Обычная

***

Уколотый палец, из которого медленно вытекает кровь, - не беда для нас, не тех, кто плачет из-за каждой царапины. Из-за царапин на сердце я тоже не плачу. И никогда не заплачу, как смазливая девочка с улиц пифий – мне плакать не для кого, да и незачем. Будут пальцем крутить, любящие стальных леди жители улиц, сами уткнувшиеся в подушки по ночам.

Я странная? Чёрт возьми, нет – самая обыкновенная. Таких полный город, и песни в плеере моем избиты – несчастная любовь, несостоявшееся самоубийство, тюрьма, психушка, сиротские приюты, где любят считать этажи детскими спинами. Я – не сильная, просто умею строить каменные лица. Выстраиваю их каждый день, хоть меня и никто не просит – дала бы по роже тому, кто попросил бы.

Я слушаю «Кармен» вперемежку с тяжёлым роком. Расставляю широко ноги, ни с кем не говоря о своей самой-самой любви, обнимаю первого встречного и пьяно шепчу ему: «Пожалуйста, согрей, унеси от рутины». Я не слабая, нет. Просто умею иногда лизать кому-то ботинки, хоть никто и не приказывает – ударила бы по щеке того, кто ткнул бы моим лицом в дорожную грязь.

Не хамелеон, просто научилась менять маски – это стало дурной привычкой. Я лениво это делаю, потому, что мне не нравится. Не красавица, да и не уродина, зачем же мне себя скрывать? Но тот, кто просит меня быть собой, сам не естественен. На того я не буду равняться, уж поверьте, господин мой невидимый друг.

Такая, как все, простая и серая. Цветная только в глазах дальтоников, надевших прозрачные линзы. Цветастый попугай во взгляде у того, чьи глаза-калейдоскопы постоянно поворачиваются при моём появлении. И эти глаза я переношу, хоть меня никто и не просит. Я бы разбила их на осколки, если бы он сам, хозяин этих глаз, пристал с этой просьбой садиста.

Иду по лестнице и вслушиваюсь в стук своих каблуков – втаптываю пыль в грязь. Вдыхаю эту пыль и улыбаюсь иногда, как дура. Мазохистка, наверное. Привыкла, как втаптывают в грязь каждый день люди с калейдоскопическими глазами, которых много, который один. У него не хрустальное сердце, самое обычное. Я не проверяла, не прислушивалась, - просто видела его кардиограмму, когда просматривала документы приёма на работу.

Не воровка, я, нет, просто до жути любопытная. Как и все. С меня не надо писать романных героев, я – ни Валери, ни Эльмина из произведений одной писательницы, известной, может быть, только мне – и всем тоже возможно. Чем все хуже меня?

Я не готова жертвовать собой, не готова идти на подвиги. Я терплю, когда нужно действовать. Если бы посмотреть в справочнике: «Служанок-принцесс-королев», я выбрала бы первую категорию для себя. Вечно, чёрт возьми, кому-нибудь служу. И не считаю это великими мучениями. Издеваюсь над всеми, но не считаю, что кто-то должен не воспринимать это лишь как восклицания порочной девки.

Это – просто игра. Это маски, как у Элеоноры. Это – не хамелеонство, просто мне порой нравится быть актрисой. Не быть такой ленивой, как прежде. Страстно любить и рвать волосы тысячам поклонницам абсолютно, казалось бы, некрасивых глаз. И действительно клясться в любви, не задаваясь вопросами – а люблю ли?

Тогда я становлюсь искренней – вряд ли. Всем нравится быть актёрами, хоть иногда, даже пропащим домохозяйкам и жлобам, как мой «возлюбленный» и «самый-самый прекрааасный…»

Где-то буду знать, что люблю, ведь все люди когда-то любят. И это – не больно. Почти. Особенно приятно это для той, что нравится быть несчастной.

Как и всем, самым несчастным и покинутым.
Обычным, но упорно этого не признающим.