Тенор

Черезов потянулся рукой через салон, и стал ощупью искать на коврике завалившиеся перчатки. Жена Маевского нарочно не подбирала пухлых ног, дабы он смог вполне оценить это кокетство сорокапятилетней стервы. Сам Маевский, уже полчаса не возвращался из квартиры.                Наверное, зацепили на телефон…. Подумал Черезов распрямившись. Он с неприязнью посмотрел в зеркальце под крышей машины. В темном прямоугольнике, поочередно вспыхивали сигаретные светляки. Их хворого света не хватало на то, чтобы полностью осветить толстые, складчатые физиономии, курящих на заднем сидении, пассажиров.
«Вот, уроды! А ведь прекрасно понимают, что могут посадить мне связки перед концертом! Ублюдочные приживалки! Музыкальные генералы…».
Черезов прижался лбом к холодному и влажному боковому окну и закрыл глаза. День выдался хлопотливый, и он почти, задремал. Перед внутренним взором мгновенно вспыхнули яркие картинки недельной давности.
Дождь шел точно, как и теперь. Он на поезде подъезжал к Ботсфилду, своему родному городу. Родители давно в Москве, но здесь, в этом родном пространстве, со своими звуками, запахами и особенным светом, остался слишком большой осколок жизни, чтобы не вспоминать о нем временами.
 А сам городок чтил его имя и гордился земляком-знаменитостью. Звезда Мариинского. «Золотой Тенор». Его фамилией даже собирались назвать одну из улиц, благо, представленных к забвению урицких,  володарских и их подельников    расползлось по Ботсфилду в  традиционном изобилии.   
На железнодорожном вокзале устроили встречу. Дарили мясистые осенние георгины и гладиолусы, рычали громкоговорителями, хлопали по плечам, в общем, встречали… Новый мэр, и тот прослезился от нахлынувших воспоминаний, хотя жил в Ботсфилде только пятый год. После официальной встречи, гостя отвезли в гостиницу и, вот там-то, и произошла Главная встреча. 
Друзья Черезова, около десятка зрелых мужичков, кое-кто с сединой, кое-кто лысоватый, но все еще узнаваемые по прежним привычкам и чертам, стояли, сбившись в кучу возле дверей и ожидали знаменитость.  Провинция не искорёжила их сознание в той степени, как это удается столицам. Их лица сияли искренним радостным любопытством. А как тут не сиять!? Сергей Черезов, их Серега, звезда телевизионного, мирового масштаба вырвался из своего звездного космоса и сегодня они с ним, почти что, на равных будут сидеть у Вячи в кафе и вспоминать юные годы. Каждый лелеял и приберегал до времени собственное «лакомое» воспоминание.
Встреча, как это всегда бывает после длительных разлук, скомкалась, пока и гость и встречающие переживали шок от перемен во внешности. Было хорошо видно, кого время ведет по жизни бережно, за руку, а кого подгоняет  пинками. Постепенно, с каждой выпитой рюмкой, напряжение развеивалось.
Черезов сидел в тесной компании друзей детства и юности. Среди знакомых лиц, появлялись новые, невиданные им прежде, а потом оказывалось, что это очередные проделки времени. Гость, едва закончив разговор с предыдущим собеседником, тут же переключался на следующего. И так без конца. Все время веселого застолья в душе Сергея была натянута, непонятная ему, тревожная струна. Вокруг стола было шумно. Веселые воспоминания перемежались с грустными. Кого-то не стало. А у кого-то со здоровьем полная труба! И здесь на притихшей тревожной струне, надо бы было гостю ставить точку и закрывать собрание, сославшись на грядущий концерт. Эта пауза в застолье, когда после первоначальной эйфории, человек ныряет в глубины сокровенного и тащит от туда всякую дрянь, как будто бы специально, предоставляется участникам застолья, дабы  покинуть собрание в целости. Ибо всякий местный знал, что в Ботсфилде, от горячих дружеских объятий до первой плюхи иногда и минуты много.
Но, несмотря на свою исчерпывающую осведомленность в этом щепетильном вопросе, Черезов, словно нарочно, так, как если бы хотел проверить вновь и убедиться в чем-то, а может ещё по какой причине… В общем это провалилось за рамку и для него и для всех остальных. Он остался.
Ему захотелось увидеть девушку из трехэтажного дома, что располагался от них через двор. Татьяну. Он был влюблен в эту девчонку. Пел ей под гитару романсы. Гнусавил под Леннона на непонятной языковой смеси. Татьяна мгновенно обнаружилась, тут же, за столом. Не смотря на то, что женщины, благодаря косметике и врожденному здравомыслию, дольше сохраняют молодость, то, что он увидел, никак не увязывалось с ожидаемым, и гостя, вдруг, по настоящему потянуло напиться. Вяча, хозяин заведения, не отходил от Черезова, и все рассказывал ему о своих приобретениях и заграничных поездках. Гость с улыбкой качал головой и подставлял рюмку услужливым официантам. Остальные присутствующие смотрели на эту пару преуспевших в жизни товарищей с нескрываемой завистью. Черезов и сам уже начал рассказывать о своих достижениях, но понял, вдруг, что никто его не слушает. Люди наперебой стали изливать друг другу душу, о тяжелой жизни, о маленькой зарплате, о высоких ценах и гулящих жёнах. Раскаленные окурки стали вонзаться в остатки селедочной шубы, кто-то плакал, и вот тогда-то, одноклассник и собутыльник, сильно растолстевший и вследствие этого, тяжело, со свистом дышащий, Леха Белкин, проникновенно зашептал на ухо Сергею, явно торопясь успеть, толи, опасаясь забыть, то ли быть прерванным другими:
-Ты видишь!? Видишь какие мы стали, Серега!? А тебя Бог поцеловал! Тебе все в жизни на тарелочке…. Это, брат судьба. Это кому как, а тебе, видать, фарт…
Потом произошла та идиотская история с гитарой. Гитару свою Черезов, в один из приездов, подарил городскому музею по просьбе директора, и та висела теперь на стене, возле стенда с физиономией и биографией хозяина.
За столом незаметно сидел в уголке Хлюст. Все его так с детства звали Хлюстом. Не все даже помнили его имя, Хлюст и Хлюст… Он и в детстве был никакой. Незаметный, маленький, тщедушного телосложения, но всегда стремящийся быть возле ребят. Дома мать была алкоголичкой, а папаша мотал очередной срок, от этого, все знали, Хлюст приворовывал там и сям, чтобы прокормиться самому и прокормить братишку. Он всю жизнь свою мечтал что-то такое сделать, что-то сотворить, чтобы прославиться среди остальных ребят и стать с ними на равных. Ему даже сны такие снились, где он в обнимку с друзьями, смеясь, идет по улицам родного города и ему улыбаются прохожие люди. Но головой парень был так слаб, что никак не мог ничего придумать, чтобы мечта осуществилась. Так, годы шли, и все оставалось как прежде… И вот, вдруг, за этим столом, Хлюст вспомнил про гитару. Он встрепенулся, потихоньку снялся со стула и, что есть духу, припустил к музею. Он вскарабкался по пожарной лесенке, нырнул на чердак, а с чердака, немного повозившись с задвижкой, снаружи, попал в зал музея. Пяти минут хватило ему для того, чтобы снять инструмент с гвоздя и вернуться на чердак. Через мгновение Хлюст  уже несся обратно с улыбкой на некрасивом угреватом лице и драгоценной шестистрункой в руках.
Случилось так, что музейный сторож Михалыч, бывший учитель, а ныне работающий пенсионер, проснулся в тот момент, когда Хлюст спускался с лестницы. Сторож выскочил на улицу и удачно попал прямо на проезжающий полицейский разъезд. Полицейские мирно закусывали, когда старик набросился на машину:
-Ограбили, ребята! Музей ограбили! Вон он! С гитарой! Быстрей, уйдет!
Включили мигалку, сирену. Началась погоня. Если бы Хлюст сдался им, то отделался бы парой синяков или штрафом, но он, окрыленный мечтой, стал забирать в бок и юркнул в кусты сирени. Ему вдогонку выстрелил из пистолета сержант. Думали, что не попали, но когда раздвинули ветки, увидели тяжело дышащего Хлюста на земле. Рубашка задралась. Из спины сочилась кровь. Он продолжал цепко держать в руке свой трофей. Беднягу увезли в больницу. Потом оказалось, что пуля попала в позвоночник и Хлюста, отныне ожидало инвалидное кресло.
Известие мгновенно донеслось до празднующей компании. Веселие совершенно погибло под грузом трагического сообщения. Все стали вспоминать имя Хлюста и  кто-то вспомнил…Толик,  Толик Хлюстов.
И опять, Леха полоснул Черезова упреком:
-Это, ведь, он для тебя, Серега, жопу под пули подставлял. Сюрприз для тебя хотел разыграть, с гитарой твоей… - Леха уже не скрывал злобы.
-Только где он, а где ты!? Счастливчик ты, Сережа, все на тарелочке, чемпион…

Потом Черезов возвращался в Питер. Поезд застрял где-то в железнодорожной адской паутине и час уже не двигался с места. Друзья не пришли к нему на концерт, и не было никого, кроме Вячи на платформе у поезда. «Счастливчик…» все повторялся  в вагонных трубах голос Лехи Белкина.

Сергей Черезов, отслужив в армии два года на Дальнем Востоке двадцатилетним провинциальным пареньком отправился в Питер искать счастья на певческом поприще. В консерваторию он поступил со второго раза. Год проработал на хлебозаводе грузчиком. И деньги и харчи. А когда поступил учиться, пристроился в центральном районе дворником. Дали хорошую комнату с окнами на канал Грибоедова. В эту-то комнату и приходили к певцу-дворнику друзья приятели, возникающие из серой питерской мороси, и уходящие в нее. Выпивали, играли в карты. Мальчишка, Черезов увлекся преферансом и стал играть «по маленькой». Однажды, один из его приятелей пригласил его посмотреть, как играют по-крупному в С-й парк. Азарт захватил парня с невероятной силой. Он начал играть…
Когда, поздно ночью игра закончилась, оказалось, что Сергей проиграл несколько тысяч. При его зарплате в семьдесят рублей и стипендии в тридцать, перспективы с отдачей долга были туманны. Впрочем, их ему быстро разъяснили. Сначала он полежал в больнице с переломанным носом и сотрясением мозга. Потом его посадили в машину и увезли. Так он попал на С-е кладбище.
Он попал в должники к субъекту, которого окружающие звали Багуля. Этот тип  перекупил его долг у картежников. Здоровенный, заросший черными волосами, Багуля смотрел на Черезова изподлобъя  выпученными круглыми глазами и с сильным акцентом говорил, что тому надлежит делать, как и когда. На кладбище Сергей начал работать копщиком. Лопата, ломик, да свежий лесной воздух. Далеко не худший вариант, если имеешь дело с Багулей. Зарплата была приличной, но Черезову платили меньше чем остальным, и все деньги забирал Багуля в счет погашения долга. Оставлял пятьдесят рублей на харчи.
Наступили девяностые годы. Черезов все еще не мог выпутаться из долгов. Проценты с долга сжирали львиную долю суммы. Бежать не пытался. Багуля сразу предупредил, что закопают живьем.
Однажды бригадир, Василич, пообещал им за работу двойную оплату и Сергей с помощником, приободренные отправились работать. Они быстро выкопали могилку на указанном участке и сели в ожидании «бугра» перекурить.
-Копайте глубже на метр.- Скомандовал бригадир подойдя к выкопанной яме.
Сергей в недоумении переглянулся с товарищем, тот отвел взгляд…
-Тенор, тебе что, деньги не нужны?- Нажал бригадир.

Так, Сергей впервые принял участие в похоронах «с прицепом», когда под будущего официального хозяина могилы подкладывался и засыпался землей чей-то труп. С приходом нового времени, работы привалило. «Прицепы» стали поступать  каждую неделю.
Сергей начал пить. Он жил здесь же на кладбище в вагончике. Ночью, он выполнял роль еще и  кладбищенского сторожа. Иногда к нему приходила женщина. Тогда они пили вместе, а потом он усаживался у жаркой буржуечки, в которой полыхали куски сгнивших крестов и обломки досок от опалубки, и пел ей романсы или арии…
«Тебе все на тарелочке…» Вспомнил он язвительное Лехино высказывание. Ему по сей день снятся те перекошенные, сплюснутые, словно вывихнутые, мертвые лица убитых, и тела, перетянутые полиэтиленом и проволокой… «На тарелочке…»
Однажды ночью он, будучи сильно пьян, спал нервным, полу бредовым сном, и во сне ему явилась женщина, одна из тех, что были похоронены ими неделю назад. Это было впервые, чтобы к нему по ночам являлись умершие люди. Она предстала перед ним в мокром белом платье и стала плакать и жаловаться, что лежит в воде, как утопленница. КАК УТОПЛЕННИЦА… Всё ещё повторялось в голове Черезова, когда он проснулся в положенное время и, поднявшись, сел на тонком, жестком топчане. За окном лил дождь.
Утром того же дня он позавтракал с товарищами, получил у бригадира наряд на работу и, топча сапогами выросшие за ночь лужи, направился к ТОМУ участку кладбища. Увиденное повергло Черезова в странное оцепенение. Коллекторный колодец забило мусором, и вода в канаве разлилась, скрыв под собою ТУ САМУЮ могилку и текла через дорогу мощным ручьём.. Сергей принес из сарая длинный пожарный багор и принялся чистить сток. Он выгребал из колодца старые пластиковые венки с обрывками лент, букетики искусственных цветов и прочий мусор, которого здесь, увы, было в изобилии. Скоро причина затора была выявлена и ликвидирована. Вода из канавы сползла с дороги и послушно юркнула в прочищенную дыру.
Днем, они с напарником пообедали корейской лапшой и сели на скамеечку возле вагончика пить чай. В осени образовалась какая то тёплая прореха. Дождь совершенно прекратился. Светило и грело солнышко. Ветра не было вовсе. Они переговаривались и вдруг услышали выстрелы.
-Карабин!
-По моему с Калаша стреляли. Вот! Слышишь опять!- Сергей обернулся на выстрелы.
 Кладбище было расположено вдалеке от города, и по этой причине, «прицепы», довольно часто поступали еще теплыми. Появился бригадир. Он спешил, как-то странно посмотрел на них и скомандовал:
-Пошли, на Хвойной аллее «прицепа» надо устроить.
Они молча поднялись, взяли лопаты и ломик и отправились вслед за бугром. На Хвойной уже стоял «Опель Фронтера», Возле него курили трое ребят в кожаных куртках и капюшонах. Работягам не полагалось видеть лица, поэтому пришлось постоять, пока те трое отойдут в сторонку. Сергей с напарником открыли багажник и вытащили, завернутое в тряпки тело. На голове жертвы был натянут полиэтиленовый хозяйственный пакет. Ноша была невероятно тяжёлой и они, втроем с бугром,  еле дотащили его на место.
-Тенор, хочешь посмотреть?- Вдруг спросил бригадир, закуривая и в упор глядя на Черезова.
-Меня это не касается.- У Сергея все зазвенело внутри от напряжения.
-Думаю, что ты ошибаешься…- С этими словами, бугор вытащил из кармана складной нож, раскрыл его и полоснул лезвием по пакету. Из пакета в отпечатанный в глине сапожный след, наполненный мутной, рыжей водой, не мигая смотрел бычий Багулин глаз.
Они быстро  углубили подготовленную яму и  засыпали Багулю глиной с песком. Все время, пока они копали, у Черезова сильно дрожали руки. Он гадал, доживет  до вечера, или нет. Утрамбовали дно могилы и устлали его  еловым лапником. Сергей выбрался и, тяжело дыша, выпрямился перед бригадиром в ожидании развязки.
-Теперь сам решай, останешься работать как все, или свалишь…- Бригадир внимательно посмотрел на Сергея, а потом, вдруг, протянул ему пачку долларов в целлулоидном мешочке.
-Теперь ты свободен, Тенор. Только смотри, не обо всем можно песни петь и не везде.
-Понимаю, Василич, понимаю…- Черезов прошёл сотню метров  на мертвых, подрагивающих ногах до соседней аллеи, присел на скамеечку и, прикусив губы до крови, глухо завыл, слез у него не было.
«Тарелочка б…» - Зло пробормотал Черезов и сидящие в машине повернули к нему головы.
-Идет. Идет Ваш Цезарь!
Маевский, от которого по машине поволокло свежим кофе и терпким коньячным перегаром, юркнул на заднее сидение и зашептал что-то на ухо толстяку, сидевшему рядом. Черезов раздраженно посмотрел на часы. Прождали сорок минут.
 Он стал выезжать из двора, когда тень человека с объемистой сумкой из секущего дождя метнулась в их сторону. В окошке появилось лицо старика. Он боязливо царапал боковое стекло и просительно смотрел на Сергея.
-Сейчас деньги станет просить, бомжара! - Послышалось с заднего сидения.
-Едемте, едемте, Сережа, мы и так уже опаздываем!- Повелительно прогнусавил Маевский.
Сергей опустил стекло.
-Что Вам, отец?
-Милый, - Заторопился вымокший старикан продрогшими губами.
-У меня бабка моя в Питере лежит в больничке. Позвонили, что плоха она, чтобы приезжал.- В простреле стариковского пальтишки мелькнула пара орденских планок.
-Вот приехал и заплутал. Басурман меня сюда завез, а тут такой больницы нету, а он, поганец, с меня тысячу содрал! Вы извините…- Старик по-видимому разглядел пассажиров и стал пятиться. Черезов открыл дверцу и вышел из машины. В голове у него стучала кровь. Этот стук отдавался в затылке болью. Он обошёл машину и открыл одновременно обе правые двери.
-Друзья, я вынужден помочь человеку! Освободите местечко деду!
-Куда же мы его? На голову!?- Усмехнулся один из мордастых.
-А как же встреча со спонсором, Сергей Петрович? Как же концерт?- Ледяным голосом прохрипел Маевский. – Ведь от этого зависят твои гастроли, а не мои.
-А хрен с ними, со спонсорами! И хрен с ними, с гастролями.- Облегченно и громко проговорил Черезов, отстраняясь от вылезающих пассажиров.      -Садитесь папаша, мигом долетим - Он с какой-то облегченной радостью в лице, весело подмигнул жене Маевского, кутавшейся в плащ, помог старику забраться на освободившееся сиденье и захлопнул дверцы.
-Здесь через дорогу стоянка такси.- Прокричал Сергей стоящим под дождем.
-Разберемся сами! - Зло отрезал «музыкальный генерал».
-Как хотите!- Улыбаясь ответил Черезов трогаясь с места.
Он обернулся к обалдевшему от всего происходящего деду и проговорил:
-Ну вот, Батя, какие тут у нас дела - делищи, а они говорят: ТАРЕЛОЧКА!


Рецензии