумаги, недолго думая написал, что при проектировании кареты строго руководствовался указаниями начальства. Все объяснения писаря в одном абзаце.
 Зализар оказался более добросовестным писакой, и просидел за составлением опрадательного документа до самого ужина.
 Канатаходец по жизни был не промах в составлении таких документов. Сказывался большой опыт службы в военной транспортной канцелярии. Через его руки прошла ни одна сотня подобных бумаг, в которых слуги государевы высокого и не очень ранга объясняли причины своей некомпетентности и беспечности в том или ином служебном вопросе. И уж кто-кто, а Зализар отлично знал, что вот от такой бумажки порой решалась карьера и  судьба человека.
  В своем оправдании начальник каретного двора подробнейшим образом изложил причины, повлекшие значительные огрехи при создании уникального технического устройства, не забыв в конце приписать, что разработкой проекта и приемкой кареты от бельгийцев занимался непосредственно писарь Кузьма. А посему главным виновным лицом  за допущенные просчеты в конструкции кареты следует считать именно его.
На следующее утро оправдательные документы лежали на столе генерала Штойера.
Быстро смекнув, что образ козла отпущения в этой опасной и для него истории нарисовался, и явных заступников за него при дворе нет, глава хозяйственного ведомства  поспешил доложить результаты служебного расследования в письменном виде  наверх.
 Колесо репрессий, активно раскрученное заинтересованными должностными лицами, начало свой бег по служебным инстанциям. И остановить этот бег был уже не в силах никто.
Это как валун, покоящийся на склоне горы столетиями. Нужно приложить немало усилий, чтобы сдвинуть его с места. Но если это удастся, остановить каменную глыбу, несущуюся под уклон и сминающую все на своем пути очень не просто.
Все новые и новые резолюции должностных лиц покрывали официальные  выводы главы хозяйственного ведомства с прикрепленными к ним объяснительными Зализара и Кузьмы.
В каретном деле  никто особо разбираться не стал, посчитав, как обычно, мнение начальника по отношению в подчиненным  правильным и не подлежащим сомнению.
Через пару дней главный министр положил царю на стол окончательный доклад с заключением о виновности писаря Кузьмы в причинении морального и материального ущерба государству.
Воля царя была  непреклонна. Росчерком гусиного пера царь наложил резолюцию в одно слово: "Пороть!".
На следующее утро предписанная царем экзекуция состоялась на каретном дворе.
На нелицеприятное мероприятие согнали всех свободных от выезда кучеров и лакеев.
Для исполнения наказания прибыли царский приказчик по контролю за наказаниями с двумя стражниками.
Кузьму вывели посредине двора, сняли с него картузик с холщовой рубахой и поставили лицом к наблюдавшим слугам.
Приказчик на одной ноте зачитал исполнительный лист, подписанный главным министром.
В документе говорилось о том, что своими халатными действиями холоп Кузьма нанес ущерб государствой казне в размере двух золотых червонцев и подверг опасности престиж государственный особы на предстоящей встрече у короля Станислава.
Из всего услышанного Кузьма толком так и не понял в чем непосредсвенно он виноват.
Наивная душа слуги пребывала в полной уверенности, что лихая беда обойдет его стороной и царь-батюшка во всем разберется по справедливости.
Тем более, что еще накануне Зализар вечером заходил к нему в служебку и твердо заверял, что за все случившееся должен нести ответственность имено он, как глава каретного двора.
Поэтому оглашенное судебным приказчиком обвинение, было для рядового писаря, как гром с ясного неба.
В голове простолюдина никак не укладывалось, почему в озвученном  списке виновников значится только его имя. А где-же остальные исполнители царского поручения, спешащие первыми докладывать государю хорошие новости и скромно вставшие за спину рядового царского слуги, когда пришло время держать ответ за содеянное. Где непосредственный его начальник, бивший себяв грудь, что он за все в ответе.... Где глава хозяйственного ведомства - главный застрельщик этого авантюрного проекта? Где главный министр, где посол в бельгийском королевстве?
- Чудны дела твои, господи! - не переставала витать мысль в голове писаря.
Наказание было недолгим, но болезненным.
На дубовую лавку стражники привычным движением бросили обнаженое тело горемыки Кузьмы, стянув жесткой веревкой кисти рук снизу и прижав лодыжки ног увесистым мешком с песком, исключив таким образом, всякую попытку наказуемого  двигаться.
Здоровый, под два метра, стражник смочил кнут в принесенном для питья лошадей ведре и оценивающе посмотрел на неподвижное худощавое тело Кузьмы, как будто прикидывая откуда лучше начать рисовать кровавые узоры.
Тем временем судебный приказчик закончил  оглашение исполнительного листа. За содеянные проступки писарю было назначено десять ударов.
Кузьма зажмурил глаза, стараясь расслабить приготовленное к экзекуции тело. По собственному опыту он знал, что напряженные мышцы больнее реагируют на удары сыромятной кожи.
Последнее, что он увидел, прежде чем принять первый удар, было лицо Зализара,  стоявшего у входа в главное  здание и мирно о чем-то беседующего с судебным приказчиком. Безучастность начальника  к происходящему на каретном дворе была для наказуемого Кузьмы намного больнее предстоящего физического наказания. Горькая обида тяжелым комом сжала  грудину, но резкая боль от удара хлыста  заставила забыть про все, кроме болезненной реальности.
  В помутненном сознании невольно всплыла картина, как теперь оказалось вещего сна, с несущейся на него кареты.
Недаром говорят - сон в руку!

P.S. Через несколько дней, как только затянувшиеся раны позволили Кузьме хоть как-то сносно передвигаться, он поутру исчез с каретного двора, прихватив свой нехитрый скарб, и исчез в неизвестном направлении. Где он обосновался не знает до сих пор никто.
Показ кареты у короля Станислава прошел весьма удачно. Царю Анастасу действительно удалось удивить заморских правителей своим помпезным  экипажем.
 Вернувшись из поездки в хорошем настроении, царь своим указом наградил генерала Штойера орденом золотого Мефистофиля.
Начальник каретного ряда тоже  не остался без внимания, получив очередной классный чин и заметную прибавку к жалованью.
Место Кузьмы пустовало не долго. Уже через два дня на должность писаря по протекции Зализара был назначен сообразительный малый, выпускник столичного ремесленного училища, мастеровой по каретному делу.
Было бы пусто место, а козлы отпушения на него всегда найдутся.
Вот такая вот грустная история о вычурных желаниях сильных мира сего, лукавстве реализующих их волю по жизни и наивной доверчивости рукотворных холопов.