Воровайка

                Воровайка

                Рассказ

     Ранний телефонный звонок не огорчил и не обрадовал. Был обычным нарушителем тишины, не вызывающим удивления, как и первые светлые лучи августовского утра, посетившие молодого следователя на холостяцкой домашней постели.
     - Тимофей Иванович! С добрым утром.
     - Утро доброе.
     - Не разбудил?
    Звонивший сам не знал, зачем об этом спросил. Скорее всего, по привычке задавать никчёмные вопросы.
    - Вы у нас дежурный следователь?
    - Да, Ирина Николаевна просила подменить. У неё дети...
    - Это ваши дела. Как всегда…
    - Разумеется, тебя никто не пристёгивает…Чего звонишь, людям спать мешаешь.
    - Какая-то странная бабка пришла.
     Наконец-то, оперативный дежурный по подразделению транспортной полиции, стал говорить по существу.
    - Говорит кражёнку у нас на вокзале этой ночью завернула. Принесла украденный пакет, потерпевшего нет… На чёкнутую не похожа, говорит складно…
    - А я чего, есть опер, разбирайтесь, если я по каждому чиху буду бегать… и так не знаешь с утра в какую сторону вращаться…
   - Дело необычное.
     Дежурный был настойчив.
   - Заявительница, с её слов, раз десять судимая… Не подстава ли, проверяющих.
   - Всё может быть, хотя им что, совсем делать нечего.
    Дежурный продолжал настаивать на своём.
   - При приеме дежурства начальнику докладывать придёться о принятых мерах.
    Тот может не принять дежурство, пошлёт дорабатывать материал…Знаете не хуже меня, как это бывает, а я хочу смениться спокойно, чтобы не дёргали в выходные.
   - А подальше её послать не можешь? Слабо? Никто её к нам не звал.
   - Сами знаете, это раньше так можно было. Сейчас лучше не связываться, себе дороже.
   - Всё с тобой ясно. Склифосовский.
    К чему это, Тимофей, а ещё его с детства все звали Тимкой… К чему он давно привык и всегда откликался.
    Зачем он произнёс эту известную фамилию, этим всё более светлым ранним утром и сам не понял. Наверное для связки слов…
   - Машина есть?
   - Вот это другой разговор. Это по-нашему, уже летит, тормоза визжат от нетерпения.
   - Собирайтесь, выходите. Не волнуйтесь, адрес знаем, не первый год замужем…
   - Надоел…Зануда.
   На вид заявительнице было далеко за семьдесят. Некогда интеллигентное, как Тимофею показалось, уставшее лицо, было испещрено мелкими и крупными морщинами.
   Большие зеленоватые глаза совсем потухли и пытались вызвать к себе сочуствие.
   У неё не было женского тела, в привычном представлении молодого человека. Перед взором присутствовал скелет, чем-то обтянутый, на который были надеты подростковые джинсы, спортивная куртка и кроссовки.
   - Здравствуйте.
   Не дожидаясь ответа.
   - Что привело в столь ранний час в полицию?
   Женщина, совсем для него неожиданно, глубоко, как-то по-домашнему, зевнула. Нехотя сказала.
    - В заявлении я всё написала. Добавить больше нечего.
       Готова в изолятор временного содержания, хоть сразу на Болотную, Кресты, Лубянку…
    - Ну, всегда есть что добавить, если захотеть.
    - Вы, хотите сказать…
    Она слегка оживилась.
    - Прокурор всегда может добавить. Это ему, как двумя пальцами об асфальт…Знакомый базар…
    - Это вы о чём?
    - А вы?
      Вопросом на вопрос.
    - За лохушку меня принял, похожа…
    - Ранее судимая?
      Тимофей произнёс дежурную фразу, которую в подобных ситуациях задают все без исключения люди в погонах.
      Положительный ответ, в понимании его многочисленных коллег, всегда ставил собеседника в зависимое положение, из которого выход был не предусмотрен…
      - Конечно, да, и неоднократно, по милости таких как вы, разве не заметно.
       Такие как я, оттуда только и появляются, как звёзды, чтобы вновь туда уйти. А у вас такие же звёзды на погонах, зарплата и всё такое…
       А для нас… Всё едино. Не мною первой сказано.
       Для кого тюрьма, а для таких как я, это дом родной.
      - Ну, зачем же так сразу, всех нас под одну гребёнку?
      - А как же, иначе? Извините меня, гражданин начальник, за свою жизнь я и в столыпинском вагоне покачалась, многие зоны, пересылки узнала.
       Хороших следователей, лагерников не бывает.
      Кто такими, с самого начала, старается казаться, от них ещё хуже, вред один.
      Говорила она не зло, без раздражения, даже безразлично…
      - Мы с вами настолько разные, что об этом лучше разговор не продолжать. Тоска одна. Оставьте эти разговоры мне.
     На зоне ещё будет время молодняку мозги прокомпосировать.
    - Гражданин начальник?
     Женщина вышла из некоторого оцепенения, в котором находилась совсем недавно и стала чувствовать себя всё увереннее.
     Было видно, что эта роль, видавшей виды зэчки, ей давно знакома и чувствует она себя в этом образе как рыба в воде.
    - Вы шансон любите?
    Услышав интересную тему для продолжения разговора, Тимофей вступил в диалог, о чём очень скоро пожалел, хотя может быть это ему только показалось.
    - Слушаю с удовольствием.
    - А сами?
    - Пытался, что-то изобразить, даже в студенческом конкурсе участвовал, но пока ничего не получается, стоящего, хотя в хорошей компании подпеть могу. Говорят неплохо получается.
    - А я между прочим лауреат многих тюремных конкурсов художественной самодеятельности. Через два месяца вы меня посадите. По инструкции.
   - Я не сажаю. Это прерогатива суда.
   - Не всё ли равно, кто…
   - Так я ещё успею в этом году отличиться на зоне.
   - У меня, пока я на свободе несколько песен родилось.
   - Хотите послушать?
   - Боже упаси, только не это.
   - Фу, как с вами не интересно, а на вид такой…Вроде ничего… не как многие.
   - Это, уж, вам, как угодно.
     Он слегка занервничал.
   - Только, избавьте меня от ваших оценок…Не вам и не таким как вы, судить обо мне.
   - Ну, и ну… Куда уж нам, ваше благородие. Обиделись…
    Таким как вы другого не дано.
    Это она в отместку.
  - Вот поэтому, вы никогда в шансоне себя и не проявите. Всё у вас пустое, как и сама ваша жизнь. Не каждому дано нашу душу понять.
  - Я ведь вас просил без оценок и определений.
  - Я для вас товарищ следователь и ничего более.
  - Договорились? И на будущее?
  - Пусть будет по-вашему.
  - Уговорили, уломали…девушку несмышленую…расхохотали вы меня…не зря сюда пришла… как срока намотана…
    Оказалось, что Тимофей ошибся с возрастом. Несколько дней тому назад воровайка отметила выход на пенсию.
     Трудового стажа в привычном понимании у неё было немного. Начав скитание по зонам с малолетки, она так и не остановилась.
     В промежутке вольной жизни успела выйти замуж, родила сына…В основном отбывала наказания за кражи, пьяного мужа ткнула в бок кухонным ножом, вот и все её подвиги...
    Зато там, где провела большую и как ей казалось более интересную часть своей жизни, была настоящей легендой.
     Её песни пользовались настоящим успехом у братвы и сотрудников колоний.
     Сын, придя на допрос, принёс сигареты в мягкой упаковке для матери, клялся и божился, что никогда её не оставит.
     Жил он с женой, которая ждала второго ребёнка в однокомнатной квартире матери, которую та решила освободить, чтобы им  не мешать, в связи со скорым прибавлением в семействе.
      Считал себя виноватым, что не сумел заработать на покупку своего жилья и в том, что так сложилась жизнь у матери.
      По существующим порядкам, эти все разговоры и протоколы допросов, имели весьма касательное отношение к сути уголовного дела, которое Тимофей готовился передать в суд.
      Обвиняемую, признанную ранее особо опасной рецедивисткой, ждал солидный срок заключения и подобные сантименты никак на него не могли повлиять.
      Неожиданно нашлись потерпевшие по делу. Влюблённая парочка в ту ночь любовалась на августовский звездопад.
      Ради любопытства зашли на вокзал, где, как они считали, мило побеседовали со старенькой бабушкой, котороя тихим, вкрадчивым голосом рассказала им о превратностях неудавшейся жизни.
      После чего, отправились на поиски своей единственной и неповторимой звезды на бескрайнем небосводе.
      О пакете с вещами вспомнили дома и не очень переживали об его утрате, так как наутро подали заявление в ЗАГС и было не до этого.
      После свадьбы, зашли на вокзал в дежурную часть полиции, поинтересоваться не находил ли кто их пакет.
      Были очень удивлены и расстроены известием, что та, милая бабушка, находится в следственном изоляторе по обвинению в краже.
      Они долго и настойчиво уговаривали Тимофея её простить, так как не имеют к ней никаких претензий.
      Он как мог объяснял, что карательная система государства запущена и остановить её у него нет никакой возможности.
      Это их повергло в ещё больший шок и они вконец расстроенные ушли, в душе не смирившись с тем, что ещё одна несправедивость имела место быть, не без их участия.
      Поздно вечером возвращаясь по безлюдным улицам домой, Тимофей увидел на небе необычное буйство красок.
      Из-за горизонта виднелась слабая подсветка, что само по себе было необычным.
      Звёзды, толи пьяные, толи влюблённые в своё отражение, кружились весело по кругу.
      Это был тот самый звёздный дождь, которым можно полюбоваться только в августе.
      Глядя на него, потерпевшие по его уголовному делу договорились о вечной верности, если такая ещё существует и пошли вместе по жизни.
      Не оглядываясь на прошлые ошибки и превратности чужих судеб.


      г.Иваново                5 августа 2013года