50 лет одиночества

Глава 1
Я помню, как пришел в себя. Свет был настолько ярким, что потребовалась ни одна минута, чтобы начать открывать глаза. Боже, я начинаю вспоминать – я тут не просто так, – подумал я. Я жив… или нет?– спросил сам себя, попробовав при этом пошевелить руками, пальцами рук, ногами, повернуть голову. Было очень трудно, но я справился и начал понимать, что все вроде бы в порядке, однако конечности мои будто стали весить по сотне тонн каждая. Мне стало немного страшно от этого. Что если я умер? – Только я об этом подумал, как вдруг раздался голос из ниоткуда…
– Мистер Спенсер... Мистер Спенсер. Ау-у… Вы меня слышите? – сказал голос протяжно и мягко. – Ге-е-нри-и-и.
Я содрогнулся от внезапности. Не то чтобы этот голос был резким или противным, просто испуг был спровоцирован самим фактом возникновения голоса. Он такой странный, не живой. Он ещё пару раз повторил моё имя, после чего я решил, наконец, ответить ему.
– Я… а-а… я… кто… кто вы? – промямлил я чуть слышно. – Да.
– Вы пока что слабы, но скоро придете в норму, ваши показатели жизни в порядке. Отдыхайте, мистер Спенсер.
– Кто вы? Что… – не успел я закончить, как голос перебил меня…
– Скоро всё вспомните. Отдыхайте, Генри и ни о чем не волнуйтесь. Я ваш друг, Генри.
Не помню почему, но я не стал ничего говорить. Я решил, что все равно еле-еле разговариваю, так что стоит действительно набраться сил. Но меня все равно продолжали мучить вопросы, на которые требовались ответы, хотя некоторые факты начали потихоньку прорисовываться в памяти. Я сам этого не понимал, но голос был удивительно знакомым, словно он говорил со мной и раньше… до того как я проснулся. Мне в голову пришла мысль о том, что если я проснулся, то должен был когда-то и уснуть. Сколько времени я спал – было загадкой, которая должна была в скором времени перестать быть таковой. В голове была каша. Был шок. Было все ещё страшно, но я задремал еще ненадолго.
***
Не помню, сколько еще я проспал, но ко мне все-таки вернулись силы, а главное – вернулось зрение. Я осмотрелся и понял, что нахожусь в некоем подобии больничной палаты – всё белое, начиная от стен с полом и потолком и заканчивая идеально белыми простынями и минималистичной мебелью. Комнатка была маленькой и, на удивление, уютной, хотя мне сразу бросилось в глаза, что там не было окон. Это показалось странным. Вскоре я смог встать, а точнее сесть. Я сел, свесив ноги с койки, и снова стал щуриться от яркого света, как вдруг он сделался немного слабее. Во мне уже начали зарождаться страх и беспокойство оттого, что в голову пришла мысль – вдруг этот голос мне послышался? Вдруг мне это лишь показалось? Только-только я начал задумываться об этом, как мои страхи в тот же миг исчезли, словно лопнувший мыльный пузырь.
– Вижу вам лучше, Генри, – сказал голос, и я вздрогнул от неожиданности. – Я решил дать вам время привыкнуть. Всё в порядке?
– О, Боже, я думал вы всего лишь галлюцинация. Я испугался, думал, крыша поехала…
– Я так и понял. Прошу принять мои извинения.
Тогда я ощутил сильнейшее чувство жажды. Если быть более точным, то оно было с самого начала, но задумался об этом я не сразу.
– Я хочу пить… вы… кто вы? Хочу пить. Хочу пить, – повторял я вновь и вновь.
Голос велел мне не переживать и успокоиться. Пока Он говорил мне это, с потолка спустился стакан с водой. Его держала пластиковая рука с подносом. Я жадно схватил стакан и осушил его без промедления. Цикл повторился еще несколько раз, пока я не сказал, что напился. Тут меня осенило, и я понял, что Он – это не живой человек – этот голос принадлежал компьютеру, машине. Так мне подсказал мой мозг, моя интуиция. Спустя пару минут раздумий я спросил Его, так ли это на самом деле? Правда ли, что Он не человек? Он что-то ответил, что-то короткое типа «да» или «да, Генри». Робот сказал, что его зовут Боб. Я чувствовал, что нужно быть готовым к любым новостям. Я набрался сил и сказал Бобу:
– Расскажи мне всё. С самого начала.
***
– Кто я? Где я? Меня зовут Генри Спенсер. Это я знаю точно. Но… всё остальное настолько размыто, что я испытываю нестерпимое желание упорядочить свою память. Что со мной?
– Итак, давайте по порядку. Во-первых, Генри, вы живы и всё то, что вы видите, является реальностью. Вы не сошли с ума, ваша память к вам скоро вернется. Показатели жизнедеятельности в норме, я уже считал и проанализировал их и могу со стопроцентной точностью сказать, что вы абсолютно здоровы… давление и пульс…
– Стой! – перебил я машину. – Я в больнице? Где люди?!
– … ты на космическом корабле. На челноке. Ты в космосе, Генри. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я буду с тобой на ты?
В тот момент меня меньше всего волновали вопросы этики и фамильярности. Я в космосе! Вот так поворот! Твою мать, да это же просто нонсенс. – Подумал я тогда. Какой, на хрен, космос?!
– Какой, на хрен, космос?! – сказал я, обхватив голову руками.
Я закрыл глаза. Все-таки я сошел с ума. – Снова сказал я себе вслух. Этого не может быть. Я псих. Я в психушке. – Повторял я. Всё стало еще хуже. Нервы накалились, и я очень сильно начал переживать. Я вскочил с кровати и пошел к предполагаемому выходу, сбив случайно пустой стакан рукой.
– Я не псих… нет… – ходил я из стороны в сторону и повторял эти слова опять и опять.
Робот не унимался и просил меня успокоиться. Боб все тем же спокойным голосом повторял мне, чтобы я сохранял спокойствие, а я даже не заметил, что к моему телу присоединены провода. Я стал срывать их с себя, но Боб меня не стал останавливать, объясняя это тем, что я в порядке и ему не нужно больше знать мои показатели пульса, давления и прочего бреда.
В конечном итоге, я успокоился, так как рано или поздно, это должно было случиться. Боб сказал, что рад за меня и теперь может рассказать мне о том, что происходит, а потом откроет дверь и я смогу увидеть всё своими глазами.
– Космос, мистер Спенсер. Это не шутка. Ты не ослышался. Ты находишься на челноке, на  корабле по имени «Свобода - три». Технические особенности корабля я тебе расскажу позднее, если тебе будет интересно. Ты здесь один. Нас двое, но если учитывать, что я робот, то ты единственное живое существо на этом корабле. Ты единственное живое существо в радиусе ноль целых и сорок три сотых светового года. Ты был в анабиозе пять лет. Целых пять лет ты уже в пути. Корабль летит со средней скоростью двадцать шесть тысяч километров в секунду. Это почти девять процентов от скорости света…
– Какой сейчас год?
– Две тысячи тридцать пятый, Генри.
Я чувствовал, что Боб не врёт, я помнил, что сейчас примерно две тысячи тридцатый. Я знал, что он не врет. В мыслях мелькали автомобили, небоскребы… какие-то лица… пока что все было слишком сложно для меня. Далее стали назревать простые вопросы.
– Почему я? – спросил я, снова обхватив лицо руками.
– Ты сам выбрал. Это был твой выбор, – лаконично ответил Боб на мой лаконично заданный вопрос.
– Я тебе не верю! Не верю, мать твою! – закричал я что было сил. – Где люди?! Почему Я?! Не верю!
– Перестань плакать, Генри, я все тебе расскажу. Я тебе не вру. Я твой друг, Генри. Прошу тебя, сохраняй спокойствие.
Я действительно тогда заплакал, сам того не понимая. Я плакал без осознания причины. От безысходности? Моё лицо застыло, его перекосило от боли. Я всхлипнул и громко закричал, опускаясь на колени. Миллиарды хаотичных мыслей рвали мою голову на части, я боялся, я чувствовал себя загнанным в угол, потерянным. Затем помню, как робот молча предложил мне воды, вновь спуская стакан на пластиковом подносе. Я ощутил тепло в душе от этого, хотя знал, что у Боба нет чувств, что он не человек, а лишь холодная машина. Несмотря на это мне все равно было приятно. Я молча взял стакан и спокойными глотками выпил воду. Позднее Боб сказал, что там было немного успокоительного, что оно безвредно, и мне скоро станет легче. Мне нечего было ему ответить. Я просто сел на кровать и подождал, пока мысли не примут более или менее упорядоченный вид и пока мне не станет лучше, и после продолжительного молчания и глубокого раздумья сказал:
– Докажи мне…
***
– Конечно, Генри, – послушно отозвался Боб. – Всё по порядку. Для начала посмотри в иллюминатор.
На стене комнаты открылось небольшое окно. Я даже не смог бы догадаться, что там может быть некое подобие окна. Я подошёл и посмотрел в него. Было темно. Были звезды. Холодный океан безмолвия и пустоты. Внутри этого океана были вкрапления звезд. Как же это было захватывающе – видеть такое впервые. У меня самопроизвольно открылся рот как у ребенка, впервые увидевшего что-то безумно удивительное. Это было великолепно. Я даже не мог сказать идиотского «вау».  Это было не в моих силах. Впервые за пять долгих лет (если верить Бобу) на моем лице появилась улыбка.
– Боже, как это прекрасно, – вымолвил я, спустя несколько минут. – Это самое красивое, что я когда-либо видел в своей жизни.
– Завораживает, не правда ли?
Не могу сказать точно, сколько я смотрел в иллюминатор, но точно больше пяти минут. Такое никогда не забывается и не каждому дано увидеть.
– Видишь эту точку? – сказал Боб.
На стекле появился указатель как в истребителе, показывающий на одну из звезд.
– Да, вижу, Боб.
– Это наш дом. Это наше Солнце. До него примерно…
– Куда я лечу? – вновь перебивая Боба, сказал я.
– Мы направляемся к самой ближайшей звездной системе – Альфа Центавра, состоящей из трех компонентов: тесная двойная система, то есть состоящая из двух звезд «Альфа Центавра-А» и «Альфа Центавра-Б», а так же красного карлика «Проксима Центавра». Целью нашего полета является достижение и сближение с планетой, на которой, вероятно, есть жизнь или же имеется всё для того, чтобы она там была. Эта планета вращается вокруг «Альфа Центавра-Б», о которой я тебе только что сказал. Расстояние до звезды благоприятно для образования на планете условий, похожих на Земные. Планета примерно в полтора раза больше нашей Земли, – робот сделал небольшую паузу. – Мне продолжать? Есть вопросы, Генри?
Откровенно говоря, я не знал что сказать, но не потому что не хотел. Я всё еще был ошарашен новостями, и вопросы дрались в моей голове не на жизнь, а на смерть, пытаясь пролезть без очереди и вырваться из моих уст. И тут меня осенило…
– Я вернусь назад? Сколько мне лететь? Почему я? Почему?..
Эти вопросы были в тот момент самыми важными, насущными, экзистенциальными, если хотите. Я был готов к любым ответам… по крайней мере, думал, что готов…
– Ты сам вызвался. Тебе лететь ещё примерно сорок пять лет. Ты не вернешься назад.
Пустота… атараксия. Я был абсолютно спокоен. Не знаю почему, но я просто принял эти новости без истерик и паники. Я был счастлив потому что, наконец, узнал хоть что-то. Сорок пять лет… пять лет я был в состоянии овоща. Значит, весь путь занимает пятьдесят лет. Но как я мог решиться на такое? Что меня подтолкнуло к такому решению? Мой мозг сообщал мне, что мне нет смысла возвращаться, так что моё холодное спокойствие было оправдано в какой-то степени. Я просто стоял и смотрел в иллюминатор на маленькую яркую точку в черном море бесконечной пустоты. Это был мой дом… дом, в который я больше никогда не вернусь.
***
Вскоре из электронных уст моего коллеги, моего единственного друга – робота Боба, я услышал много интересной информации. Он сказал, что скорость «Свободы» варьируется в зависимости от условий внешней среды. Средняя скорость составляет чуть меньше девяти процентов от световой. Весь путь, как я и сам уже посчитал к тому моменту, должен был занять целых пятьдесят лет. Я пролетел ровно десять процентов. Это означало, что лететь ещё сорок пять лет. По словам робота всего до места назначения – планеты с простым названием «Икс», оставалось ещё чуть меньше четырех световых лет.
Он сказал, что длина корабля примерно четыреста тридцать метров, а ширина сто семьдесят. Практически все место занимает топливо, а не оборудование, потому что корабль использует для движения технику импульсного термоядерного ракетного двигателя, название которой я почти сразу забыл. Боб сказал, что мне не обязательно знать, как это всё работает. Вес корабля больше ста тысяч тонн, а строился он на орбите. Цифры просто ошеломительные. Я не мог себе представить этого, но понимал, что размеры просто исполинские. Как он мог назвать этого гиганта челноком? – подумал я про себя.
Я узнал, что проект «Свобода – три» стоил баснословных денег. В него вкладывалось все человечество. Я был избран для полёта. Мне не терпелось узнать, почему же мне выпала такая честь, учитывая численность населения Земли, но теперь я не торопил события – я ждал, пока Боб сам расскажет мне обо всём. Позднее он поведал мне о целях полета к планете «Икс». Основная задача – добраться до пункта назначения и собрать сведения о планете. После сбора информации на Землю отправится беспилотный зонд, который в теории сможет вернуться домой. Время в пути будет намного больше, чем моё. Обратный путь зонда займет по подсчетам ученых примерно сто пять – сто пятнадцать лет. Есть возможность, что он не вернется, так как в космосе может случиться что угодно, а «мозги» у зонда будут гораздо слабее, чем у корабля. Я бы этого не хотел.
Итак, в теории я должен буду прилететь на планету, записать видео о моих впечатлениях, о планете, о том, что там на ней. Пока будет происходить сбор информации, я должен буду ждать окончания данной операции, а после ее завершения проверить систему и отправить зонд домой. Я останусь на пустом корабле абсолютно один. Навсегда. У меня будет выбор – либо совершить акт суицида путем односторонней заморозки, после чего я никогда не проснусь, либо ждать смерти, сходя с ума от одиночества. Еды хватит еще примерно лет на десять-пятнадцать после приземления. Энергии на пять-шесть лет. Еще я узнал, что количество процессов заморозки тела ограничено. Всего можно заморозить себя двенадцать раз, не больше. Срок «спячки» максимум пять лет, но Боб сказал, что может «разбудить» меня в любое время, если понадобится моя помощь, или случится что-то непредвиденное. В идеале я должен буду спать каждый раз по пять лет, просыпаться, проверять систему, отсылать промежуточные зонды на Землю с сообщениями о состоянии корабля. Минимальный срок между состояниями анабиозами – неделя. В противном случае может не выдержать нагрузку организм. 
Еды и всего остального для обеспечения моей жизнедеятельности хватит больше, чем на 10 лет, даже если между анабиозами я буду бодрствовать по полгода. Старина Боб сообщил мне тогда, что это не очень хорошая идея, так как процесс заморозки сильно влияет на сознание, и длительные «гуляния» могут вызвать галлюцинации, а если я сойду с ума, то вся операция полетит к чертям собачьим. Я не имею права подводить все человечество. Позднее робот рассказал мне всё обо мне и обо всех, кто меня знал. Я всё вспомнил немного позднее, как и ожидалось.
Пока я переваривал полученную информацию, входная дверь комнаты медленно открылась, и Боб пригласил меня на экскурсию по кораблю…
– Милости просим. Как говорят люди.
Я ожидал, что передо мной откроются огромные территории для прогулки, но жилое помещение оказалось немногим больше моей квартиры на Земле.
– Э-э… я… ожидал…
– Да, Генри, это немногим больше твоей квартиры на планете Земля. Тут важен функционал. Вся мебель из пластика, везде пластик. Ученые хотели выиграть каждый грамм веса для достижения максимальной скорости. Это очень важно. Единственное на чем они не экономили – это твои удобства. Тут много воды для душа – ты говорил, что обожаешь мыться подолгу под душем. Тут только твоя любимая еда. Тут твой друг – я. Я знаю о тебе всё и даже больше, Генри. Я запрограммирован лучшими людьми на Земле. Я – сложнейшая программа, созданная людьми. Да, я не живой, но это не важно сейчас. Сейчас важно долететь до объекта «Икс».
Меня заинтриговали его слова. Я ждал новостей более интересных, нежели вода в душе, хотя я был очень рад, что всё это для меня. Площадь небольшая, но этого вполне достаточно. Боб сообщил позднее, что размеры главной комнаты тридцать метров на пятнадцать. Я сразу заметил миниатюрный спортзал, состоящий из беговой дорожки и минимального набора отягощений. Затем дверь, которая, как я позднее выяснил, была дверью в душ и туалет. Душ просто божественный, с миллиардами функций, которые я до сих пор ещё не все узнал. Было сразу отмечено Бобом моё рабочее место с мягким креслом и несколькими мониторами, а так же уголок для отдыха с плеером, наушниками и дисплеем для просмотра фильмов. Внимания при рассказе не уделялось лишь комнате анабиоза, в которой я очнулся. Пожалуй, это всё, что я тогда узнал.
– Боб, а как мне посмотреть, что происходит вокруг корабля? В каком месте корабля я нахожусь?
– Ты в боковой части переднего отсека. Сзади, восемьдесят пять процентов места занимает топливо. Ты летишь на огромной бомбе, Генри. Топливо постепенно теряется, и скорость становится немного выше прежней за счет снижения веса. Посмотреть вокруг никак нельзя. Только при приземлении на «Икс». Это из-за скорости.
– Я понимаю.
– Спереди огромный экран для защиты от внешнего воздействия, который тоже весит не мало. Ученые не стали исхитряться и придумывать способ посмотреть вперед корабля, так как это не просто, и, к тому же, это абсолютно лишнее, так как вид из иллюминаторов был бы практически идентичным. Вокруг звезды. Куда ни глянь – вокруг лишь пустота и огоньки, как ты сказал почти двадцать шесть минут назад.
Я сидел на огромной мягкой подушке в уголке для отдыха и размышлял. Мне хотелось вспомнить людей, которых я знал. Моих друзей… подруг. Я был относительно спокоен, так что я решил сначала принять душ и выпить чего покрепче. Боб сказал, что доза алкоголя в день ограничена из-за препаратов, которые находились у меня в крови. Мне нужно беречь себя. Беречь силы для великой миссии. Задам все вопросы Бобу после горячего душа, – подумал я и направился в заветную комнату.    
Я был в начале конца. В начале конца моей жизни. Это было начало моего одиночества. Пятидесяти лет одиночества.





Глава 2
Привет, Генри. Я – это ты, а ты – это я. Должно пройти пять лет, прежде чем я увижу себя таким, каким был до отправления в дальние края. Это видео увижу лишь я и комиссия психоаналитиков и ученых. Они проверят мой диалог, чтобы я не травмировал своей речью мою будущую психику и не сошел с ума в пути. Всё очень серьёзно, нужно отнестись к этому максимально строго, ведь я не могу себе позволить подвести человечество. Кстати, о человечестве… мне сказали, что там, в архиве на корабле будут видео о том, как строили «Свободу» и как меня провожали, так что можно будет посмотреть, благо времени на это будет у меня навалом. Ребята из отдела обеспечения досуга сказали, что запишут все мои любимые фильмы, так что скучно не будет. Развлечений хватит на весь полет, а может даже и на большее время. Я немного скептически к этому всему отношусь, так как это голые расчеты, пусть даже очень претенциозные. Но я не переживаю, на моем лице улыбка и радость. Я полечу в космос, я буду первым, кто увидит так близко другие звезды, буду первым, чья нога ступит на такую дальнюю планету. Я надеюсь, что там будет жизнь, что там будет красиво и светло. Будет роскошная природа, будет, чем полюбоваться. Хотя пустота и полное отсутствие признаков жизни – совсем не отрицание красоты. Холодная мёртвая тишина – не меньший источник вдохновения для художника, чем наводненное жизнью и красками пространство.
Я с детства обожал космос. Мой отец был военным летчиком, а мать работала в обсерватории, где я часто проводил с ней время, глядя в телескоп. Я надеюсь, что вспомню это, потому что это греет мне душу. Мечты маленького мальчика о посещении далеких мест космоса воплотятся в реальность. Я так хотел побывать в дальних уголках Вселенной, что иногда мне это даже снилось. Это было прекрасное детство.
Однако, видишь ли, грустного тоже много было в моей жизни, но я алчу забыть это всё и не вспоминать во время полета. Надеюсь, так и получится. К тому моменту, как ты досмотришь это видео, в твоей памяти… в моей памяти всё вернется на свои места. Я всё вспомню, хотя многое пытался забыть на протяжении всей жизни. Это реальный шанс для меня уйти от себя. Забыть то, что было здесь, на Земле. Я не получаю удовольствия, живя в этом мире, далеком от идеала. Я сам не идеал, да и все люди на Земле тоже не идеальны. Я не могу это исправить, но зато могу от всего этого сбежать. Такая возможность предоставляется раз в жизни, и я должен был ею воспользоваться. Я был создан для одиночества, для всецелого и всестороннего познания этого чувства. Теперь я могу окунуться в него полностью и бесповоротно. Моё эмоциональное отчуждение, состояние, в котором я нахожусь, мне только на руку. Ребята психологи сказали, что я – идеальный вариант для путешествия, так как я всю жизнь хотел побывать в космосе и люблю всей душой всё, что связано с космосом.
Моё состояние здоровья – идеальное для космонавта, однако оно мне будет необходимо лишь на заключительном этапе работы – по приземлении на «Икс», где я, возможно, буду работать в состоянии невесомости, что маловероятно. Все инструкции, все советы, абсолютно обо всём мне будет рассказывать мой верный друг Боб, с которым ты уже познакомился. У него с юмором будут небольшие проблемы, а так он очень даже ничего. Моего образования программиста не хватает, чтобы оценить масштабность программного проекта по «мозгам» Боба. Это настолько сложно, что создание робота стоило огромных денег и сил сотен ведущих программистов мира. Боба тестируют уже третий год и все равно находят лазейки для улучшения и оптимизации программного обеспечения. Вот такой у меня будет «сложный» друг. Передаю привет будущему мне из прошлого. Надеюсь, у меня все хорошо. До встречи…
– Я закончил, Боб. Это так странно. Я всё вспомнил, но… это было словно во сне. Сон с мельчайшими подробностями. Это нормально?
– Да, Генри – это последствия анабиоза. Даже если не пройдет такое ощущение, ты все равно будешь знать свое прошлое. Не хотите перекусить, мистер Спенсер?
– Да, старина, не отказался бы от рыбного супа и картофеля фри.
В тот момент я так сильно захотел есть, что живот просто свернуло, а внутренности завязало узлом. 
– Две с половиной минуты и будешь наслаждаться своим первым ленчем в космосе. Кетчуп или майонез?
– И то и другое, Боб.
***
После прекрасной трапезы я посмотрел видео о корабле и об отправке. Я бы соврал, если бы сказал, что меня это не впечатлило. Я не верю, что это происходит со мной, – пронеслась мысль у меня в голове в тот момент.
– Боб, я надеюсь, они не записали видео моей матери или отца? – в моем голосе чувствовалась нотка грусти, и умный робот каким-то образом уловил её.
– Нет, как ты и просил до отправления. Что с тобой, Генри? Тебе грустно?
– Да, старина. Я скучаю по матери. Не по отцу. Хотя и по нему тоже. Они единственные, кто у меня был, не считая сестры, с которой я не разговаривал. Хотя и с отцом-то я тоже особо не ладил. У всех были свои проблемы, свои собственные переживания. Переживания есть у всех, понимаешь, дружище? У всех. Не только у тех, кого не понимают. Меня не понимали, – я сделал паузу, потому что задумался на секунду о том, что изливаю душу роботу. –  Я всю жизнь пытался найти человека, который мог бы понять природу моих переживаний, моих внутренних конфронтаций с самим собой. Поиски были тщетны, старина. Я увёз свои проблемы с собой. Они летят на огромной скорости в сторону другого мира. Это так странно, Боб. Я искал помощи у сотен людей, психоаналитиков и Бог еще знает кого, а изливаю душу роботу. Ты не наблюдаешь некий символизм данного явления? Мм, Бобби-робот-машина?
– Данный процесс символизирует твою отрешенность от мира людей. Ты воплощение эскапизма. Невозможность найти родственную душу – твоя анафема, твое проклятье. Ты ушел, потому что ты лишний.
– В точку, старина. Признайся, это психологи помогли тебе еще на Земле, или ты сам проанализировал моё поведение?
– Отчасти мне уже было это знакомо на Земле, ты прав. Но что-то я открыл для себя лишь сейчас.
– Надеюсь, ты не занимаешься фиглярством или раболепством? Надеюсь, ты честен со мною.
– Абсолютно, Генри. В моем поведении исключено притворство. Подумай сам, насколько сложно было бы осуществить программно процесс притворства или раболепства. Мимикрию в целом.
– Думаю, ты прав. Спасибо тебе, Боб. Я слишком часто имел дело с нечестными людьми, притворщиками и прочей дрянью. Мне просто жизненно необходимо наблюдать в тебе такие качества как прямолинейность и честность.
Я не верил ему. Я не сказал, что у меня остались подозрения. Хотя позднее как-то раз он сказал мне, что я что-то от него скрываю, потому что, считав информацию о моей мимике и телодвижениях, а так же интонацию при разговорах, анализ показал, что я, возможно вру. По крайней мере, не договариваю – точно. Это весьма сильно удивило меня. Я сознался тогда, что не до конца доверяю ему.
– А что ещё есть интересного из развлечений? – решил я сменить тему.
– Вообще, основной список ты уже знаешь, Генри. Тут полным-полно способов занять себя. Я тебе могу зачитать весь список.
– Давай, дружище.
На корабле оказалась огромная коллекция литературы двадцатого и двадцать первого веков. Я нашёл много интересного, точнее Боб помог мне найти по базе данных. После этого я выпил разрешенные две стопки виски, потом хотел начать читать Хемингуэя, но понял, что было бы здорово поспать. Перед сном я попросил моего коллегу еще раз показать мне звезды. Когда я пришел в комнату анабиоза, на кровати уже лежала подушка и одеяло, а иллюминатор был открыт. Я простоял там примерно десять минут, после чего лёг на койку и пожелал Бобу спокойной ночи. Он в ответ сказал что-то забавное, и я практически сразу провалился в сон. Было страшно засыпать… я боялся, что усну и проснусь снова через пять лет, и всё повторится вновь. Страхи мои были не напрасны, но отнюдь не из-за этого. На следующее утро меня ждало нечто иное…
***
Мне снился сон. В нем была девушка небесной красоты. Я не знал, как ее зовут, но у меня было такое ощущение, будто я ее знаю. Мне показалось это очень странным. Мы ехали на моей машине по длинной пустой дороге, ей было весело, а я смотрел на нее и не понимал кто она, хотя знал, что её место рядом со мной. Что мы давно знакомы.
Она достала пачку сигарет, но та оказалась пуста. Улыбнувшись мне, она молча повернулась к окну и, ничего не сказав, выбросила пустую пачку в окно. Мы остановились у дома с вывеской «магазин». Я вышел купить ей сигарет и воды для нас. Выйдя из машины, я, не оглядываясь направился в дом, где обнаружил, что вывеска – обман. Дом был абсолютно пустой и безлюдный, а стены голые. Я направился обратно к машине, но увидел, что девушка садится в черное авто, остановившееся рядом. Я пытался окликнуть ее, но не смог. Я не знал ее имени.
В тот момент я испытал безумный страх. От меня словно отрывали куски с каждым ее шагом, направленным в сторону от меня. Она села в автомобиль. Мое сердце сжалось до размеров молекулы, а дыхание перехватило. Я просто забыл, как дышать. Её нет. Я упал на колени и от безысходности просто закричал. Но было поздно. Слишком поздно.
***
Я проснулся и начал жадно вдыхать воздух. Ко мне опять были подключены какие-то провода. Я вспомнил, что Боб попросил меня это сделать. Он видимо был в курсе, что может случиться что-то нехорошее. Я ужасно хотел пить.
– Боб! Боб, воды.
С потолка вновь молча спустилась пластмассовая рука с подносом. Теперь там было сразу несколько стаканов с водой. Я осушил их полностью и, отдышавшись, начал отклеивать провода.
– Генри, что это была за девушка? Такая ситуация не приемлема. Ты обманул комиссию, в моих базах нет сведений об этой девушке.
– Я сам ее не помню, дружище. Я не обманываю тебя. Я знаю ее, но не помню, хоть убей.
– Это правда. Ладно, тогда тебе нужно будет вспомнить, иначе у нас будут проблемы.
– Проблемы?! – я был напуган.
– Психологического характера, Генри. Это одни из самых опасных проблем, учитывая длительность путешествия. Если тебе трудно думать об этой девушке, то постарайся принять всё как есть. Если не помнишь, то значит, что тебе вредно помнить это. Мозг ничего плохого не посоветует. Можешь мне довериться, уж я то знаю.
– Окей, постараюсь не думать. Обещаю, старина.
– Нам нужно отправить зонд домой. Всего по пути их нужно отправить два. Сегодня и в середине пути. Тот, который мы отправим сейчас, должен будет сообщить, что все в норме. Что мы в пути, а все системы работают нормально. Я уже составил электронный отчет. От тебя нужно лишь составить видеоотчет о твоих впечатлениях и подтвердить, что всё в норме.
– Без проблем. Давай завтрак. Я в душ, – сказал я без всяких эмоций и лениво направился в ванную комнату.
– Что предпочитаете, сэр?
– На твой выбор, дружище. На твой выбор…
Пока я принимал душ, лицо той девушки всё не выходило из моей памяти. Странно это всё. Очень странно, – подумал я.
Я сказал Бобу сделать температуру чуть выше и не стал вытираться. Я вышел из ванной и отправился посмотреть на звезды, где меня уже ждал готовый завтрак.
– Ты всегда, когда тебе грустно смотришь на звезды.
– Просто совпадение, Боб. Если бы ты был человеком, тоже часто смотрел бы на них. Для тебя это просто точки на черном полотне. Но это не так. Они словно живые. Не знаю, как тебе сказать понятнее.
– Я все понял, Генри. Эстетическое удовольствие мне чуждо, как, в принципе, и любой другой вид удовольствия.
– Тут, в космосе, я стану конченым гедонистом, так как счастья тут тоже нет, а времени – хоть отбавляй, – сказал я с улыбкой на лице. – Счастья тут нет, как и на Земле. Его нигде нет. Зато есть удовольствия. Пусть они не совсем из разряда плотских, но всё же.
– Не самый плохой вариант развития событий и не самый плохой вариант проведения времени. Не так ли?
– Так, мой друг. Всё так, –  продолжал я говорить сквозь улыбку.
Я позавтракал, почистил зубы и направился записывать сообщение для Землян. Моё первое послание. Следующее будет не менее чем через двадцать лет, и я понимал это. Нужно было ответственно подойти к этому, что я и сделал.
Робот рассказал мне, как воспользоваться ручным управлением компьютером в случае неисправности или форс-мажорных обстоятельств. Это заняло примерно пять минут, было совсем не трудно и абсолютно понятно. Итак, мы приступили к записи сообщения для отправки на Землю.
Я причесался, побрился, одел рубашку, сел поудобнее и начал рассказывать… Я рассказал обо всех моих впечатлениях, о Бобе, передал привет родителям. Рассказ о виде из иллюминатора занял минуты три. Затем я отметил, что корабль работает идеально, подтвердив тем самым показания Боба. Я сказал, что передаю привет всем землянам и что безумно счастлив. Я не сказал причину, чтобы не выглядеть невеждой, так что думаю, речь получилась довольно информативной и красочной.
– До встречи, дорогой Дом. До связи, – сказал я с фальшивой улыбкой на лице, чтобы скрыть нотку грусти, тем самым, подытожив свою речь.
Не знаю, правильно ли я сделал, но мне показалось, что можно отправлять зонд домой. Старина Боб подтвердил, что все в порядке, назвав мою речь скромной и информативной. Я нажал на кнопку отправить на сенсорном дисплее. Дело было сделано. Теперь оставалось лишь решить, когда мне стоит замораживать себя. Я посоветовался с Бобом и мы пришли к единому решению, что минимум неделю мне нужно дать отдохнуть телу, как полагается по программе и дополнительно еще пару-тройку дней. Хотя зачем загадывать? Поживем – увидим, – подумал я, сказав это вслух, а робот послушно согласился.
***
Меня не раз мучили сны о той девушке. Я так ее и не вспомнил, но почувствовал нечто странное. Я начал влюбляться в нее. В ее темные волосы и голубые как небо глаза. В ее загорелую кожу и красивое лицо. Я думал о ней постоянно. Я гадал о том, как ее зовут, знает ли она меня? Может она меня тоже любит? – задавал себе этот вопрос я миллионы раз. Кто ты, милая незнакомка? Зачем ты заставляешь меня так страдать?
Лежа на койке подключенным к системе жизнеобеспечения и готовым к процессу заморозки, я продолжал думать о ней. Я видел ее лицо прямо перед собой. Я держал ее за талию. Она, казалось, так близка, что я мог почувствовать аромат ее духов. Мне хотелось поцеловать ее, но это оказалось слишком трудно. Я закрыл глаза, протягивая руки, чтобы попрощаться, но в тот же миг уснул. Это был очередной сон длинною в пять долгих лет.







Глава 3.
В то утро было пасмурно. Солнце скрывали плотные облака, лишь изредка позволяя ему одарить город своим теплым взглядом.
Было лето две тысячи двадцать девятого года. Люди сияли улыбками, несмотря на конец августа и покорное ожидание осени. Пригород жил своей жизнью, а город своей. Одно объединяло эти две крайности одной и той же сущности – конец рабочей недели. Каждый выходил из дома с улыбкой до ушей в предвкушении предстоящих выходных. Ну… или почти каждый. Кому-то не повезло, и причин для радости не было, как, например, у молодого парня по имени Генри, над ухом которого пять минут назад звенел будильник. Пять минут прошли, и теперь будильник снова напоминал о себе назойливым дребезжанием и сотрясанием воздуха звуковыми волнами. Сознание молодого человека не было проникнуто духом пятницы, потому что он не успевал выполнять план по работе, что сулило ему очередные проведенные за работой выходные, а не празднование двадцать седьмого дня рождения.
Новая работа оказалась очень трудоёмкой, что вполне оправдывало высокую зарплату. Хорошие наличные – вот что успокаивало парня. Это давало определенный стимул, но не хорошее настроение. Он совсем замкнулся в себе и почти ни с кем не разговаривал. Его связи с девушками оборвались, с друзьями он почти не виделся, а его день рождения накрывался медным тазом. Не то чтобы он любил праздновать дни рождения, просто хотелось хотя бы не работать в эти выходные, а потратить это время на что-то не связанное с работой.   
Четыре месяца назад его взяли на работу в сложнейший проект мирового масштаба. Это был проект межзвездного перелета «Свобода». Он был программистом отдела разработки программного обеспечения «Боб». Таким же именем называли робота, для которого было данное программное обеспечение. Генри Спенсер был одним из семнадцати программистов отдела. Местом их работы был сороковой этаж офисного здания в центре города. Работа кипела, не было ни одной свободной минуты. Сроки были довольное сжатые, так как космический корабль уже строился, а если бы он построился до момента создания робота Боба, то это автоматически означало бы бессмысленный простой корабля. Это повлекло бы за собой дополнительные расходы спонсоров проекта, так как размеры корабля поистине великанские, и каждый день ожидания стоил бы огромных сумм.
Генри надоела эта суета и постоянное нервное напряжение. Он мечтал купаться в лучах славы и быть пилотом «Свободы – три». Он знал, что его ничего не держало на Земле. Уходить было не от чего. Ни собственной семьи, ни друзей, ни любви… хотя… он был влюблен. Он засыпал и просыпался с мыслью о прекрасной девушке, которая пришла к ним на работу месяц назад на должность секретаря. Она была замужем. Этот удручающий факт делал невозможным существование взаимности между Генри и Альмой. Жизнь Генри можно было бы разделить на два архиэтапа: до и после появления Альмы. Она не раз снилась ему. Её образ преследовал его повсюду. Безысходность убивала молодого человека. Он не находил себе места. Пропал аппетит, наступила глобальная апатия и депрессия. Он загнал себя в угол. Он любил её всем сердцем. Его мысли были заняты ею почти все время. Именно поэтому он мечтал сбежать с этой планеты и бесконечно завидовал пилоту будущей «Свободы».
Молодой человек старался как можно меньше разговаривать с дамой своего сердца. Пытался не смотреть на её красивое тело. Даже эфемерный взгляд в ее небесного цвета глаза лишал его сил на весь оставшийся день. Генри приходил домой и пытался занять себя работой, смотрел кино или читал книги. Он не выходил на улицу и почти ни с кем не общался. День и ночь он грезил о том, что придет на работу, а Альмы там не будет. Но этого не происходило…
***
Временами Генри успокаивал себя тем, что Альма замужем, потому что если бы она была свободна, а ему пришлось бы в открытую заявлять о себе и своих чувствах, то отказ девушки в этом случае был бы гораздо хуже. В то утро он как раз думал об этом. Идя по улице, он часто представлял себе идущую с ним за руку Альму. То же самое за рулём – рядом с ним всегда была Она. 
В тот день он приехал на работу, и всё было абсолютно так же как всегда. Он писал программные коды, вся команда была занята работой в абсолютной тишине. Идеальная рабочая обстановка царила в стенах офиса. Изредка кто-то перекидывался фразами, которые были связаны исключительно с работой. Существовало официальное время для обеда, но каждый мог уйти отдохнуть в любое время. Работа не шла у Генри в то утро, так что он частенько выходил выпить кофе. И вот, в один из таких моментов вслед за ним вышла и Альма. Она молча достала сигарету и закурила. Сердце у парня билось с такой силой, что можно было увидеть это невооруженным взглядом, однако он не подавал вида. По крайней мере, старался. Они простояли в тишине с полминуты. Девушка решила первой нарушить неловкое молчание.
– Что-то ты сегодня совсем неразговорчив, хотя это итак тебе не свойственно. Чего приуныл? – она выпустила дым тонкой струйкой вверх, все еще стоя на расстоянии.
Зачем она это делает? – спросил себя Генри. Он не понимал, зачем нужно с ним начинать разговор, если он намеренно не поворачивается лицом к собеседнику и всем видом показывает отсутствие желания общаться. Тем не менее, Генри повернул голову в сторону Альмы, посмотрел ей в глаза и спокойно сказал:
– Есть на то причины, – он не стал отводить взгляд и продолжал смотреть в глаза, натянув легкую улыбку с ноткой грусти. – Много думаю.
Ему хотелось подойти, обнять её и сказать, что она нужна ему больше всего на свете. Но… это было очень трудно. Он не мог. Это было выше его. Тем временем кто-то из сотрудников вышел из офиса и прошел мимо них, что-то сказав, но им было все равно. Они не обратили на это никакого внимания.
– И о чем же ты думаешь, если не секрет? Что вгоняет тебя в такую депрессию? – сказала она, подойдя немного ближе к нему и встав в такую же позу, облокотившись руками о перила и устремив взгляд в окно.
Она говорила не своим обычным тоном, не быстро, спокойно и тихо. Генри тоже отвел взгляд и сказал:
– Я вообще много думаю, работа у меня такая, Альма. Ты можешь лицезреть это каждый день с понедельника по пятницу. Это не делает меня счастливым. Знания и размышления вообще редко делают кого-либо счастливым. Неважно откуда и как они приобретены – они не делают нас и меня в частности счастливее.
– Ну… я бы поспорила.
– Это нам ни к чему… только полемичных споров нам сейчас не хватало.
Их глаза снова встретились. Впервые Генри уловил интерес к своей личности со стороны девушки его мечты. Не простое обращение, а именно интерес. Он боялся ляпнуть что-нибудь не то, поэтому тщательно выбирал слова, сдабривая речь умными словами.
– Я заметила, что ты не такой как другие ребята. Ты не робот как они, в твоем взгляде есть хоть что-то. Не робот, в смысле, ты постоянно на что-то отвлекаешься и не можешь, как они, заниматься таким рутинным делом весь день.
– Я был как они. Мне просто не над чем было думать помимо работы – как моим коллегам сейчас. Я был как робот Боб, которого мы проектируем. У меня тоже не было эмоций, и я мог думать только о работе.
Далее последовал абсолютно предсказуемый вопрос:
– А теперь? Что же изменилось?
Тут Генри посетила замечательная мысль. Если бы рядом в тот момент стоял наблюдатель, он бы заметил над головой у Генри включившуюся лампочку, как в мультфильмах.
– Пошли со мной. Подышим свежим воздухом.
– Вниз?
– Нет, наверх, – с улыбкой интригана произнес Генри.
– Ты, наверное, шутишь? – спросила его Альма, двинувшись вслед за молодым человеком. – Стой, но там же, наверное, закрыто. Если я правильно поняла тебя…
Они зашли в лифт. Генри достал мобильный телефон и стал набирать номер. Он говорил с парнем по имени Майк. Альма поняла, что он не раз уже бывал на крыше, потому что разговор протекал бурно и в шутливой форме. Они приехали на последний этаж и вышли из лифта.
– Две минуты.
Девушка просто кивнула, и их взгляд снова встретился. В такие моменты Генри словно било током. Они улыбнулись друг другу, но не отвели взгляд. Это было что-то типа игры в гляделки. Первым отвернулся Генри, потому что приехал Майк. Они пожали руки, и Майк смущенно заметил, что Генри был не один.
– Как всегда, на стол, – сказал мужчина.
– Конечно, Майки. Спасибо.
Он и Она вошли в дверь и оказались на крыше.
С крыши был отличный вид, но не он так привлекал Генри. Его привлекала изоляционность, осознание того, что он один в таком необычном месте, и никто не мешает ему быть наедине с самим собой. Поэтому он частенько тут бывал, размышляя на разные темы в состоянии одиночества. Но сегодня он был не один. Он был тут с самой красивой дамой на планете. Пусть эта женщина была не его женой, не принадлежала ему, но в ту секунду он был счастлив, что она рядом с ним.
– Ну, как тебе?
– Я шокирована. Тут замечательно. Нет слов. Я впервые на крыше, да еще такой высокой. Честно, я не думала, что ты такой… кстати, ты не ответил на вопрос. Что изменилось? О чем ты думаешь?
Ветер спутывал её волосы, которые она отчаянно пыталась привести в порядок. Они смотрели вдаль. Он и Она. И тут произошло нечто, чего сам Генри от себя не ожидал.
– О девушке, – пауза. – Её зовут Альма.
***
Пульс был тогда у него просто бешеный, ноги готовы были подкоситься, но Генри удержался и удержал свой взгляд на Альме. Девушка тоже замерла. Это был неловкий момент, но Он его пережил. Дальше будет легче, – подумал Генри.
– Все мои мысли только о тебе. С того самого дня как ты пришла к нам на работу. Я проклинаю тот день, потому что ты замужем и не станешь моей. Я пессимистичный реалист. Я фаталист. Я сразу понял, что ты не будешь со мной. Кольцо на безымянном пальце лишь облегчило мои страдания, – пауза. – Я бесконечно завидую космонавту, который отправится в дальнее путешествие, потому что не могу находиться рядом с тобой. Не могу быть с тобой даже на одной планете. Не могу видеть тебя каждый день, но не иметь возможности прикоснуться к тебе. Я не завидую твоему мужу, потому что это ад – любить тебя. Любой свихнется от одной мысли о потере тебя. Я… я так хочу улететь с этой планеты. Я проектирую робота Боба, но он будет не моим другом, я работаю с тобой, но ты не будешь моей. Что это за жизнь? Я никогда не жаловался, но я устал. И теперь, после того как рассказал тебе всё, я не смогу больше смотреть тебе в глаза, потому что ты всё знаешь. Не надо лишних слов и фраз типа «ты милый, не переживай» или «у тебя будет всё окей, всё наладится, ты молодой, всё впереди». Если ты хочешь что-нибудь сделать для меня – будь честной со мной. Мне хватит этого.
Он сказал это и ощутил полное спокойствие и умиротворение. Было бы враньем сказать, что он не хотел, чтобы она обняла его. Просто был спокоен как слон. Всё позади. Она теперь знает.
Они стояли и смотрели друг на друга. Альма не ожидала такого поворота событий.
– Я… я не знаю, что сказать, Генри. Я…
– Ничего не говори, – он отвернулся и устремил взгляд вдаль.
– Но… ты мне нравишься, – Альма опустила глаза. – Ты прав… лучше ничего не говорить.
Он понимал, что это конец. Это было абсолютно ясно. Но как теперь быть? Что теперь будет? Темное будущее, перспективы развития событий разрывали его душу на части. В сердце была лишь пустота. Даже в вакууме есть молекулы. Но не в сердце Генри в тот момент. Он не знал чем заполнить этот вакуум. Он не хотел об этом думать. Он хотел, чтобы она ушла и никогда не возвращалась в его мир, но это было невозможно.
Нужно было принимать решение. И он решил. Решил уйти с этого места работы сам. Ему сию же секунду стало намного легче. Это было наилучшим выходом для него. Он должен был спасти себя от неё. Не от мыслей о ней, но хотя бы от пребывания рядом с тем, кто никогда тебя не обнимет и не скажет тебе «люблю».
– Прощай, Альма.
С этими словами он направился к выходу, оставив ключи в замке двери. Его ждала поездка в лифте длинной в целую вечность. В горле был комок. Генри знал, что нельзя давать ход эмоциям, по крайней мере, перед коллегами.
Он молча зашел в офис и забрал свои вещи. Его даже не заметили, все были заняты работой… как всегда. Он спустился в подвал на стоянку, сел в машину. Обхватив голову руками, он заплакал. Он не понимал что с ним, но вскоре смог взять себя в руки. Ему было абсолютно ясно – нужно что-то менять. После этих мыслей Генри завел автомобиль и с присущей ему решительностью заявил самому себе, что с этой стоянки он выйдет абсолютно другим человеком. Забудет об Альме и этом ужасном времени.
Через пару минут он выехал с парковки и направился домой… наш герой направился навстречу новому будущему, которое, к сожалению, больше не сулило ему ничего хорошего…





















Глава 4.
Позади почти пятьдесят лет. Пятьдесят лет пути к неизведанному. Пути, длинна которого лежит за гранью понимания большинства людей. Я был уже совсем близок к цели. «Свобода» мчалась на всех парах к планете «Икс». Оставалось всего сорок часов.
В этот раз, как и во все предыдущие, при возвращении из состояния анабиоза часть памяти была затуманена. Естественно, не так сильно как в первый раз, ведь мне даже не пришлось смотреть видео или просить помощи Боба. Передо мной стояли важные задачи, а именно помощь в сборе информации о планете и составление видеоотчета о планете «Икс».
Эти годы пролетели очень быстро, потому что почти сорок девять из них я спал. Сложно назвать это полноценным сном, скорее это было небытие. Я не жил во время заморозки. Я существовал.
После каждого выхода из анабиоза у меня в голове сразу же всплывал образ той девушки. За пятьдесят лет я так и не вспомнил кто она, однако мои мысли о ней влюбили меня в неё. Я закрывал глаза и видел ее лицо прямо перед моим. Я спал, а она снилась мне. Мы гуляли на крыше, или просто ехали молча на моей машине навстречу ветру по пустынной дороге. Иногда я просто держал ее за руку, но что-то было не так, и она убирала руку, после чего я просыпался. Она уходила. Постоянно.
Однажды мне, как обычно, снился сон, в котором была Она. Сон прервался, и я отчетливо услышал слово «прости». Уверен, это была она, это был ее голос. За что ее простить? Я пытался вспомнить, пытался изо всех сил… но тщетно.
***
Эти сорок часов я не мог найти себе места. Боб постоянно мне говорил, сколько осталось времени до прибытия, что немного раздражало. Я же не мог ждать, это было как предвкушение Рождества, только в миллиард раз сильнее, ведь такое больше никогда не повторится. Несмотря на видения и постоянно преследующий меня образ черноволосой девушки, я находился в состоянии феерии, словно я все пятьдесят лет нюхал дорожку кокаина длинною в четыре световых года. Я нервничал, сердце выпрыгивало из груди. Старина Боб постоянно меня призывал к спокойствию. Он даже разрешил мне выпить больше обычного. Я ходил туда-сюда, разговаривая сам с собой и с Бобом, но, выпив приличную дозу виски, я не сел, а к удивлению моего друга-робота, продолжал ходить, только теперь я это делал не по прямой линии, а шатаясь из стороны в сторону. Как школьник после бурного выпускного.
Оставалось меньше тридцати часов, нервы были накалены до предела. Приятное возбуждение было вызвано ожиданием чего-то особенного. Я задавал себе миллионы вопросов. Что, если там ничего не будет? Что, если я не смогу приземлиться и умру до приземления, подведя человечество? Этих «Что, если…?» было огромное количество. Я решил успокоиться и насладиться представлением. Даже если там ничего не будет, я всё равно буду молодцом. Я выполню поставленную задачу.
За два часа до приземления мы с Бобом занялись приготовлениями. Я начал записывать видеоотчет, а в перерывах Боб давал мне разного рода инструкции, а так же рассказал, как всё будет происходить. Сначала скорость корабля снизится тормозными ракетными двигателями. Потом часть корабля с полезным грузом и моим «домом» опустится на поверхность планеты, предварительно в буквальном смысле слова, оторвавшись от основного тела корабля. Приземление обещает быть спокойным, хотя не на сто процентов. Всё будет зависеть от атмосферы и от плотности поверхности планеты.
***
Я сидел в кресле, замерев в ожидании. Корабль немного трясло – это начинали работать тормозные двигатели.
– Две минуты, Генри. Через полторы минуты наша капсула отсоединится. И еще через полминуты мы приземлимся.
– У нас получится. Я верю в это, – сказал я, подбадривая себя и Боба.
Я не хотел умирать, разбившись. Я должен был сделать работу. Я верил в нас…
Вдруг корабль снова затрясло, я пристегнулся и стал ждать. Боб сказал, что на время приземления он не сможет говорить со мной.
Я вжался руками в кресло и пытался совладать с чувством страха. Это были самые страшные полторы минуты моей жизни. Я боялся, что свет не включится, что я разобьюсь.
– Боб! Боб, ты слышишь меня?! – закричал я что есть сил.
– Да, незачем так кричать, Генри, – снова включился свет. – Я тут. Держись. Пятнадцать секунд и мы приземлимся. Всё хорошо. Ты не умрешь, – сказал Боб.
Пять… четыре… три… два… один… удар.
Мы на месте! Мы прилетели!
– Боб, мы тут! Мы на месте, да?! Скажи!
– Да, дружище, мы на месте. Датчик движения молчит. Вокруг всё спокойно. Сейчас я покажу тебе на мониторе, что происходит вокруг корабля… погоди секунду.
– Я не могу больше ждать. Что же там? Что?..
Вдруг самый большой из мониторов включился, а на нем…
Пустота.
Вокруг пустота.
Я увидел горы как на Марсе. Песок и горы. Планета была пуста.
– Я считал информацию об атмосфере. Влажность отсутствует. Содержание кислорода почти нулевое. Углекислый газ – девяносто процентов. Я открою верхний люк, чтобы ты мог посмотреть своими собственными глазами на поверхность.
Я был разочарован. Пятьдесят лет потрачены зря. Я был один. Вокруг ни живности, ни растений, ничего. Я забрался по лестнице в полость над потолком, представляющую собой небольшую комнатку со стеклянными стенами. Оттуда открывался прекрасный вид. Конечно, он не такой как я себе представлял всё время путешествия, но всё же я был доволен. Так как мы застали закат, вид был просто замечательный. На небе уже начинали виднеться звезды, а вдалеке было видно, как светило заходит за горизонт.
Я просидел там примерно час, пока не наступила полная темнота. Вид был куда лучше, чем из того маленького окошка в моей комнате. Потом я вернулся вниз и начал обдумывать продолжение своей речи, которую начал еще в космосе. Что же сказать? – спрашивал я себя. Нужно сказать правду. Главное, что я долетел, а что до планеты – никто ведь не знал, что на ней будет, так что я подумал, что дома будут готовы к таким новостям. Было бы хуже, если бы я вообще не долетел, – подумалось тогда мне. Теперь оставалось уповать на то, что зонд долетит до Земли в целости и сохранности.
***
– Ну, вот я и приземлился. Спасибо огромное Бобу за помощь. Без него этого бы не произошло. Как вы поймете из файла отчета – атмосфера содержит по большей степени лишь углекислый газ. Никакого кислорода. Никакой жизни. Лишь ветер и горы. Однако должен отметить, что ночи тут красивейшие. Я готов бы был вечно лицезреть такое ночное небо. Спасибо вам за предоставленную мне возможность увидеть такую красоту. Я действительно рад, что сделал это, что добрался до этого Мира. Мёртвого, но красивого. Я верю, что зонд долетит до вас, и вы всё увидите сами. Я люблю вас. Когда вы будете смотреть это видео, меня уже не будет в живых больше сотни лет. Я счастлив, что всё так получилось. Удачи, Земля. Мне пора заканчивать свой путь. 
Я выключил компьютер. Последний раз посмотрел на звездное небо. Попрощался со звездами. Попрощался с кораблем, попрощался с Бобом.
– Я готов, Боб. Готов уснуть. Давай сделаем это.
– Я тебя понял, друг.
– Спасибо тебе, старина. Без тебя я бы не выжил. Ты молодец.
– Это ты молодец, Генри. Выпить хочешь?
– Не откажусь. Спасибо. Можно бутылку, Боб?
– Конечно.
С потолка опустился поднос с целой бутылкой шикарного шотландского виски.
– Всё скромно. Мы, космонавты – скромные личности, верно, Боб?
– Да, Генри.
Я сделал пару глотков из бутылки и направился в комнату для анабиоза. Настало время для вечного сна. Время для встречи с вечностью… – подумал я.






Глава 5.
Я выезжаю с парковки опустошенный и разбитый. Нужно двигаться навстречу будущему, что я и делаю. Я сам творец своего будущего, больше я не увижу Альму. Может, я и убегаю от себя, а не от неё, но мне так будет легче. Я в этом абсолютно уверен.
Уже был вечер, весь день солнце пряталось за облаками, изредка дразня своими лучами город, но теперь оно вышло из-за облаков, приветствуя своим теплом молодого человека. Он почувствовал странное мимолетное чувство, что-то вроде надежды. Он улыбнулся и сказал себе тихо: «Всё будет хорошо, просто двигайся дальше». Это были его последние слова…
Подъехав к выезду на автостраду, Генри забыл посмотреть налево, хотя всегда отличался осторожностью. Он не увидел летевший на него грузовик…
***
Скорая привезла Генри в больницу так быстро как могла. Он не умер, но никогда больше не приходил в себя. Он был в коме. Врачи сделали всё, что было в их силах. Оставалось лишь ждать.
Проходили дни, недели… за ними месяц, потом ещё один. Но парень так и не вышел из комы.
Альма пришла навестить его сразу, как только узнала об аварии и второй раз спустя месяц после аварии. В тот день она долго сидела рядом с Генри и молчала. Мыслей было много, но они не спешили вырываться наружу, да это было и незачем, ведь теперь Он ее не услышит. Альма не чувствовала вины из-за произошедшего, так как это был Его выбор, однако на душе все равно было невыносимо тяжело. Ей было жаль, что все так закончилось. Она дотронулась рукой до его руки и тихо заплакала. Спустя некоторое время Альма встала и подошла поближе. Она коснулась щеки Генри и на прощание нежно поцеловала его в губы, затем обняла его и тихонько шепнула на ухо:
– Прости… прости.
***
Было примерно пол второго ночи, когда это случилось. Рядом с Генри никого не было, вся больница уже давно спала. Прибор, показывающий пульс, сообщал, что биение сердца замедляется. Через пару минут волнистая линия превратилась в прямую, а значение пульса стало равно нулю.
***
– До начала процедуры тридцать секунд, Генри. Ты готов? – сказал Боб.
– Да. Прощай. Спасибо за всё, друг.
– Прощай, Генри.
Я плакал. Это были слезы счастья. Я был самым счастливым человеком во Вселенной.
– Пять… четыре… три… два… один.
Он начал засыпать. Перед ним пронеслась вся его жизнь. Он будто видел себя со стороны. Он словно был героем чьей-то удивительной истории. Последнее, о чем он подумал – была та темноволосая девушка. Это было последнее его видение, последний мимолетный сон. Она приблизилась и поцеловала его в губы так, как никто никогда его не целовал. После этого он уже не смог открыть глаза – он начал проваливаться в сон. В сон длинною в вечность.