V. Общество

«Мы усиливаем охрану, мы вынуждены хорошо кормить своих рабов. Но они всё равно ленивы и склонны к бунтарству. Так пусть глашатаи разнесут указ фараона, в котором будет сказано: «Всем рабам даруется полная свобода. За каждый камень, доставленный в город, свободный человек будет получать одну монету. Монеты можно обменять на еду, одежду и жилище. Отныне вы – свободные люди». Часть рабов сплотились и соорудили тележки, и, доверху нагрузив камнями, обливаясь потом, толкали их. – Они придумают ещё много разных приспособлений, – с удовлетворением подумал про себя Кратий, – вот уже и услуги внутренние появились: разносчики воды и пищи. Скоро выберут себе начальников и судей: пусть выбирают, они ведь по-прежнему таскают камни».
(притча)

Коровники нового типа: теперь все коровы свободно перемещаются по вольеру и сами приходят на дойку. По количеству молока машина выдаст корм. Они даже встают в очередь. Но ведь и в древности господа предпочитали платить своим рабам деньги, либо обещать им свободу за некие бонусы и прочее. Нежели кормить их тем, что они не едят, одевать их в то, что они не носят. А они злятся и убегают. Но стоит дать им небольшую свободу. Теперь они сами следят за собой. Небольшой кусочек времени, в который раб должен успеть отдохнуть, поесть, поспать, если не хочет голодать. По данным социологов более половины населения может позволить себе на заработанные деньги лишь продукты и одежду, то есть занято выживанием, а действительно дорогие покупки могут позволить себе менее 1% граждан. Хотя это скорее естественно, ведь если поместить трёх крыс в коробку, то 2/3 коробки будут принадлежать одной борзой крысе. Сегодня становится сложно выживать даже в лесу, если кто-то решил стать беглым рабом, ведь и леса почти не осталось. Это не лучший выход, хотя и в старых традициях. Зато там, в лесу если Вы вырастили морковь, то природная плата за Ваш труд – и есть та морковь. Сколько произвёл, столько и обменял. Но проблема в том, что самодостаточный человек фактически не способен преодолеть монополизм на природные богатства и создать собственный микромир. Тогда либо шалаш накроет «ядовитый дождь», либо свободолюбца пристрелят за то, что он посягнул на чужую землю. Так из леса мы вернулись в социум.

«Рабству присущ двойственный характер. Рабы первого типа – люди, труд которых строго регламентировался и контролировался администрацией, что лишало их возможности проявить какую-либо инициативу, и которые совершенно не были экономически заинтересованы, так как создаваемые ими продукты труда полностью присваивались хозяином. Рабы второго типа – люди, которым предоставлялась некоторая доля самостоятельности и даже экономической заинтересованности, что создавало у них стимул. Рабами второго типа были рабы на пекулии, а также Илоты в Спарте, пенесты в Фессалии, коринефоры в Сикионе, гимнесии в Аргосе, лелеги в Карин и другие. Метод эксплуатации рабов этого типа предвосхищал формы феодальной эксплуатации крестьян. Источниками рабства были военнопленные и попавшие в рабство за долги свободные люди, а также рожденные рабами. Наряду с рабскими восстаниями важное место в период античности занимала борьба в среде свободных – между богатыми и бедными, причём обе струи этой классовой борьбы редко сливались друг с другом. В среде свободных против богатых боролись промежуточные классы и социальные слои, которые входили в социальную структуру рабовладельческого строя, – многочисленные свободные крестьяне, являвшиеся полноправными членами общины, ремесленники и другие. Обогащаясь или разоряясь, они переходили в класс рабовладельцев или класс рабов. Фактически положение «свободных крестьян» мало чем отличалось от положения рабов второго типа. Классическим примером демократической рабовладельческой республики считаются Афины V-IV веков до нашей эры. Примером аристократической рабовладельческой республики был Рим республиканского периода. Рабовладельческой монархии – императорский Рим, на Древнем Востоке – Египет, Ассирия, Вавилония, Иран и другие. У древних авторов, таких как Полибня, Сыма Цяня и других, дана характеристика основных форм государственной власти, где, несмотря на различия внешних форм государственной власти, все государства древности были аппаратом классового господства рабовладельца над рабами. Конфуций, Аристотель, Цицерон и другие считали рабство общественно необходимым институтом, поскольку, как они полагали, есть категории людей, самой природой предназначенных к рабской зависимости; граждане же должны быть свободны от забот о предметах первой необходимости. Аристотель писал: «Если бы ткацкие челноки сами ткали, а плектры сами играли на кифаре, то тогда и зодчие, при постройке дома, не нуждались бы в рабочих, а господам не нужны были бы рабы»».
(«Большая советская энциклопедия»)

Такое положение заложено самой природой. Тайная структура власти, подобная Дереву Жизни в теории каббалы, имеет на вершине пирамиды монарха и его свиту. Он правит посредством четырёх животных, где каждое определяет свой род желаний, откуда вытекают четыре касты: Медведь – торговцев, Барсук – управленцев, Рысь – воинов, и Кабан – жрецов. И вот каждый человек, от природы или выученным способом, обретает свою принадлежность к конкретной касте. Господин говорит рабам, что надо делать, и они делают. Одни добывают ресурс, другие – производят из него товар. За это господин заплатит рабам деньги, которые они смогут обменять на еду, часть товаров, которые сами же произвели. Другая же часть идет на развитие самой структуры, но едва ли хозяин будет ограничивать свои аппетиты. Важно усвоить и то, что никакая структура и никакой хозяин не может позволить себе бесконечный прирост населения, что влечёт безработицу и голод. Но как повесить лишних рабов, чтобы оставшиеся рабы не взбунтовали? И тут в ход идёт множество методов. Например, медицина. Так, врачи Кении обвинили Всемирную Организацию Здравоохранения в химической стерилизации миллионов кенийских женщин под предлогом вакцинации от столбняка. Независимые лаборатории обнаружили химикаты для стерильности в каждой протестированной вакцине. Надо сказать, за несколько лет население Кении сильно выросло, не в этом ли причина. Ресурсы планеты при этом остались не то, что в прежних объемах, но даже истощаются. Количество всех плодородных почв сократилось уже вдвое, а это ведет к повышению цен на продукты. Но невозможно освоить земли в районах вечной мерзлоты, болот и прочие непродуктивные территории. Конечно, дом одной семьи занимает не такую уж большую площадь на теле Земли, вообще всех людей можно собрать вместе на небольшом её кусочке. Но сколько леса нужно высадить на участке дома, сколько полей, чтобы в доме была мебель и еда? Так вот каждый уголок земли уже занят этим невидимым гектаром. Но люди, как и животные, не могут прибегнуть к разумным системам планирования семьи. Во времена достатка ресурсов рост населения обещал прибыль и процветание, возможность освоить новые земли и согнать работать на них народившихся людей, увеличивая сам рынок, но сейчас всё изменилось. Тогда как наше общество частично отказалось от войн, тысячелетиями решающих эту проблему, а также дикой колониальной политики, захвата новых земель и ресурсов, обирая местных аборигенов, то уже требуется применение иных, гуманных методов сокращения населения, не допускающих не только голод и высокий уровень стресса, но даже экологическую катастрофу. В таких регионах активно работают все известные методы «тихой войны».

«Структура, поддерживающая нищету, основана на том, что богатым странам проще сохранить, вложить и приумножить свой капитал, чем бедным. Богатые не только имеют больше власти, чтобы диктовать рыночные правила, заказывать разработку новых технологий и управлять ресурсами, но еще и обладают капиталом, накопленным за сотни лет роста, и эти средства год от года приумножаются. Основные потребности в богатых странах уже удовлетворены, и высокие темпы роста капиталовложений можно обеспечить без необходимости лишать население средств к существованию. Медленный рост численности населения позволяет больше средств направить на экономический рост и меньше — на здравоохранение и образование, чем это могут позволить себе страны с быстро растущим населением. В бедных странах, напротив, накопление капитала сильно осложняется ростом численности населения. Эти страны не могут позволить себе большие объемы реинвестирования, поскольку средства нужны на постройку школ и больниц, а также на удовлетворение насущных потребностей. Из-за таких неотложных трат остается мало средств для инвестиций в промышленное производство, поэтому экономика развивается медленно. Демографический переход застывает на промежуточной фазе, когда велика разница между коэффициентами рождаемости и смертности, когда у женщин нет привлекательной альтернативы рождению детей — нет возможности ни учиться, ни работать — дети становятся одной из немногих доступных форм инвестиций. В результате население растет, но богаче не становится. Как говорится, у богатых прибавляются деньги, а у бедных — дети. Международные организации могут охрипнуть, споря о том, какая связь в контуре важнее: нищета, вызывающая рост численности населения, или численность населения, вызывающая рост нищеты. Это своего рода системная ловушка, в которой бедные становятся еще беднее, а население при этом растет. Рост населения приводит к изъятию средств из цикла инвестирования и направлению их на потребление, в итоге замедляется рост капитала. Нищета, в свою очередь, приводит к тому, что население продолжает расти, поскольку людям недоступны образование, здравоохранение, программы планирования семьи. У них нет выбора, нет власти и нет другой надежды. ...Население обязательно перестанет расти либо за счет дальнейшего снижения рождаемости, либо за счет увеличения смертности, либо за счет того и другого. Промышленный рост тоже обязательно прекратится либо за счет снижения инвестиций, либо за счет увеличения амортизации, либо за счет обоих факторов. И если мы заранее знаем об этих тенденциях, мы можем принять разумные меры, чтобы взять их под контроль, выбирая наилучший для нас путь. Если мы этого не сделаем, природа сама выберет финал, и при этом ее не будет заботить уровень благосостояния людей. Рождаемость и смертность, инвестиции и амортизация придут в равновесное состояние либо в результате нашего сознательного выбора, либо в результате обратной связи от исчерпанных ресурсов и переполненных стоков планеты. Из поколения в поколение рост численности населения и капитала считались безусловным благом. На малонаселенной планете с изобилием ресурсов для такого позитивного отношения были все основания. Но теперь, когда мы знаем об экологических пределах, слишком велико искушение изменить отношение на прямо противоположное и заявить, что все виды роста — зло. … От управленцев и лиц, принимающих решения, в эпоху пределов требуется более глубокий подход».
(«Пределы роста», Римский клуб)

Сама идея неагрессивного поведения встаёт под сомнение, ведь даже если мы сидим и ничего не делаем, мы занимаем место, дышим и отбрасываем тень. Это – действие, которое меняет всё. Одно живет за счет другого. Для разделения толпы подходит любое объединяющее движение, лишь узрев, что у людей наболело, пообещав им улучшение, хотя это принципиально невозможно. Население сплотится и отколется от остального мира. Свой вожак найдётся в каждом селе, а когда группа велика, она вновь начинает дробиться. Теперь представим, что на некоторой территории разбросано множество небольших государств, которые сражаются друг с другом, заключают перемирия, расширяются и распадаются. И в тот период, когда одно государство порабощает другое, как мы выяснили, у него происходит улучшение жизни. Но вдруг одному государству удалось расшириться настолько, что оно занимает половину мира и не намерено ждать, пока начнёт разрушаться изнутри. А если двигаться некуда, то это случится неизбежно. Тогда у остального мира есть два очевидных пути. Они могут продолжить междоусобицу, расходуя свои силы, а могучий враг покорит их. Эта половина мира погибнет. Либо они могут сплотиться перед лицом общей угрозы и сразить врага. Тогда погибнет другая половина мира. Нередко, целью властелина одной части мира было прекратить все войны и несогласия, всех покорить и создать на земле мир и порядок. А целью властелина другой части мира было противостояние вторжению. Для наблюдателей выбор последних вовсе не имел значения, а жизнь народа в целом никогда не меняется.