Четыре дня. Послесловие. Ч. 13

предыдущее http://www.proza.ru/2013/08/02/1370

***

«Серёженька, здравствуй! За окном ночь, а я пишу тебе письмо. Мы с нашим маленьким Серёженькой уже дома. Впрочем, я тебе уже писала. Осень у нас, наша вечная питерская сырость. Капли дождя выбивают по подоконнику какой-то свой особенный ритм, будто кто-то там, наверху, сочиняет музыку. Не знаешь, кто?
Завтра – необычный день. Я знаю, ты не против, поэтому тебе и говорю: мы с Егором решили расписаться. Но до завтра надо дожить. А я не могу спать. Нет, с ребеночком всё в порядке. Он у нас спокойный, и спит хорошо. Просыпался недавно, покушал. А я не сплю. Знаешь, Серёжа, постоянно вспоминаю ту ночь, когда ты ушёл за вещами и не вернулся…Тревожно мне. И Егор здесь, вот он, спит на кушетке, а сердце не на месте. Чую, недоброе что-то. Я же говорила тебе, Клюева видела в больнице. Постарел он, ослаб. Но взгляд всё такой же, колючий. Вот потому и нехорошо. Не к добру он встречается. Скажешь, напрасные страхи? Ты говорил, он как брат тебе старший, но вот не нравится он мне. Зло от него, Серёжа. Он как вестник смерти.
Серёжа! Пусть это страх мой, но прошу, ты защити нас с сыном, и Егора защити, если что. Мне ведь и обратиться здесь не к кому, только к тебе.
Вот, посмотри, как сыночек наш спит. Ангел. Храни его, я тебя прошу.
Целую, твоя Аня».
 
Тьма за окном была непроглядной. Аня положила ручку, свернула листок, положила его в стопку в комоде.
Егор беспокойно завозился, одеяло свесилось набок и упало. Анна поправила одеяло и постояла рядом, смотря на спящего.
«Господи, правильно ли я делаю? – Подумала она. – Что нас ещё ждёт впереди?»
На этот вопрос ответить ей никто бы не смог.

А у больничного окна в это же время стоял Николай Алексеевич Клюев.
«Чёрная сила. Кругом чернота. – Он перекрестился. – Изыди. Господи, спаси и сохрани рабов Божьих Егория и Анну». – Снова перекрестился трижды.
Ему не спалось. С тех пор, как Клюев попал в больницу, он вообще плохо спал. Боялся. Стоит закрыть глаза, казалось ему, и придёт волк или Тот, что в капюшоне. Егор Александрович заметил на днях круги под глазами пациента, спросил, как тот спит, не беспокоит ли чего, предложил снотворного. Клюев отказался, сказал, что всё в порядке. И каждую ночь выходил в коридор к окну, смотрел в пасмурное питерское небо, словно силился увидеть там что-то.

– Больной, почему не спим? – дежурная медсестра, зевая, шла по коридору. – Беспокоит что?
– Душа беспокоит. Болит.
– Вот скажу доктору, пусть покажет психиатру.
– Не надо психиатру. Всё нормально. Не спится просто.
– Снотворного дать?
– Не нужно. Вот постою чуток и пойду. Спать.

Клюев посмотрел ещё раз за окно и пошёл в палату. Заснул он быстро. И снилась ему родная деревня, лес, песчаная отмель на реке. У берега барахтались мальчишки, в одном из которых Клюев узнал себя. Вот он заходит по горло в воду, идет дальше. Вот уже макушка скрывается под водой…А под водой…под водой его ждёт белокурый пацан лет десяти от роду.
 
«Ну, что, брат мой старший, пришёл? – улыбнулся тот. – Видишь, и здесь дышать можно. Не утопнешь».
«Серёжа? – Клюев оцепенел. – А как ты тут?»
«Я, брат, теперь везде могу, – рассмеялся мальчишка. – Дай, думаю, проведаю, как там брат мой названный».
«Плохо, брат мой. Болею, вишь. Тошно без тебя. Второй раз уже в больнице».
«Держись, Николаша. Трудные дороги тебя ждут и времена трудные».
«Волки за мной приходят, братко. И зовут невесть куда. Страшно».
«Ты не бойся. Они худого не сделают. Пугают только. Хозяина их берегись, он ошибок не прощает. Суров больно. Но тут уж я ничего поделать не могу. Не властен».
«Аню твою видел, Серёжа. Сын у неё. И жених есть. Доброй души человек».
«Знаю, Николаша. Я всё про вас знаю. Ты береги её. Совет дай при случае, к кому обратиться».
«Боится она меня, Серёжа. Не любит».
«И это знаю. Ты уж постарайся».
«Я присмотрю, обещаю».
«Ну, всё, пора мне, брат. Да и теперь не задерживайся». – Мальчишка словно растворился в воде, а Клюев вдруг начал задыхаться…

– Больной, больной, очнитесь, – сквозь пелену Клюев слышал голос медсестры.

Он с трудом открыл глаза. Дыхание его было рваным, прерывистым, он широко открывал рот и хрипел.

– Что… со мной… было? – с трудом по частям проговорил он.
– Хрипеть ты начал, будто задыхаешься. Звал кого-то. Вот мы сестру и позвали. – Сказал сосед Клюева по палате.
Подошёл дежурный врач. Он послушал Клюева, прощупал пульс.
– Сердце у вас, батенька. Лечить нужно.
– Так ведь лечусь.
– Это другое. Давайте-ка завтра…вернее, сегодня уже, на прием к терапевту. Посмотрим.
– А Егор Александрович?
– И ему сообщим, а как же. А теперь примите вот это, – врач дал Клюеву таблетку. – Под язык.
Клюев кивнул головой и приподнялся на подушке. Дышать стало легче.
– И завтра непременно на прием. Сестра, запишите, – врач кивнул дежурной медсестре.

**

Утром Аню разбудил запах мяты. Она открыла глаза и увидела Егора с малышом на руках. Он ходил по комнате и качал младенца.
– Вот и мама проснулась, – сказал Егор, увидев, что Аня не спит. – Сейчас мы будем кушать.
Анна увидела накрытый для завтрака стол.

– Если ты решил заваривать чай с мятой, то ему скоро нечего будет кушать, – зевнула Анна.
– Ой, а я забыл совсем. Всё, буду пить чай сам. Успокаивает нервы, – засмеялся Егор.

Аня потянулась, встала и хотела было выйти в коридор, но услышала разговор соседей.

– Мария, а кто это у Нюрки живет. Новый хахаль?
– А вам какое дело, Михал Михалыч?
– Мне до всего есть дело, Мария. Так, кто там?
– Жених, Михал Михалыч.
– Кто таков? Прописка имеется?
– Доктор. Из Москвы приехал зимой.
– Прям-таки жених?
– Практически муж. Женятся они сегодня. Так что не приставайте, Михалыч. Не портите людям праздник.
– Вот зараза. Нагуляла от одного, замуж за другого.
– А откуда вам-то известно? Может, это он самый и есть?
– Ну, если так…Доктор, говоришь? Проверим…

Соседи разговаривали довольно громко, поэтому Егор тоже слышал всё.
– Кто это? – шёпотом спросил он.
– Михаил Михайлович, сосед, – ответила Аня негромко. – Работает в ГПУ или где-то там, – она неопределенно махнула рукой.
– А почему я его раньше не видел?
– Он на работе всегда, появляется раз в месяц, если не реже.
– Понятно. Пойду, познакомлюсь.
– Ты что…
– А чего? Заодно посмотрю, что за человек. – С этими словами Егор передал малыша на руки Ане и вышел в коридор. Через пару минут с кухни доносились звуки оживленного разговора.

Анна только что положила ребенка в кроватку, как в комнату вошли Егор и сосед.
– А грыжу я Вам настоятельно советую удалить, – говорил Егор и, наклоняясь, что-то прошептал Михалычу. Тот прыснул от смеха:
– Меня ещё того, с этого фронта списывать рано. Ты чего это, Анна, жениха от меня столько скрывала? – продолжил он.
– Так вас же не бывает дома никогда, – вполголоса ответила Аня, кивнув на спящего ребенка и приложив палец к губам.
– Это же наш человек, – продолжил сосед. – Самого Феликса Эдмундовича лечил. Эх, такой человек был. – Михалыч вздохнул. – Яков Христофорович*, конечно, тоже преданный революции человек, но Феликс Эдмундович вот так всех держал, – он сжал кулак.
Михаил Михайлович прошёл к кроватке, посмотрел на спящего малыша.
– Хорош. На тебя похож, – он кивнул Егору. – Ну, не буду мешать. Ты заходи, если что надо, – обернулся он к Анне.

– Ну вот, а ты боялась, – сказал Егор, когда за соседом закрылась дверь. – Ко всякому человеку можно найти подход. И он неплохой мужик, кстати.
– А ты, правда, был знаком с Дзержинским?
– Правда. Но это длинная история. Я тебе потом расскажу. Давай завтракать.

Спустя час к ним заглянула Маша.
– Ну, что, готовы? – прошептала она.
– Готовы.
– Тогда идите, а я посижу с малышом.
– Маш, пеленки на комоде, я специально оставила. Молоко подогреешь, если что.
– Да идите уже. Вы же вернётесь-то быстро, он и проснуться не успеет.

Аня и Егор шли по проспекту, держась за руки. Анна была задумчива и изредка поглядывала на правую руку. Кольцо. Непривычное ощущение. Нет, она носила кольца в юности, родители подарили ей первое кольцо на четырнадцатилетие. А потом…потом их не стало. В лихие годы она попрятала серьги и кольца в шкатулку. В больнице она тоже не носила украшений. И вот теперь…
Анна вновь посмотрела на кольцо, перевела взгляд на Егора. Он улыбнулся, крепче сжал её ладонь.
– Подожди, – Егор отпустил её руку. – Я сейчас.

Он повернул на соседнюю улицу и появился через несколько минут, держа в руках букет.
– Это тебе. И…надо же шампанского купить.
– Мне же нельзя.
– А мы с Машей и Женей выпьем. Михалыча пригласим. А тебе я сделаю морс.
Они зашли в ближайший магазин, купили вино и продукты. Аня начала волноваться и торопилась домой.

Когда молодожёны вошли в комнату, их встретила Маша с ребёнком на руках.
– Вот и мама с папой.
– Проснулся?
– Проснулся.
– Не плакал?
– Нет, – ответила Маша. – Мы же спокойные детки, – она собрала губы в трубочку и просюсюкала.
– Давай, я его покормлю – Аня взяла сына на руки. – Проголодался, хороший мой? Мама здесь, мама рядом.

Спустя несколько часов за столом в Аниной комнате впервые собрались все жильцы квартиры. Даже Михалыч, отложив свои дела, умудрился появиться за пять минут до назначенного времени.
– Обойдутся один раз без меня, он махнул рукой (получилось в сторону Исаакиевской площади).
Сидели, правда, недолго – Егору предстояло ночное дежурство. Они с Аней не пили, а вот Михалыч отличился. И с Машей поругался, потому как потянул на соревнование Женю. Впрочем, всё закончилось вполне прилично. Михалыч, со словами «в кои-то веки дома отдохну вдоволь», ушёл в свою комнату, Женю отправили мыть посуду. Аня проводила Егора и осталась с Машей.

– Завидую я вам, Ань, – сказала Маша.
– Это почему?
– Нет, ну, по-хорошему, конечно, завидую. Всё у вас теперь хорошо. Егор тебя обожает, сын растет…
– А мне тревожно, Маша.
– Ой, да бабские это страхи. Пройдёт всё. Ты за мужем будешь как за каменной стеной.
– Вот и за него боюсь тоже.
– Нет, этот не бросит.
– Да я не о том…
– А чего тогда?
– Человек мне попался в больнице. Нехороший. Он и тогда, в декабре был, и вот сейчас.
– Так он же в больнице. И потом, как это, нехороший. Он тебе сделал что?
– Нет, понимаешь, глаз у него страшный, неприятный.
– Эээ, это предрассудки всё. Ты же врач будущий, и веришь? Взглядом не убьёшь, не покалечишь даже. Если б так было… – она вздохнула, – мой Женька давно бы в гробу лежал. Да и сколько людей на свете…
– Всё равно, неспокойно.
– Это бывает. Особенно после родов, говорят. Вон, твоё чудо просыпается. Корми, давай, и не думай о плохом. – С этими словами Маша вышла из комнаты, оставив Аню с сыном.


*Яков Христофорович Петерс – преемник Ф.Э. Дзержинского на посту руководителя ОГПУ

продолжение http://www.proza.ru/2013/08/07/1928