Бонни и Клайд

Полбутылки рома, два пистолета с глушителями, рюкзак со всяким хламом и всё готово. Вот оно, какое наше лето — вообще ничего святого. Я против вооруженного хулиганства и мародёрства. Просто с «пушками» слова доходчивее и весче. Мне двадцать пять, меня зовут Кот и я гангстер. Это моя работа. Если у людей есть что-то нужное мне, объясняю им простые вещи: мол, вот это моё, и это моё, и это. Голос делается уверенным, возмужалым. И такое оно прекрасное, наше лето. Мы когда умрем, поселимся в нем, пожалуй.

Сильный удар моей ноги переворачивает ещё теплый труп женщины. Она отказалась добровольно отдать пачку сигарет. Дура, да перестань цепляться за всякую ерунду и наплюй на все. Наплюй! Но нет.… Теперь её тело лежит в луже собственной крови посреди бедной комнаты. Люди всё-таки рабы своих вещей. Меня успокаивает, когда обидчик умирает, и я с наслаждением закуриваю одну из сигарет. Этот ядовитый крепкий дым наполняет мои легкие. Закрываю глаза и прислоняюсь к забрызганной женскими мозгами стене. К черту здоровье. Думаю, после всего этого оно больше никому не понадобится. Совсем недавно весь мир окончательно скатился в полное дерьмо. Кто мы такие? Мы просто потребители, одержимые внешней атрибутикой преуспевания. Война, голод, насилие — все это на хрен. Нас волновали знаменитости и скандалы, телевизор, где 500 каналов и чье имя на бирке трусов. Но недавняя война дала шанс вылечиться от этой заразы. Потеря всей бесполезной мишуры, к которой был привязан — это начало новой жизни.

Мне неинтересно много ли людей погибло в ядерном пекле, кто начал эту заваруху и сколько трупов пришлось перешагнуть ради курева и кофе. Эта женщина просто одна из тех, кто отказался отдать мне вещи. Она, кстати, курит паршивые сигареты. Только зря потратил на тебя пулю, дрянь. Я открываю глаза и подхожу к телу. Курящая женщина это плохо. Она не думает о здоровье своих детей. Курение, как говорил Минздрав, убивает. От этой мысли на моих губах появляется дьявольская усмешка.

Сигарета немного шипит, когда я тушу её в пробитой голове трупа. Предсмертная судорога покорежила женские руки. Я замечаю на них следы от уколов и остатки помады на губах. К черту совершенство. Не надо добиваться его дешевыми средствами вроде косметики.Пусть фишки ложатся, как ложатся. Смачный плевок попадает ей прямо в приоткрытый рот. Долбаная наркоманка. Вот и всё. Счастливо оставаться, и передавай всем привет на том свете. Пора двигать. Моя изрезанная по глупости рука подхватывает рюкзак и закидывает его за спину. Больше тут нечего ловить. Я делаю пару шагов к выходу, когда замечаю странный шум на лестнице. Дробный стук ног, поднимающихся вверх.

Что за черт? Меня невозможно застать врасплох. Секундное замешательство пропадает в соседней комнате. Пальцы привычно ложатся на рукоять пистолета. Еле заметный шепот выключенного предохранителя предвещает очередную бойню. Совсем скоро мы заработаем очередную веху на своем пути. Ну и пусть. Плевать нам на Ад, и на Рай плевать, мы — нежеланные Божьи дети, ну и пусть! Ярость поднимается во мне словно змея, которая готовится к броску.

В прихожей слышится скрип открываемой двери. Легкий звук шагов проносится в сторону кровавой комнаты. Похоже, ребенок или очень худой человек. Сейчас узнаем. Лучше не рисковать и зайти сзади. Я неслышно выхожу из комнаты.

Еще со школы не переношу детского нытья. Противный плач доносится с места убийства. Словно тень я возникаю в дверном проеме. Маленькая грязная соплячка хнычет рядом с дохлой мамашей. Наверняка до всей этой заварухи много натерпелась от своей наркоманки. И теперь оплакивает её, жалеет, не осознав наступившей свободы. Что движет ей? Любовь? Привязанность? Страх за свою жизнь? Что заставляет людей горевать по тем, которые ушли от них? Что толкает их говорить клятвы любви и верности и извиняться перед покойниками? Я знаю ответ на этот вопрос. Ими руководит глупость. Мертвые не услышат твоих красивых слов. Надо было говорить их при жизни. Тот, кто не понимает этого, будет тщетно ждать прощения у трупов.

Выстрел прекращает страдания маленького человека. Мертвая девочка падает рядом с матерью. Теперь мозги ребенка перемешались с взрослыми. Если жизнь после смерти есть, надеюсь, что они страдают из-за того, что многого не успели сказать друг другу. Думаете, что я выродок и псих? Возможно. Но я считаю, что важно успеть сказать людям главные слова до того, как Смерть разлучит вас. Нужно принять близких такими, какие они есть. Не переделывать их на свой лад и не злиться на их недостатки. Если ты дорог человеку, то он изменится сам для тебя. Именно это и есть Любовь. Каждый из нас рано или поздно умрет, и с этим ничего не сделаешь. Но мы можем выбрать, как именно умрем и что испытаем до этого. Человек перед смертью жалеет о том, чего он так и не сделал. Не сказал «люблю», не уволился с надоевшей работы, не извинился перед родными. Так что делай, что хочешь и не думай о последствиях. Это твоя жизнь и лучше тебя её никто не проживет. Мертвая мать и дочь думали, что у них есть много времени, чтобы понять и простить друг друга. Они не знали, что оно вот-вот кончится и Смерть уже снимает оружие с предохранителя за их спинами. Люди, которые осознают важность своих родных только после их смерти, не заслуживают прощения и сострадания.

Рука девочки еще сжимает принесенные черт знает откуда шоколадные батончики. Видно, решила поделиться с мамой. Спустя пару секунд они оказываются в моем рюкзаке рядом с несколькими кусками мыла, добытого немного раньше в ванной этой же квартиры. Людям всегда много его требовалось, ведь оно "критерий цивилизованности". Конкретное назначение вещей каждый выбирает сам. Например, нож: можно резать овощи и хлеб, а можно перерезать себе вены во имя лучшей жизни после гроба.

Входная дверь немного скрипит за моей спиной. Пора убираться отсюда пока еще кто-нибудь не пришел. Ноги резво спускаются по лестнице. Вот и выход. Скоро я вздохну полной грудью радиоактивный воздух с примесью горелых трупов и зданий. Сладкий запах наступившей свободы.

Я иду к соседнему зданию. Оно такое же, что и за моей спиной. Легкая улыбка появляется на моем лице. Я знаю, она видит меня в свой прицел. Это странное чувство собственной незащищенности. Мне нравится ощущать свою жизнь в её руках.

Спустя пару минут заключаю её в свои объятия. Она бросила винтовку у окна, из которого прикрывала мой путь до подъезда. Знакомый запах волос. И глаза. Я хочу утонуть в них и вспыхнуть вместе с ней, когда придет время. Умереть вместе, как та парочка с Дикого Запада. Именно такую смерть я хочу.

-У меня кое-что для тебя есть, — говорю ей — Смотри: твои любимые конфеты.

Эти те самые батончики, которые я забрал у мертвого ребенка. Они мне нужнее. Мне еще есть, что сказать при жизни той, которую люблю.

- Где ты их нашел?

- Неважно. Эти конфеты ничтожны по сравнению с тем, что ты сделала для меня.

Она прижимается ко мне, и я чувствую, как она вся дрожит от всего пережитого. Наши нервные системы выгорают после каждого удачного дела, но это ерунда. Главное, что мы чувствуем себя по-настоящему живыми, когда играем в такие игры, наслаждаемся каждой минутой и радуемся каждому дню. Именно так и нужно жить. Это не просто другая жизнь, а самая что ни есть настоящая.

-Идем. Нам пора. Иначе Тайлер будет злиться — словно кусок мыла она выскальзывает из моих объятий. Нужно забрать винтовку, брошенную у разбитого окна.

-Зачем этому барыге столько средств против грязи? Он хочет отмыть всю планету?

-Возможно. Идем.

Когда Смерть засунет пистолет мне в рот, я буду улыбаться и вспоминать те моменты своей жизни, от которых радостно колотилось сердце. Этот случай один из них. Я буду знать, что сказал и сделал всё что хотел, и не буду жалеть об этом. С пистолетом во рту неудобно разговаривать и мне останется лишь промычать Смерти: Давай!...