Королевство Адальир - Глава 4 - 5

Поцелуй Ариллии

Ариллия сидела, склонив голову, и казалось, улыбалась, поглаживая пальцами тоненькие стебельки, выбивающейся из-под камня травы. А те вроде бы откланялись от её пальцев, но девушка не теряла надежды и продолжала трогать их.
- Ты проголодалась? - спросил Брелов, участливо заглядывая в лицо спутнице.
- Что? - Ариллия спросила это настолько ошарашенным голосом, словно Брелов сказал, что-то несусветное.
- Ну, э... - замялся он. - Я тебе поесть принёс, взял у монахов, вот, - он развернул узелок, данный ему настоятелем. - Здесь какие-то ягоды, похожи вкусом на виноград, что растёт в Илверре, но весьма сочнее, попробуй!
С этими словами рок-музыкант протянул Ариллии светло-зеленую гроздь с большими сочными чуть продолговатыми ягодами лилового цвета. На поверхности ягод ещё поблёскивали капли росы.
Ариллия замерла, подобно каменному изваянию, сквозь свои антрацитовые волосы она пристально смотрела в лицо Брелову, словно хотела что-то сказать, но не могла найти слов. Брелову стало даже как-то не по себе от этого пронзительного взгляда новой знакомой, он развёл руками, как бы вопрошая, в чём дело, но Ариллия в ответ только молча приблизилась к его лицу и нежным движением коснулась пальцами его плеч.
- Что ты?! - разволновался Брелов.
Ариллия прижалась к музыканту и спешно поцеловала его в губы. Брелов опешил, он провёл пальцами по губам, будто не доверяя глазам, хотел потрогать этот спонтанный поцелуй, и в ожидании уставился на Ариллию.
- Что это значит?! - наконец вымолвил он, когда оцепенение понемногу сошло.
- Просто вот уже много лет никто не приносил мне поесть, никто не заботился обо мне, ты первый... - из-под густых волос, надёжно закрывающих лицо девушки, выкатилась огромная сверкающая слеза, похожая на кусочек горного хрусталя. Она пробежала по щеке до шеи, и по ней сбежала в складки истрёпанной накидки.
В следующую минуту Ариллия беззвучно расплакалась, Брелов прижал её к себе и начал гладить по голове и плечам, приговаривая какие-то успокаивающие и утешающие слова, почему-то теперь, после жестоких слов настоятеля монастыря, ему вдвойне стало жалко эту женщину, впрочем, утешатель из него получался тоже никудышный.
- Я такая уродливая! - всхлипывала Ариллия, то и дело, вздрагивая. - Не только снаружи, но и внутри, от моей души уже, наверное, ничегошеньки не осталось! Видишь, я не могу войти в ворота, это всё, потому что я одна из них, одна из прихвостней Гиртрона!
- Успокойся.
- Нет, я одна из них, он сожрал мою душу и наполнил сосуд чем-то иным, я словно себе не принадлежу! - продолжала плакать Ариллия.
- Никто не может отбирать души, только Бог, но не какой-то там демон средней руки, - возражал Брелов. - Силий поможет тебе, я уговорю его, поверь, он величайший волшебник, его сила способна сокрушить Гиртрона в два счёта, я уверен в этом, просто у него какие-то свои соображения. Главное, нам его найти, он всё сделает!
- Ладно, - Ариллия отстранилась от музыканта и поплотнее закуталась в накидку, будто замёрзла. - Я всё понимаю, прости меня за это... Ты позаботился обо мне, и я растаяла, ведь это так хорошо.
- Я тоже всё понимаю, - Брелов неторопливо покивал. - Гиртрон всё здесь пронизал.
- Я не хочу, чтобы ты жалел меня, это скверная эмоция, жалость не нужна мне...
Брелов усмехнулся, и устало провёл рукой по голове, убирая волосы с лица на затылок.
- Силий говорит, что весь Мир зиждется исключительно на любви и... жалости, именно жалости, и я с ним согласен, - он вновь улыбнулся. - А теперь, можно тебя попросить?
Ариллия обратила к нему самый внимательный взор.
- Конечно, говори, что ты хочешь?
- Сейчас ты на мгновение раскрыла свою давно запертую душу, и была так близко, хоть знаешь меня всего ничего, и я хотел попросить... Ариллия, не отдаляйся сразу, я не обижу тебя, просто хочу узнать получше... Я обязательно помогу тебе, хорошо?
Ариллия прижала ладони к лицу, глубоко вдохнула, собирая, как видно, свои растрёпанные чувства, а потом взяла из рук Брелова, принесённые им плоды.
- Хорошо, - тихо ответила она. - Я не буду отдаляться, я тебе верю...

Всё, что произошло со времени появления Брелова в Шадоуроке, заставляло его думать, что Силий ошибся, выбирая его в качестве ведущего в отряде. Гравюра на стене говорила, что некто иной заберёт его меч, а неудача в тоннеле Волгаллиона и потеря Филирд явно свидетельствовали, что рок-музыкант никакой не избранный. Кроме того было и ещё одно обстоятельство, говорящее не в пользу Брелова, о котором он теперь вспомнил. Как-то, лёжа на склоне Монастырской горы, у подножья Шадоурока, он беседовал с Силием:
- Почему, - поинтересовался Брелов, - все рекруты, которых я знаю в войске Вавилона, имеют фамилии, происходящие от каких-то заделий, вроде Плотника, Дворника, Гончара, как ты сам, и прочих, что это значит?
На что Силий ответил:
- Это не так, ибо в Вавилоне есть люди и с другими фамилиями, например Крафтсман, некогда достигший великой "стихийной" силы, в чём-то превосходя меня, и ты, вероятно, слышал легенды об этом человеке.
Брелов хитро рассмеялся.
- Не хитри со мной, Силий, - сказал он задорно и искоса взглянул на Арбитра Стихий. - Я, конечно же, слышал о нём, но фамилия Крафтсмана происходит от английского слова "ремесло", что вбирает в себя все прочие отдельные умения и профессии, вот потому, скорее всего, он и обрёл столь большую силу, - Брелов замолчал и выжидающе уставился на Силия.
Тот по-философски улыбнулся и расправил свою бородёнку в три волосинки. По выражению его лица невозможно было понять, раскусил ты его или же нет, он всегда улыбался так, с глубоким выражением вселенского понимания сути вещей на лице.
- Ты прав, - глаза Силия лучезарно засияли. - Но люди с другими фамилиями в войске Вавилона действительно есть, просто ты их не знаешь. Тебе досталось крыло ремесленников, чьи фамилии, а, следовательно, род восходит к первоначальным ремёслам их семей на заре цивилизации, поэтому они обладают большей силой и энергией в общении со стихиями, к которым мы должны быть близки, как никто на планете. Дело в том, что настоящей профессией, или ремеслом человека является то, что делает он собственными руками: пахарь пашет землю, крестьянин растит пшеницу, затем ждёт урожая долгими днями, заботиться о посевах, трудолюбиво убирает его и несёт зёрна на мельницу мельнику. Мельник делает из них добрую муку и отдаёт её пекарям, пекарь выпекает тёплый сдобный или свежий ржаной хлеб... Это и есть продукт их ремесла, как и кузнец, кующий в кузнице добрые латы для защиты земли своей любимой, или соху для земледелия. Но, скажем, вряд ли в эту когорту войдут когда-то люди будущего с фамилиями типа "Менеджеров", "Мерчендайзеров", "Логистиков" и так далее, - Силий засмеялся. - Их работа не является ремеслом в том смысле, в котором оно было изначально, поэтому обделено энергией веков.
- А художник?
- Конечно, творческий труд стоит обособленно, энергия творчества максимальна и наиболее применима для понимания стихий. Я говорю "понимания", чтобы не использовать слов "управление стихиями", ибо, как я уже говорил, мы не смеем и не можем управлять стихиями, природой, мы можем лишь путешествовать с ветром, течь с водой, танцевать с благодатным пламенем, жить в мире с землёй. Художник создаёт свою реальность, он, сидя всегда дома, может многое поведать нам, путешествующим по всему Свету, ибо видит его иным зрением, зрением души и зрением таланта, равно, как и музыкант, музыку творящий в келье своей. Поэтому и нельзя сдерживать вдохновение:

Когда художник экономит краски,
Ну а писатель бережёт свой слог,
Становится непросто их талантам
С вершин искусств изобличать порок...

- Красиво! Сам придумал? Ну всё-таки, а я? - Брелов нахмурился. - Ведь моя фамилия не связана с ремеслом...
- Вот тебе и подтверждение моих слов, не у всех фамилии связаны с ремеслом! Но, хотя, - он хитро улыбнулся, - возможно, твоя, - он сделал нажим на этом слове, - происходит от какой-нибудь брадобрейской профессии, - Силий снова рассмеялся, но Брелову показалось, что Арбитр Стихий не до конца честен с ним.
Потом, Брелову так и не удалось встретить посвящённого в тайны Адальира, с не ремесленнической фамилией. А те, у кого были таковые, обязательно брали ремесленнические псевдонимы, для усиления собственной энергетики, и выведать "девичью" становилось практически невозможно.
Этот факт, проверенный личным опытом, убеждал Брелова в том, что он вовсе не избранный, и, быть может, не обладает и частью той энергии, которая необходима настоящему воину Вавилона. Теперь к сомнениям добавился страх неведомого крылатого монстра, что овладевал его мечом на картине, и страх этот только усиливал сомнения в самом себе.

Отряд прячется от преследователей-герддронов в горах Кэльвиара

- Всё, всё, мы в безопасности! - размахивая руками, прокричал Дэльвьир. - Да остановитесь же вы!
Только теперь все заметили, что сияющая тропа куда-то подевалась, а под ногами зеленел вереск южных склонов Драконьих гор. Здесь уже начинались первые деревья с торчащими из земли толстыми извитыми корнями. Местами на склонах ковром росла земляника, а где-то совсем рядом журчал подгорный ручей.
Авельир замер, он, обессилевши, упал на колени и склонился над землёй, переводя дух, упершись в неё руками. Алёна, которой тоже изрядно пришлось побегать пусть и всего часть пути, плюхнулась рядом и, тяжело дыша, откинулась на поросший земляникой склон. Фариселл ещё какое-то время озирался по сторонам и то и дело напряжённо прислушивался, затем аккуратно вытер остриё своего простого меча листьями дерева и спрятал его обратно в ножны. Дэльвьир подошёл к нему и несколько мгновений молча, смотрел тому в лицо, напряжённо, встревожено и недовольно.
- Мы потеряли уже троих из отряда, надеюсь, она действительно так важна для Адальира, - Дэльвьир бросил в сторону девушки презрительный взор. - Очень на это надеюсь!
Фариселл задумчиво почесал переносицу, поднял глаза к серому небу и вдруг неодобрительно посмотрел на собеседника.
- Мне не нравится твой настрой, смени его, а то рискуешь потерять над собой контроль, ты вроде как забыл, что говорил нам Uberrima Fides?
- Всё я помню! - отмахнулся Дэльвьир. - Просто я не могу взять в толк, почему на таком несложном пустяковом деле мы встретили столько препон. Можно подумать, что все армии Даркфлесса за ней одной гоняются! Сколько лет мы здесь лазим, и ни разу, ни единого прокола, а тут сразу оба этих слона Визиронт и Шэугкан в одном флаконе! Вот что они здесь делали?!
- Их послал Гиртрон! - начал закипать Фариселл.
- Да мне всё равно, это чучело чуть меня к праотцам не отправило! - вскричал Дэльвьир. - Я думал, конец мне, когда он меня швырнул об стену хэза!
- Я тебе отвечу, как ответил Бальтазару Уэрну из Мелоди Кастл, когда он выпил последнее вино из моего подвала: ты начинаешь меня раздражать, друг! - низкорослый рыцарь явно разозлился, его зубы оголились, волосы на затылке и шее встали дыбом, и он тихо, но свирепо зарычал. В этот момент Фариселл стал больше похож на собаку, нежели на человека.
- Может, вы не будете ссориться, это ж не игра вам! - попыталась примирить их Алёна.
Дэльвьир потупил взгляд, и сделал вид, что собирается уйти, сам, профессиональным движением, потянувшись к рукоятке меча. Фариселл зразу заметил это, ножны дрогнули, и клинки, со свистом разрезав прозрачный вечерний воздух, встретились, осыпав противников дождём искр.
- Брось, а то мне придётся призвать тебя к порядку, смутьян! - сквозь зубы проревел Фариселл.
- Блажишь, коротышка! - злобно отозвался Дэльвьир. - Я фехтовал, когда ты ещё под стол пешком ходил, сам бросай!
Алёна бросилась к ним и попыталась растащить дерущихся, но они словно бы насмерть сцепились. Лезвия со скрежетом тёрлись друг о друга, но противники находились слишком близко и не могли нанести сильного удара с замаха. Когда злость противоборствующих сторон дошла до точки кипения, внезапно со стороны ручья раздался громкий истеричный смех. Дэльвьир с Фариселлом тут же перестали бороться и обратили взоры к источнику звука. Это смеялся Авельир, он стоял на коленях возле ручья под пригорком, смотря на своё отражение, и истерично хохотал. Парни переглянулись, не понимая, что случилось с их другом.
- Per risum multum cognoscimus stultum! (1) - с ехидцей заметил Дэльвьир. - Ты чего, свихнулся? - добавил он уже с испугом в голосе. - Что с тобой?!
Авельир приподнялся с колен и повернулся к Дэльвьиру, вся его одежда была изорвана, в пылу схватки с герддронами он потерял все свои любимые фенечки. Но, самое страшное, его безупречный грим весь истёрся и смылся брызгами на переправе, а волосы, из блестящего шёлка стали грязными клочками. В тумане он не замечал этого и лишь теперь, узрев собственное отражение в подгорном ручье, впал в истерику. Авельир чувствовал себя сверхгероем, нося, в этом чудесном краю, своё красивое одеяние, но увидев себя в рванье и без привычного грима, потерял всяческое самообладание.
- Да что с тобой?! - Дэльвьир не на шутку перепугался, потеряв интерес к предыдущим распрям.
- Это уже не игра! - истерично вскричал Авельир. - И я больше не воин сакрального Адальира, я просто человек, которого занесло в какой-то чудовищный край, где всюду бродят монстры! Я сейчас свихнусь! Да что ж это такое?!
Дэльвьир растерялся, он ошарашено смотрел на друга и совершенно не представлял, что делать. Фариселл спрятал меч, и присел у корней древа.
- Скоро мы так все свихнёмся, дай ему время, пусть успокоится.
Но Авельир и не думал собираться, перемежая истеричный смех, слезами, он упал на четвереньки и пополз к Алёне. Та вовремя нашлась, она вскочила на ноги и бросилась ему навстречу, обняла и прижала к себе. Так, вместе они вновь свалились на траву. Алёна приподнялась и постаралась сесть, а Авельир, нервно вздрагивал, и продолжал всхлипывать, вжимаясь лицом в подол её юбки.
- Да что ты совсем-то раскис? - с укоризной вопрошала девушка, гладя воина по растрёпанным волосам. - Что за ужас, можно подумать? Всего-то макияж смылся! Ну, хочешь, я тебе сама новый нарисую?
Авельир вдруг сразу успокоился. Дэльвьир с Фариселлом, затаив дыхание, уставились на эту странную парочку. Авельир поднял голову и взглянул Алёне в глаза, теперь он вновь выглядел самоуверенным и победоносным, как и обычно.
- Хочу, - сказал он, правда, всё ещё немного дрожащим голосом. - А ты сумеешь?! Я его три часа делал!
- Не издевайся, я всё-таки девушка, макияж-то делать умею, небось! - Алёна потянулась к своему узелку, вытащила из него край пальто с карманом и вытрясла на траву содержимое. Здесь было всё, пудра, помада, правда только красная, тушь и ватная подушечка.
Авельир устало вытер лицо, и, перевернувшись, сел на траву рядом с девушкой.
- Ну, вот так, всё в порядке, - приговаривала Алёна, напудривая ему щёки. - Сейчас я всё исправлю, не пойму только как это раньше ты не сталкивался с такой проблемой!
- Я раньше никогда не встречал в Адальире столько сражений за такое короткое время, - пояснил Авельир, говоря при этом только краешком рта, чтобы не помешать накладывать грим.
- Да не дёргайся, потом скажешь! - одёрнула его Алёна, видать, он всё-таки помешал её рукам выполнять задуманное. - И не ной, а то смоешь всё, что я рисую!
Тем временем Дэльвьир с виноватым видом подошёл к сидящему у корней дерева Фариселлу, тот неторопливо покуривал длинную трубку, то и дело нервно почёсывая за ухом.
- Я погорячился, - сказал он, немного смутившись. - Не было причин хвататься за меч, я иногда забываю, что нужно соответствовать своему положению...
- Я уже забыл, - ответил Фариселл. - Ты на своём месте в нашем отряде, ибо только великий воин способен признавать свои ошибки так, как это делаешь ты! - Фариселл поднял к нему своё серьёзное лицо и вдруг несвойственно себе пакостно ухмыльнулся, энергия Шэугкана подействовала и на него тоже.
Дэльвьир ответил ему такой же свойской усмешкой и направился к ручью вымыть меч и почистить плащ.
- Что-то не то с нами произошло, наши эмоции взяли верх над разумом и целью, - сказал Фариселл, как будто самому себе. - Это всё Шэугкан, его энергия действует разрушающе на волю, и мы не избежали его сетей.
- Шум крыльев дартгротов тоже сильное деморализующее средство, - добавил Дэльвьир, стирающий в ручье изрядно запачкавшийся край плаща. - Их вибрации на реке чуть не свели меня с ума, я думал, мы не выберемся оттуда...
- А Авельира проняло только здесь, увиденное им собственное отражение вызвало этот взрыв чувств, - продолжал Фариселл, в перерывах между словами, покуривая трубку и отпуская в небо кольца серого дымка. - Несмотря на обострённое восприятие, он оказался куда сильнее нас. И всё же я обязан ему жизнью, ведь не уложи он того герддрона, спрыгнувшего с крыши внутрь хэза, Бог знает, чем бы это могло закончиться!
- Это была не моя стрела, - попытался возразить Авельир, оборачиваясь к Фариселлу. - Там был ещё кто-то...
- Не дёргайся ты! - перебила его Алёна, руками возвращая голову гота в прежнее положение и продолжая возиться с макияжем.
- А чья? - Фариселл скептически приподнял одну бровь. - Не скромничай! Это, конечно, добродетель, но сейчас не тот случай. Тем более, после встречи с Шэугканом и не такое может померещиться, просто ты уж сам забыл, что делал.
Дэльвьир покачал головой, он присел рядом, положил руку Авельиру на плечо и участливо заглянул тому в глаза:
- Я понимаю, что тебе было сегодня очень трудно, - начал он вкрадчиво и с пониманием. - Ты поразил Визиронта, но теперь тебе следует включить в гардероб ещё и какую-нибудь розовую тряпку! - Дэльвьир разразился громогласным хохотом и, упав на спину, начал кататься по земле.
Алёна хихикнула, сразу поняв намёк Дэльвьира. Авельир же наградил друга лишь обиженным взором, затем поднялся на ноги и отряхнулся. С новым гримом его лицо стало не таким белым, а скорее бледным как у вампира, но всё равно теперь он вновь чувствовал себя в своей тарелке.
- Barba non facit philosophum! (2) - латынью откомментировал он замечание Дэльвьира, теперь уже даже с каким-то пренебрежением.
- Ладно, не обращай внимания! - Алёна вынула из узелка маленькое зеркальце и протянула его готическому рыцарю. - Держи, дарю! Это, чтобы ты мог смотреть, не стёрся ли грим.
Авельир аккуратно взял подарок из Алёниных рук и с благоговением прижал его к груди, забота Избранной чрезмерно его тронула.
- Спасибо, Алён, - он улыбнулся. - Ты меня просто выручила сегодня, просто супер как выручила!
- Ничего страшного, ради Бога! Хотя, конечно, странноватый подарок парню...
- Особенно крутому воителю из параллельного мира!
Они оба рассмеялись. Влияние энергии Шэугкана ослабло окончательно, Авельиру показалось, что именно Алёна каким-то образом смогла одолеть его чары. Теперь парню стало стыдно за то, как он раскис и показал собственную слабость, и он попытался поскорее перевести разговор на другую тему:
- Почему дартгроты не последовали за нами в горы? - спросил он, обращаясь к Фариселлу.
- В самом деле, почему? - поддержал вопрос Дэльвьир, который к тому времени уже просмеялся и, усевшись на траву, тяжело отдувался.
- Не знаю, - покачал головой Фариселл. - Ума не приложу, может, не успели ещё... Правда, если мы сейчас там, где я думаю, то об этом месте ходят всякие легенды, может, они боятся заходить в хищные леса?
- Почему хищные? - спросила Алёна.
- Ну, это долгая история, а нам надо осмотреться и определить, куда двигаться дальше, - Фариселл встал на ноги и огляделся.
- Надо вернуться за Киллем и Силлем, - воодушевлённо предложил Авельир. - Мы должны их найти!
- Да, - Фариселл сдержанно кивнул. - Но, сперва, мы должны доставить Избранную к Конструктору, это главная цель!
- Но... - возмущённо начал было Авельир, но Дэльвьир не дал ему договорить.
- Фариселл прав, если мы сейчас туда вернёмся, то вновь напоремся на армаду Даркфлесса, просто сложимся там безо всякой пользы и смысла, тут паузу не поставишь, чтоб потом доиграть, и с прежнего сохранения не зайдёшь ещё разок, сожрут в один счёт! Тем более, мы даже не знаем, живы ли они, и куда могло отнести течением Силля.
- Нам нужно выйти в Арвельдон как можно быстрее, теперь главное найти путь! - подытожил Фариселл.
Авельиру пришлось согласиться, хотя ему, как, впрочем, и всем остальным, больше хотелось вернуться за друзьями, но сейчас, как, ни крути, надо было думать только о главной цели их путешествия: доставить Избранную в Вавилон.
Они быстро переложили свои походные сумки, освободив их от всего лишнего, и оставили только самые необходимые предметы, оружие, какую-то пищу и немного воды. Несмотря на объёмность Алёниного тюка, было решено не оставлять вещи из параллельного мира в Адальире, чтобы приспешники Гиртрона не смогли использовать их энергию для своих злокозненных дел.
- Сейчас мы двинемся на запад через лес, - Авельир расстелил на пыльной тропе небольшую походную карту, нарисованную, очевидно, от руки, и распечатанную после на дешёвом принтере. - Затем, - его палец в изорванной перчатке с накладными металлическими ногтями скользнул вдоль извилистой линии, изображающей тропу, - пройдём через перевал, преграждающий путь в Кэльвиарон. На развилке повернём на север, и по дну вот этого распадка тропа выведет нас в Арвельдон!
- Да, точно! - воскликнул Дэльвьир. - Мы выйдем в Арвельдон как раз за Гаур-Хэс, обойдя, таким образом, опасные степи С'арруса.
- Тем более, - Авельир явно повеселел, - весь распадок полон густыми лесами, деревья своей кроной укроют нас от глаз дартгротов, здесь самый безопасный путь на этой стороне Свиреаля!
- И сколько это путешествие может занять времени? - вмешалась в разговор Алёна. - У меня ноги уже гудят!
- Мы будем делать остановки и привалы, - пообещал Дэльвьир. - Ну а если ты совсем выбьешься из сил, мы по очереди будем нести тебя, как намедни.
Алёна кивнула и рукой потёрла свои исцарапанные колючками ноги в районе голени, слова Дэльвьира не очень-то её воодушевили.

Ночлег и второе появление Шэугкана

Солнце уже стало клониться к закату, новый день, проведённый в Адальире начинал казаться Алёне слишком длинным и бесконечно долгим, никогда ранее она так не уставала, даже голова вдруг заболела, наверное, от долгого пребывания на солнце.
Всё ещё опасаясь преследователей Фаур-Каста, Фариселл решил взобраться повыше в горы, он нашёл ровную площадку справа от тропы, практически вертикально всходящей по склону, на которой можно было хорошо скоротать время до восхода. Со стороны обрыва площадка была надёжно защищена огромными камнями, которые, казалось, были выточены рукой великого мастера, неся на себя следы рукотворного происхождения. Сзади, продолжающийся склон горы был сплошь покрыт прозрачным лесом из тонких кружевных деревьев, похожих на сосны, со светло-зелёной листвой, которая звенела тысячей колокольчиков при каждом дуновении ветерка, словно сделана она была из хрупкого кристалькраутского льда.
Алёна улеглась возле огромного валуна, закутавшись во все имеющиеся вещи, Фариселл прилёг рядом, облокотившись на другой камень, и надвинув капюшон на лицо. На всякий случай низкорослый рыцарь вынул меч из ножен и положил его в траву рядом с собой. Авельир устроился в кустах возле выхода к тропе, с другой стороны, чтобы слушать шаги, если кто вдруг решиться лезть в Драконьи горы, а Дэльвьир спустился на уступ, ниже их, и притаился в зарослях густого кустарника. Конечно, Авельиру хотелось бы побыть рядом с Алёной, но больше всего гота сейчас заботила безопасность девушки, поэтому он решил избрать роль дозорного, не доверяя это никому другому.
Ночь была тёплой, вскоре проглянула светлая и круглая как голубое блюдце, луна, которая показалась Алёне гораздо более крупной, чем в привычном ей мегаполисе. Подножье гор быстро устлало туманом, что струился словно вода, плавно и изящно, но вместе с тем смело и настырно.
Когда совсем стемнело, и небосклон засиял от миллиардов звёзд, в тумане у подножья горы, и дальше на струящихся дымкой голубых подлунных равнинах Арвельдона и С'аррусовой пустоши, стали различимы точки далёких костров, расположенные группами и по отдельности. Предположение Авельира, высказанное в Гленнвудском трактире оказалось стопроцентно верным, и Дэльвьир тотчас смекнул, что это стоянки дартгротов и герддронов Фаур-Каста. Наиболее яркие точки принадлежали кострищам, которые разжигали воины Фаллен-Граунда для поддержания собственной энергии, собираясь на ночлег, а слабые светлячки, небрежной рукой рассыпанные по степи - то были огненные головы самих герддронов, блуждающих в потёмках и, выискивающих, чем бы поживиться. Чудовища хоть и были железными, но и им необходимо было питаться, чаще всего они пожирали древесный уголь, остающийся после костров, так уж был устроен их организм.
Дэльвьир искренне удивился, сколько же здесь было воинов Граса Даркфлесса, ведь он и предположить не мог, что Фаллен-Граундский колдун, стараясь выслужиться перед Гиртроном, выслал в дозор добрую половину всех своих элитных войск, оставшихся в Фаллен-Граунде. Парень даже ощутил некую гордость, ведь они таки смогли прорваться сквозь эту несметную армаду прихвостней Граса Даркфлесса, а ещё он подумал, что с таким подходом к отоплению, дартгроты вмиг изведут все окрестные леса и от Гвирендорфа останутся одни пни.
Когда Дэльвьир на своём пяточке уже было, задремал, над горами разнёсся хрипловатый и величественный голос волынки, возможно, это играли монахи какого-то горного монастыря, обозначая закат светила. Когда звук стих со стороны руин древнего гирльдского хэза на соседнем утёсе немного южнее вполголоса заиграла скрипка. Дэльвьир сразу проснулся, ведь инструмент звучал совсем близко. В Адальире не знали скрипок, сходные инструменты криальтльиры имелись только в землях магистра Сан-Киви Фарфаллы, но и они звучали иначе, нежели привычные нашему слуху Страдивари. Значит, на соседнем утёсе был кто-то с Земли... Сон как ветром сдуло, Дэльвьир устремил взор в сторону развалин, и, напрягая зрение, рассмотрел среди камней слабый еле видный огонёк, словно кто-то был в развалинах, кто-то, кто развёл там костёр и играл на скрипке, созерцая его резво пляшущее пламя.
Дэльвьиру даже показалось, что он видит тени, танцующие изнутри на остатках стен, что вросли в утёс с незапамятных времён. Путник явно не случайно выбрал для ночлега именно этот полуразрушенный хэз, туда никак нельзя было добраться со стоянки вавилонцев, зато должно было быть отлично видно всю округу. Свет костра становился ярче, будто бы огонь разгорался, и подсвечивал тоненькую струйку дыма, поднимающуюся вверх из-за торчащей зубцами полуразрушенной каменной кладки у края обрыва. Скрипка продолжала играть, и голос её пронизывал всю обозримую темноту округи, продолжая своё движение эхом в пещерах и распадках. Дэльвьир успокоился и понял наконец, что странный музыкант недосягаем для него. Он устроился поудобнее, подложив руки под голову, и прилёг на правое ухо, левым чутко слушая чарующую музыку, какой давно уже не доводилось ему слышать. Ему сразу вспомнилась его деревня, где прошло всё его длинное солнечное детство. Та речушка, где он так любил купаться и клеверные луга, где паслись чёрно-белые бурёнки, и звенящие соловьиные рощи, и красивый белый домик с большой дружной семьёй, и всё прочее, что он так любил в своей жизни. И откуда, скажите, взялась эта ностальгия?! Потом ему вдруг подумалось о противоположной стороне Арвельдона, и той земле, что лежала у подножья могучего Свиреальского хребта с южной стороны. Его разум стала занимать мысль о том, а могут ли таинственные жители пещер Кау-Инс слышать сейчас голос этой скрипки, или он не долетает на такое расстояние? Его мысли становились всё более расплывчатыми и пространными, уводя разум от конкретики форм в нирвану логического бессмыслия, где только животворящие образы воображения повелевают энергией бытия, и всё, что ты можешь себе тогда представить - и есть твоя реальность.
Но вскоре музыка оборвалась так же резко, как и началась, со стороны развалин хэза донёсся еле слышимый звук, словно кто-то откашлялся или что-то сказал, затем последовало слабое шипение, и из-за полуразрушенной стены в небеса поплыли клубы пара, белые, они на чёрном фоне были видны отлично. Это кто-то там за старинной стеной залил костёр водой. Дэльвьир прислушался, из-за развалин хэза донеслись ещё лёгкие ночные шорохи, потом кто-то стал насвистывать простую полуночную мелодию, какие обычно поют здешние пастухи, надолго уходящие в луга высокогорий, затем ещё какие-то пощёлкивания и постукивания, наверно, человек на другой скале, заботливо прятал в футляр свой инструмент.
"- Странно, что она занялась этим в полной темноте, затушив костёр", - подумал он про себя, решив, почему-то, что это женщина. Возможно, услышанный голос показался ему немного высоким для мужчины. Хотя, признаться честно, он не очень хорошо расслышал. Вот сейчас бы пригодилось суперухо Авельира...
Всё стихло, и по высоко стоящему звёздному небосклону поплыли серебристые кометы с длинными хвостами. Дэльвьир устроился поудобнее и уже собирался отправиться в страну сновидений, как вдруг крик птицы под утёсом заставил его вновь подняться. Он осторожно выглянул из кустов и подполз к краю уступа. Он прикрыл глаза рукой, чтобы их зеленоватое свечение не выдало его, и посмотрел сквозь пальцы вниз под утёс. Птица, чёрной тенью скользнула куда-то влево, он опустил взгляд к самому подножью скалы, где в клубящемся тумане медленно плыл огонёк. Человек с факелом на вытянутой руке, осторожно пробирался сквозь туманные кольца, войлоком устилавшие ночную землю. Он медленно водил рукой с факелом из стороны в сторону, и выглядел странно и эфемерно. По навалившемуся, откуда не возьмись, чувству сильной ностальгии по своему родному селу, Дэльвьир сразу сообразил, что под горой шарится Шэугкан, но что он мог здесь делать в столь поздний час совершенно один и без свиты?
Шэугкан тем временем добрался до подгорного ручья, того самого, где ещё вечером Дэльвьир стирал свой плащ, и встал на одно колено прямо у русла. Он снял свой костяной шлем, но поскольку стоял спиной к скале, Дэльвьир не смог увидеть его лица. Тогда вавилонец поспешил вынуть из-за пазухи бинокль и принялся его спешно налаживать. В приближении обзор улучшился: Шэугкан опустил шлем в резво бегущую воду, и вода тут же покраснела, благодаря биноклю Дэльвьир увидел это даже отсюда с высоты в факельном свете. Наверное, монстр уже сожрал кого-нибудь по пути сюда. А он тем временем поболтал шлемом в ручье, смывая грязь, и начал протирать его, положив в сухую траву, кусочком какой-то белой тряпицы, издали смахивающей на дорогой кэвердэнский шёлк. Кто-кто, а Шэугкан-то знал толк во всяческом тряпье, в конце концов, именно он ввёл моду на это чудо Кэвердэна. Оказалось, что волшебная тропа, проложенная Крафтсманом, во много раз ускорила их движение, ведь чудовище добралось сюда только теперь, а бегал Шэугкан здорово...
Дэльвьир затаил дыхание и медленно отполз назад, продолжая неотрывно следить из-за кустов за всеми действиями Шэугкана. С одной стороны, его обуял страх близости чудовища, с которым он уже столкнулся прошедшим днём, а с другой, он еле сдерживал нестерпимое, практически неконтролируемое силой воли желание сбежать вниз по склону и обрушить на Шэугкана всю мощь своего меча. Однако, будучи человеком большой силы воли, Дэльвьир сдержался, он-то знал, как важно бывает иногда контролировать собственную ярость, чтобы не быть рассекреченным. В нём бурлили ярость и бахвальство, но чувства эти негожи для истинного воина.
Шэу дотёр свой шлем, полюбовался на него, повертев разными сторонами, и, как показалось Дэльвьиру, в этот момент чудовище даже засмеялось легко и довольно. Затем он снова надел шлем на голову, встал, и зашагал в противоположную сторону, было заметно, что чудовище прихрамывает, всё-таки Алёна здорово достала его в хэзе. Дэльвьир проводил его напряжённым взглядом. Внушительная и угрожающая, но вместе с тем немного странная фигура Шэугкана стала удаляться, и вскоре растаяла в плывущем над равниной тумане так же неслышно, как стихли его крадущиеся шаги, а вскоре и оранжевая точка факела в его руке растворилась во мгле. Всё это казалось очень странным, просто в пылу схватки у переправы Дэльвьир не заметил, чем именно Алёна сразила Шэугкана. Он не знал, что путник из Электрического Рима одарил её сконцентрированным светом молний, что собирают служители Армильд-Клианор во время бушующих там гроз. Свет этот исключительный, владеют им избранные и лишь его одного боятся демоны Адальира. Получив удар чистой энергией, Шэугкан сильно ослабел. Ему требовалось восстановить силы, поэтому-то он и отправился в одиночку через равнины. Сожрав кого-то по пути, он восстановился физически, а к ручью пришёл, чтобы смыть не столько грязь и пыль, сколько освободить доспех от остатков энергий, ведь всем известно, что именно водная стихия лучше других снимает любую энергетику. Ногу же полководец повредил физически, очевидно, спешно покидая хэз, или падая в Кристеллию на переправе, поэтому и не мог исцелиться очищением энергий.
Дэльвьир перевёл дух, перевернувшись на спину и раскинув руки, теперь он стал умиротворённо созерцать звёздное небо, по воле вольного ветра свободное ныне от туманных вихрей низких серых туч, что обычно блуждают в здешних местах. Поскольку Шэугкан пришёл сюда в поисках unio mystica (3), стало быть, воинов Фаур-Каста поблизости не было, и это вселяло некоторую уверенность. Возможно, отстав, они так и не поняли, куда подевались вавилонцы, и доберутся досюда не раньше утра, может быть, рискнут штурмовать подступы к Кэльвиарону, но пока они всё ещё лишь рыщут в степях С'арруса.
В поле его зрения попадал и край скалы с большими камнями, нависающими над обрывом, за которыми расположились его друзья, и, каждый раз просыпаясь, он первым делом смотрел именно наверх, боясь, что проспал прихвостней Граса Даркфлесса, могущих подкрасться к спящим незамеченными.
Ночь была невообразимо красива, внизу у земли, где стелился туман, глухая и глубокая, а вверху, под сводом небес ясная и светлая. В степи разгорались костры, ветер доносил их дым даже сюда, а, быть может, это сами герддроны коптили воздух своими огненными головами. Несколько раз за ночь откуда-то из степи подавала голос робкая флейта, словно какой-то юный музыкант пробовал голос, Дэльвьир, который к середине ночи уже уверенно спал, на эти звуки лишь лениво открывал один глаз, и вновь задрёмывал, но и это движение, было, вероятно, во сне. Тогда его губы сладко улыбались, ведь он так любил эти чарующие, обволакивающие волшебством ночи в Адальире, даже, несмотря на опасность встречи с дартгротами и герддронами Фаур-Каста.
Один раз Дэльвьиру даже показалось, что он слышит современный мотив в стиле "рейв", но к утру он решил, что это ему почудилось.

* * *

Вновь из темноты показался силуэт человека в розовой куртке. Парень небрежно бросил тень на кирпичный фасад и проскользил к каменной стене, сплошь исписанной блёклой бранью. Баллончики брызнули краской, сменяя серые буквы радужными пейзажами... Вот гранитное чудище лезет из стены тоннеля, а рядом возвышается воин с пылающим мечом как раз напротив рокера... К рисунку подключилась женская рука, всё сразу стало ярче: цвета засияли как сама флюоресцирующая кепка художницы: она врисовала на картину изящную воительницу в зелёной накидке. Розовая куртка принялась за остальную часть стены, упорствуя в своём: здесь вырос чёрный замок, развернулось сражение на реке, в воздух взмыли железные чудища... Жёлтая кепка перехватила инициативу: засияла радуга. И вновь сражение, крушение корабля и бегство в горы от чудовищ. Вот облако с лицом старца, а супротив него уродливая фигура железного паука-великана, вот высокие стены монастыря и человек с мечом в воротах... Девушка в кепке завершает картину, старательно вырисовывая трогательный поцелуй...
Граффитеры старого города... Они всегда первыми узнают о событиях в Адальире и его окрестностях, их старенькие радиоприёмники настроены только на радио Вавилонского сообщества и из его щедрых волн они черпают все свои идеи...

(1) Смех без причины - признак глупца (Лат.).
(2) Борода ещё не делает философом (Лат.).
(3) Мистическое уединение (Лат.).