Вжик!

         Был тёмный предрассветный час. Комары уже унимались и не так  ярились, давая возможность человеку, спящему под открытым небом, подремать во благе. Счастлив тот, кто знает, как сладок этот недолгий сон перед рассветом! Но вот, на восточном краю неба показалась светлая полоса. Затем, на месте этой полосы, лёгким, фиолетово-розовым, неописуемо красивым оттенком засветился горизонт. И тотчас же, как по команде, началась перекличка мелких птиц – каждый самец засуетился, спеша обозначить свою территорию. На траве, среди обильной росы, неподвижно сидели бабочки и кузнечики, ожидая солнца и тепла.
         – «Вжик» – чужеродный звук раздался у него в ушах. «Вжик». Затем ещё и ещё. Звуки были не природные, слабые, ритмичные, шли снизу, сам же он в это время лежал на некошеной траве, укрывшись от росы и комаров своей курткой, и дремал. Его правое ухо касалось земли, вот от неё и шли эти звуки.
        Аккуратно повернувшись на живот и глядя сквозь траву, Женька чуть приподнял голову, руки же, как бы сами, подтянули ружьё. После этого левая рука дотронулась до левого бедра, проверив, на месте ли кукри – он любил и всегда брал на маршрут этот непальский нож, объединявший в себе и нож, и топор, а потребуется – и молоток.
         Дальний, противоположный конец огромной лесной поляны, на краю которой он спал, огласился людскими голосами. Лиц не разглядеть – далеко, но по движениям – косцы. Голосов было не менее трёх. Звук срезаемой косами травы, звук точильного бруска о лезвие косы – были тем самым «вжик», от звука которого он проснулся.
         – Интересно, неужели ближе к деревне травы не нашли? Зачем-то они припёрлись в такую даль, на эту поляну? – В душу снова закралась тревога от неожиданного поворота событий, которые он не мог предвидеть.
         Дело в том, что поляна, на которую Женька случайно наткнулся и которая, казалось бы, забыта  богом и людьми, находилась посреди леса, километрах в двадцати от ближайшей деревни.
         Ох, как не понравилась ему эта деревня. За ней он скрытно наблюдал, когда случайно наткнулся.  Слава Богу, что, будучи напуганным и голодным, сразу не вышел к людям. Кто знает, чем бы это кончилось? Кто они? Тайга, однако.
         Многое в этом селении было совершенно непонятным. Десять дворов. Все избы свежие, срублены недавно – года два, три, не больше, дерево ещё не приобрело старческого сизого цвета. Тишина! Ни женщин, ни детей. Одни мужики среднего возраста. Пока наблюдал – выучил всех обитателей. Это было несложно – их было-то всего с десяток. Верховодил в деревне кудлатый, с пегой от седины бородой мужик. Игнат. Как того зовут, Женька узнал, когда Игната не смогли сразу найти. Тогда все хором стали кричать: «Игнат»!
         – Ну, что орёте! Здесь я – тоже криком ответил он. Игнат, Игнат – передразнил он кого-то из своих. - Я уже пятьдесят три года Игнат!
         Такое было ощущение, что все обитатели – не сельские жители. По жестам, по поведению. Разговоров их Женька слышать не мог – далеко, но было видно, что по любому вопросу все шли к Игнату.
         Фальшивая какая-то деревня! Где ж это видано, чтобы в деревне не было хотя бы старенького трактора? Лошади, телеги, косы-литовки, трёхзубые вилы, да молочные фляги у каждого дома. Собаки в деревне были, но так, дворняги паршивенькие, его ни разу не учуяли. Ещё удивляло, что эти мужики держали коров, он сам видел, как они их доили. Ещё видел, как двое мужиков взбивали масло. Затем масло на телеге куда-то уехало.
         Так и не поняв за время наблюдений смысла существования этой деревни, он, на всякий случай, решил держаться от неё подальше и вернулся назад в лес, отмахав по лесу километров пятнадцать.
         Часа в два дня дождь, слава Богу, прекратился, появилось солнце. Наступившее тепло образовало сильный туман, который быстро испарялся. Женька давно бы высох, но ходьба по влажному лесу этому не способствовала. Однако часам к пяти, он уже полностью обсох и согрелся. Найдя на одном месте несколько крупных грибов, остановился, разжёг костер с помощью зажигалки, которая всегда лежала в специальном кармашке куртки, пожарил на прутиках грибы.
         Когда к вечеру обнаружил эту поляну, то долго на неё глядел, размышляя – а тут что не так? Поляна, как и деревня, казалась неестественной. Как это, чтобы на такой громадной поляне среди дремучего леса не росло ни одного деревца? Что, у берез, осин и ольхи семена перестали разлетаться? А именно эти лиственные деревья и окружали поляну. А сам лес-то вокруг  хвойный.
         Разнотравье на поляне было необычайным. Наверное, только хороший ботаник смог бы  назвать все цветы и травы, заселившие поляну.
         – Представляю, какой стоит гудовень от пчёл и шмелей, когда поднимается солнце – размышлял Женька про  себя.
         Обойдя поляну по кругу и нигде не заметив следов присутствия человека, он решил здесь остановиться. Так как смеркалось, ночевать приготовился прямо на траве, накрывшись от комарья и росы курткой.
         – Завтра какой-нибудь  палкой, чтобы не оставить щепок и, вообще, следов от рубки, выкопаю на краю поляны под бугром яму-логово. Место прекрасное – рядом лесной ручей, сушняка для костра, сколько хочешь, от людей далеко – такие мысли крутились у него в голове. –  В таком лесу, где полно грибов и ягод, разного зверья и птиц, не пропаду. Жаль, патронов маловато. Потом соображу, как выйти в «жилуху».
         Но ощущение опасности его поправляло, что это место для логова говёненькое, что если кто-то захочет кругом обойти поляну, то вот он, голубчик. Как на ладони.
         – Да никого здесь нет, не занимайся ерундой – говорил внутри него голос.
         – Завтра надо будет перенести стоянку метров на тридцать от края поляны – говорил другой голос. Засыпая вчера вечером, он со вторым голосом согласился.
         И вот, сегодня, эти косцы…Тревога заставила его смотреть на них внимательно. Бинокля, увы, нет, деталей он не видел.
         – Лошадей с телегами не видно – рассуждал Женька. – Что, они пешком сюда с косами пришли и шли ночью? Так ходят только «по тревоге».
         Прошло часа два. Поднявшееся солнце согрело воздух, оживило  насекомых и «выпило» росу. Косцы остановились.
         По высохшей траве, не оставляя следов, Женька задом отполз от края поляны метров на тридцать-сорок, как и намечал, и спрятался за буреломом из стволов и веток. Лёжка, где ночевал, была видна, сам же он – нет.
         Минут через двадцать, справа, почти бесшумно показались два человека. Женька узнал их сразу же – мужики из той деревни – Игнат и второй. Женька не знал, как его зовут. Шли, подкрадываясь, скрытно, зная или ожидая, что он должен быть именно здесь. В руках держали охотничьи ружья. Подойдя к лёжке, остановились. Игнат стал оглядываться.
         – Смотри, Федя, вот здесь он ночевал. Куда же эта сука, делась?
         Фёдор, видать, в деревне появился недавно и потому обо всём расспрашивал.
       – А как же ты узнал, что он именно здесь ночует? И вообще, как узнал, что кто-то сюда попёрся?
         Игнат долго и сожалеющее смотрел на Фёдора, раздумывая, говорить что-либо дальше или нет. Потом нехотя сказал.
         – Гляди сюда. Ты знаешь, что это такое? – И он показал на нарост на стволе берёзы.
        – Знаю, это чага. Я осенью и зимой всегда чай чаговый пью, когда простужусь или замёрзну.
           – Снаружи-то чага, а внутри нароста, гляди, фотоловушка. Видишь, нарост выдолблен и внутрь аппаратура вставлена. И такие фотоловушки вокруг нашей деревни установлены, да и поляна ими окружена. Раз в неделю, я или Васька, добираемся сюда верхом проверить ловушки на поляне. А этого голубчика мы у деревни засекли, да, жаль, не успели взять или пристрелить – он назад в лес ушёл. Ну, ушёл бы и ушёл. Что он может рассказать? Что в лесу деревня стоит? Кому она нужна, эта деревня? Может... староверы здесь поселились. А меня мысля всё гложет - вдруг он на поляну припрётся? Потому-то я  вас ночью и поднял. А теперь ты сам видишь, он и припёрся. Случайно или нет? Нам гадать нельзя, мы этого допустить не можем. Теперь его надо найти и уничтожить. Что ты на меня так глядишь? Да-да, уничтожить! Чтобы даже лишнее слово про эту поляну случайно не пошло гулять где-нибудь на материке по газетам, телевидению.
         – А почему, Игнат, нельзя…
         – Потому! Потому что ты и так узнал много лишнего. Спать теперь будешь хреново! Общак наш здесь на поляне закопан. Много чего здесь закопано. – Игнат зло поглядел на Фёдора, потом опять внимательно огляделся – Куда же он пропал?
         Игнат начал внимательно изучать фотоловушку, вмонтированную в чаговый нарост. Видимо, не найдя на ней ничего, прошёл к другому дереву, на котором тоже была замаскирована фотоловушка. Ту ловушку Женька не заметил и обошёл её абсолютно случайно.
         – Странно! И на этой ловушке его нет.  – Игнат помолчал, затем произнёс вслух. – Неужели он ушёл, зараза проклятая?.. Да если он даже и ушёл, его надо догнать и замочить, чтобы не шастал где не положено!
         Женька, лёжа за буреломом, отлично слышал каждое слово. Он уже понял, что случайно наткнулся на какую-то тайну, о которой не имеет понятия, но, за то, что он к ней прикоснулся, эти люди хотят его убить. И "вжик" сегодня его спас!
         – Федя, давай, одна нога здесь, другая там, зови Ваську. Не хрена ему  прохлаждаться. Я тебе покричу! Зачем этому мужику знать, что мы здесь. Может, он где-то рядом. Иди, иди, зови Ваську. Втроём мы его скорее достанем.
         Фёдор не стал переспрашивать, развернулся и пошёл назад. Игнат же постоял с минуту, оглядывая лес вокруг поляны, затем двинулся к бурелому. Женька понял, что, сам того не желая, вступил на тропу войны и теперь всякие сантименты нужно отбросить. Как только Игнат зашёл за бурелом, Женька выстрелил. Игнат беззвучно свалился почти к его ногам.
      Со стороны поляны тела Игната не было видно, его закрывал бурелом. Женька снял с Игната патронташ. Патронташ был полон. Он вытряхнул из него патроны, отметив, что они все заряжены дробью – «единичкой» и «тройкой» и высыпал их себе в рюкзачок, что висел у него за плечами. Не дожидаясь появления Фёдора с Васькой, он своим спортивным шагом двинулся прочь.
         …Евгений попал в эту ситуацию случайно. Уже многие годы он ежегодно в одиночку путешествовал по тайге. «Гулял», по его выражению. В этом году решил побывать в Забайкалье. Друзья, кто там побывал, нахваливали этот район – и рыбалка хороша, и охота, и грибов с ягодой полно! «Гулял» он обычно дней десять, всё снаряжение было у него прочным и лёгким, сам же он был тренированным, физически сильным человеком. Многие годы «гуляния» в тайге приучили его держать в карманах куртки и брюк бечёвки для вязки, тряпку-ветошь из старой простыни – иногда это был носовой платок, и пластмассовый флакончик с ружейным маслом. Речку Женька выбрал простенькую, без серьёзных порогов. Просто «покататься», поохотиться, порыбачить – ну, отдохнуть.
         Перед отъездом друзья ему навязывали взять с собой в напарники одну спортивную девицу, надеясь победить его стойкое нежелание жениться. Нет! – Он уже привык ходить один, и девице было отказано.
         Всего он намеревался пройти по воде сто шестьдесят – сто восемьдесят километров. Потом километров тридцать пешком до «железки», выйти на неё и пройти по шпалам тоже километров тридцать до крохотной станции. Дальше всё ясно – добраться до чего-то крупного, а там и дома.         
         Для сплава у него были надувные гондолы из ткани «дождь», очень лёгкие, на которые для прочности сверху надевалась капроновая оболочка. Каркас для катамарана он делал на месте сплава из подручных материалов и достаточно быстро.
         На перекладных он на пятый день отпуска добрался до места, откуда хотел сплавляться. Ещё на железнодорожной станции его неприятно огорошила информация, что в районе стали пропадать люди. То-есть, два таких случая имеются, людей пока не нашли. Милицейские мужики, подвозившие его на «буханке», вообще сказали, чтобы никому не доверял, а если заметит что-то подозрительное, обязательно дал знать. В случае опасности для жизни – стрелять на поражение. Потом пояснили – были побеги и беглецов не поймали. На железной дороге беглецы не появлялись – а отсюда на материк можно только по «железке» попасть. Значит, мол, где-то в тайге они шляются.
         С такой ситуацией Женька столкнулся впервые и отнёсся к полученной информации со всей серьёзностью. Очутившись у реки, достал и зарядил ружьё. С помощью кукри быстро нарубил каркас для катамарана. Разжёг небольшой костерок, сварил грибной супчик – благо, вокруг стоянки подберёзовиков нашёл несколько штук. Поев, собрал катамаран безо всяких физических затрат.
         Спустил катамаран на воду – гондолы отлично держали воздух. Быстро погрузившись, привязав рюкзак к каркасу катамарана, чтобы его случайно не снесло в воду, он двинулся. Сразу пришла радость от сплава. Да, речка была нетрудной, но именно этого он и желал, отправляясь отдыхать. Коряг и камней было совсем немного. Он только подправлял катамаран – река сама неспешно его несла. Женька часто и помногу останавливался – рыбачил, но не азартно, только ради еды, в основном же, в первые дни налегал на грибы. Их было несметное количество.
         Все первые четыре дня он вставал на ночлег на правом берегу. Почему так происходило – неизвестно. Может, правый берег был чуть пониже, но, казалось, в выборе места стоянки мозг не участвовал. Понравилось место, он и останавливался. А самое удивительное – все четыре дня были без дождя.
         На пятый день он сел на катамаран рано, часов в восемь. А часов в десять зарядил сильный дождь. Зарядил, когда Женька уже был на воде, иначе бы он непогоду переждал, торопиться ему некуда. В катамаране дна нет и вода, обильно льющаяся с разверзнутых хлябей небесных, ему сильно не докучала. Тем не менее, когда Женька увидел на левом высоком берегу вроде бы неплохое место для стоянки, решил остановиться. Он глянул на часы – пол одиннадцатого. Мелькнули мысли:
         – Можно бы и позавтракать. Кстати, смешно, а для чего я с собой брал фотоаппарат и ружьё? Чтобы покатать их по речке?
         Как фотограф он был обычным любителем, потому довольствовался простой «мыльницей». Просмотренные на компьютере снимки его вполне удовлетворяли.
         Причалив к намеченному месту и привязав катамаран к толстой ветке, он взял ружьё и начал подниматься с воды на берег, чтобы оглядеться.
         Место для стоянки было плохим. Оно находилась на правом повороте реки и у берега была вполне приличная быстринка. Да, у воды была небольшая площадочка без деревьев, полтора на два метра, куда, собственно, он и причалил, но дальше следовали метров десять крутого подъёма, заросшего густым кустарником, растущим средь деревьев – дикой малиной и красной смородиной – кислицей. Весь берег был красным от ягод.
         Он честно пролез наверх по этим труднопроходимым зарослям, но и наверху, на береговой террасе была такая же картина, да ещё добавились черничник с брусничником. Продираясь дальше сквозь кустарник, он прошёл по берегу ещё минут десять, но картина не поменялась. Однако ему показалось, что он движется по звериной тропе.
         – Это возможно – подумал Женька – почему бы и нет. Возможно, звери подходят к реке именно здесь, к той песчаной площадке, где я зачалился.
          Не желая терять время, он двинулся назад. Хотелось засветло найти нормальную, удобную стоянку, чтобы постоять денёк или два, а затем и закончить маршрут.
         То, что произошло дальше, не укладывалось у него в сознании. Да, шёл сильный дождь, да, было очень скользко, но… всё одно. Он не понимал, как это могло случиться. Спустившись аккуратно к воде, он встал на толстый корень дерева и начал отвязывать катамаран. Отвязав его, решил, не заходя в воду, сесть на настил катамарана задом. Однако, поскользнувшись на толстом корне, упал назад, на берег и сильно ударился головой и левым плечом.
         Неизвестно, сколько времени он лежал. Наверное, недолго – проливной дождь быстро привёл его в чувство. Он встал, поднял лежащеё рядом ружьё. Катамарана, с привязанным к нему рюкзаком, не было!
         Первая мысль была – пропал. Затем прояснившаяся голова выдала
информацию, что документы, деньги, спички в патроне, висят на шее в специальной сумочке-пакете. Зажигалка в карманчике куртки, ружьё и двадцать патронов с ним, нож кукри висит на поясе. Всё! Жить можно и нужно, а сейчас надо идти, чтобы согреться.
         Женька повернулся и пошёл от реки по своим бывшим следам, где ему показалась звериная тропа. Действительно, заросли кустарника уменьшались, редели, дождь заканчивался и, вдруг, он увидел сквозь стволы деревянный сруб. Потом ещё один. До них было с полкилометра. Сначала он решил, что всё это ему пригрезилось, но нет, вон, и мужики ходят, работу работают.
         Подойдя ближе ещё метров на двести, он стал наблюдать за деревней. Что тогда его остановило, что не дало броситься к людям – неизвестно. Он считал, что его небесный покровитель спас его. Теперь-то ему это понятно.
         …Несмотря на то, что карта осталась в рюкзаке, Женька хорошо помнил этот её участок, ибо он уже был недалеко от места окончания маршрута. Компас у него был с собой, но он сейчас был ни к чему. Сейчас он шел вдоль дороги – вдоль реки. Главной задачей ближайшего часа была переправа, ибо, на этом берегу бандиты, а на том – часов через двенадцать ходьбы – длинная, почти тридцатикилометровая просека до «железки» и выход в цивилизацию.
         Можно было бы, оставшись около поляны и спрятавшись в буреломе, подождать и положить там Фёдора с Васькой, но ему-то это зачем? И кто знает, что они за люди? Вот сообщить и о деревне, и о поляне надо, но именно этого не желал Игнат и ещё неизвестно, дадут ли ему выйти из тайги к людям. Единственное, что его успокаивало, то, что Фёдору и Ваське ещё надо было найти Игната, снова сходить за лошадьми, погрузив тело, добраться до деревни и так далее. То-есть время у него выиграно, но его нельзя разбазарить.
         Часа через полтора ходьбы, Женька, в прогале стволов, увидел на реке большой остров. С его берега до острова было метров четыре-пять-шесть быстрины, а с острова до правого берега метра три, и течение там было не страшное. Он понял, что, скорее всего, это спасение, переправа!
         Остров был галечниковым, однако в центре острова возвышалась огромная глыба таёжного грунта, с торчащими корнями и обломанной берёзкой. Скорее всего, её принесло половодьем и ещё не размыло. Когда Женька подошёл ближе к острову, то увидел, что Господь на его стороне – подмытый ствол молодой берёзы зацепился корнями за его берег, а тонкая вершинка лежит на галечнике острова.
         Берёза было слишком тонка для переправы, но она была! И в любой момент её могло снести течением. Женька бросился в воду, его понесло прямо на берёзку, вот он схватился за ветви, вот вершинка дрогнула, её потащило вниз по воде, но он, перебирая руками по ветвям, был уже на галечнике и только смотрел, успокаивая дыхание, как его спасительница уплывает по течению.
         После этой переправы перебраться на правый берег не составляло особого труда. Отойдя от реки с километр, он нашёл удобное место, выкопал с помощью ножа кукри яму и разжег жаркий, бездымный костёр. Пока у костра сушилась одежда, и пеклись грибы на прутиках, он, тоже согреваясь у костра, тщательно протёр ружьё, прошёл стволы срезанным для шомпола прутом, с намотанной масляной тряпочкой. Поблагодарил себя за то, что все свои патроны, которые сам снаряжал, заливал горячим воском. Достал из заплечного рюкзачка патроны, которые забрал у Игната. Они, понятное дело, насквозь промокли, и он их с сожалением отложил – доверять им уже нельзя, в любой момент дадут осечку.
         Поев и надев сухую, ещё горячую одежду, он сделал таёжный костёр из двух брёвен – нодью, которая будет гореть и греть его всю ночь, и лёг отдыхать. Нодья горит почти без пламени и дыма, и он спал спокойно.
         Утреннее солнце расцветило осеннюю тайгу – любимое место отдыха Женьки и самое любимое его время года. А утро – самое любимое время суток, обычно, он уже либо охотился, либо рыбачил, но сегодня заспался, по понятной причине. Положив запёкшиеся у нодьи за ночь грибы в рюкзачок, двинулся дальше.
         Он шёл метрах в пятидесяти от реки, всё время на неё поглядывая. К вечеру, часов в пять, река стала делать генеральный поворот почти на девяносто градусов. Для Женьки это был знак. Через час он вышел к той длинной-длинной, почти тридцатикилометровой просеке. Она шла метрах в двухстах от реки, то, приближаясь, то, отдаляясь от неё. Женька шёл по просеке примерно час, отдыхая после ходьбы по тайге.
         На «железку» он вышел на следующий день, отмахав тридцать километров просеки часов за семь, восемь. Была неплотная облачность, синева не проглядывала, но тепло чувствовалось. Через полчаса ходьбы, когда он уже немного и запарился, его догнала железнодорожная дрезина. Остановилась. Женька с улыбкой рассказал о том, что потерял катамаран, но, слава Богу, остался жив, сейчас, мол, чапает до чего-то ближайшего, откуда сможет добраться домой.
         В будке обходчика его напоили жиденьким чаем, другой не подали. Женька подумал и показал паспорт. Обходчик заулыбался щербатым ртом – прописка в паспорте дело серьёзное. Она окончательно заставила обходчика поверить Женьке.
         – Уж ты прости, паря, народ здесь разный ходит. Что ты говоришь? Иваном мене кличут. Живём мы, конечно, так нищие не живут, но теперь я картошечкой тебе, Евгений, угощу.
         Женька, обжигаясь, ел варёную «в мундирах» картошку, макая её в крупную соль и наслаждаясь простотой еды. Одновременно он слушал от обходчика долгие рассказы «за жисть». В конце концов, оказалось, что они с Иваном – почти одногодки.
         Вечером у будки остановился маневровый тепловоз и доставил Женьку к ближайшей станции. Женька поблагодарил Виктора – машиниста, который добросил его, попросил передать поклон обходчику. Отстояв в кассу в недолгой очереди, взял билет в плацкартный вагон. А там, глядя в оконный проём, бесконечно пил чай, не отказываясь от несвежей выпечки вагона-ресторана, и так же бесконечно, но безуспешно думал: «Господи, какая же ты разная, Россия»!
         Его не грызла совесть, оттого что он никуда не сообщил об увиденном в тайге – он и не собирался делать этого. Совершенно ни к чему были бы для него разбирательства, связанные со смертью Игната, или с тайной лесной поляны….
         Прошло шесть лет. Закончив своё очередное «гуляние» в Бурятии, Женька вышел в «жилуху» к небольшому посёлку.
         В посёлке была какая-то экспедиция, геологи или геофизики, это ему было безразлично. Важно было другое – экспедиция означает наличие транспорта, на котором можно будет добраться до «железки». Посёлок с экспедицией означает, что есть и ОРС, и столовая. Женька двинулся к столовой, где у двери увидел страдающего бича. Бич, явно немолодой мужик, увидев незнакомого человека обрадовался, видимо, свои уже не подавали. Он сразу начал клянчить у Женьки деньги на выпивку и закуску.
         – Как тебя величают, страдалец?
         – На Витьку откликаюсь.
         – Для твоих лет «Витька» уже и неудобно, наверное? – Тот только пожал плечами.
         – Ты когда, Вить, в последний раз нормально ел?
         – Если честно, то не припомню.
         – Ха! А я на Женьку откликаюсь! Пошли в столовую, я тебя похмелю и накормлю – и Женька, резко открыв дверь столовой, протолкнул в дверь, застеснявшегося было бича.
         В столовой не было никого. Само помещение светлое, столики чистые, на столах соль и перец в коричневых пластиковых розетках для варенья.
         – Есть кто живой? – Крикнул Женька в сторону раздачи.
         – Есть! – Из-за перегородки появилась средних лет женщина. Увидев бича, укоризненно спросила – что, напросился?
         – Так – перебил её Женька – что предложите на второе?
         – Поджарка очень вкусная, недавно свинью забили из нашего подсобного хозяйства. Мясо нежирное, не мороженное и пюре ещё горячее.
         – Простите, а как вас зовут? Спасибо, а я Женя. Аня, всё это годится, наложите нам этой вкуснятины, Заодно, если есть, парочку солёных огурчиков бы нам для закуски.
         – А у нас здесь пить нельзя!
         Увидев его взгляд, брошенный, на стоящую в углу пустую стеклотару, Анна засмеялась и стала накладывать еду. Женька с Виктором сели за стол. Им принесли тарелки с поджаркой и пюре, хлеб, солёные огурцы и стаканы.
         – Анечка, можно водички. Спасибо.
         Он налил себе и Витьке спирта грамм по пятьдесят. Разбавил пополам.
         – Ну, быть добру. Давай, Виктор, махнём и закусим – молвил Женька, поднимая стакан с разведённым спиртом.
         Поджарка была и вправду замечательная, пюре на молоке и масле. Женька налил по второй!
         – Предлагаю вторую дёрнуть за Аню, за её руки – произнёс краткий тост Женька. Виктор только кивнул головой, не ожидая, что и вторую нальют. После еды они вышли на воздух и присели на ствол большого дерева, заменявший лавочку.
         Виктор, подлечивши голову и поев, закурил захибаренный с утра окурок, и потому находился в раю своих желаний. На грудь принял, организм в благоденствии. Погода солнечная, в брюхе тепло и сытно, мужик нормальный рядом сидит, с ним и поговорить можно. Чудо!
         – Спасибо, Жень, тебе за человечность. Нет-нет! Давно что-то я не встречал людей, которые помогут тебе бескорыстно. Скажи, и давно ты, мил человек, один по тайге шляешься? Кем работаешь?
         – Сколько себя после института помню, столько и шляюсь. Сначала вдвоём с приятелем, так с отпусками не всегда получалось. Работаю на серьёзном предприятии – почтовом ящике. А кем ты был, Витя, в прошлой жизни? Если не секрет, конечно.
         – Да не секрет. Я бывший офицер, дальше говорить ничего не буду. Это всё умерло. Почему бичую, не расспрашивай, мне рассказывать неприятно. А вот то, что ты один по тайге шляешься, это неправильно! Слушай!
         И он поведал Женьке историю, как года четыре назад уничтожили в тайге банду беглых зеков. Но там с ними были и не беглые – паханы ихние. В тайге избы понастроили, коноплю сеяли, грабили прииски, людей похищали. Где они в тайге – никак не могли узнать.
         А как-то два милиционера парня одного подвезли на «буханке» почти до места рыбалки, а тот им рассказал, что будет рыбачить и сплавляться не на лодке резиновой, а на катамаране. Он, говорит, у меня красивого, красно-синего цвета. Вот. А на пятый-шестой день, как этого мужика подвезли, охотник местный рыбачил с одним из этих милиционеров и увидел плывущий катамаран без мужика, с привязанным к нему рюкзаком. Рюкзак тоже был необычный – цветной! Милиционер этот рюкзак сразу признал – мы же, говорит, мужика этого подвозили. Его это рюкзак и катамаран. Наверняка этого парня пришили. Пропал человек. Уже не первый пропал.
         Они доложили, видать, куда надо. А через неделю военные вместе с милицией высадились. С овчарками. Банду обнаружили, в плен никого не брали, всех положили. Избы разобрали и вывезли. Вот и всё!
         – Ты так рассказываешь, Виктор, как будто был очевидцем.
         – Да нет! Мне так рассказали, конечно. Но это правда, вся округа это знает. Охотники, и те, поодиночке стараются в тайгу не ходить. Народ стал херовый. Не как ты. Не то, чтоб накормить, последнее стараются у тебя изо рта вытянуть. Так что, в тайгу больше один не ходи!
         Женька встал. – Спасибо, Виктор, за рассказ. Пойду-ка я машину поклянчу в экспедиции, вдруг дадут до станции добросить.
         – Не ходи! Автобус через сорок минут на станцию уходит. Наладили автобус, на нём и доберёшься.
         Затем застенчиво спросил, не даст ли Евгений немного денег на бутылку. Женька подумал и дал.
         Через сорок минут на автобусной остановке была толпа. Женька пожалел, что не уехал с какой-нибудь оказией. Но нет, большинство были провожающие, отъезд и приезд автобуса было местным событием. Места были, сев у окошка Женька увидел следующую картину – Виктор привел на остановку двух своих приятелей и они, поддавшие конечно, стали кричать вслед уходящему автобусу.
         – До свидания, Женя, до свиданья, хороший человек! Приезжай к нам ещё!
         Женька, улыбаясь, глядя на пробегающий мимо таёжный пейзаж, долго не мог успокоиться, всё думал о том, что ему рассказал бывший интеллигентный человек – Виктор. Подумав, сделал для себя привычный вывод: «Господи, какая же ты разная, Россия»!

ОРС – в советское время Отдел Рабочего Снабжения.
Бич – бывший интеллигентный человек.