среда

Иван Сергеевич плакал.
В своем прошлом он был дворником, вечным, с двадцати лет. Лишь закончил техникум и пошел мести дворы.
В двадцать пять стал пить. Не, не то чтобы стал пить - стал пить много.
Ну а чего? Жены не было, любимой девушки тоже, в пустой квартире не было иного занятия. Не книги же читать. А так - взял бутылочку пива, устроился перед маленьким телевизором на большом диване, вот и весь вечер.
В тридцать Иван Сергеевич чуть не сжег свою квартиру, уснув с сигаретой. Впрочем, после этого он получил ожог груди и был вынужден выбросить диван.
В тридцать пять ему поставили диагноз - рак.
И Иван Сергеевич плакал. Он рыдал безутешно, горько. Расставаться с жизнью, столь дорогой для него, не хотелось уж очень сильно. Хотелось жить вот так до шестидесяти, работать дворником, пить пиво, трудиться на благо народа.
- Ведь это мы, дворники, самые настоящие люди, - восклицал он порой, - кто же чистит дворы, чтобы все ходили по чистым улицам?! Дворники!
Слезы его капали в раскрытую банку с тушенкой, откуда торчала вилка, вся в зазубринах.
Взгляд его замер, остановился. Он стал подсчитывать все добрые дела, что сделал за жизнь. По всему выходило, что он делал это каждый день - утром и вечером, регулярно, с метлой в руках.
- Да ведь я... - прошептал он, - ведь я... Такой добрый! Я попаду в рай!
Слезы перестали капать. Он взял бутылку, допил пиво и включил телевизор.

Ивана Сергеевича хоронили в среду.