Валька Ленин и гуси

                Дети войны               
                ВАЛЬКА ЛЕНИН И ГУСИ
В апреле освободились от снега поля, и сельские подростки и женщины стали прочесывать прошлогоднюю стерню в поисках колосков пшеницы. Нужда заставляет. На трудодень зерна выдали по несколько граммов, так что весь заработанный хлеб умещался в двух-трех мешках. Семейству Елены Евсеевны хлеба едва хватило до Нового года. А дальше выручала картошка и соленья. К весне совсем истощились скудные запасы еды. А собранные Валькой колоски выручают. Добытое из них зерно поджаривают, дробят на «терке» - ручной самодельной мельнице - и варят из него кашу или добавляют в похлебку.

Придти на поле надо рано утром, пока схваченная ночным морозцем почва не липнет к обуви. В это время легче разминуться с конным объездчиком, который кнутом выгоняет людей, не дает собирать колосья. А иногда он будто случайно припозднится, чтобы отобрать полные сумки с колосьями. Он же распространил слух, будто бы пролежавшее под снегом зерно заражено грибком, вредным для здоровья. Его, дескать, нельзя употреблять в пищу. Отбирая сумки, он спасает людей от болезни.

- А умирать с голоду – не вредно для здоровья? – возмущался народ и не обращал внимания на очередную страшилку. А между собой шептался: «Проклятый кулак! Он нашим зерном своих гусей откармливает!» Но на конфликт никто не шел. Объездчик, Степан Подгорелов, был человеком мстительным и беспощадным. От призыва на фронт ему удалось отвертеться, поделившись кое с кем своим достатком и прибавив себе возраст. Поэтому он выслуживался перед начальством, как только мог. Очень боялся, что всплывут его давнишние связи с белогвардейцами. Поэтому держал людей в страхе. Так-то оно надежнее!   

Валька побежал вдоль молодой лесопосадки на дальнее поле, на котором почти не бывает людей. Считал, что объездчику не выгодно будет гнать туда лошадь.  Вчера ему повезло: обнаружил «гриву», то есть несжатую полоску пшеницы. Поэтому, как всегда, не пошел в школу в соседнее село, где была семилетка, а отправился собирать колоски.

Непогода придавила стебли к земле. Издали можно и не заметить это место, но мальчик хорошо его запомнил. Он даже понял, почему хлеб здесь не сжат. Убирали его прицепным комбайном «Сталинец». Буксировал его колесный трактор ХТЗ - Харьковского тракторного завода, название которого местные шутники расшифровывали как «Хрен Ты Заработаешь». У трактора часто выплавлялись баббитовые подшипники на коленчатом валу. Их приловчились заменять прямо в поле. Называли эту процедуру «перетяжкой». На этом месте, видимо, и проходил ремонт. Штурвальный по этому случаю приподнял жатку. А когда агрегат запустили в работу и он тронулся, зазевался, не успел быстро ее опустить. Вот и осталась «грива».

Набив сумку колосьями, юный кормилец отправился домой, выбирая путь в тени лесопосадки, там, где земля либо уже подсохла, либо еще не оттаяла. Он знал, что с такой полной сумкой, как у него, лучше не попадаться на глаза объездчику, и был готов в любую минуту спрятаться, залечь в кустарник. Он благополучно дошел до конца лесопосадки. Потом быстро перебежал открытую местность и оказался под защитой другого леса, посаженного вдоль железной дороги для защиты ее от снежных заносов. Здесь была уже не колхозная, а государственная территория.

Железнодорожников тоже следовало опасаться. У них после нападения фашистов была введена железная воинская дисциплина, и каждый рабочий опасался, как бы чего не вышло на его участке. Иначе – трибунал. Поэтому они прогоняли сельских ребят, если видели их вблизи у рельсов.

По другую сторону пути была точно такая же густая полоса леса. Оглядевшись и решив, что вокруг ни души, Валька в одно мгновение преодолел полотно железной дороги. Находиться в лесу одному также было опасно. В посадках иногда вылавливали дезертиров. А от них можно ожидать чего угодно. И как им удавалось так далеко удалиться от фронта - аж на Алтай! Но Валька был не так прост. У него за пазухой - заряженный самопал и коробок спичек. В случае чего он может сделать один меткий выстрел, а потом убежать.    

Выйдя на кромку лесной полосы, Валька оказался перед широким пустырем, за которым находился колхозный сад. Солнце уже припекало, стало тепло. Настроение у мальчика было прекрасным. Он решил отдохнуть на опушке, прежде чем выйти на открытое пространство. Вынул из-за пазухи самопал и стал его разглядывать. Медная трубка была хорошо пригнана к деревянной рукоятке. Из узкой как щель прорези на трубке виднелся порох. Стоило вставить в гнездо спичку, чиркнуть по ней коробком, и раздастся выстрел. Заряжен самопал кусочками проволоки. Если попасть в лицо, то можно даже убить человека.

Валька уже решил выстрелить в толстое дерево, когда послышался какой-то шум. По пустырю кучно бежали десятка два упитанных домашних гусей. А за ними, несколько отставая, челноком сновала лиса, не давая им свернуть в сторону или остановиться. «Ты смотри! Она угоняет гусей подальше от дома Подгорелова!» – догадался Валька. Теперь он был уверен, что стрелять нужно в лисицу, когда та приблизится.

Но рыжая не захотела долго пасти птиц и ринулась в атаку. Гуси с криком разлетались, а она в мгновение ока настигала их. Перекусит птице горло и скачет за следующей. На пустыре уже бились в конвульсиях четыре-пять зарезанных гусей. Выскочив из леса, мальчик чиркнул спичкой у дула самопала. Раздалось шипение, последовал легкий хлопок, и кусочки проволоки упали в двух шагах от стрелка. Какой позор!

 Тогда, размахивая сумкой, Валька с криком бросился отбивать гусей. Хищница отступила, но не растерялась: нашла в траве гусыню, схватила ее зубами и умчалась в кусты. Мертвых птиц не сразу можно было разглядеть среди высокой прошлогодней травы, но Валька приметил, где они лежат.

Свидетель невероятного приключения испугался, что объездчик может прискакать верхом и обвинить его во всем случившимся. Он не станет разбираться, что здесь произошло. За гусей и убить может. Он родной дочери не пожалел, избивал ее по пустякам до тех пор, пока она умом не тронулась. Теперь девочка ходит по селам, попрошайничает. И нет у нее даже фамилии, только имя – Дуня Дурочка.

Валька шмыгнул в колхозный сад, притаился за крайними толстыми тополями и стал ждать. Никто не появлялся на месте побоища. Уцелевшие гуси, успокоившись, тихонько отправились к своему дому. Мальчик проследил, пока они скрылись из виду, и отправился своей дорогой на противоположную сторону сада.

При выходе из сада ему встретился старик Топоров, живший на крайней улице села. Деду уже перевалило за девяносто, но он был бодр и любопытен.

- А чей ты будешь, парень, и как тебя зовут?

- Я сын Елены Евсеевны, зовут Валька.

- А, Еленин! Ленин, значит! Знаю ее, вы у озера живете. Выходит ты – Валька Ленин.

Все как сговорились. И этот старый - туда же! Его иначе и не звали –  Валька Ленин, а мальчишки между собой – просто Ленин. Потому что мать – Лена. Да и смышленый он был, выделялся среди сверстников сообразительностью. Чем не Ленин!
Пока мужики были на войне, мальчиков часто звали по материнским именам. Соседнего Витьку иначе никто и не называл, как Мареич, потому что мать у него Мария. А вот Валька был Лениным.

Дома мать покормила его. Утолив голод, он рассказал о том, что видел.

- Знаешь, мама, какая-то собака гналась за гусями, а потом напала на них. Поймает, перегрызет горло. Гусыня еще бьется, а собака уже ловит другую, третью. Много гусей разорвала. Я ее прогнал. А зарезанные гуси там, в бурьянах, так и остались лежать.

Помолчав немного, Валька добавил:

- Давай, мама, сходим туда, может быть, найдем хоть одного гуся?

- Нельзя. Надо хозяину сказать, пусть заберет.

- Да это же гуси Пригорелова! Он у нас сумки отбирает, на лошади за нами гоняется. И нашими же колосками этих гусей кормит! Их даже искать никто не будут: к вечеру объездчик всегда пьян. Давай, сходим. Все равно собаки растащат.

Под вечер мать и сын, взяв салазки, отправились на поиски гусей. Придумали себе легенду: хворосту пособрать. Валька успел заново зарядить свой самопал. Прошли через село и через колхозный сад, никого не встретив. На месте побоища недалеко друг от друга в бурьяне лежали четыре гусыни. Мальчик знал, что их было больше, но лисица, видимо, тоже не дремала.

Сложили гусей в мешок. Потом набрали в лесопосадке валежнику, привязали его сверху. Солнце уже склонилось к горизонту. Никто не обратил внимания на привычную в то время картину: женщина с подростком везут что-то на салазках.

Общипывали гусей темной ночью при занавешенных окнах. Перо и пух Валька отнес далеко за речку и там рассеял по ветру. Так же тайно избавлялись от костей. 

- Это нам Бог послал гусей взамен овечки, которую волк утащил, - сказала мать. А Валька подумал: «Никакой это не волк. Люди овечку украли. Но попробуй, докажи, если сам не видел». Он приблизительно знал, как это было. Доглядывать за единственной в хозяйстве овцой доверили младшему братишке Ваське. Его, глупого, более взрослые ребята отвлекли игрою, а другие угнали овечку. Когда же мальчик хватился, ему сказали:
- Волк утащил твою овечку. Вон, за бугром, видишь, тащит?
- Нет, не вижу.
- Да вон же, вон! – показывали они вдаль, где никого не было. Разыграли ребенка, как хотели. А он так и не понял, куда девалась овца. Мать поверила, что ее волк унес. Но только не Валька. День за днем, слово по слову восстанавливал он событие. Но ничего не добился. За это время из села выехало семейство Аносовых, а к нему и вели все догадки.

Из-за частых прогулов Валька отставал в учебе. Его оставили в шестом классе на второй год. Но он не жалел об этом. Таких, как он, было пол класса. Доучиваться пришлось в вечерней школе.