***

Эта грусть - мягкая и тянущаяся густой медовой строкой - заслуживает слегка внимания, нескольких минут тишины и соприкосновения с ней.

Ей бы пошла осень - тихая и засыпающая, заплаканная неторопливыми дождями, а я не жду осени, прикасаюсь к ней сейчас.

От неё устаёт и гудит голова и хочется прикоснуться лбом к оконному стеклу, и пусть оно будет прохладным.

Грусть лучше злости. Мягче, абстрактнее, невозвратнее. Она - ни на кого, она сама по себе, от неё становится тесно и горячо в грудной клетке, и она совершенно никому не нужна, и тем более - мне самой.

Такой не вполне прирученный, но в общем не опасный зверёк, и я думаю, что у меня совершенно нет для неё повода, а она думает иначе - пришла и села недалеко, сидит как кошка.

А на улице, между тем, лето. На столе в прозрачном кувшине - сиреневые, розовые и лиловые люпины - в машине увяли слегка, а теперь топорщатся свежо и бодро, будто и не их убили несколько часов назад.

А на даче - трава до неба и даже цветёт шиповник. А на даче - чай с листьями малины и смородины, грохот пролетающей электрички время от времени, и в комоде - куча книг - приезжаю и читаю, пью чай и слушаю электрички...

А кошка никуда не уходит - налить ей молока и незаметно пододвинуть ногой блюдце?
А кошка никуда не уходит - чего тебе от меня надо, кошка?

А кошка сидит, слушает грустную музыку, от молока отказывается, уходить отказывается, сидит, такая уже настоящая, а я смотрю сквозь неё и жду, когда ей надоест смотреть на меня и она уйдёт куда-нибудь ещё...

Это всё осень. Вот так - заранее.