Пост номер один

               

   Каждые два год осенью зенитно-ракетный полк погружался в вагоны-теплушки и отправлялся в бескрайние Казахстанские степи, производить зачетные стрельбы по реальным воздушным целям.
   На территории части оставалось совсем немного офицеров и солдат, в том числе и боец Мамаджанов. Командование не рискнуло взять его с собой в далекие дикие просторы. Кто знает, какие фортели он там может выкинуть. Хватало и того, что выделывал здесь. 
  Из-за недостатка солдат, пришлось назначить его в карауле даже на пост номер «один», который находился в помещении штаба под присмотром дежурного офицера части. Уж у него там не забалуешь!
 Обычно под круглосуточной охраной находилось знамя полка в закрытой плексигласовой пирамиде с печатью и денежные ящики с кассой. Но, в это время знамя увезли на полигон с полком. Так положено.
   Традиционно на этот пост назначались только отличники боевой и политической подготовки, но так - как таковые уехали на стрельбы, то приходилось прибегать и к помощи откровенных солдат разгильдяев.
   Здесь было тепло и сухо, но под присмотром дежурного офицера не покуришь, не пожуешь сухарей, не походишь, разминая ноги и главное, не поспишь где-нибудь в укромном уголке штаба.
    Донимало и то, что каждый проходящий мимо военнослужащий, по укоренившейся привычке отдавал честь пустующей пирамиде из-под знамени.
При этом часовому приходилось принимать положение «Смирно», то есть вытягиваться. И так всю смену…
   Ночью по зданию штаба никто не ходил, но яркие люминесцентные лампы так надоедливо гудели, что любого часового непреодолимо тянуло в сон. И приходилось бойцу Мамаджанову, впрочем, как и другим, дремать стоя с карабином у ноги. При этом оружие часто выскальзывало из ослабевших рук и с громовым грохотом падало на пол. Этот звук разносился по гулкому коридору штаба, в свою очередь, будя и дежурного по части в его конторке.
   Боец, таращил карии раскосые глаза и даже не просыпаясь, подхватывал с полу свой карабин, снова замирал истуканом на своем месте.
   После третьего такого падения дежурный лейтенант Ясный, выглянув из окошка своего закутка, язвительно поинтересовался у бойца Мамаджанова,  не слишком ли тот много спит на таком ответственном посту. В ответ часовой только стыдливо втянул в плечи свою коротко стриженую голову в шапке. Не положено было на посту разговаривать, да и что он мог ответить.
   Прошло еще минут десять, и сон снова стал донимать беднягу. Он, опасаясь снова нарушить покой офицера, просунул указательный палец своей правой руку в кольцо ремня карабина. После этого оказалось, что теперь можно дремать, даже разжав все пальцы правой руки. Класс!
   Сделав это открытие, он комфортно продремал, оставшееся время его дежурства.
   Когда грохоча кирзовыми сапогами по деревянному крыльцу, в штаб вошли разводящий со сменой, часовой Мамаджанов облегченно вздохнул, посчитав свои мучения  окончеными. Но, тут казалось, что он не может повесить свое оружие на ремень, так - как его злосчастный палец намертво застрял в кольце ремня карабина. Но, разбираться с этим было некогда, нужно было идти сменять часовых на других постах.
   Минутой позже начальник штаба полка, проходя мимо, увидел в полумраке зимнего утра идущую смену караула. Замыкающим был низкорослый боец, который держа свой карабина за ствол, волок его окованный внизу приклад по асфальту.
   У офицера, повидавшего многое на своем веку, глаза на лоб полезли. Подобного случая в своей жизни он припомнить не смог.
   Подполковник остановил караульную смену и потребовал объяснить причину такого варварского обращения с личным оружием.
   Разводящий, сонный и занятый своими мыслями сам обалдело глядя на бойца Мамаджанова, который путая русские и родные слова, пытался объяснить то, что и другим уже стало ясно.
  Начальник штаба приказал отвести потерпевшего бойца в медсанчасть с сопровождающим, что бы тот по дороге еще чего не натворил.
   Дальше все выглядело так: разводящий идет во главе колонны, за ним смена караула, предпоследним боец Мамаджанов, с пальцем, застрявшим в кольце ремня карабина, и замыкающим сопровождающий боец, поддерживающий его оружие за приклад.
   Подполковник проводил их тяжелым взглядом, радуясь, что разгильдяй солдат ничего другое в это кольцо не засунул. Затем негромко выругался и двинулся по служебным делам.
   Около санчасти двоих последних оставили, а остальные пошли дальше, сменять часовых на других постах.
   Уже сидя в приемном отделении, наш герой спросил у сопровождающего его старослужащего бойца:
  - Доктор резат будэт? Да?
   И тот поведал салаге, что никакой операции не будет, просто вынесут большую банку с жидким азотом. А, у этого химического элемента температура 273 градуса мороза по Цельсию. Во как!
   Сидящий напротив них молоденький боец в круглых очках (сразу видно – умник) с перевязанной рукой, ехидно задал старослужащему вопрос:
   - А по Кельвину это сколько будет?
  На что получил типично по-армейски находчивый ответ:
   - По Кельвину тоже мало не покажется!
   Мамаджанов не будучи знакомым, ни с Цельсием, ни с Кельвином, решил, что те оба с какой то другой батареи. Был, правда, в его стартовом расчете какой - то Фридис но, похоже, к этому вопросу никакого отношения он не имел.
  Так вот, заставят тебя опустить в него в этот азот застрявший палец и когда тот, отмерзнув, отпадет, боец освободиться. Затем ранку смажут зеленкой и они вдвоем пойдут досыпать. Сопровождающий в караулку, а  Мамаджанов в казарму, так как его на пост уже не выставят. Без пальца не положено.               
   -А, как мнэ без палыц жит? спросил боец.
   -Ну, а зачем тебе этот палец? Девять таких у тебя еще есть, да и на ногах еще наверно с десяток?
Тот утвердительно кивнул.
   -Ведь тебя (продолжал сопровождающий), как получившему такое увечье при исполнении боевой задачи, комиссуют подчистую. Подумай, через две недели будешь у себя дома. К стати, тебе от железной дороги до родного аула сколько времени добираться?
  -Адын нэдел! Оживляясь, ответил молодой боец.
   - Ну, так вот, ( вошел в раж проголодавшийся сопровождающий) через три недели ты уже будешь, сидя в своей юрте есть жирный плов и пить кумыс. К тому же тебе назначат государственную персональную пенсию. Ты что против?                Кандидат на персональную пенсию отрицательно замотал своей головой с темным ежиком.
  - И каждый год будешь на деньги министерства Обороны ездить на юг в Ялт-у лечить свой палец.
   Мамаджанов, и так живший на юге, но никогда не слыхавший о Ялте, резко задал вопрос:
   - А, зачем этот палэц лэчыт, еслы его уже нэт?
   -Для того, балда ты загорелая, что бы, когда он отростет,
твою персональную пенсию заменить на обычную, как у всех. Ну, это уже со своей семьей решать будешь, лечить твой палец, или нет. Все в твоих руках. Тебе же одному такой фарт выпал!
   Рядовой Мамаджанов глубоко задумался.
   В это время из кабинета в коридор вышел военфельдшер ефрейтор Денисюк, у которого было такое сильное косоглазие, что было не понятно, к кому он обращался. И как такого в армию взяли? Когда старшина роты общался с ним, то первому всегда казалось, что военфельдшер издевается, выделывая своими глазами немыслимые пируэты.
   -Чего надо? грозно спросил он у бойцов, глядя одним глазом куда-то себе за правое плечо.
   -Жидкы азот ест? Давай банка.- Брякнул  Мамаджанов дорожащим голосом, показывая свой застрявший палец.
   Фельдшер, видавший и не такое, понимающе ухмыльнулся и с усилием сделал серьезное лицо. Он достал из стенного шкафа шорокогорлую банку с надписью «Вазелин», и отвинтив крышку, поднес к руке пострадавшего. Еле сдерживая смех, сказал:
   -Жидкого азота нет. Загустевший подойдет?
Мамаджанов сокрушенно кивнул головой, судорожно вдохнул воздух, закрыл глаза, сунул злосчастный палец в банку и засучил ногами.
   Раз!!! И палец освободился!
   -  Да -, сокрушенно заметил сопровождающий караульный, - Не повезло. Придется тебе, салага, дослуживать оставшиеся полтора года. А, там глядишь, за  разгильдяйство оставят тебя еще, и, на сверхсрочную. И будешь, как медный котелок, сверх этого, еще двадцать пять лет служить. А, когда вернешься домой, то все твои невесты в кишлаке, уже станут бабушками.
  Мамаджанов тяжело вздохнул, удрученно кивнул головой. Оба бойца встали, одели свои шапки и, повесив карабины на плечи, направились к выходу.