Звонкое лето 79-го

 
                Моим друзьям посвящается


1.
Мы все любили понемногу
Кого-нибудь, когда-нибудь
И, собираясь в путь-дорогу,
Печаль хотели бы встряхнуть,
Забыть тревоги и волненья,
И горечь глупых ссор за год,
Мы вдруг спешим — куда? —  деревню,
Где нас, увы, никто не ждет,
Где нас не помнят и не знают,
И на дорогу не глядят,
Где мы который день скучаем,
Мечтая вырваться назад.

И чего мы сюда в эту деревню рвались? Жарко, душно, река далеко, зато огород рядом, который надо поливать. Одно утешение: клубники в нем — море: рви — не хочу! Впрочем, я и не хочу…, лежу на диване и думу думаю: и чего мы сюда притащились?!!!
И тут входит сестра с полной чашкой пахучей ягоды.
       — Хоть бы помогла мне клубнику собирать!» — укоряет она меня привычно, отправляясь на кухню.
     —  Я помогу тебе ее есть!» — сразу соскочила я с дивана.
     — Танцы сегодня в клубе, пойдем? — спросила меня Нинка, доедая свою порцию свежей клубники как всегда быстрее меня: она все делает быстрее: и работает, и ест, просто хорошенькая современная Золушка, только в шортах. 
     — Откуда знаешь?
     — Суббота потому что.
     — Это мы уже целую неделю здесь загораем, и ты еще никому не вскружила голову? Не порядок! Придется идти, надо же тебя как-то от грядки с клубникой отлепить!
      — Между прочим, мы вместе обещали отцу клубничное варенье сварить. И это было основным условием нашего пребывания здесь: делайте что хотите, только варенья наварите…. Забыла?
     — Да уж могла бы и не напоминать лишний раз….


2

И как в деревне ни убого,
И как в деревне ни  — тоска,
Но раз в неделю — слава Богу! —
На танцы можно прискакать.

       — А будет там этот твой знакомый? Ну, помнишь, ты рассказывала? Вы еще переписывались немного,— трещала сестра, вертясь перед зеркалом. Она уже практически была готова: в черных расклешенных брюках, бардовом батнике и легком цветастом пиджачке, который, не смотря пеструю раскраску, очень ей шел. Вообще-то этот пиджачок купили мне, но он мне не глянулся по расцветке, да и маловат был по рукавам, а сестре оказался в самый раз. Волосы она свои завила, глаза подкрасила, лаком по ногтям прошлась,— и была похожа сейчас на только что распустившийся цветок, благоухающий духами. Я была одета практически так же, только брюки у меня были коричневые с блестящим зеленоватым отливом, батник небесно-голубой, а пиджачок полосатый.  А с волосами у меня вообще никаких проблем: косу заплела, резинкой затянула, челку пышнее расчесала  — и я вполне готова.  Что касается косметики,  то она у меня самой лучшей фирмы  — от природы: кожа гладкая да чистая, глаза в пол-лица, рука белая-белая.... 
Явились мы с сестрой на танцы, когда там уже все сверкало и грохотало. Площадка для танцев была устроена прямо на улице за клубом, который располагался около здания станции, и, так же как и она, не имел никаких заборов. Поэтому сразу за деревянным настилом, на котором и расположились музыканты со своей незатейливой аппаратурой, танцующую молодежь приняла небольшая полянка, покрытая  сочной зеленой травой.
Виктор, про которого спрашивала сестра, как я и предполагала, у  микрофона стоял, в руках гитара, изо рта песня льется.  Хотя, «льется» — это я сильно похвалила его голос, плохо слышимый из-за грохота барабанов и визга двух гитар. А что вы хотели? Это деревня. Слава Богу, что такое есть, тем более что эти усилители и эти гитары парни на выходные всегда привозили с собой: у Виктора в городе свой ансамбль был. Итак, за барабаном был Игорек, этого я знала, а вот второго гитариста  — нет. Видимо, того, кого я помнила по прошлому лету,  забрали в армию. Как только музыка закончилась,  мои знакомые подошли к нам.
     — Нина, знакомься, это Виктор. А это….
     — Игорь….      — опередил меня белобрысый курчавый парень, расплывшись в улыбке и вперед Виктора протягивая моей сестре ладонь для рукопожатия.
«Еще одна жертва голубых Нинкиных глаз,— только и успела я подумать, ухмыляясь, быстро взглянув на сестру. Неспешного обзора вполне хватило, чтобы сообразить, что у парня  нет никаких шансов  — это в смысле в ответ. А уж позволить себя безответно любить   — это у сестры всегда хорошо получалось. Я вот так не могу. Если мне парень…, ну, хоть чем-то не понравился, я на него так взгляну, что через пять минут он уже навсегда забыл, кто мы  такие и зачем он подходил  к нам. Впрочем, пока я обо всем этом думала, парни уже на сцену возвратились, и танцы возобновились.  Здесь собралась практически вся местная молодежь,  многих я знала: кого-то в лицо, кого-то по именам, с кем-то была знакома. Со мной здоровались, спрашивали, кто со мной, я представляла сестру, если, конечно, что-то можно было услышать в этом грохоте музыки и  всеобщего восторга. Танцы!
Обратно нас, конечно, проводили.
       — Завтра парни на реку звали купаться, сказала Нинка, засыпая. — Далеко здесь река?
       — Если топать-то далеко, и это уже сегодня….


3

В деревне скучно.  Днем напрасно
Себе занятье ждешь, когда
День не грозил с утра ненастьем,
Манила нас к себе река.
Река не близко. Подвозили
Нас на купанье вечерком,
Но чаще мы пешком ходили,
И это «чаще» было днем…

В этой деревне в июле отдыхали только мы, парни летом работали. Июль — пора сенокоса, а в августе начинается жатва. В Сибири не принято, чтобы парни летом бездельничали. Поэтому днем нам с сестрой, если мы не ходили на речку, ничего другого не оставалось, как солить огурцы, варить варенье да смотреть телевизор.

4

«В деревне русская хандра
Владела нами понемногу»,
Мы б извелись, но —  слава Богу! —
В запасе были вечера.
А там кому-то звезд ворчанье,
И ветреный и лунный вздор,
И тихой музыки ворчанье,
Непринужденный разговор:
О том, о сем,  о музыкантах,
О музыке (и «pop»,  и «beat»),
О клубах, о стихах, талантах:
Кто как и сколько знаменит;
Что популярно, что не модно,
Что сохранилось, что ушло;
О записях, магнитофонах,
Альбомах, диско, о кино;
И о любви (совсем немножко!),
Вздор это чувство или не вздор;
О драках, верности, прическах —
О чем угодно разговор…

Виктор жил с нами практически на одной улице, то есть переулок, на котором располагался их дом с громадным огородом, упирался в наш дом, поэтому его знаменитый кедр, растущий в палисаднике, был виден из моего окна.  Так вот, стою я около окна и вижу: Витька какой-то громадный чемодан тащит и прямо к моему дому направляется.
«Уезжать, что ли, собрался? — подумала я с досадой, видя, как он сгорбился под тяжелой ношей.  —  Хорошенький номер: он, значит, в город слиняет, а я тут скучай без него!». О том, что он может направляться ко мне, я не подумала: к станции-то надо идти как раз мимо моего дома, который в этом закутке был угловым. Однако  через пару минут слышу стук. Открываю дверь: Витька, и чемоданом. «Ах, его еще и провожать придется»,— подумала я, еле скрывая недовольство.  Но чемодан к моему удивлению прошествовал мимо меня в большую комнату и водрузился на диване. Виктор его раскрыл и извлек из него большущий стоячий магнитофон с громадными катушками, сразу же начав объяснять мне, как его надо включать.
       —  Вот, чтобы вы днем не скучали,— весело сообщил он мне, включая этот громадный агрегат. — Знаменитые «Beatles», как ты и просила: «Клуб одиноких сердец сержанта Пеппера» и другие знаменитые альбомы. Ну, я на работу, как включать ты запомнила, вечером встретимся. 
У меня на время потерялся дар речи. Я-то всего лишь у него просила пару каких-нибудь записей и не более. Но если они приехали вместе со стереомагнитофоном, так еще лучше. Живем, сестренка! Правда, сестре моей это мое увлечение рок-музыкой было до лампочки, значит, это я живу!


5

«Но наше северное лето —
Карикатура южных зим»,
И потому, возможно, где-то
Гуляют дольше, мы молчим….
Зато у нас светает рано,
И рано солнышко встает,
И как забыть, что чья-то мама
Кого-то безнадежно ждет,
И чья-то бабушка вздыхает,
И чей-то дедушка ворчит,—
Отцам и детям звук «гуляет»,
Увы, по-разному звучит….

Гулять, правда, здесь по улицам, если погода сырая не совсем комфортно: ты идешь по дороге вдоль села, а над твоей головой рой комаров с доброй сотней особей, и точно такой же рой над головой  у твоего спутника. Пять человек будут идти, пять комариных роев будет сопровождать их на протяжении всей прогулки, а уж если здесь зарядит дождь, это может быть даже дня на три….  И грязь такая, что даже до магазина дойти проблема.

 6

Во избежание сплетен разных   —
Неукротимая молва — 
На горизонте не случайно
Вдруг появляются дела.
Но не у всех, а лишь у Вити,
И он, забыв про все, летит
В соседний город, и обратно,
Увы, вернуться не спешит.

Сегодня  Виктор уехал в Красноярск. Сказал, дня на три, но я, провожая его до электрички, почему-то подумала, что в три дня он не уложится, или не захочет уложиться. Что у него там за дела, я не знаю, но почему-то стало грустно…. Захотелось писать стихи, и стихи очень грустные…. 
Я же волне осознаю, что Виктору со мной скучно. Я не люблю бесцельно шататься по улицам, деревенские посиделки меня тоже мало привлекают: там, к сожалению, много курят и сквернословят, а бутылку красного вина, пущенную по кругу, мы с сестрой категорически не признаем. И меня в человеке, прежде всего, интересует его духовный мир, что он любит, о чем думает, поэтому мы  с Виктором много разговаривали и мечтали. А это всё хорошо день-два, ну три…, и не более.  И что интересно мне, очень быстро может наскучить другому…. Я же это всё прекрасно понимаю…. Я ведь такая умненькая девочка с длинной пушистой косой и серыми грустными глазами, любящая писать стихи….

 7

Пока делами удрученный,
Был в Красноярске кое-кто,
А кое-кто, печали полный,
Писал стихи про полотно,
Другая пара не сидела,
Ей было некогда скучать….
Вот молодцы! Вот это дело!
Не то что мы, не то что я….

Увы, конечно, для меня, потому что сестре с Игорьком очень было даже неплохо: они гуляли по деревне, катались на мотоцикле, ездили купаться, ходили на деревенские посиделки.  Ну, а я писала стихи.  Правда, мне пришла в голову идея, написать о нашем деревенском лете, а потом это все подарить мальчишкам.
Сначала я решила подготовить себе рабочее место: придвинула к громадному удобному креслу небольшой журнальный столик, раскрыла блокнот, запаслась ручкой, и, конечно, включила магнитофон. Если кому-то для вдохновения нужен запах яблока, кому-то скандал, мне достаточно, чтобы музыка звучала. Можно еще добавить чашку с горячим чаем и в пиалу печенья насыпать. Но вот уже полчаса я сидела перед раскрытой тетрадью, напрасно покусывая карандаш: в голове не было ничего, ни одной путной строки. «Так, понятно   — сказала я себе, — звуки музыки в роли вдохновения выступать сегодня не спешат, тогда мы пойдем другим путем». И я открыла любимый томик с любимыми стихами любимого поэта. На глаза сразу же попалась первая глава «Евгения Онегина» и в голове сразу же возникли переделанные строки:
Мы все любили понемногу…..
Слава великому поэту!  Начало есть, значит, дело пойдет….

9

Нас обкормили обещаньем,
Нас истомили суетой,
Что стало чистое вниманье
Недосягаемой мечтой.

Но что поделать? В мире этом
Везде так — суета сует! —
Пройди с сумой по белу свету:
Нигде вниманья в мире нет.
И нам, увы, не перестроить,
Не переделать этот мир….
В другой тональности настроить
Пора, пожалуй, песню лир…


Вот подошло к концу наше пребывание здесь, уже взяты билеты на самолет, уже уложены вещи, уже парни явились к нам на последний прощальный вечер. Нина встала и объявила ребятам, что у нас для них сюрприз: маленькая поэма о лете, нашем лете, лете семьдесят девятого года. Удивлению, как мы и предполагали, не было предела.
Но без экзотики, наверно,
Печальным был бы это мир,
Неинтересным, скучным, серым —
Без разговоров, сплетен, игр,
Без глупостей, очарований,
Без приключений до зари
И без тоски и без страданий,
Без дружбы, радости, любви.

 
12

Все преходяще в мире этом,
Все переменно, все уйдет,—
Пройди с сумой по белу свету:
Никто напрасно не живет.

Ну, вот вагон качнулся, и электричка понеслась, а голове моей все еще звучали стихи моей маленькой поэмы.

Вот дни ушли цепочкой дружной,
Мы уезжаем навсегда:
Печально, если в ваших душах
Мы не оставили следа….