Четыре дня. Послесловие. Ч. 14

предыдущее http://www.proza.ru/2013/08/05/1494

**
Город рыдал. Ночью, чтобы не видели люди. Ручьи текли, крыши перекликались с подоконниками. Выли коты, пугая одиноких прохожих и в без того страшных проулках и колодцах дворов.
Промозглый сырой ветер с Балтики раскачивал лампы одиноких фонарей, и тусклые жёлтые круги под ними превращались в мечущиеся по тротуарам эллипсы.

«Ушшшшшёл, ушшшшшшёл, – шептал сквозняк, пробираясь в неплотно прикрытые форточки и чердачные окна. – Жжжжжжалость».
Руки-мосты подняты к небу в немом упреке. А небо…Кто-то там, сверху, лил и лил. Вздыхали тяжело заводы, небо над городом кашляло и снова…кап-кап, кап-кап. Нева проглотила нижние ступени гранитных набережных, иногда выплёскивая солоноватую воду на мостовые.

В комнате 5/6 общежития «Интернационал» моргала лампочка. Щелчок – и номер погрузился во тьму. Сегодня без жильца. Без живого жильца. На окно сел белый голубь. Форточка несколько раз хлопнула о стену, потом закрылась. «Пришшшшёл. Ужжжжже», – словно прошепелявил сквозняк. В свете мелькающих иногда по стенам отблесков фар  на диванчике проявлялись полупрозрачные очертания мужской фигуры в белом до пят балахоне. Мужчина сидел, всматриваясь в другой угол комнаты.

«Да-да, именно там, – из черноты появилась фигура в таком же балахоне с капюшоном. То, что был в капюшоне, уселся в кресло у окна. – Именно здесь ты и висел».
В комнате вдруг появился запах табачного дыма. Сизые его облака четче выделили две фигуры.
«Затянись, тебе сегодня можно, – рука человека в капюшоне протянула в сторону собеседника трубку. – Да, это твоя. Несостоявшийся вещдок».
«Зачем звал?» – принимая трубку, спросил собеседник.
«Ты слишком часто сюда приходишь. Это неправильно».
«Сюда – впервые».
«Я фигурально. Там, где ты сейчас сидишь, лежало твоё тело».
«Но умер-то я не здесь».
«Нет, и ты знаешь где. Кстати, а тебе не интересно, как живёт тот мальчишка, из-за которого ты здесь?»
«Мне сейчас интересно другое. Так, зачем звал?»
«Не ходи сюда больше. У тебя будет один законный день, и ты знаешь какой. А пока – не ходи».
«Не могу. Я должен защищать…»
«О Клюеве я позабочусь. А о других позаботятся живые».
«Ты пугаешь его».
«Это его крест. Брат твой названный знает, что его ждёт».
«Он писать должен, много писать».
«Своё слово он сказал. Напишет. И ты знаешь, вы скоро встретитесь. Пока ты здесь».
«И всё-таки я должен…»
«Ты должен быть там, где ты есть. Здесь тебя нет. Идём».
Тишина. Пустота. Исчезающий синеватый шлейф в желтом эллипсе на стене и едва уловимый запах табака…

Город плакал. Ветер, вздыхая, бился о тёмные окна. «Ушшшшёл, ушшшшёл», – шипел он, проникая в квартиры. Стекали в Неву ручьи. Серая ночь превращалась в серое утро. Кап-кап, кап-кап…Фигура в белом уходила в рассвет…

**

Клюеву снова не спалось. Месяц, как дома. Денег нет, друзей нет. Не печатают. Осенняя погода и тьма за окном не придавали оптимизма. Далеко за полночь он встал с кровати и начал ходить из угла в угол.
На столе лежала кипа исписанных листов. То, что раньше ему казалось совершенно нормальным, сейчас было странным: он писал, и достаточно легко, и ему не снились сны. Нет, сны были, конечно. Но в них не было ни Есенина, ни Того, что в капюшоне, ни волков. Тревожные сны пропали на следующий день после того, как из больницы выписалась Анна. С тех пор он её не видел. Зато часто встречался с Егором. От него и узнал об их женитьбе.
«Ну и хорошо, – подумал тогда Клюев. – Дай Бог вам счастья и долгие лета». И вслух пожелал Егору того же самого.
Бояться спать он постепенно перестал, но что-то не давало ему забывать своих ночных «гостей». После недели спокойных ночей Клюев перекрестился: «Унесла, нелёгкая».
Там же, в больнице, он взялся писать. Попросил перо, чернильницу, бумагу. Бумагу Егор ему купил специально, поскольку в больнице с этим было туго. Соседи по палате с интересом смотрели на то, как Клюев творил. Им было удивительно, что человек вдруг бросался к бумаге, хватал перо и что-то строчил. На просьбы почитать новенькое он отвечал отказом:
«Негоже нерождённое дитя свету показывать», – говорил он.
Был закончен «Плач о Сергее Есенине», дописывалась «Деревня».

И вот настала пора оставить больницу. После утреннего обхода Клюев и Егор стояли в коридоре и оживленно разговаривали.

 – Ну, теперь, надеюсь, нескоро к вам, – Клюев обеими ладонями сжал руку собеседника. – Спасибо, Егор Александрович.
– Нет, уж, Николай Алексеевич, придётся скоро, – ответил Егор. – Мне швы надо осмотреть. Да и проверяться периодически не помешало бы. Так что через недельку жду. А потом раз в месяц будьте добры. И с сердцем, с сердцем не шутите.
– Какое уж там теперь, – Клюев махнул рукой. – Не пошутишь. Только…
– Что?
– Неспокойное ныне времечко. Кругом ироды, вот и сердце. Как тут беречь-то?
– Вы уж постарайтесь. Пойдёмте, я провожу, – Егор Александрович взял Клюева под локоть, и они направились к выходу.

Пройдя несколько шагов, Клюев пошатнулся от неожиданности. У окна стоял больной из соседней палаты с книжкой в руках. Глазами он провожал Клюева…

Дома… Клюев писал. Быстро, словно боясь чего-то не успеть…
Половина четвертого ночи. Мёртвый час… Голова Клюева лежала на исписанном наполовину листе. Он, наконец-то, уснул…

**

Мы – пионеры, революции дети,
Слушай же, взрослый, наш отчёт,
Живём мы в лучшей стране на свете,
Гордимся и любим её горячо.
Труд наш – учиться, достойно, без лени,
Стремимся достойно мы выполнять
Заветы, что дал нам великий Ленин,
В пути, что подскажет нам партия-мать.
Нам строить фабрики и заводы,
Врагов беспощадно мы будем бить,
Как школу закончим мы, год за годом,
Стране, мы скажем, Советской – быть!

– Всё, молодцы! – Ирина Николаевна захлопала в ладоши. – Молодцы! Девочки, спускайтесь со сцены, репетиция окончена. Завтра выступление, не забудьте.
– Конечно, не забудем, – хором ответили школьницы. – До свидания, Ирина Николаевна.
– До завтра!

Ирина вышла из актового зала и вздрогнула. У двери её ждал Борис.
– Не навещаете меня, Ирина Николаевна. Вот, сам к вам решил в гости заглянуть.
– Так ведь дела, Борис. Сами видите, вечер уже, я ещё тут.
– Похвально. Столько времени уделяете детям.
– Завтра выступаем, а репетировали уже месяц, каждый день.
– А как же личная жизнь?
– Общественный интерес должен стоять выше личного. Разве не так, Борис? – Ирина повернулась к нему спиной, чтобы запереть дверь.
– Позвольте, – она снова вздрогнула – Борис взял её за плечи.
Она повела плечами, строго посмотрев не него, и молча отошла в сторону. Борис закрыл дверь и отдал ключ Ирине.
– Не сердитесь, право. Я только хочу помочь.
– Спасибо, – изобразила улыбку Ирина.
– Мы с вами давно не виделись. Так, какие у вас новости?
– Работаю, вечерами дома, никуда не хожу. Какие у меня могут быть новости?

Ирина слукавила. Ей очень не хотелось говорить о том, что она ходила в больницу, хотела поговорить с Егором. Было это около месяца назад. После первого визита в больницу и разговора с Клюевым она долго размышляла. Но её неудержимо тянуло к Егору. И она решила, всё-таки, пойти. Уже от ворот больницы Ирина увидела Егора и Клюева, спускавшихся с крыльца. Егор придерживал поэта за локоть и о чём-то с ним говорил. Клюев улыбался, кивал, потом вовсе засмеялся и похлопал Егора по плечу. Они медленно шли по аллее в её сторону. Ира спряталась за деревом, боясь, что её увидит Клюев.

– Ну, берегите себя, Николай Алексеевич, – услышала она. – Сердце берегите.
– И вы берегите, Егор. Ироды кругом. Берегите. – Клюев погрустнел. – До встречи.
Ирина видела спину уходящего, но выходить из укрытия не спешила. Она пошла только тогда, когда убедилась, в том, что Клюев действительно ушёл.

– Егор! – Егор обернулся.
– Ира? Здравствуй! Ты чего здесь?
– К тебе пришла.
– Я на работе, Ира.
– А я долго тебя задерживать не буду.
– Ну, хорошо. Пойдём.
– Скажи, это правда, что ты женишься на той женщине?
– На Ане? Да. Собственно, мы уже поженились.
– Да? Когда? – У Ирины на глазах непроизвольно выступили слёзы, но она сдержала эмоции.
– Десять дней назад.
– Поздравляю, – её голос всё-таки дрогнул.
– Спасибо. Так о чём ты хотела поговорить?
– Да, в общем…Просто захотелось тебя увидеть и услышать. Ведь мы можем остаться друзьями? – голос снова предательски задрожал.
– А что, есть какие-то препятствия? – Егор улыбнулся.
– Ты же теперь женат…
– Это, мне кажется, не помеха. Да и с Аней ты подружишься, я думаю.
Ирина слабо улыбнулась в ответ.
– Ну, я тогда пойду? Не буду тебя задерживать.
– Хорошо.
– До свидания. – Ира неуклюже ткнулась губами в щёку Егора.
– До встречи, – Егор задержал руку на её плече. – Заходи в гости.

Ира резко развернулась, сделала несколько шагов и оглянулась. Увидев, что Егор не смотрит в её сторону, она побежала. Уже за воротами она остановилась, прислонившись к забору, и достала платок, чтобы вытереть слёзы…

И теперь у неё предательски заблестели глаза. Борис заметил это и продолжил:
– Так совсем ничего и не происходило? А почему погрустнели?
– Это личное.
– Ну, знаете, выговоритесь – станет легче, это я вам точно говорю.
– Да, ничего особенного. Просто…
– Что?
– Не очень удачная была встреча с одним человеком.
– В больнице?
Ира удивленно посмотрела на Бориса:
– Вы что, следите за мной?
– Ну, что вы. Нет, конечно. Не за вами, Ира. Вы же понимаете, враги везде. И наше дело предупредить возможные их действия.
– Мы там были вдвоём.
– Ой, ли?
Ирина нахмурилась:
– Да, сначала там поэт был, Клюев. Вы о нём спрашивали уже. Но он ушёл потом.
– А о чём они говорили?
– Я не слышала. Издалека на них смотрела.
– Но вы же потом подошли?
– Слышала, как они прощались только.
– И?
– Клюев говорил что-то вроде: берегись, ироды кругом. А Егор, он смеялся.
– А дальше?
– Дальше Клюев ушел.
– И вы со своим Егором поругались…
– Уже не с моим, – насупилась Ирина.
– Ну и ладно. Вы девушка молодая, красивая. Кавалеров будет море. Давайте, рассказывайте, что у вас в школе.
В следующие полчаса Ирина пыталась отделаться от Бориса, но он не ушёл, пока не узнал практически о каждом дне, проведенном Ирой в школе.

продолжение http://www.proza.ru/2013/08/10/67