Прием 440. Как я умер

Я писала на скорую руку немного раньше повествование сна "Как я умер". Сегодня мне захотелось развить эту тему, и получился небольшой рассказ.




Прием № 440. Как я умер.

Мне часто задавали вопросы: "Хотела бы ты умереть? Есть ли у тебя склонность к суициду, как думаешь?". Я отвечала, что нет, хотя иногда думала об этом. Мне казалось, что в моменты, когда смысл жизни теряется, когда судьба не имеет никакой ценности и каждый шаг - решающий, только тогда время может остановиться.

- Вчера мне снился сон...
Переминая язык во рту, опустевшим, без капли слюны, она то и дело останавливалась на полуслове.
- В нем...
Единственным, что нарушало тишину, был стук ее дрожащего сердца. Перед глазами, которые она то и дела закрывала руками, постоянно всплывали картинки.
- В нем я умер.
- Почему вы говорите о себе в мужском роде?
- ... ла, умерла, я хотела сказать.
- Но это ведь не так, верно?
Она судорожно посмотрела на меня и не могла понять, к чему я клоню.
- Ведь это не так?
Я смотрел на нее удивительно-удивленно. Такая юная, прекрасная. Это создание сидящее, а точнее полулежащее передо мной, было чем-то ошарашено до мозга костей. Ее руки лихорадочно подергивались, пальцы словно плясали или настукивали не знакомый мне ритм, она сидела закрывшись, как только можно. От меня ли? Думаю, нет. Это просто отпечаток страха...
- Вы правы.
- Я прав в том, что ты неспроста сказала о себе в мужском роде.
- Я заснула. - Сказала она мне, не ответив на вопрос.
Ее рассказ начался так, будто она начинала повествование совершённого ею убийства. Нервы пошаливали, доводя ее до полуобморока.
- Был февраль, я сидела на полу в загородном доме, все так же, как и всегда.
Она закрыла глаза и молчала с полминуты.
- Так вот, я заснула. - Повторила она.
- Был февраль, вы сидели на полу...
- Да, вы правы. Я забылась.
- Продолжите?
- Я точила карандаш. Сзади сидела моя подруга и читала книгу. Она что-то рассказывала мне в промежутках между чтением. Мы смеялись.
Она делала неимоверные паузы между каждым предложением, на ее лице поневоле всплывала то улыбка, то гнев.
- Продолжите? - Сказал я, спустя чуть больше минуты молчания, окутавшего мою комнату.
- Что-то меня отвлекло. Кто-то шуршал на кухне, и я чиркнула ножом мимо грифеля и порезала палец.
Слезы? На ее лице пробежала капля. Была ли то капля отчаяния или несказанной боли. Но этот сон был самым тяжелым, по-видимому, на ее жизненном пути.
Она немного помолчала, вытерла рукавом влажное лицо, и продолжила.
-  В этот момент кровь хлестнула очень сильно. Моя подруга подскочила и сказала, что я могу умереть, она кричала, плакала, а я не понимала, что случилось, ведь я просто слегка порезалась. Часто бывает, что во снах мы не знаем половины истории и только потом вникаем в суть дела. Она позвонила в Скорую. Они приехали на удивление быстро. Я просто сидела. Она сказала, что я задела какой-то важный сосуд или что-то типа того. Кровь текла, текла, текла. Моя жизнь будто закрывала руками лицо и пыталась не плакать, но не получалось, и она закричала: "Не умирай, пожалуйста не умирай!!!" Она билась кулаками о стену, врачи еле ее держали.
- Когда вы сказали "моя жизнь", вы подразумевали кого-то из близких?
- Да. Это была та девушка, что читала книгу позади меня.
- Хм... почему вы сказали именно так?
- Она и впрямь была для всем. Всем что было. Всем что могло быть и в эту ночь…
Она замолчала на какое-то время. Комнату окутал тяжелый, как свинец, вздох. Скрипящий, раздирающий стены и обивку мебели. Он, как ударная волна, навел на меня какой-то ужас. Я смотрел на ее безэмоциональное красное лицо и перед моими глазами появлялись те события, которые она так судорожно описывала.
Вскоре, переварив это черное состояние, я вполголоса сказал.
- Ясно. Продолжайте.
Она посмотрела на меня и начала сквозь еще один, не менее тяжелый, вздох.
- Я умерла. От пореза карандаша.
В этой фразе... я даже не знаю, как описать ее лицо в этот момент. Боль, которая смеется над ее жалким существованием, как мне казалось, вырвалась наружу, чтобы я увидел это. Ее улыбка была фальшивой, ведь ее душа словно рвалась на куски. Но она все равно улыбалась во все свои белоснежные зубы.
Она.
Кто она. Очередной посетитель моего дома? Моя подруга? Мой клиент, в сегодняшнем дне? И какое сегодня будет дно?
Я хочу рассказать вам о ней.
Она самая простая, проще вы нигде не видели. Почти все, что она делает, настолько примитивно, что мне порой кажется, что она пришла из каменного века, прямиком оттуда.
На ней шелковая юбка, джинсовая рубашка и кожаные ботинки. Зеленые глаза, волосы по плечи (с белыми просветами от солнечных прикосновений), красные губы и черные ногти.
Специфично? Я и сам не могу понять.
На моем пути уже стояло столько людей и столько нелюдей. На моих седых усах до сих пор пережитки моего детства, а в сердце все еще поют соловьи.
Но вернемся к рассказу:
- Я умерла. От пореза карандаша. - Повторила она более спокойным тоном – нервное напряжение уже отпустило ее со своей натянутой привязи, давая команду начинать мыслить здраво.
- Вы были чем-то больны?
- Да. Я болела. Болела так, что моя кровь не сворачивалась практически никогда.
- И от любого пореза вы, вероятно, могли умереть?
- Именно так.
- Что ж, прошу продолжить.
- Так вот. Прошел год. Вам не кажется - год. - Она продолжила свой рассказ уже практически без запинок, будто читала проштудированную книгу кому-то из друзей. Расставляла запятые, паузы. Говорила с выражением, доводя эту историю до правдоподобности. Я слушал это так, будто смотрел фильм - невероятную драму, которая вызывала бурю эмоций. - Она переехала в Краснодар, у нее была новая жизнь, но она все еще с болью переживала этот момент. Одним утром она сидела в Скайпе, она хотела позвонить своему преподавателю черчения, чтобы спросить размеры чертежа. Ей позвонила я. Да, это была я.
- Кто это?
- Милая, это я.
- Кто? Знакомый голос!
- Это я.
- Извините, это не смешно, она умерла в прошлом году.
- Там все не так, как я думала.
- Не смешно!
 Она начинала плакать, она закрыла руками рот.
- Я сижу позади тебя, просто за другим столом.
- Включи камеру.
- Мне нельзя, но ладно, сейчас включу.
Я включила камеру. Она закрыла руками рот и заревела.
- Это ты, это ты! Я так хочу тебя обнять! Господи как ты?
- Я нормально, я хотела увидеть тебя, я только спустя месяц узнала, что ты здесь.
- Мы общаемся через интернет (это же бред). Я сплю? Я не понимаю.
- Я могу тебя тронуть пальцем, рукой, обнять, но ты меня не увидишь.
- А меня видно в камеру?
- Нет, тут темнота. Никакого рая, никакого ада. Людьми управляют люди.
- Ты хочешь обратно?
-  Хочу обратно. Я очень хочу обратно. Все остальные, кто умер в этот день и в этот момент, уже придумали себе дом жизнь и прочее. Моя голова пуста, я ничего не могу сообразить, я придумала лишь способ с тобой поговорить.
- Я хочу тебя обнять, как же я люблю тебя.
- Не плачь! Я выберусь. Я сейчас подойду к тебе.
Я подошла к ней сбоку, она покрылась мурашками. Разговоры были короткими, я писала ей непонятными буквами на листе. Она улыбалась сквозь слезы. А я начинала плакать. Я ее обняла, но она ничего не почувствовала. Только пальцы на своей спине.
Спустя несколько лет. Мы уже могли рядом ходить. Она ощущала меня, но не видела. Она смотрела мне прямо в глаза. А я плакала. Я кричала на всю улицу, но меня никто не слышал.
Я говорила, что хочу жить, я говорила, что я так люблю жизнь, я так ее ценю.
Мы говорили через Skype - это же нелепо.

- Как ты придумала этот способ? Я просто думала, после смерти все полки твоей памяти перед тобой. Я смотрела эти фильмы уже столько раз. И искала ответ.
- Кать, я хотя бы могу с тобой говорить - это уже что-то.
- О, черт, за мной пришли.
- Кто? Почему?
- Мне нельзя было так делать, я пряталась, они пришли за мной.
- Кто?
- Тут нет свободы.

Меня обвязали горящей проволокой, и она увидела как я сгораю. В этом сне я почувствовала столько боли, сколько еще никогда не чувствовала.
Она это видела. Она кричала: «Нет, нет!»
От меня ей остался кусочек угля.

Утром я ничего не вспомнила. Я только испугалась, что проспала.

- Это все, что вы хотели мне рассказать?
- Нет.
- Что же вас так сильно мучает?
- Осознание.
- Осознание того, что вы были мертвы?
- Осознание, что умираю не я, а убиваю своих близких. Извините, - она сказала это почти в истерике, я протянул ей платок, она продолжила, - я заставляю их страдать, это нечестно. Я боюсь, что там, в чертовом раю, вообще ничего нет. Что там только тьма. Что там есть я и я смотрю за муками своих родных.
- Почему вы так уверены что вы попали именно в рай?
- Простите?
Она на удивление внезапно успокоилась.
- Вы хотите сказать, что были в аду? Но там ведь должны быть огонь и демоны? Не так ли?
- А в раю?
- А в раю - свет и ангелы, - Она говорила это медленно и спокойно, но вдруг отвела голову в сторону, и по ее щекам снова потекли слезы.
- Отчего вы плачете сейчас?
- Я не знаю.
- А вам не кажется странным, что вам приснились эти события?
- Я… я и этого не знаю.
- Зачем вы пришли сегодня?
- Мне некому рассказать это.
- А как же ваша подруга, где она?
По ее лицу было видно, что с ее "жизнью" было что-то не так.
- Что с ней случилось?
Она молчала. Она была напряжена.
- Что с ней случилось?
- Она...
- Скажите мне. Это останется между нами.
- Ее...
Она резким движением перевела взгляд к моим глазам.
- Ее убили.
Этот поворот событий сбил меня с толку.
- В таком случае, вы должны были чувствовать то, что чувствовала она в вашем сне? Или нет?
- Знаете, почему мне так больно? Почему я бьюсь в истерике все это время?
- И почему вам так больно думать об этом?
- Потому, что я не чувствовала того же, что и она. Я не кричала от боли, не была шокирована. Я чувствовала себя нормально, до тех пока… пока мне не приснился этот чертов сон.
- Что вы чувствуете сейчас?
- Сейчас мне больно не от смерти моей лучшей подруги, а от отсутствия боли и желания вернуть ее.
- Что вы собираетесь делать?
- Я не знаю. Я сбита столку. Мне кажется она любила меня сильнее. Сейчас я не могу...
Вот тут мои нервы начали натягиваться, как скрипичные струны.
- Не можете что?
- Позволить себе жить.
На ее лице появилась слеза. Мне казалось это концом.
У нее была подруга. А кто еще? Разве я знаю. Ей показалось, что никто не будет горевать от ее смерти. Никто не будет её оплакивать и биться кулаками об стену.
- Скажите, если я умру, вы будете горевать?
Я не знал что ответить. В глубине души, где-то в недрах моего разума я осознавал, что если я скажу "нет", она умрет. Выбор был прост, но так я брал ее жизнь под свою ответственность. Если я скажу это заветное "да", ей покажется, будто я единственное, что у нее осталось. Я подумал о своих детях, о погибшей жене, а потом и об этом юном творении Бога.
Между нами Бог и Дьявол играли в карты. Между нами был выбор двух жизней. Между нами будто пронеслась вечность со скоростью миллиарда падающих звезд, эта скорость воздвигла временную завесу передо мной. Я просчитывал судьбу. Ах, если бы я мог что-то сделать… Но вдруг, из моих уст ненароком вылетело:
- Да.
Мне часто задавали вопросы: "Хотела бы ты умереть? Есть ли у тебя склонность к суициду?" И я уже больше ничего не отвечала. Я знала - в моменты, когда смысл жизни теряется, когда судьба не имеет никакой ценности и каждый шаг решающий, только тогда время может остановиться.
Только тогда кровь обретает невесомую массу света, и ты растворяешься в собственном разуме.
Я поняла, зачем мы живем. Или не поняла. Или мне уже вовсе не важно. Я знаю одно - смерть губить не нас, она губит лишь тех, кто нас окружает.