3. Свободное падение

         Если бы не Женька …  Серия рассказов

      Рассказ третий.        Свободное падение.

      Я стояла на кухне у холодильника и раздумывала, чего бы такого съесть, чтобы и не тяжело, и сытно, и вкусно – все-таки от еды  хочется еще и получить удовольствие.  Муж был в отъезде, поэтому готовить что-то фундаментальное  не обязательно, и я решила обойтись легким перекусом овощами,  запеченной в фольге  свиной шейкой с хренком  и черешней, которую я купила только что по пути домой.  Распечатанная бутылка красного греческого вина,  принесенного соседкой еще неделю назад,  и начатая  с нею  же по случаю … уже не помню чего, стояла на полке и тихо скучала в ожидании продолжения банкета.
 
      Я поставила  на поднос тарелку с овощным салатом,  намазала хреном тонко нарезанную шейку, выложенную на свежий белый хлеб, вымыла мисочку черешни и налила в бокал немного греческого красного. Натюрморт получился сногсшибательный,  Взяв поднос, я выключила свет на кухне и, в предвкушении удовольствия,  направилась в комнату к телевизору.

              Настроение было отличное!

      Сегодня пятница, последний рабочий день недели. Как же я люблю пятницу! Улетаешь с работы  на крыльях предстоящей двухдневной свободы и думаешь,  что впереди у тебя уйма времени. И ты можешь переделать кучу дел, поговорить со всеми, кому нужно позвонить, посмотреть  по ТВ все, что в данный момент захочет твоя свободная душа, просмотреть  почту   и поболтать  в  Интернете со знакомыми и незнакомыми читателями и писателями  которых  не видел и не слышал целую неделю, и…   

      Телефонный  звонок прервал мои радужные мысли на самом интересном месте!  Звонила моя подруга Женька.  Зная, что с ней коротко не поговоришь, я с тоской смотрела на свой поднос с едой, из которой  успела съесть только одну  черешенку.  По телику начинался сериал «Морские дьяволы»,  но …тихий вечер мог пропасть безвозвратно.

      - Привет!  Хорошо, что я тебя застала! – возбужденно затараторила Женька. – Тут такой интересный пикничок намечается в субботу. Пойдешь?

      - Слушай, что еще за пикничок7 Я только что пришла с работы, хотела поесть, отдохнуть, а тут ты со своими вводными!  Дай хоть в себя прийти . И расскажи, кто там будет, куда  надо ехать и по поводу чего все это затевается? Я ведь знаю, что у вас просто так ничего не делается. И вообще, зачем тебе я на этом мероприятии?
      - Отвечаю по мере поступления! Будут там пара наших спецкоров, один литературный критик , еще какие-то студенты из литинститута   и главный  «гвоздь» программы – знаменитый современный писатель Юрий Ракитин с супругой и дочерью  Александрой. Ехать недалеко, всего час на теплоходе со всяким комфортом, а главное – за счет «гвоздя"!
      Он захотел провести свою встречу с читателями на природе, мы ему нужны, чтобы ярко и позитивно осветить эту встречу, критик, может и прикормленный, скажет пару теплых слов в адрес  знаменитости, а студенты расскажут,  как много в становлении их творчества дало им знакомство с его шедеврами. А его семейство, я думаю, нужно для интерьера: «Портрет писателя Ракитина в семейном интерьере». Звучит?

      - Ещё как звучит! – сказала я. -  Остался последний и главный вопрос: что там буду делать я?

     - А это вообще не вопрос! Ты едешь со мной в своем естественном качестве – моей лучшей подруги, которой необходимо отдохнуть и расслабиться на природе, тем более, что муж у тебя в отсутствии,  и делать тебе дома одной нечего!  Ты посмотри на себя в зеркало! Когда ты последний раз выбиралась на природу? Вся серо-голубая в крапинку! И отпуск зимой ты провела в больнице с сестрой. Отдыхать хоть когда-то надо?
      
      Женька была права. На природе я была  так  давно,  что даже не помню когда. Правда,  дел дома всегда предостаточно, но перспектива отодвинуть их хотя бы на сутки была  очень заманчива!

      - А сколько стоит поездка? Я же не вхожу в число приглашенных и не имею к литературе никакого отношения.
      - В том-то и дело, что ты едешь совершенно бесплатно, вместо заболевшей Ольги Токаревой, нашей  редакторши. И было бы просто обидно, если  такое место бесславно пропадет
      - А это удобно? – засомневалась я. – А если он поймет, что я здесь чужая. Начнет задавать вопросы и расколет меня в первые же минуты?
      - Ничего, прорвемся! – успокоила меня Женька. - Мы его там возьмем в оборот, ему не до тебя будет! А ты веди себя уверенно и действуй по обстановке. Разберешься, не маленькая. Часам к шести вечера мы уже будем дома. Ну что, согласна?
Женька всегда говорила с таким напором и уверенностью в своей правоте, что отказать ей было невозможно.

***

- А во сколько выезжать? – обреченно спросила я. – Часов в восемь? 
-Угадала, подруга! В восемь быть на пристани. Впрочем, я за тобой заеду в семь тридцать. Идет?
- Едет! Но смотри, не раньше! Спать буду до последней минуты! – пообещала я, и мы попрощались.
Я вернулась к своему ужину, но съела его уже без прежнего энтузиазма.  Атмосфера  расслабленности исчезла. Я ела и думала о предстоящей поездке: что надеть, чего взять с собой, как себя вести, и вообще – надо ли мне все это?

Спать я легла рано, чтобы больше не думать о поездке, да и выспаться за неделю тоже не помешает.

К моему удивлению Женька приехала ровно с семь тридцать. Для нее это был неслыханный подвиг!  Сколько я ее знаю – она опаздывала везде и всегда, и исправить ее было невозможно. Подав короткий звуковой сигнал, Женька высунулась в окно машины и махнула рукой, чтобы я выходила.Я взяла приготовленную с вечера спортивную сумку,  не  глядя в зеркало, махнула расческой по волосам,  накинула ветровку и вышла на улицу.

***

      Утро было прохладное, но солнечное. Погода обещала быть хорошей, и это радовало. Была середина  июля,  лето выдалось не очень жаркое,  и  народ с удовольствием отправлялся в  выходные на природу. Поэтому, едва мы выехали на шоссе, как сразу попали в пробку. Женька подпрыгивала от нетерпения и ругала всех подряд, начиная от правительства   и кончая  соседней бетономешалкой, которая встала чуть впереди нас, все время вертела баком и от нее летела белая пыль прямо на лобовое стекло нашей машины.

- Кажется, мы опаздываем! – рискнула тихонько сказать я Женьке.
- Никогда! – ответила она и сорвалась с места с такой скоростью, что меня вжало в кресло как на центрифуге.
- Сумасшедшая! Так мы не только не успеем, а вообще не попадем на твое мероприятие! 
- Все нормально! Только пристегнись на всякий случай! Взлетаем! – и Женька дала по газам.

Минут пять-семь мы неслись с бешеной скоростью. Я закрыла глаза и молила Бога не дать нам врезаться в какой-нибудь столб или угодить в канаву. Видимо,  Бог меня услышал, и мы подлетели к причалу живыми и почти вовремя. Я вышла, а Женька поставила машину на стоянку и присоединилась к группе. Ждали только  Ракитиных.

Наконец они подъехали.  Ракитин помог дамам выйти  и  отпустил машину.   Пока звездное семейство подходило к причалу, я бесцеремонно разглядывала его женскую часть. Мать и дочь были не красивы, но приятны, и очень похожи друг на друга. На вид жене было чуть за пятьдесят, а дочери  - в районе тридцати.  Дочь была одета в соответствии с мероприятием  - в джинсах и ветровке, на ногах – легкие босоножки без каблука,  а жена – в серо-голубом костюме джерси и на шпильках, явно не подходящих для выезда на природу.   Они приветливо поздоровались с кампанией и пригласили всех пройти на теплоход. 

***

      Нам в полное распоряжение был предоставлен музыкальный салон,  кафе-бар и открытая веранда с шезлонгами и маленькими столиками с напитками и фруктами.
      - Да! Красиво жить не запретишь! – подумала я и посмотрела на Женьку. Она уже  приступила к своим профессиональным  обязанностям:  о чем-то оживленно щебетала с Ракитиным, делая  пометки в блокноте и успевая руководить фотосъемкой.  Время от времени она   поворачивалась во все стороны, возможно, в надежде проконтролировать, не влипла ли я в какую-нибудь очередную историю.  Но я вела себя хорошо, к чете Ракитиных старалась не приближаться, а общалась с молодежью,  стараясь улизнуть от настойчивого  внимания  критика Серова. Его звали Сергей Серафимыч , но  студенты небрежно , конечно за глаза,  называли его  3С, что кроме  тройного  «С» его  ФИО , на их жаргоне означало еще  и "трехстворчатый".                Серов действительно имел  громадный рост и  атлетическое сложение, что пока, в  сорок пять , производило впечатление на женскую часть нашей тусовки.  Мадам Ракитина неоднократно пыталась привлечь к себе его внимание, но он, видимо, не желая конфликта с ее мужем, дипломатично  выскальзывал из ее окружения.
      
      Александра Ракитина, дочь писателя, была  немногословна, задумчива,  сразу заняла крайний шезлонг и смотрела на  проплывающие пейзажи, иногда прикрывая глаза,  будто пыталась что-то запомнить, запечатлеть в памяти.
      Меня  заинтересовала эта девушка. Она была достаточно миловидна, просто  одета, и главное – она была так же далека от всей этой компании, как и я.  Нас обеих мало интересовало предстоящее общение с читателями: меня – потому что я не читала его творений, ее – потому что она знала их наизусть.  Я подвинула к Александре шезлонг и попросила разрешения сесть с ней рядом. Она не возражала. Мы молчали несколько минут.  Потом она спросила:
-  Вам действительно интересны  романы отца?  Или Вы на работе?

      Я смешалась, не зная, что ответить. Возникла неловкая пауза.  Пришлось сказать, что мне рекомендовали побывать на этой встрече и потом высказать свое мнение о ней.
Александра  кивнула. Чтобы не молчать,  я спросила:
- А у Вас что-то настроение неважное.  Может,  Вы хотите побыть одна, а я Вам мешаю?   

- Нет, пожалуйста, сидите.  Мне просто не хочется участвовать во всей этой шумихе, которую затеял отец. Я не считаю его романы  достойными такого  грандиозного  действа, да и вообще – все это его блажь, которую мать поддерживает, пытаясь тоже  засветиться в каких-нибудь СМИ.
Вот и меня потащили с собой – для интерьера.
Я сразу вспомнила, что эта же мысль пришла мне в голову вчера вечером. И не ошиблась. Александра все больше нравилась мне, и я не торопилась покидать ее общество.
- Скажите, Александра, а кто Вы по профессии?  Вы имеете какое-нибудь отношение к литературе7 – спросила  я  ее
- Ни малейшего, если не считать  попыток стихосложения в ранней юности и выпуска стенгазеты в институте 10 лет назад.
- Значит, ей  действительно где-то  в районе  тридцати, - констатировала я.
- А по профессии я – врач, невролог. Работаю в одной из лабораторий Института, изучающего  мозг человека, его  возможности, аномалии развития,  болезни,  развивающееся с возрастом.  Как влияют изменения ритма жизни, ухудшение экологии и   развитие  технических средств на деятельность мозга. Где разумные пределы его возможностей реагировать на  скорость протекаемых процессов, в которых приходится участвовать человеку.  А я занимаюсь изучением  вегетативных нарушений  при болезнях Паркинсона и Альцгеймера  и  влияния  лекарственных препаратов на  отдельные участки мозга, отвечающие за  различные  виды деятельности  организма.   Это – если  коротко и не для профессионалов.


- Очень интересно! Я не профессионал, но немного знакома с  этими болезнями.  Ваши исследования очень необходимы! Болезни эти страшные, люди мучаются, ждут каких-то чудесных методов исцеления, а их все нет и нет. Все так долго исследуется, десятилетия проходят, а результаты минимальные. Неужели ничего нельзя сделать побыстрее?

      - Мозг – дело тонкое! Одна доля миллиметра в сторону, одна лишняя капля препарата  – и человек  может стать «овощем»
      -  Да, наверное, Вы правы. Я рассуждаю как дилетант.  Поэтому оставим эту тему.
      - А кем работает Ваша мама, если не секрет? – решила я продолжить свое незапланированное интервью.
      - Мама? – скептически усмехнулась Александра, - Мама взращивает и лелеет папин талант!  Это-  ее основная и единственная работа
      - Наверное, это хорошо, когда жена поддерживает мужа в его начинаниях. Особенно, если он талантлив, то обычно совершенно не сведущ в хозяйственных делах, поэтому жене приходится все эти проблемы брать на себя.
      - Да! Если талант – то, наверное. – опять как-то невесело улыбнулась Александра.
      - Ну как же! Имя его достаточно известно, да и эта презентация -  с таким  размахом…
      - Известность! Только потому, что везде знакомые мохнатые лапы, и деньги, деньги, деньги!
      - Наверное, сейчас время такое, что без мохнатой лапы и  таланту не пробиться! С этим и раньше сложно было. Даже членам Союза Писателей.
      
      - Знаете, как все это противно! – вдруг  набросилась на меня Александра.  -  Я каждый день вижу боль и страдания людей, которым  могу хоть как-то  помочь, но если у них нет средств на оплату,  я отказываю им в помощи. Понимаете? Я, врач, которая обязана помогать больным, сообщаю им, что бесплатно я их лечить не могу.  И это государственный институт! Но он тоже на самоокупаемости,  не считая мелких дотаций и грантов.  Да еще и коллеги  не брезгуют потребовать  от пациента отдельной «благодарности» в конверте. И даже не за реальную помощь. А просто за визит.   А если у них нет? У пенсионеров? Одиноких?
Я сто раз собиралась уйти оттуда. Но с кем не поговорю –везде одно и то же! Я даже некоторых больных  лечу «подпольно», без карты, после работы. Пока не поймали. Тогда – выгонят…  Александра замолчала на несколько секунд, а потом добавила:
- А он, чтобы  свою писанину протолкнуть  – кучу денег на ветер бросает! Вы  читали хоть что-нибудь из его «шедевров»?     А Вы загляните!  Сюсю-мусю в сиропе!  Эти бы деньги - да на оплату лечения моих больных! Так нет же! Удавится, а копейки не даст!             
Александра говорила так откровенно и с такой болью,  как говорят со случайным попутчиком в вагоне  поезда, когда спокойно изливаете ему душу, зная, что вы больше никогда с ним не встретитесь, и общих знакомых у вас нет. Поэтому  искренность ее слов не вызывала у меня сомнений. Мне даже как-то неудобно стало, что я, видимо, случайно наступила на «больную мозоль».

- Да! Профессия у Вас особенная! Вы действительно  возвращаете людей к полноценной жизни. Жаль, что наше государство  так  «развивает» медицину, что воспользоваться  результатами большинству его граждан просто не по карману! – попыталась я завершить  тему. - Но Вы поймите и родителей! Они вправе распоряжаться своими деньгами по своему усмотрению, и в их планы пока не входит содержание Вашего института. Не обижайтесь! Это, действительно, очень щекотливый вопрос!

Александра согласно кивнула.  Потом задала встречный вопрос:
- А Вы кем работаете? Если это не тайна за семью печатями.  Раз Вы здесь, значит, Вас тоже проплатили?  Ой, извините! Я не хотела Вас обидеть! Брякнула не подумав!
- Я не обиделась! Раскрою Вам эту тайну, которая за семью печатями: я просто подруга вон той корреспондентки, которая уже около  часа чирикает с Вашим отцом. Заболела ее коллега, место пропадало – меня и пригласили. Поэтому не бойтесь, я Вас не выдам,  поскольку сама здесь на птичьих правах. Только это – секрет для всех. Надеюсь, Вы не будете сердиться на самозванку?
- Господи! Как хорошо! Хоть один нормальный человек попался. Не уходите от меня, пожалуйста! – жалобно попросила Александра, - А то просто утопиться хочется, глядя на это сборище!
- Конечно, конечно! – быстро согласилась я. – Вы мне тоже очень симпатичны. А топиться и вовсе не стоит. Не дождутся!
Александра улыбнулась, и лицо ее как-то вдруг ожило, стало  мягче, убрались хмурки со лба.
         -Да она – просто красавица! – подумала я. – Да и умница к тому же!
Вот уж ей топиться  свершено не нужно! Если только папеньку ее мокнуть, чтобы не зазнавался, - почему-то подумала я, хотя никогда не отличалась особой   «кровожадностью».

***

          Но несколько позже этой мысли суждено было в какой-то степени материализоваться!

         Мы еще немного поболтали «ни о чем», когда Александру позвала  мать:
- Сашенька! Что Вы там уединились? Иди к нам, я познакомлю тебя с Евгенией. Она очень милый, интересный человек!
- Мама! Если можно – чуть позже! – постаралась вежливо отказаться Александра, но мать настаивала на своем, и ей пришлось подойти.
Женька махнула рукой, приглашая и меня «до кучи». Я подошла следом за  Александрой и встала за  спиной у Женьки, шепнув ей на ухо:
- Не мучай Александру!  Я уже взяла у нее интервью. Потом расскажу!

          Женька удивленно оглянулась , я моргнула ей, подтверждая, что она меня правильно поняла, и направилась к выходу, благо наш пароходик приближался к пункту назначения. Капитан дал приветственный гудок, и народ потянулся к трапу.

***

      Местечко оказалось миленьким:  лесное, с симпатичными дачными домиками, вернее – коттеджиками в 3-4 этажа, с небольшой полянкой – площадкой со скамеечками, чугунными фонарями «под старину» и клумбой с фонтаном.

      -  Неплохо тут живется отдельным  представителям прогрессивного человечества! – подумала я.

      Тут подошла Александра и взяла меня под руку. На поляну, как по мановению волшебной палочки, стали выползать местные жители.
Зрелище было необычайно колоритное:  в домашних тапочках  и резиновых шлепанцах, в шортах и с теннисными ракетками,  няни с детьми , женщины с хозяйственными сумками – явно из обслуги,  подростки на великах и роликах – очень широкий разброс   внешних данных, возрастов и интересов!

      - Видите, какой контингент  «читателей»? Обхохочешься! -  с раздражением сказала Александра. – И стоило ради этого затевать всю эту показуху? Они ведь даже не представляют, зачем их пригласили прийти на эту поляну. А уж то, что они не читали ни одной его книги – к гадалке не ходи!   Она была  сердита не на шутку.
Зато сам Ракитин пребывал в прекрасном  расположении духа. Он улыбался, шутил, переходя от одного аборигена к другому. А те смотрели на него с удивлением и спрашивали друг у друга:
      - Слушай, кто этот чудик? Неужели писатель?
      Так он нам свои перлы сейчас полдня рекламировать будет? Нет, я тут торчать не намерен!
- Да ладно, посмотрим, может, еще прикольно будет!
А Ракитин, раскрыв объятья, радостно шел навстречу каждому вновь прибывшему и,  приобняв за талию или похлопав по плечу, приглашал занимать места на скамейках. Скоро новые желающие посетить мероприятие иссякли, и Ракитин начал вступительную речь. Его супруга стояла справа от него и с улыбкой Моны Лизы взирала на собравшихся. Фотокорреспонденты с разных ракурсов снимали выступающего, а он очень выразительно позировал:  жесты были отработаны и четки, все было правильно, красиво, к месту. Но публика почему-то не оценила актерский талант Ракитина и стала потихоньку расходиться.Я увидела встревоженный взгляд Моны Лизы, как я окрестила супругу Ракитина. Она искала  взглядом дочь, а Александра пряталась за меня и упрямо смотрела в сторону, лишь тихо комментируя происходящее:
      - Господи! Какое позорище! Неужели он не видит, что его речь совершенно неуместна! Перед кем он тут распинается? Здесь же совсем другие люди, и говорить с ними надо по-другому! Заинтриговать, попробовать  вовлечь в полемику.  Нет! Я не могу  этого больше видеть! Пойдемте отсюда!   
      - А это будет удобно?  Ваша мама и так испепелила нас  взглядом! – засомневалась я.
      - Ничего, переживет! - резко сказала Александра и потащила меня с поляны.

      - Да-а! – подумала я, - даже у неврологов иногда  сдают нервы!
 
      Одна Женька  чувствовала себя как рыба в воде  Она задавала вопросы,   восхищалась  ракитинскими шедеврами  и выражала надежду, что нетленные творения, которые автор обещал ей непременно создать в недалеком будущем,  будут еще лучше.

***
      Прошел почти час. Ракитин иссяк.  Публика почти разошлась. Но он не унывал. Похоже, он и сам был рад, что официальная часть закончилась, и можно переходить к банкету.
Официанты с теплохода уже организовали на берегу небольшой фуршет для нас и безалкогольные напитки и выпечку  прямо на поляне  - для слушателей.
      
      Молодежь быстренько налегла на сок с плюшками. Те, кто постарше, - разбредались по домам, выдавая  иронические замечания:
      - Мог бы чем и покрепче угостить! Хоть не зря время бы провели. Жмот!  И романы его дурацкие! Я сам не читал, но говорят – тоска зеленая!
      А Ракитин теперь продолжал развлекать нас на берегу.
      К нам подошла Мона Лиза:
      - Александра! Тебе что, вообще безразлично, как у отца проходит встреча? – еле сдерживая гнев,  спросила она.
      - Мама! Я с самого начала была против этого мероприятия. Чего ты хочешь от меня сейчас?
      - Я хочу, чтобы ты вела себя как дочь, как член семьи, нашей семьи! Между прочим – дружной, счастливой семьи! – она взглянула на меня.
      - Извините!  Это наши семейные разборки. Не подумайте плохо. «Отцы и дети» - все как у всех!
      Я согласно кивнула и хотела отойти, но Александра схватила меня за руку:
      - Не уходите, я сейчас!
Она что-то тихо сказала матери и потащила меня к накрытому столу:
      - Пойдем, поедим чего-нибудь. Когда я сержусь, у меня просыпается зверский аппетит!

      Мы подошли к столу и провели дегустацию всех предложенных блюд: все было качественное и вкусное.

***
      
      Пока мы трапезничали, на теплоходе развивались другие события.

      Ракитин вместе с критиком Серовым серьезно приложились к большой подарочной бутылке элитного коньяка, опустошили ее, потом потребовали продолжения банкета уже на палубе теплохода, куда они переползли с помощью официантов. Они сидели на шезлонгах напротив друг друга и по очереди требовали, чтобы им немедленно принесли «выпить и закусить», что «все оплачено» и «они не имеют права»!

      Потом, очень довольные друг другом, они стали изливать «уверения в совершеннейшем к Вам почтении», хлопать по плечу,  и чуть не свалились с шезлонгов.
Казалось, они совсем  забыли о цели своего приезда  и полностью расслабились.
Мона Лиза на берегу изображала радушную хозяйку, время от времени отгоняя от спиртного «заблудившихся» подростков. Остальные гости, набрав еды на тарелки, разбрелись по лесочку, и каждый развлекался в своей компании.

      Про Ракитина  все давно забыли, да и он был вполне доволен обществом критика.
Мона Лиза в одиночестве бродила между столиками с закусками. Она была  обижена поведением мужа и дочери, но вида старалась не подавать. Но когда муж громогласно предложил всем идти купаться,  Мона Лиза бросила свой пост и рванула к мужу, крича на ходу:

      - Юра! Юра, даже не думай!Какое купание – вода грязная и холодная!

      - Кто тебе сказал, что она холодная? – грозным голосом вопрошал муж.

      - Юра! Я прошу тебя! – кричала она , приближаясь.  - У тебя же радикулит!

       Женька и мы с Александрой, молча, наблюдали за происходящим. Женька – с неподдельным интересом,  мы с Александрой – с раздражением.  Видно,  состояние Александры передалось и мне.
      - Я в полном порядке! – продолжал  куражиться  подвыпивший писатель и стал рваться к борту теплохода, на ходу пытаясь расстегнуть рубашку. Александра даже не пыталась  утихомирить отца.

Моне Лизе вместе с критиком еле удалось оттащить  его от бортика и усадить в шезлонг. Потом Серов быстренько смылся , дабы выпить свою порцию спиртного без присмотра многочисленной публики, и  вовсе ненужных ему тостов.  Женька тоже куда-то исчезла, как только поняла, что скандала не будет.
Александра подошла к родителям и что-то резко сказала матери. Та вспыхнула, на глазах появились слезы. Она протянула руки к дочери:

- Сашенька! Я умоляю тебя! Подожди! Скоро все закончится, дома поговорим! Не надо ничего решать сейчас!

-Конечно! Опять все притушим-погасим, водичкой польем, чтобы не очень горело,  и, вроде, опять ничего? – зло ответила Александра и вернулась ко мне.

***

А тем временем  Серов,  произведя  очередное подпольное возлияние, кажется тоже дошел до кондиции, вышел на палубу в самом распрекрасном расположении духа и снова полез к Ракитину. Они, дурачась, стали выяснять, насколько глубоко за бортом, и кто из них смелее и первым прыгнет купаться.
      Игра уже начала переходить в спор. Оба были настроены вполне серьезно, насколько можно  так назвать их крики, и учитывая количество выпитого. Остатки слушателей  уже собрались было разойтись по домам,  отягощенные булками и напитками,  малышня тащила нянь на игровые площадки, наша компания тоже уже достаточно заправилась и расположилась на берегу группами почти в бездыханном состоянии.
      Но когда спор двух «маэстро» перерос в откровенную ругань, все стали прислушиваться к происходящему и заинтересованно подгребать к теплоходу.

***

Наступил кульминационный момент. Ракитин схватил Серова за грудки и , прижав к бортику,  прорычал:
- Я сказал – я буду прыгать первым! – и,  резко оттолкнув критика от себя, сделал шаг назад.
И тут случилось непредвиденное.
От резкого толчка Серов неожиданно резко перегнулся через перила, нелепо взмахнул руками и, как аквалангист – спиной назад, полетел за борт, пискнув неожиданно тонким голосом: - Ой, мама!
Все ахнули  и оцепенели!  Критик ушел под воду и не появлялся.
Ракитин подбежал к бортику  и, сразу протрезвев, залепетал:

      - Это не я! Это он сам!  Я не  хотел! – и стал метаться вдоль бортика, всплескивая руками и причитая.

Кто-то крикнул: - Круг за борт!
Тянулись секунды, Александра стояла не шевелясь. Но через мгновенье она резко скинула обувь, швырнула сумку, одним движением взлетела на бортик и изящно, профессионально сгруппировавшись, прыгнула в воду.

      Как она была хороша в этом своем свободном полете!

      Все, не моргая, следили за ней. А Александра вынырнула, огляделась и опять устремилась под воду. Казалось, ее не было целую вечность. Но вот она вынырнула прямо из-под теплохода, и поплыла к берегу, удерживая левой рукой неподвижное тело Серова. Он был тяжелый, и Александре каждый гребок давался с большим трудом. На берег уже сбежались люди, в воду бросили несколько  спасательных кругов, кто-то вызвал "скорую", из буфета принесли бутылку водки – уж не знаю – для растирки или  для приема внутрь как согревающее. Каждый пытался внести свою лепту в спасение утопающего.

      Лишь Ракитин все еще бегал по палубе и выкрикивал:

      - Я не хотел! Он сам упал! Вы видели? Он сам! – Ну не в себе был мужик!

      Александра передала Серова в руки  подоспевших медиков. Он захрипел, закашлялся, стал выплевывать воду, и все пытался что-то сказать, ища глазами свою спасительницу. но главное – был жив. Спасительница же, тяжело дыша, вылезла на берег и направилась к теплоходу.  С  мокрой одежды ручьями стекала вода. Она откинула с лица мокрые волосы, улыбнулась и сказала:
 
      - Ну и славно! Теперь все встало на свои места!

      Я семенила за ней с ее сумкой и босоножками, уговаривая идти быстрее и предлагая какие-то сухие вещи из своих запасов.

***

      Когда  мы вернулись  к коллективу, Мона Лиза стояла в стороне от мужа и пыталась унять слезы, которые текли из глаз совершенно независимо от желания хозяйки.

      Серова привели в чувство. Он сидел в шезлонге, укрытый пледом, и пил горячий чай.. Официант принес еще бутылку водки, но критик, видимо, уже не хотел повторения пройденного. Он отрицательно помотал головой, и официант ушел. Группа людей стояла в стороне,  горячо  обсуждая происшедшее.

       Ракитин метнулся от жены к Серову, потом к нашим, потом к Женьке и залепетал:

      - Евгения! Я Вас умоляю, не пишите об этом незначительном инциденте! Ну чего не бывает в жизни! Я Вас прошу! Пощадите мою репутацию! Я в долгу не останусь!

       Все молча смотрели на писателя: какая уж тут репутация! Падение его репутации произошло мгновенно, на глазах многих людей, которых он всего пару часов назад, вальяжно расположившись на импровизированной трибуне, вдохновенно призывал к возвращению в нашу жизнь так быстро и почти безвозвратно утраченных ценностей, как самоотверженность, героизм,  товарищеская взаимопомощь, искренняя дружба. любовь и верность.

      И ничего изменить сейчвс уже было нельзя! Как бы кто не старался.

      Его репутация в один момент, легко и непринужденно, с ускорением свободного падения, рухнула с высоты его самомнения и громко шмякнулась о землю. Он сам,   без принуждения,  сделал свой выбор в нештатной ситуации.
      Женька как-то брезгливо отвернулась от него, и со словами: - Я подумаю! – отошла к нам с Александрой
      Свой выбор  сделала и Александра.  И только Мона Лиза стояла в стороне одна.

      Ей этот выбор еще предстояло сделать…



      05.08.2013г.












































































































































































ц