Пальцами по подоконнику

               


                Заменитель вступления.
Ночь. Дым. Я.Она. Нет. Нет меня, так же как и нет ее. Есть мы. Балкон. Дым. Ночь. Я выдыхаю, наклонившись к ее плечу. Мой подборок на ее плече, ее голова на моей груди, она меня гладит по спине. Мы молчим. Здорово, когда людям есть о чем молчать. Счастье понимать  молчание друг друга.  Нам есть о чем поговорить, но мы можем молчать. Для молчания – ночь, тишина, дым. Для разговоров – будущая жизнь.
Прогремел взрыв, небо озарилось яркой вспышкой, на секунду мы подумали, что это салют, заканчивавший великий день – девятое мая.  Только пиротехника не отставляет в небе клубы черного и густого дыма, которых обнимают языки пламени.  Я небрежно оттолкнул ее, чтобы, высунув голову, внимательно осмотреть происходящее. Интерес. В тот момент я думал о погибели, до которой меня доведет интерес.  Он важнее безопасности. Я ее потянул за руку, потянул туда, к месту событий, уверенный  в нашей безопасности. Хотя, к себе я был абсолютно апатичен. Уверенность в том, что  я смогу ее защитить, зашкаливала. Это важнее.  Однажды, я поставил все, безумно рискуя, я отдал ей всего себя. Она приняла, смогла понять, смогла полюбить и подарить заботу, не смотря на безразличие. Мое. Ко мне же.  Да и сам я  замечал, как я стал думать о себе, немного заботиться, чтобы не расстраивать ее. Я отдал всего себя. Безжизненного и бесчувственного, она  могла растоптать, но вернула в жизни. Она как вода в горшок цветка моей жизни.
  В тот момент, я  забыл о заботе о себе, но что страшнее – я забыл о ней.  Она держала мою руку, дергая меня, умоляя вернуться домой, а я видел лишь пожар, полыхающий в 60 метрах от  нас.  В моих глазах виднелся огонь. Это не отражение пожара, это то, что загорается во мне, когда я вижу катастрофы и стихийные бедствия. Я потянул ее ближе. Она отговаривала, но я не слышал. Я видел только огонь и покореженные вагоны, из-за которых начался пожар. Поезд заехал в  наш маленький городок горящим, он не сбросил скорость,  прося диспетчера перевести стрелки, чтобы выехать из жилого массива и ликвидировать пожар. Слишком много тонкостей, что-то пошло не так. Поезд  сошел с рельс. Горело все в радиусе километра.
Мы шли ближе, к самому зданию ЖД вокзала, чтобы увидеть место крушения. По дворам близлежащих зданий растекалось что-то черное и вязкое. На нашем пути  встретилась бабушка, она была жутко напугана и плакала. По морщинистым щекам стекали слезы, наполненные жутью происходящего.  Бабушка не могла спуститься и перейти дорогу потому, что бордюры были слишком высокими, а ноги больными. Мы ей помогли : спустили на дорогу, перевели через нее, предложили проводить до дома, но бабушка отказалась.  Как только я  услышал слова отказа, сразу двинулся к зданию ЖД. Совсем забыв про нее, а в ней моя душа. Я обернулся, увидел ее возле бабушки, мотнул головой, якобы позвал, и двинулся дальше.  Пройдя метров 50, она догнала меня, ее глаза были полны испуга. Она пыталась что-то мне доказать, но  я не слышал. Наш дом находится напротив моста, ведущего через ЖД пути, мы пошли  не сразу к зданию вокзала, а обошли окрестности, до сих пор не понимаю зачем. С шестого этажа открывался замечательный вид на пожар, не понятно для чего было спускаться на землю. 
Немного не доехав до моста, горела цистерна. Мы подошли совсем близко.  Пройдя сто метров вперед, мы могли оказаться прямо под мостом. В моих глазах разгоралось пламя восхищения и интереса.  Моя родная девочка стояла за моей спиной, не желая видеть происходящее. Раздался взрыв, я схватил ее за руку и ринулся бежать прочь. Мы пробежали около пяти метров , как небо озарилось светом, ярче дневного, будто в небе зажгли миллион сто ватных лампочек.  Я поднял голову и увидел  предмет врезающийся в наш дом, между шестым и седьмым этажом, примерно. «Хорошо, что мы не там.» - подумал я, как с неба начали падать кирпичи, половины и четвертинки кирпичей. Я сделал всего несколько шагов , как почувствовал удар в голову. Мои глаза закрывались, а  тело валилось на землю, впереди я увидел падающего человека, в котором я узнал мою любимую…
Ночь. Я.Она. Нет. Мы. В квартире потушен свет. Мы любим наслаждаться темнотой. Молчание. Тишина. Единение душ. Темноту нарушает лишь свет от фонарей. По нашей квартире ходят спасатели. Кусок вагона попал в шестой этаж, разрушив стену и балкон. Свет отражается от стен, покрашенных в персиковых цвет. Поверх краски  наклейки и рисунки, которые придумывал я, а рисовала она.  Никто кроме меня ее не видит. Аналогичная ситуация со мной. Нет поводов для ревности, но самое грустное то, что наши прикосновения никогда не будут настоящими. Я не почувствую тепло ее губ, не поглажу по гладким рукам, не проведу носом от щеки до волос.
Свет фонарей проходит сквозь нас, в комнате суетятся спасатели, пытаются что-то изменить. Слышны озадаченные разговоры, крики, шум. Мы на балконе. Она гладит меня по спине, а я докурил и обнимаю ее. Только ничего не чувствую. Грустно…




                Предисловие
Я должен сказать что-то  агитационное и интригующее о том, что написал, но смысла не нахожу. Хочу сказать, что каждый мой рассказ – дневник моей жизни. Некоторые вещи, о которых ниже написано, я прожил в своей голове, ведь они невозможны в бренном мире. Это губительно. В своем мире я нахожусь один, рядом никого нет. «Не понимаю – осужу.»  Насрите мне в душу, я очень этого жду. Спасибо.






                Артем Сердюк
                «Пальцами по подоконнику»

По вокзалу раздавался оглушительный голос диктора: «До отправки поезда  №386 Кисловодск – Киев остается пять минут, просьба занять свои места согласно билетам. Нумерация вагонов с хвоста поезда».
«Пацаны, давайте быстрее, не дай Бог опоздаем!» -  кричал я друзьям, догоняющим меня.
Отголоски прошлого все чаще приходят ко мне.  Картины прошлого появляются, стоит только закрыть глаза. Удар. Крик. Небытие…
Я пробегал одиннадцатый вагон. До нужного вагона оставалось пройти еще пять. Я очень торопился и волновался.  Поезд отправлялся в  двадцать три часа по Московскому времени…
Моя сумка была собрана, да и сам я готов был к выходу, а  диктор по радио объявил «Девятнадцать часов  в Москве». Долго ждать. Пить чай и курить – вот выход. Ожидание томило. Казалось, будто секундная стрелка, издеваясь надо мной, зависала на пару секунд,  и только потом отнимала секунду моего ожидания.
…Поезд дернулся. Оглушительный звук удара металла пролетел по вокзалу. В голове моей мелькнула мысль о том, что поезд начинает трогаться, а мы не добежали до нужного вагона. Я начал вертеть головой, но  друзей не было рядом. Они  отстали. Меня охватила паника. Я не знал что делать, впал в ступор. Я еле слышно выругался, и мои глаза кинулись на  поиски друзей рядом с вагонами, которые я оставил позади.  Я увидел Саню, бежавшего мне навстречу. Он что-то кричал, эмоционально размахивая руками.
 «Куда ты убежал? Давай быстро туда, нас впустят. Поезд уезжает!» - Саша махнул в сторону  тринадцатого вагона, схватил одну из моих сумок и ускорился. Быстро перебирая ногами, я двинулся за ним.  Максим и Тема уже были в вагоне, точнее в тамбуре. Они помогали двум девушкам поднять сумки. Тема схватил сумки в обе руки и поставил их у двери напротив. Макс дал руку  девушке, чтобы помочь подняться.  Незнакомка наступила на  последнюю ступень, а рука Макса скользнула по ее талии, якобы помогая подняться. Каждый мужчина пытается утвердиться за счет красивых девушек. Если  она создает вид недоступности, то ее хочется добиться еще больше.  Мужчина и не задумывается о том, что он может обидеть главную девушку своей жизни, которая может помочь построить ему замок жизни. Второй девушке Макс  не подал руки, это сделала ее подруга, которая уже была в вагоне. Заметив это, он тут же  помог ей подняться.  Он подхватил четыре сумки обеих девушек, две из них были с колесиками, что облегчило ему задачу. Он пытался угодить обеим девушкам, хотя  нужна была ему первая, которая была, откровенно говоря, симпатичнее.  Слово подруги в женском обществе имеет вес  в ситуациях, которые можно решить самой, но когда, по-хорошему, нужно посоветоваться, узнать взгляд со стороны, девушка действует сама,  в итоге наделав глупостей.  Угодить одной девушке ради другой – вот они  намерения Макса. Это женщины. С ними нужно действовать незамедлительно, иногда даже не думая. Для них будет важно то, что ты сорвался ради них, а то, что не смог решить существующую проблему отходит на второй план.
Поезд начинал потихоньку отъезжать от станции. Саня набегу закинул сумку, которую подхватил Тема. Забрав у меня сумку, Саня закинул и ее в вагон. Он потянул меня за руку  – вот и я в поезде. Забрались все. Маленькая проблема, решив которую в моей голове возникла гордость за себя и друзей.
Мы  двигались  по вагонам. Пройдя три вагона, мы зашли в нужный нам. Саша постучал в купе проводников, приоткрыл дверь и спросил: «Девушка, можно Вас на минутку?»  К нам вышла красивая, стройная проводница, улыбаясь, она спросила: «Это Ваши четыре места в третьем купе?» Мы дружно кивнули головой, протянули ей билеты, хотя  не понимали ничего. Она что-то говорила нам, двигаясь по вагону,  а мы шли вслед за ней, наблюдая  за передвижением ее ягодиц. Она остановилась возле купе с четырьмя пустыми кроватями. Обозначила рукой наши места и ушла в другой конец вагона. Мы задвинули сумки под нижние полки.  Проводница вернулась к нам, собрала наши билеты. Что-то очень внимательно  в них рассматривала, потом оторвала одну часть, а другую вернула нам.  «Я сейчас принесу Вам постельное белье» - обозначила свое возвращение красавица и ушла.
«Да, она в порядке. Я бы с ней…  » - Тема комментировал  внешность проводницы. Он сделал это не очень содержательно, зато очень эмоционально.  Он взмахнул руками, вдохнул порцию воздуха и начал  ладошкой щупать воздух, демонстрируя то, как бы он сделал это с проводницей.  Мы смеялись над имитацией Темыча.
Проводник, который впустил нас в свой вагон, очень помог нам. Если бы не он, то мы бы так и остались на вокзале, провожая глазами наш поезд в самое необычное путешествие. Проводник  отнесся к нам с добротой.  Ее так мало в нашем мире, ее катастрофически не хватает, но даже если каждый человек сделает добро ближнему, мир не станет добрым. Найдется тот, кто воспользуется этой добротой, поставив  ненависть и злость выше мира сего.   Всего должно быть поровну, иначе не избежать  губительных последствий. Впереди нас ждал долгий путь в самое интересное  приключение.  Время тянется, когда ждешь, и бежит впереди тебя, если торопишься.
Меня посетило душевное умиротворение, когда  мне пришло осознание неизбежности желаемого. Мы едем. Мы выбрались вместе на каникулы. Не хватало Игоря, но меня грела мысль о том, что меньше чем через сутки мы будем  рядом. Я был счастлив. Быть счастливым несложно, важно просто показать себе легкость в душе и воспарить над насущными грызунами души. Я целый год ждал этого лета, чтобы собраться вместе и отдохнуть. Мои друзья учатся в разных городах: Киев, Москва, Санкт-Петербург и Ростов-на-Дону. Мне повезло меньше, я учусь в техникуме в моей провинции, но это не мешает нам быть вместе. Люди должны быть чем-то похожи, чтобы притягиваться друг к другу и чем-то различаться, чтобы дополнять друг друга. Зимние каникулы очень коротки, поэтому вместе мы можем быть только неделю. В эти семь дней мы стараемся провести как можно больше времени вместе. Занимаемся всякой дурью. Мы можем  в центре города встать на канализационный люк, чтобы выстучать на нем какой-то ритм, совсем непонятный, и станцевать под него. И неважно, что скажут люди вокруг или как посмотрят. Важно то, что мы счастливы вместе.  Завистники всегда будут смотреть в сторону счастливых.  Совместные занятия идиотизмом показывают истинную душевную близость.  Летом мы можем быть вместе месяца полтора, иногда больше. Чему есть начало, тому есть и конец. Наступает момент и  мои друзья вынуждены уезжать по  своим городам.  Я их провожаю. Всегда.  Первого мы провожаем вчетвером, второго втроем, третьего вдвоем, а четвертого я провожаю один. И я остаюсь  в ожидании. Смотрю на все места, которые мы посещали , вместе, становится немного грустно. Каждому из уезжающих я оставляю часть своей души. И только во время их приездов моя душа собирается  полностью.  Мы ехали, она была на месте. Я был счастлив и умиротворен.
Нам нужно было провести одну ночь  в Киеве, поэтому пришлось искать какие-то варианты, гостиница была последним из них . В МЧС студенты живут в казарме, и туда, понятное дело, нас не пустят, поэтому  Игорь  предложил остаться у его бабушки, недалеко от Киева.  Она должна была вернуться от родственников, вечером, в день нашего приезда. До вечера было запланировано важное мероприятие. Мы смогли достать билеты на экстремальный туризм. Нас ждала экскурсия по Припяти. Поиск билетов доставил нам немало проблем и несостыковок, но мы справились.  Все время до отъезда, да и во время дороги я находился в ожидании. Мысль о том, что там уже 25 лет не жили люди, вызывала у меня восторг, хотя с другой стороны навстречу восторгу двигалось сострадание и жалость. Сколько людей  отдали свои жизни, чтобы предотвратить катастрофу мирового масштаба. Молодые солдаты отдавали свои жизни туша пожар. Каждому из них обещали досрочную демобилизацию по окончанию пожара. Никто из них не думал о том, что идет на верную смерть. Дома их ждали матери, отцы, любимые девушки, но никто даже не подозревал о том, что прощание перед армией станет последним. Ненавижу прощаться. Это самое ужасное. Прощаться с человеком, с живым, но зная, что больше не увидишь его. Нужно долго подбирать слова, действия, а в итоге свыкаться с мыслью, что родной человек больше не родной лишь потому, что так распорядились обстоятельства.  Провожать человека в последний путь, видя перед глазами слайд-шоу  моментов жизни, видеть во снах его улыбку, которая больше никогда не подарит тепло.  Вспоминать те дни, когда  обидел его, не помог или же просто поссорился. И понимать, что не  сможешь извиниться, сказать, что любишь. О любви нужно говорить, потому что, однажды, наступит та минута, когда  слова перестанут звучать, уши не будут слышать, а глаза потеряют зрение. И больше никаких слов о любви, лишь тяжесть в душе и грызущие несказанные слова.  Но пока это мгновение не наступило, человек не поймет важность искренних слов.  Прощаться с человеком, ждать новой встречи. И так от встречи и до встречи. В промежуток между ними  проходит жизнь, а мы не замечаем, что живем от момента до момента, а потом вскидываем руки в воздух и говорим о том, что жизнь прошла незаметно.  Матери и  девушки, которые провожали парней в армию, ждали их возвращения, но их встрече было не суждено случиться. Вероятно, они будут ждать  с прежним нетерпением, но они ждут то, что не прописано ни в одной книге судьбы. Ценность момента ничтожна, пока момент существует.
Я никому об этом случае не рассказывал. Некоторые  узнали как-то. Сарафанное радио.  Я никогда и ни с кем не разговаривал об этом. Эта потеря далась мне слишком тяжело. Люди, которых  я потерял в тот роковой день, были моей душой. Каждому из них  я отдал ее частичку. Теперь она не будет целой никогда. Она осталась с ними. Навсегда. Также как и они в моей душе. Я сохранил счастливые улыбки моих друзей  в моем сердце. Я вынужден каждый раз вспоминать те дни и места, в которых  мы были вместе, осознание   нереальности этих моментов выносит наружу остатки моей души, выбрасывая  их в урну, как сгнившее яблоко, которое воняет на весь балкон. Обрыв нити моей жизни… Вот моя навязчивая идея. Идефикс.  Я одержим этим ожиданием. Я готов отдать свою жизнь ради одного взгляда в глаза моих друзей. Я готов отдать свою жизнь просто ради одного объятия.  Каждый из моих друзей был колонной в нашей жизни, общей для всех. Эта опора каждому из нас помогала справляться с  трудностями, переживаниями, нервными срывами.  А сверху находилась чаша,  стоявшая на колоннах, которую мы несли по жизненному пути.  В эту посудину мы собирали проблемы, неясности, нервы, обиды, весь негатив. Что-то из накопившегося решалось, а что-то просто отсылалось в долгий путь. У каждого человека есть  своя чаша над головой, в которую собираются все его неправильные и несправедливые поступки.  Когда чаша переполняется,  то ее содержимое выливается обратно на человека. Мы собрали общую чашу, она дольше заполнялась, но так и не смогла заполниться. Но опора рухнула, и ее содержимое вылилось на меня. Я готов один ответить за поступки  друзей, надеясь на их прибытие в лучший мир.
Я помню, как Тема пообещал на моей свадьбе спеть песню «Генералы песчаных карьеров ». И я не хочу играть свою свадьбу без этой песни. Я остался там, где мы вместе.  Я застрял. Стрелка моих внутренних часов остановилась.
Артем позвал меня перекурить, а между делом за окнами уже мелькали силуэты пролетающих мимо деревьев. В тамбуре он меня спросил, что я думаю по поводу существования в Припяти каких-либо существ. Передать дословно свой ответ я не смогу, но попробую передать суть. Кто-то может сказать о том, что в телеке говорят правду, о том, что это просто заброшенный город. Говорят, что радиационный фон упал, но вокруг города стоят автоматчики на КПП, с которыми наш экскурсовод договорился, немного приплатив. Это нормально, так не только в России. У нас все покупается, а все потому, что труд мало оплачивается, а товар дорого продается. А существование кого-то там остается тайной, покрытой мраком. Допуская в своей голове реальность  чего-то немыслимого,  появляется шанс осуществления этого.
За окном уже смеркалось. Мы несколько раз ходили на перекур. Каждый день, перед сном, я осмысливаю прошедший день, анализирую  прошедшие события, мои действия вызванные этими событиями. Так же я ищу объяснения чертам моего характера, и, находя черты, мешающие саморазвитию, я составляю план действий для их искоренения. За несколько дней до поездки, я нашел   пробку на пути к совершенствованию себя. Близок к идеалу тот, у кого нечего отнимать, а не тот, к кому есть что прибавлять. То, что я нашел  присуще многим, но ее присутствие во мне беспокоит. Суть  моей глупости очень проста – я  каждый раз бросаю то, что у меня не выходит, и начинаю это же сначала. Время, потраченное на достижение результата, который был брошен, уходит впустую. Все начинается  заново. В новой попытке я учитываю ошибки предыдущей, но от этого становится несильно легче. Но это еще не все, есть еще одна черта , которая изрядно выносит мне мозги – найдя в себе какую-то особенность поведения, я начинаю искать человека или момент, благодаря которому она появилась, независимо от того положительная или отрицательная это черта. Вот и ночью, они объединяются, включаясь каждая в свой момент. В эту ночь я долго думал и никак  не мог понять, когда я перенял на  себя эту гадость. Одна из особенностей помогала искать истоки другой, чтобы искоренить. Я просто смотрел вверх, видя перед собой полку для одеял и подушек….
У моего отца есть сын от второго брака.  Мы часто ходим  забирать его с тренировки. Возвращаясь домой, отец спрашивает про успехи в спорте, про успеваемость в школе, не дает мне вставить слово, хотя он прекрасно мог пообщаться с ним и дома, а я бы, узнав о жизни брата, со спокойной душой поехал домой, но нет. Гордость в глазах отца затмевает усталость от рабочего дня. Он переживает за каждый его шаг, старается много с ним разговаривать, объяснять то, что тот не понимает.  Сделав уроки, они ложатся смотреть мультики перед сном, или же отец читает ему книжку.  Такой роскоши у меня детстве не было, к сожалению. Были моменты, когда мы оставались с ним вдвоем, но чаще всего в такие моменты за ним приезжал его друг, с ним еще были две девушки, папа отвозил меня к бабушке, а сам уезжал, я даже не знаю куда.  Я не знаю, за что был удостоен такой участи. Для моего отца я абсолютно не существовал.  Я был очень удивлен, узнав, что его вторая жена беременна. Я не мог понять, как отец будет воспитывать второго ребенка, зная его отношение к моему воспитанию. Но я оказался не прав. Мое мнение оказалось предвзятым. Он смог измениться. И только тогда я смог понять, что я это его брошенная попытка, а мой брат – новая, с учетом прошлых ошибок, приложением новых сил, подкрепляемая искренней и чистой верой.
Я опустил голову вниз, чтобы посмотреть происходящее в купе. Все сладко спали, в самых разных забавных позах. Мне нравится наблюдать за людьми, которые спят. Они беззащитные, они не могут скрыть  позывов внутреннего мира. Перевернуться, укрыться, пробормотать что-то неясное. Люди полны искренности. Это так важно, ее так не хватает в повседневной жизни. Рутина уничтожает все искреннее, все чистые и душевные чувства. Не спал только Саша, он обрабатывал фотографии.  Он мог  заметить и отразить на фотографии что-то необычное там, где мы видели обычные вещи. Его, несомненно, радовало наше путешествие, так же, как и факт, что мы вместе ехали отдыхать.  Не меньше этих причин его осчастливило то, что он сможет пополнить свое портфолио  фотографиями из безжизненного города. Его не беспокоило, что таких фотографий полно в интернете, ему были важны свои кадры.  Незадолго до поездки, я думал насчет фотографий. Что такое фото? В любой банальности и повседневности есть что-то необычное, стоит лишь посмотреть немного с другого угла. Мне кажется, что фотография – способ останавливать время, отдельным фрагментом. Жизнь продолжает идти, но момент, который на фотографии останется навсегда неподвижным.  Люди смогли придумать, как остановить время, но не смогли использовать это в своих целях. Все гениальное просто. Самые простые вещи несут очень глубокий смысл, но людям по нраву искать смысл там, где он может быть глубоко зарыт, но им там и не пахнет. Все важное под носом. Судьба прячет жизненно важные события, моменты и решения, давая их нам  в руки.
Я не хотел отвлекать его от творческого процесса, ведь, одним  лишним словом можно сбить с творческого настроя, а  я этого жутко не хотел. Стук колес меня завораживал. Дорога это всегда необычно. Нет ничего кроме меня и движения. Я не двигаюсь, но перемещаюсь, разве это не чудо? Дорога это свобода, ничто не может помешать пребыванию во внутреннем мире. Я так  и провел всю дорогу, где-то глубине своих мыслей. На такой глубине сложно понять и запомнить ход мыслей. Я так и заснул. Это хорошо. Обычно перед сном я слишком много думаю, что приводит к приравниванию себя к говну. Тем, кто мало думает, живется спокойнее и безоблачнее. В любом транспортном средстве при движении я засыпаю. Поэтому пока мы двигались, я сладко дремал. Но как только происходит остановка, самая незначительная, я моментально просыпаюсь, поэтому  при остановке поезда я открыл глаза, глянул в окно, но увидел лишь какие-то гаражи и свет фонаря. Лицом я уткнулся в подушку, толи от отчаяния, толи,  пытаясь уснуть. Спросонья сложно понять мотивы действий и удержать мысли, даже самые простые.  Немного поводив лицом по подушке, я понял, что мне не уснуть. Я спрыгнул с кровати и направился в тамбур. Пока я шел до него,  поезд тронулся, станция какая-то маленькая была и поэтому стоянка такая же.
Я наблюдал, как вставало солнце, как начался новый день. Пробуждались все. А я проснулся раньше и мог видеть начало нового дня. Дня, который для кого-то в этом мире мог стать роковым, счастливым или несчастным, обычным или удивительным. А я, пропустив пробуждение, обречен быть  наблюдателем. Вынужден смотреть на жизнь, которая проходит мимо меня. У каждого своя жизнь. Сегодня моя жизнь - наблюдать. Я докурил сигарету. Пейзажи, двигающиеся мимо, меня заворожили. Я смотрел в окно и наблюдал, как мир вокруг меня живет, двигается вперед, а я стою на месте. Я стою, я пассивен, а жизнь-то идет мимо меня.  Любой момент рано или поздно кончается. С этим случится  также. Но есть моменты, которые остаются в памяти, их можно вспоминать до мельчайших деталей, можно почувствовать отдаленный запах, именно такие моменты составляют душу.  До приезда оставалось около получаса. Я вернулся в купе, сложил вещи, которые доставал из сумки: полотенце,  средства умывания, кружку, чай, сахар,  плеер с наушниками. Я свернул все постельное белье, которое выдает доблестное РЖД. Сложил наволочку, простынь, полотенце и пододеяльник в один конец кровати, матрас свернул колбаской и положил в сторону окна. Сел рядом с ним, положил руку, и просто смотрел в окно.  Когда за окном появились первые строения, я понял что мы  заезжаем в Киев. Я больше не мог ждать. Эти часы, которые я провел в ожидании, разрывали меня на части! Я больше не мог ждать! Я начал будить моих друзей. Я дергал их за ногу, за руку, толкал в бок, радостно восклицая о нашем приезде. Сонные лица смотрели на меня, а я радостно изображал восклицание взмахами рук. Они явно не понимали, что я хочу им донести, но я улыбался, а в душе появилась непреодолимая легкость. Такая легкость, при которой я глубоко вдыхал воздух, а у меня аж захватывало дух. Воздуха мало, но я все равно улыбаюсь. Потому что легкость в душе нельзя искусственно создать, нельзя подделать. Она появляется только в моменты счастья. Нехотя и в развалку друзья начали собираться, а я не вынося ожидания, ушел курить. Один за другим окурки падали в пепельницу. Музыку я не включал, лишь потому, что не хотел замечать ход времени. Слушая музыку, я примерно представляю, сколько времени проходит по истечению каждой песни.  Ход времени будто бы замедляется, когда ждешь. Поэтому я не хотел наблюдать за временем.  Скрип колес,  люди  и здание вокзала за окном выдернули меня из  мыслей и тамбура, я побежал в свое купе.  Все были готовы к выходу. Предвкушение витало в воздухе. Этот момент тянулся, казалось бесконечно, из-за утомительного ожидания  по моим рукам побежала дрожь. Мне хотелось разбить стекло в двери, ведущей в соседний вагон. Я щелкал пальцами, стучал по стене, мялся на одном месте, семеня мелкими шажками по тамбуру, иногда спотыкаясь об сумки. Вагон затрясло.  Я даже не успел понять, что происходит. Вагон потянуло в сторону, он упал на бок. По инерции я ударился об закрытую дверь, которая лежала на земле, точнее ехала по ней. Вагон обо что-то ударился, его подкинуло, дверь открылась, я выпал на землю. Мир вокруг меня перевернулся  несколько раз, и потом сознание меня покинуло.
Когда я пришел в сознание, я увидел белые стены и потолок. Какой-то шепот, на лицо была одета какая-то маска, рядом стояла капельница. В мою вену  воткнута иголка. На тумбочке справа  от меня стояли какие-то приборы. Пищание, которое  они издавали, меня раздражало. Заметив мои открытые глаза, люди в белых халатах, не медля, подошли ко мне.  Они переговаривались  о чем-то. Их голоса дрожали, в воздухе повисла напряженность. Тревога в мимике и жестах врачей нагоняло жуткие мысли.   Мужчина, видимо врач, что-то объяснял молодой девушке, потом махнул рукой в сторону и она убежала. Мои веки будто налиты свинцом, они все время падали, мешая мне наблюдать за тем, что вокруг. Я не мог произнести ни слова. Я был обессилен. Хотя пару секунд меня охватывала паника из-за этого. Я смог себе придумать недуг, который навсегда лишил бы меня речи. Мне  важно знать что произошло, где мои друзья, родители, где я и что со мной.  Из-за никчемности моего существования и невозможности действовать  во мне вскипала ненависть к самому себе. Она гудела у меня в груди, еще больше затрудняя дыхание. Я начал задыхаться, и врачи это явно заметили. Они надели на меня кислородную маску. Забежала медсестра с каким-то шприцом в руках. Она подняла его вверх, несколько раз стукнула пальцем, немного жидкости из иглы под натиском ее пальца вылилось, она наклонилась к моей руке, и я почувствовал неприятную колющую боль в районе сгиба. Буквально через тридцать секунд мои веки стали настолько тяжелы, что  я не смог их держать. Они упали, закрыв мои глаза, и сон одержал победу.
Следующее мое пробуждение было уже более спокойным. Заметно чувствовался прилив сил. Вокруг меня были те же приборы. Та же игла в вене, те же приборы справа от меня. То же бесящее писание.  Увидев мои открытые глаза, медсестра подошла к одному из приборов, что-то покрутила и быстрым шагом вышла из палаты. В голове мелькали еле уловимые мысли. Были вопросы, не было ответов. Хотя, именно в тот момент, вопросы отошли на второй план. Я ни о чем не думал. Просто лежал и наблюдал. Пытался найти что-то новое в стенах, покрашенных снизу синим, а выше цвета - побеленных.  Через несколько минут зашел доктор. Вслед за ним вошла моя мама. Лицо ее казалось опухшим, за мешками почти не было видно глаз. Ее пальто покрывал белый халат. Врач склонился над моей кроватью. Мама стоял рядом, правой ладошкой закрывая рот, а левую руку держа  возле живота. С ее глаз капали еле видные капельки слез. Я думаю, это слезы счастья. Лишь счастье может пробиться сквозь нескончаемую боль и отчаяние. Лишь оно может разрушить душевные оковы и снова подарить легкость в душе. Лишь оно снова научит парить над повседневностью разочарований. Слезы счастья не оставляют на лице человека очертания боли.  Слезы капают с глаз, лучи солнца проникают в палату и отблескивают в слезах. Слезы не обжигают. Они омывают душу и смывают накопившуюся тину.
Врач двигал из стороны в сторону мое лицо.  Он что-то внимательно высматривал, пытался найти что-то в моем лице. Перестав дергать мое лицо он, наконец, спросил: «Как ты себя чувствуешь, парень?» Я рассказал ему о слабости, но в целом хорошем самочувствии.«Это пройдет. Скоро будешь как новый. Ну и везунчик же ты!» Он улыбнулся, уткнулся в планшет, поставил какую-то метку на листе и пошел прочь.
Мама села над моей кроватью. Она склонила голову и заплакала. Это не были слезы счастья или горя. Эти слезы –итог переживаний, бессонных ночей. Слезы с грифом «Конец. Слава Богу». Вестник конца мучений. Пока я лежал в больнице, лицо мамы стало бледным и морщинистым. Совокупность бессонных ночей и бесконечных переживаний.  Я корил себя за ее слезы, за потерю ясности и румянца лица. Мы можем причинять боль, даже не подозревая этого. Из-за своей глупости, не подумав над словами. Стрела необдуманного ранит сердце любящих и, возможно, любимых. Разрушить несложно, сложнее создать.  Любовь матери самая сильная. Только она стерпит обиду, простит оплошность,  примет ребенка в любом виде, а самое важное, она никогда не скажет, что я изменился, что ей нужно побыть одной, что нет времени на меня, что разлюбила. Она будет любить до последнего вздоха. Вот она настоящая любовь с первого взгляда, крика, до последнего вздоха.
 «Мамуль, не плачь.  Доктор говорит, что я поправлюсь скоро. Скоро смогу вернуться домой. Хочу твоих оладушек.  Я никогда  не оставлю тебя и отца, я буду всегда рядом.  Ни на шаг. Никогда. Я обещаю. Ты меня слышишь, мам? Перестань плакать. Мама, не плачь! Твоя улыбка самая красивая на свете. Улыбнись. Я скучаю по твоей улыбке».От моих слов ей стало легче, как показалось мне. Я навсегда запомнил обещание, данное маме.  Я запомнил именно эти слова. Слова дня безумного счастья и уничтожающего меня горя.  Давая обещание, я вспомнил обещание, данное самому себе: Никому и никогда не отдавать свое сердце. Иначе оно превратится в игрушку, а вернется камнем. Я берег его и верил в глубине души в человека, которого я не знаю, но который сможет сохранить хрупкое сердце отвергнутого.  Обещание было дано после моей глупости и чужой подлости. До сих пор не понимаю, как можно говорить  о любви и изменять. Уничтожать партнера как человека. Обещание данное себе – самое важное. Его нужно держать, иначе все обещания данные когда-либо не будут стоить древесной щепки. Я нарушил обещание. Я отдал свое сердце. Снова. Оно снова было разбито. Я его собрал. И, знаете, в моей жизни появился человек, который мог уберечь мое сердце, вернуть ему радость, а мне смысл существования. Я его отверг. Почему? Потому что человек глуп, и я далеко не смог уйти. Я больше не верил в намерения искреннего и чистого человека из-за единичной встречи подлого и грязного человека, которому не было дела до чужих мечтаний, болей и разочарований. Таков наш мир. Нами  растеряны простые радости, вроде романтики, душевных разговоров, простительный глупостей, шуток и совместный мечтаний. Зато людям привили беспорядочный секс на норму, показали прелесть открытого объявления об этом. Вокруг одни животные. Люди – животные среди каменных джунглей. А я мечтаю о счастливой семье, детях, за которых не стыдно перед собой..  Если просто важно, чтобы сын не стал крысой, а дочь –шлюхой.
После моих слов мама улыбнулась. Я ответил ей еле заметной улыбкой.Она склонилась над моей кроватью и обняла меня, держась крепко за мои бока. Она уже не плакала, а только еле слышно всхлипывала.  Я с трудом поднял руку, ту, которая была без иглы. Я гладил ее легонько по спине. Она чувствовала мою ослабевшую ладошку, я знаю.  «Мам…» Я позвал ее еле слышно. Она подняла на меня чистые от слез глаза. Щечки еще были мокры от слез. «Мам, а где друзья?» После моих слова, она встала, сел на угол кровати и снова начала плакать. А  я никак не мог понять в чем дело. «Что к чему?» - вопрос моих мыслей. Закрыв лицо руками, мама зарыдала навзрыд.  Дверь в палату была открыта. Видимо, услышав всхлипывания, врач зашел в палату. Окинул меня осуждающим взором. Взял под руку мою маму, вывел ее из палаты, дал какие-то указания медсестре и вернулся в палату. Секунд  пятнадцать он стоял над моей кроватью, и только потом начал предъявлять мне: «Что же ты с мамой делаешь? Она и так вся на нервах, пока ты отдыхал, у нее нервный срыв!»
Мою душу окутала колючая проволока ярости и злости. Я забыл о матери. Сейчас мне за это стыдно, но тогда злость поглотила любовь. В моей голове горел вопрос, на который я должен был узнать ответ. Правду. Самую чистую и горькую. Каждый человек хочет знать правду, но не каждый сможет жить с правдой. Но быть обманутым и знать, что обманут тяжелее. Мало того, что обманут, так еще и не узнал правды…  Ответ на мой вопрос должен был искоренить переживания и неясность.  Я не думал о последствиях, не думал о других. Вслед за злостью и яростью пришел эгоизм. Я прикрикнул на врача: «Где мои друзья, с которыми я ехал? Я знаю, что ты в курсе». Врач молчал. Он занимался приборами, к которым я был подключен.  Я злился пуще прежнего: «Отвечай!» Меня озарил иронический взгляд. Он повернулся ко мне и задал мне ответный вопрос: «Так нормально? Нет дискомфорта?» «НЕТ!» я не мог больше ждать и терпеть. Меня убивало не ожидание, а не ясность и полное игнорирование меня врачом.  Он направился к выходу. Я бросил в след ему слова отчаяния: «Доктор, скажите, пожалуйста... Это же друзья. Поймите меня». Он моментально замер на месте как истукан. Развернулся, медленным шагом направился ко мне, будто интригуя меня, пробуждая пик моего интереса.  Не тот случай он выбрал, интриган сраный. А может он подбирал слова. В любом случае, в мыслях я его окинул грязью, но до него она не долетела, за то осталась на моих руках. Врач сел на край моей кровати. Он тяжело вздохнул. «Понимаешь, люди не властны над смертью, каждому предначертан свой путь. Ты оказался самым счастливым из своих друзей. Они погибли. Их хоронили в закрытых гробах. Сочувствую. » Он легонько взял меня за плечо, поднялся с кровати и вышел.
Я остался в палате наедине с пищанием прибором.  В груди защемило.  Я не верил. Я не мог поверить в то, что я  больше никогда не увижу своих друзей.  Каждый из них был частью моей души, но теперь моя душа никогда не будет целостной. Там остался какой-то кусок, который был избит новостью о гибели друзей.  В моей голове не было ни одной мысли. Внутри меня царила абсолютная пустота. У меня будто вырвали все то, что отвечает за чувства и эмоции. Я стал эмоционально опустошен... После этого дня, каждое утро  я чувствовал внутри себя ком пустоты, который сжирал каждую эмоцию, каждый душевный порыв, все нематериальное он затягивал в себя. Эмоциональное опустошение...Я отдал  всего себя, весь внутренний мир, который строил  долгими годами и бессонными ночами. Мечты,  вера, надежда  покинули меня. Друзья ушли, забрав все с собой, не оставив мне ничего...И я не могу это ничего заполнить. Одиночные эмоции, пустые надежды, осколки разбитой мечты – все это не может заполнить ком пустоты в душе. Нужен взрыв, наполненный всем тем, чего я лишился. Только он сможет заполнить пустоту, вернув мне прежнюю жизнь.
Я закрыл глаза, сказал про себя слова прощания, последнего прощания, с моих глаз потекли слезы. Я начинал понимать ценность людей, которых я потерял. «Я никогда не жалел о том, что был вашим другом». Слезы докатились по дрожащим губам, я замер.
                ******
Поезд еще потихоньку двигался, а мы уже стояли в тамбуре.  Мы готовились к выходу. Резкий толчок. Поезд дернулся. Меня прижало к стене. Несколько секунд тряски и поезд остановился. Проводница открыла двери. Никто из нас не обратил  внимания на ее привлекательные формы.   Это была неважно. Важно было окончание пути.  Но еще  важнее была встреча с Димой. Он получил отпуск. В течение месяца он мог отдыхать, развлекаться, а после его ждало возвращение в казарму. МЧС это Вам не плюшки хавать.  Перрон вокзала, да и сам вокзал место необычное. Его стены пропитаны горечью разлуки и радостью встреч.   Мы никогда не узнаем о том, чем сильнее пропитаны эти стены. Я уверен лишь в том, что вокзал видел больше искренних поцелуев, чистых слез счастья и горестных слез разлуки, чем ЗАГС.
Мы шли по перрону в сторону главного здания вокзала. Наши глаза бегали по всему перрону и территории, которая просматривалась.  Мы могли разминуться. Я думал сказать ребятам о том, что стоит вернуться обратно, вдруг и вправду разминулись.  Последние минуты ожидания давили сильнее, чем последние несколько часов. Казалось бы, осталось несколько минут, и вот, все, встретимся. Но время предательски тянулось, а обстоятельства издевательски   не давали нам возможности встретиться, наконец.
  Когда я увидел моего друга, остаток эмоций во мне взорвался, я бросил сумку и побежал к нему навстречу.  Вслед за мной сорвались мои друзья. Мы все обнимались. Наступило душевное умиротворение, практически моментально. Один из моментов, из которых состоит моя душа. Восторженно разговаривая, мы шли к куче наших сумок, ничего не было понятно, потому что разговаривал каждый. Каждый пытался что-то сказать или спросить. Поэтому в нашем макромире воцарились  хаос и анархия, как в больших городах, только для нас эти проявления временны, а для жителей городов постоянны.
Впереди нас ждал путь в агентство, а потом еще дорога в Припять. Волнительный момент. Для меня было важно не растерять эмоции в ожидании, иначе по прибытию, восторг не  посетит меня, внутри меня не взорвется эмоциональная граната и все старания уйдут коту под хвост.  В большинстве  своих действий я преследую  достижение эмоционального взрыва. Даже в сексе мне важны лишь эмоции девушки во время самого процесса и после него. Важны ее крики, слова, которые она будет произносить от переизбытка эмоций. Самая частая эмоция – восхищение, возникающая от наслаждения.
До нашего  пункта назначения на маршрутке, как сказал Дима, ехать  около часа.  В туристическом агентстве нас ждал человек, который должен был отвезти нас на экскурсию в Припять. Мы зарегистрировали себя как индивидуальную группу, поэтому  никто не мог ехать с нами.  В запасе у нас было три часа, поэтому  мы могли не торопиться.  По приезду в агентство мы могли даже немного погулять. Но это только после появления в агентстве. Сделать важное, а потом решать, как тратить свободное время – наше решение.  Нужно правильно расставлять приоритеты.
По возвращению в Киев нам нужно было добраться до бабушки Димы. Она живет недалеко за городом. Чистый воздух, деревня. Благодать. Мне это нравилось. Хотелось отдохнуть от городской пыли. Хотя мой город небольшой, провинциальный, но в нем присутствует элемент джунглей. В моем городе все мартышки, и каждая пытается показать, что она умнее, статнее, моднее других.Я смотрел в окно и улыбался пролетающим мимо машинам.  Бесконечная радость. Друзья, путешествие, отдых, дорога.
Дима  иногда  остается у своей бабушки. Это происходит во время увалов. Пока мы ехали в агентство, бабушка Димаса была в соседней деревне, у своей подруги. Одиноким старикам всегда не хватает общения. Неважно какого. Пусть это будет обсуждение кого-то, какой-то рассказ из жизни, главное научиться их слушать. Им это необходимо. Каждый из стариков растил нас, помогал в трудных ситуациях. Зачастую старость сопровождается одиночеством. Разве сложно  выделить хотя бы два часа в две недели, чтобы проведать бабушку? Поменять ей лампы или помочь передвинуть что-то. Нет, лучше прийти раз в месяц, в день выдачи пенсии, чтобы взять деньги, чтобы сходить в клуб, нажраться и дать в рот какой-то тупой телке. Ну, или же отсосать  у чувака с поднадбитым карманом. Каждому свое. Мальчику одно, девушке другое.  Все правильно друзья, я верю в направленность вашего пути.
Бабушка Димы должна была вернуться домой на автобусе, который приходит на час раньше нашего возвращения в Киев.  Все складывалось слишком удачно, чтобы быть правдой. Но в тот момент я свято верил в свершение этого момента.  Я продолжу рассказывать, но сейчас я хочу рассказать историю о старике, жившем в одном подъезде со мной. Она короткая. А потом я перейду к тому, что меня заставило задуматься о реальном существовании необъяснимых вещей в нашем мире.

Ивану Владимировичу шел уже семьдесят восьмой  год. Его жена умерла пять лет назад. Ее нить оборвалась. Она прошла свой путь. Дошла до своего света в конце тоннеля. Но это лишь одно из грустных событий, которое случилось с Иваном Владимировичем.  Его единственный сын погиб в автокатастрофе вместе со своей женой. Внуку пенсионера тогда было тринадцать лет. С момента той страшной трагедии прошло пять лет. Сейчас внуку Алексею восемнадцать. И он яркий представитель нового контингента людей, которые сосут деньги родителей, бабушек или дедушек и предпочитают, чтобы ночью в клубе за эти деньги у них сосала какая-нибудь блондинка. Внук снимал отдельную квартиру с несколькими своими друзьями. Когда я его спросил, почему он не хочет жить с дедушкой, он ответил мне так, недословно, но смысл таковой: «На хрена мне жить со старым пердуном, если мне с пацанами моими в кайф. Сдохнет дед скоро, а квартира моя будет». И ушел. Я очень удивился его словам, только мое удивление начинается на букву «А» и заканчивается на  «Л».  Каждый месяц Леша приходил за частью дедушкиной пенсии, получал ее и сразу уходил.  Как сказать часть, дед оставлял себе совсем немного денег, чтобы хватало на хлеб и картошку на месяц.  Иван Владимирович был ветераном труда и наработал горячий стаж, поэтому пенсия у него была немалая. Внук забирал деньги, даже не задумываясь, как они достаются дедушке. Иван Владимирович несколько раз пытался устроиться на работу, но старого немощного старика нигде не приняли.  Эти уточнения его жизни я узнал от него же самого. Он часто сидит на лавочке возле подъезда.  Я не могу пройти мимо, не поздоровавшись, и вот мы как-то заговорили и он рассказал мне о нехватке денег и отсутствии работы.  Я не знал, как его поддержать, или как помочь, ведь я простой ученик, денег у меня не было, да и жили мы не особо богато. Родители ругали бы меня…
Выдалась у меня как-то бессонная ночь. Я курил с шестнадцати до семнадцати, потом бросил, в восемнадцать снова начал, а все из-за того что я расстарался с любимой девушкой. Но об этом позже. Я стоял и курил на балконе. За час у меня ушло полпачки.  В наушниках играла какая-то музыка. Я услышал пищание домофона входной  двери, а значит кто-то вышел. А время пять утра.  Я удивился. Кто мог в такую рань идти куда-то?  Тем более в моем подъезде живу только старики, не считая моей семью. Я еще больше удивился, когда увидел выходящего из подъезда Ивана Владимировича. Под лавкой лежали банки «Ягуара», оставшиеся после ночных посиделок молодежи, которая «проела суть жизни и улиц с самых низов».  Иван Владимирович встал на одно колено и наклонился под лавку и начал тянуться за банками. Он достал три банки, и положил их в свою сумку, перед этим раздавив их ногой. Он уже было собрался уходить, но заметил четвертую банку. Иван Владимирович оперся рукой на край лавки, начал спускаться на одно колено, но рука соскользнула, и пенсионер упал на колени,  следом повалилось его верхняя часть тела, и произошел удар лицом об асфальт.  Я, не раздумывая, выкинул половину недокуренной сигареты, по дороге накинул куртку и в тапочках побежал на улицу.  Я поднял пенсионера, усадил его на лавку, его лицо было немного покарябано.  Я снял свою  майку и протер ему лицо, пытаясь как-то остановить кровь, но она продолжала сочиться.  Я настоял на  том, чтобы проводить его домой и привести его в порядок. Ватка с марганцовкой,  чтобы зараза не была в ране, лейкопластырь на ссадины, на первое время – неплохо, я настаивал на походе в больницу, но все же Иван Владимирович отказался. Он налил мне чая в помятую алюминиевую кружку. Я решился задать вопрос, который рвался из моего нутра: «А зачем Вам банки?» Ответ, который я получил, меня шокировал. Я запомнил его слова, наверное, надолго. После его слов я ушел домой и слезы сами катились с моих глаз, я не мог  держать их внутри.
«Внучек, у меня есть, Леша, , такого же возраста как ты. Я ему отдаю почти всю свою пенсию, оставляю малую часть для оплаты квартиры, хорошо, что есть субсидия. На еду денег не остается, а я же тоже человек, хочу кушать, поэтому я утром собираю банки, пока никто не видит, да и дворники еще не убирают. Я их сдаю, денег немного, но на картошку и хлеб хватает. Так и живем. Сложно одному. Жил, растил, а в итоге остался один. Наверное, счастье это не познать вкус старческого одиночества.  Я не счастлив. Как там у Лешки моего дела, не знаешь?  А то он приходит, а никогда не остается выпить чаю и рассказать, как дела у него...»
Через несколько недель после нашего разговора, Иван Владимирович умер.  Его похоронили какие-то родственники, которые приехали из области, я не знаю, кто это и как узнали о смерти. Леша так и не появился на похоронах. Я кидал горсть земли на гроб, а в моей голове звучал:«Наверное, счастье это не познать вкус старческого одиночества». Леша объявился лишь спустя несколько дней после похорон его дедушки.  Он открыл дверь своими ключами, а я потихоньку спускаясь вниз, наблюдал за этим. Он зашел в квартиру. Я спустился вниз. Сел на лавочку и закурил. Я хотел сказать ему, что думаю. Сказать, что он – мудак. Он забил на человека, который создал его жизнь, воспитывал его, старался вырастить из него человека, а не суку. А он под непонятным влиянием псевдодрузей  продал родного человека.  Запикала дверь домофона, из нее показался Леша с опущенной в землю головой. Я спросил: «Что случилось?» Он ничего не ответил, а лишь протянул мне записку, сел рядом на лавку и заплакал.
 «Леша, внучок, я  скоро умру,  я это чувствую, все старые это чувствуют. Свою квартиру я отписал тебе, завещание тебе скоро привезут, я хочу, чтоб ты знал, что ты мне был очень дорог, я собирал банки и бутылки и заработанные на этом деньги вместе с пенсией я отдавал тебе, оставляя себе лишь малую часть на картошку и хлеб. Жаль, что у нас были такие натянутые отношения. Не допусти это со своими внуками и детьми. Я люблю тебя…»

Пока мы ехали, наш смех гулял по всей маршрутке, часто я ловил косые взгляды  в нашу сторону, но мне было все равно, мы собрались все вместе в путешествие, в то время меня волновало только это, точнее радовало. Каждый раз, когда мы собирались всей компанией, я чувствовал полное душевное умиротворение.  Внутри нас царила забота друг о друге и важность каждого из нас друг для друга. К сожалению, это становится рудиментом  в нашем мире полном эгоизма. Во мне бурлили эмоции, течение времени потеряло свой смысл. Когда я рядом с друзьями для меня нет времени, есть лишь бесконечное счастье.  Меня переполняли  радость, гордость, какая-то тоска из-за будущей разлуки. Впереди была дорога в Припять, потом почти сутки в Киеве, потом дорога домой, дома дела несерьезные. Я понимал простую истину: Я живу.
Водитель остановил на нужной нам остановке, мы сошли и двинулись вверх по улице, выложенной камнями.  Интересно и необычно было двигаться по такой дороге  к месту, от которого мы должны были отправиться в самое необычное путешествие. Поднимаясь вверх по склону, я молчал. Мы подошли к заветному офису, если его можно так назвать. Размерами и внешним видом это помещение больше напоминало часовую мастерскую.  Диман  двинулся к двери и, улыбаясь, попытался открыть ее. Улыбка с его лица сползла и отразилась на 180 градусов. Он хмурился, сохраняя выражение лица, которое полностью выражало непонимание всей ситуации. Дверь была закрыта. Внутри горел дневной свет, но никого не было. Дима судорожно шмонал свои карманы. С одного  он достал телефон, выронил его с рук, поймал в районе своих колен. Он быстро нашел номер человека, с которым договаривался и набрал его номер. Подержав телефон возле уха  около минуты, он спустил его по щеке и, смотря на нас пустыми глазами, подвел итог: «Не отвечает, сука!»
Все как-то потускнело. Ребята опустили голову. Я молча смотрел на всех, все прятали глаза. Никто не хотел смотреть друг на друга, передавая тем самым отчаяние. Каждый из людей закрывает глаза, скрывая боль, обиду или слезы. Закрывая глаза человек, чувствует себя защищенным, а боль изнутри продолжает поедать. Ей по барабану ваши глаза, планы на жизнь, да и  жизнь в целом. Она существует, чтобы отравлять, те, кто справился с ней, становятся сильнее, но к ним приходит боль сильнее, и так  пока человек не загнется.  Жизнь – путь, который полон страданий, а в конце всех ждет последний итог событий жизни, взвешивание твоих достойных поступков и не очень. И понять, счастлив ли человек, можно только перед смертью.  Умирать и не жалеть ни о чем, не думать  о том, что что-то не успел сделать, быть довольным жизнью и со спокойной душой отпускать ее – это счастье, самое чистое и искреннее, которое не сравнится ни с чем происходящим в течение жизни.
«Какого хрена? Договорились же с ним! » - прошло только полминуты, а глаза Димы налились кровью. Он был в бешенстве. Он топал ногами, опирался руками о стену, занимая позу, в которой полиция обыскивает подозреваемого.  Он даже пнул  закрытую дверь, она немного потряслась. Колокольчик внутри отозвался еле слышным звоном.
Обстоятельства не оставили нам выбора, кроме как ехать к бабушке Димы. Мы вышли на нужную нам остановку. Все молчали. Никто не имел даже представления о том, что теперь делать. Автобус прибыл, люди выходили, каждый был озабочен чем-то своим, а мы, молча, заходили по одному в дверь,  Дима зашел первый и заплатил за всех сразу. Мы прошли ко всему автобусу, цепляя сумками людей, косые взгляды опять стремились в нашу сторону, только теперь из-за наглости и неуважения. Мы заняли места в конце автобуса, кто-то сидел, кто-то оперся на поручень и смотрел в окно.  Всю дорогу мы так и молчали. Каждый был где-то внутри себя, размышлял. Я расстроился, конечно, но я был рад возможности  провести  выходные в загородном деревенском доме. Это тоже довольно необычно. Все люди рвутся в клубы и рестораны, а мы уехали в деревню.
Мы шли по песчаной дороге.  Бабушки, вышедшие на вечерние посиделки, осмотрели нас с ног до головы, попутно шепчась.  Расположение дома  Валентины Александровны было, мягко говоря, странным. Стоял соседский дом, а ровно за ним дом, который нужен был нам. Участок Валентины Александровны (так зовут  Бабушку Димана) не был огражден забором.  На входе  во двор, перед домом, были вбиты два столба. Между этими столбами могла проехать легковая машина, если меня не обманул глазомер.  Во дворе, левее входа в дом, стоял старый стол из ДВП. На стальной каркас  стола было постелено два листа ДВП. Рядом со столом, стоял такой же каркас скамейки, на который было постелено так же два листа ДВП.  В огороде росли повалившееся помидоры, огурцы и перец. Их не подвязывали, они падали на землю, у некоторых стебли ломались.  Грядки кончались, а за ними стояла теплица. Неуклюже сколоченная. На тонких, местами треснутых, реечках была натянута грязная пленка, порванная очень часто. Ветер раздувал ее, рейки тоже шатались под напором воздуха. Казалось, она скоро  рухнет. Внутри  росли уже давно завядшие растения, склонившие свои верхушки к земле.  Земля дала, она же забрала. И растения уже давно не росли. Они ждали преобразования в слой почвы.  Мой взгляд был направлен на растения. Не поворачивая голову, я крикнул: «Сань, а бабушка одна живет?» И тогда направился к дому, возле которого было какое-то оживленное движение. Друзья что-то усердно обсуждали.  «Да, одна» - я  получил ответ.  Я подумал, что неопрятность огорода с этим связана. Может, нет сил уже, чтобы держать в порядке землю. «Бабушка не приехала, и еще не выезжала даже. Вечерний рейс отменили, и теперь она приедет только утром. Я позвонил тете, бабушка у нее». А я думал, что она должна была поехать к подруге. «Хорошо, что она у дочери. Она позаботиться», - мелькнуло в моей голове.  Дальнейший план действий оказался в тумане. Решения в голову не приходили. Я закурил и просто ходил кругами. Не думая ни о чем. Катарсис. Мои мысли были чисты. В шутку, я предложил выбить окно. Но  я забыл, что  шутка, может стать реальностью. Стекло было придавлено гвоздями, забитыми в раму. Половина гвоздя была вбита, а другая загнута и держала окно.  Ключами я отогнул гвоздики, аккуратно вытащил стекло, Андрей подсадил меня. Это был мой первый раз, когда я залезал в форточку. Я просунул ноги, друзья поддерживали меня за поясницу. Засунув руку в комнату, я нащупал что-то твердое, взял за это и начал продвигаться вперед.   В момент я оказался в комнате, стоя на ногах. Все было нормально. Ничего не разбито. Подняв глаза, я увидел предмет, за который держался. Это была багета без шторы. Я не знаю, как он меня выдержал, но это явно удача. Я снял обувь возле окна, взял ее в руки и пошел проверять можно ли открыть замок изнутри, без ключа. Удача была на нашей стороне. Я открыл замок. Друзья с восторгом вошли в дом. Я и малой вышли во двор, аккуратно вставили стекло обратно и загнул гвоздики.

В доме был слышен легкий храп и сопение носов. Я не мог уснуть. Я сидел за столом, малевал шариковой ручкой по альбомному листу.  Не было ни каких мыслей в голове. Безвыходность ситуации ставила меня в тупик. Я так долго ждал этого и все так легко рухнуло. А ведь в будущем у меня не будет времени выезжать в соседнюю страну, как сейчас. Будут семья, работа, домашние хлопоты и заботы. Много зависит от работы. Что будет, если придется работать  весь день, приходить домой, ложиться спать, а утром опять на работу. И откуда появится время на семью, на воспитание детей. Кто скажет моим детям вещи, которых я не понимал в детстве. Кто поможет детям сделать уроки? Кто даст напутствие, когда они в первый раз влюбятся? К кому придет мой сын и скажет, что ему нравится девочка с параллельного класса?  Вероятно,  я придус работы  уставший, и мне нужен будет только отдых, и, сомневаюсь, в том, что я смогу понять и услышать моих детей.  Вот тут я  загрузился. Вроде не было мыслей, и буквально в пару минут я оказался загруженным. Я искал истину где-то внутри себя, забыв, что она приходит неожиданно, как гром среди ясного неба.  Истина бежит от того, кто ее ищет и приходит тогда, когда в ней нет необходимости.
Найти истину я не смог. Так же я не смог прийти к верному решению.   Неопределенность убивает. Неопределенность одна из самых страшных вещей. Когда человек уходит из моей жизни, говоря об этом прямо - мне легче, потому что в моей душе не рождается надежда, питающая иллюзию его возвращения.  Со временем надежда перестает внушать оптимизм и отравляет душу.  Неопределенность помогает атаковать обстоятельствам и мешает человеку защититься от этих же самых обстоятельств. Работать должны роботы. Человек должен получать деньги за то, что он делал бы бесплатно.
Я думал о том, как понять свою ли жизнь живет человек. Зачастую бывает так, что человек уже в старости осознает что жизнь, которую он прожил не его вовсе. Это чья-то другая жизнь. А кто-то прожил его жизнь. И все остались недовольны. Можно было бы поменяться, отдать  свою жизнь. В мире бы воцарилась душевная гармония.  Только проблема в том, что жизни перемешаны по всему миру. Отдав свою жизнь человеку, которому она действительно нужна, придется забрать его и искать человека со своей жизнью. Возможно, он будет в другом конце планеты. И не факт, что жизнь, которую ты забрал подойдет ему. Придется проводить революцию жизней и массовые обмены. Проблема в том, что это никому ненужно. Человек свыкается с тем, что имеет, и даже не пытается что-то изменить. Склоняя голову, сетует  на волю  судьбы. А судьба всего лишь то, что вносит свои коррективы в мечту и желания человека. Сила этих корректив зависит от веры и стремления человека к нужному результату!
На несколько минут я прилег на стол, но сон ушел.  В моей голове появилась мысль, возможно единственная здравая за эту ночь. Я понял, что время идет всегда одинаково, независимо от наших желаний. Мы хотим, чтобы оно шло быстрее, убиваем время, а может потом не хватит именно этих полчаса, которые когда-то человек убил из-за того, что ждал конца урока или встречи с кем-то. Каждую минуту человек должен жить. Жизнь она здесь и сейчас. Где-то в будущем тоже жизнь, но она еще не наступила. Прошлая жизнь прошла, нужно учесть ошибки, сделать выводы, набраться опыта и впредь стать мудрее. Человек забывает наслаждаться простыми ценностями в повседневной рутине. Иногда нужно просто посмотреть на звезды или съездить на смотровую площадку. Тяжесть с души природа заберет себе, даст новые силы для новых свершений.  Только если человек  может влюбиться в красоту пейзажа или теплоту заката, то он будет тосковать каждый раз, когда не может оказаться там, куда тянется его душа. Так бывает с людьми, так бывает со всеми.  Пройдут годы, какие-то места, события или запахи будут нас возвращать нас в прошлое. Мы будем помнить события. Вспоминая тяжелые моменты, в душе станет легче, от того что  мы пережили их. Когда-то они  рвали душу на части, из-за них тлели, одна за другой, сигареты, опустошалась бутылка, но на дне так и не было истины. А теперь, спустя время, эти моменты дарят легкость в душе, даже некую гордость за себя, потому что смог, справился, не просто пережил, а с достоинством прошел.  Счастливые минуты, которые поднимали душу на седьмое небо, будут создавать в душе легкую тоску, сожаление о прошедшем времени. Тогда, когда эти моменты были настоящими, они вызывали улыбки, рвали грудь от смеха, порождали свет в глазах, а теперь от них не осталось ничего кроме тоски и сожаления. Время перевернуло все наоборот. Круговорот эмоций в  человеке? Рождаясь, человек видит мир вверх ногами. Для него мы видим мир вверх ногами. Сложно решить, чье видение правильно.  Вот и время переворачивает все. Возможно для того, чтобы душа не застоялась как старая вода в стакане.  Только со временем меняется ход мыслей и сложно вспомнить, свои мысли двух, трех, пятилетней давности. Чтобы я смог вспомнить, я решил написать сам себе письмо. В нем отразится ход моих мыслей. Мне будет интересно в будущем, я думаю, посетить свой внутренний мир. Сравнить изменения в обе стороны. Я смогу вспомнить. Люди научились путешествовать во времени, пока только в прошлое, с помощью воспоминаний. Они ключ к путешествию во времени. Вызвать открытие дверей можно запахами, событиями, местами.
                ****
Каждому человеку дано ровно столько, сколько и  остальным. Неважно, как он будет этим распоряжаться, важно лишь то, что у человека нет желания забрать чужое, обогатиться за счет чужого горя.  «Чем богаты, тем и рады», - я бы сделал это девизом идеального мира. Человеку не пришлось бы утешать себя тем, что ему больше не достанется, как бы он не хотел. То, что ему будет дано, будет  хватать на жизнь, хватать так, чтобы ни  в чем не нуждаться. Чувства гармонируют между собой. Любовь и ненависть находятся в равновесии. Дружба и эгоизм тоже. Добро и зло также равны между собой. Между чувствами не будет идти войны, потому что никто из них не одержит победу. Они это знают и поэтому просто существуют внутри наших душ. Им достаточно, им ненужно больше. Отличительная черта этого мира будет в  сложности разрушения и легкости создания. Хорошее запоминается лучше, чем плохое. Люди не изменяют друг другу, следовательно, не уничтожают друг в друге человека. Вера искренняя и чистая. Работы нет. Ее не должно быть. Не должно быть слова «работа». Человек должен получать деньги за то, что он делал бы бесплатно.  Это мой идеальный мир. Но я знаю, что наступит момент и найдется человек, который воспользуется равновесием и переманит себе то, что ему не принадлежит, лишь для того, чтобы оказаться выше другого, можно назвать этого человека как угодно: мразь, сука, предатель, но самым страшным будет запуск механизма, старт которого он даст. Механизм уничтожения мысли «чем богаты, тем и рады», и побуждения к стремлению отобрать у человека то, что принадлежит ему, дабы зажить лучше других за счет чужого горя. Радоваться чужим неудачам, горестям, превратить в рудимент заботу о близких, приобрести  доминирующую черту – эгоизм, и пожалуйста, мы снова заживем в мире, в котором мы сейчас живем. Лишь единицы сохранят чистоту души, искренние добрые чувства, им будет трудно найти человека, который поймет это и не воспользуется в своих интересах. Некоторым из этих единиц попадутся лживые твари, которые вытрут ноги об их добрые намерения и они станут такими же лживыми тварями, не по своей воле, а из-за требования  мира. Некоторые из тех, об кого вытерли ноги, научатся недоверять людям, но сохранят доброту и научатся доверять, лишь тогда,  когда обретут настоящую любовь. И, да, любовь есть. Она не проходит в течение трех лет. Настоящая любовь шагает в унисон с людьми, которых она связывает. Просто она в определенные моменты становится страстью, в другие моменты обидой.  Она трансформируется в разные проявления. Их можно перечислять бесконечно. Но я уверен в том, что  любовь, которая переросла в ненависть, должна пройти целый циферблат чувств и эмоций, чтобы снова стать любовью, иногда это занимает целую жизнь.  Любовь на циферблате занимает число двенадцать, а ненависть один. Нельзя допустить, чтобы стрелка жизни шагнула с 12 на единицу.  Люди должны удержать ее на нужной отметке. Если она шагнула, то не удастся вернуть ее против хода часовой стрелки. Придется ждать пока она пройдет круг из обиды, недоверия, апатии ко всему, отсутствия веры в любовь,  успокоения, равнодушия, незначимости вокруг происходящего,  симпатии, тяготения,  возвращения веры в любовь, и, наконец, любви. Я уверен в том, что любовь в конце жизни становится взаимоуважением  и заботой друг о друге, если это произошло, значит, любовь прошла свой настоящий путь.
В дополнение к идеальному миру я хочу, чтобы человек мог видеть, когда он сбивается с нужного пути, когда он теряет нить своей жизни. Как это будет? Да вот так: Человек совершает действия, которые, как кажется ему, он должен совершать. Но на несколько минут мир остановится, а время перестает идти и тогда перед ним появляется картина того, чем он должен заниматься на самом деле. Он видит только начало действий, и то, что он увидит,  мотивирует и побуждает заниматься тем, чем ему уготовано судьбой. Найти свое предназначение в этом мире.  Ведь каждый человек  в этом мире, как шестеренка в часах: только стоит дать сбой, начал крутиться не в том направлении и все, мир начинает функционировать неправильно. Из-за заблуждения одного человека, будет страдать другой, потому что люди – единый механизм. Из-за того, что другой человек сбился  с пути, будет страдать третий, и так по всему миру. Эффект бабочки.  Заблуждение шестеренок нашего мира, уничтожение добрых единиц, недоверие,  переход стрелок часов с двенадцати на единицу, вот именно поэтому мы живем в хаосе и хаотичности. Лишь взаимопомощь может помочь вернуть хотя бы небольшую часть механизма в нужное направление, и так по возрастающей, но проблема в том, что эгоизм процветает, а мир гибнет. Да так нам и надо. 
Я создал свой идеальный мир. У меня было все – друзья, стрелка, которая застыла на двенадцати, но мой мир разрушило расстояние. Оно сыграло пагубную роль в моей жизни. Оно разлучило меня с друзьями, причем разлучило не километрами, а годами. Разлучило нас мирами. Любовь…  А что любовь, моя любовь уничтожила меня как человека, с таксистом. Пока я был в городе моей мечты – Питере. Досадно, но такова жизнь, чем шире разводишь руки, чтобы обнять человека, тем легче вколотить кол в грудь.  Последнее время я находил отраду в игре на пианино, но в последний раз ко мне пришло сознание. Я понял, что я не играю, а всего лишь стучу пальцами по подоконнику. Пальцами по подоконнику. Я больше так не могу, прости меня, мам, это зудящая боль в душе разрастается, она не остановится, я чувствую, я должен уйти. Должен пройти расстояние, которое меня разлучило. Не хочу быть обузой.
                ****
Я так и проспал всю ночь на столе. Утром приехала бабушка Димы, разбудила нас, покормила нас свежей кашей, напоила свежим деревенским молоком, что называется «только из-под коровы».  Дорога до ж/д вокзала, билеты, ожидание, дорога домой. До сих пор не понимаю, почему мы не попробовали уехать в Припять еще раз. Решение было принято молча. Такие решения самые верные. Обсуждения порождают сомнения.  Отправка поезда была объявлена, только мы больше не спешили. Пропал ажиотаж. Желание было растоптано. Я бы сказал что-то нелестное об организаторе экскурсии, но не стану, потому что, кидая в кого-то грязью, она может не долететь до адресата, но останется на руках отправителя.
Я долго мечтал об этой поездке. Я был одержим этой мечтой. Она заполонила мою голову, отодвинула на второй план мысли насущные и будничные. Я жил в этой мечте, иногда забывая о том, что вокруг меня реальный мир, а в моей голове всего лишь грезы. Все смешалось, и было сложно осознать факт того, что желаемое не существует, а существующее нежелательно.  Это мой ДримФикс.

« Третий день в сознании Артем провел так же за написанием дневника, в котором он рассказал о прибытии его и друзей в Киев, о сорвавшейся экскурсии в Припять.
Родные погибшего подтвердили, что он никогда не бывал в Киеве. И никогда ни с кем об этом не разговаривал. Его личность можно назвать скрытной. Он много времени проводил в интернете, ни с кем не разговаривая, поэтому родители приняли решение отправить его на выходные в деревню, в которой проживали бабушка и дедушка по линии отца».


Ресурсы в сети интернет :
Страница ВКонтакте - http://vk.com/artyom_serdyuk
Группа ВКонтакте - http://vk.com/serdyuk_artyom
Микроблог - https://twitter.com/ArtyomSerdyuk
Страница на проза.ру - http://www.proza.ru/avtor/artyomserdyuk