Одиночество

Молодость! Эх, какое прекрасное состояние тела и души. Ты свободен, и мир кажется таким безграничным и наполненным всевозможными перспективами. Тебе кажется, что ты можешь все, и нет страха, а только надежды и волнение перед грядущими событиями в жизни.
Такое приятное волнение бывает в начале путешествия, особенно дальнего и длительного по времени. Ты садишься в купе вагона, и ждешь, когда тронется поезд. Все чаще смотришь на часы, и напряжение с каждой минутой нарастает, тебе не терпится рвануть на просторы вселенной и окунуться в череду интереснейших событий твоей жизни. Но вот, когда напряжение уже на пике и терпение на исходе, поезд дернулся, потом еще раз, и вот уже колеса монотонно застучали по рельсам. Некоторое время ты смотришь в окно, прощаясь с родным городом и его жителями, которые в эту минуту живут своей обыденной, и, наверное, скучной жизнью и ничего не подозревающими о том, в какие приключения ты возможно окунешься.
  Через какое-то время, свыкнувшись с тем, что стук колес беспрерывен, а сюжеты за окном, сменяющие друг друга, превратились в однообразную картину, ты решаешь, что пора менять действие этого спектакля и переключаешь свое внимание на героев этой пьесы.  Обычно действующие лица твоего первого в жизни путешествия - это друзья.  И в этот момент все начинают шумно, с таким же предвкушением приключений, обсуждать события своей жизни, закладывая основу для долгих бесед во время длительной поездки. Все эти рассказы сопровождаются выкладыванием на небольшой столик купе всего, что собрали их мамы в дорогу. Как всегда появляются вареные яйца, сухая колбаса и, конечно же, пачка печенья, куда ж без нее. Кто посмелее - достает курицу, и сразу же по купе разлетается аромат благовоний, которыми мама начинающего путешественника усердно смазывала и заправляла тушку птицы, не жалея чеснока и при этом заботливо улыбаясь. В этой улыбке отражалось все: любовь к чаду, материнская нежность и забота, а еще, видимо, печальная мысль о том, что ребенок уже стал взрослым и покидает гнездо, так усердно охраняемое мамашей, для того, что бы первый раз в жизни совершить путешествие. Все это чем-то напоминает то, как птицы сталкивают своих подросших птенцов с ветки дерева для того, что бы они научились летать. Это первый полет.
Ну а если твои спутники незнакомы тебе, и судьба свела с ними на короткое время в одном тесном купе, ты начинаешь внимательно вглядываться в их лица, что бы по каким-то, тебе лишь понятным признакам, определить, каким будет путешествие - приятным, а беседы долгими, или стоит сразу попросить постельное белье у проводницы и забурится под одеяло, окунувшись в глубокий сон путешественника, так хорошо приходящий под монотонный стук колес.
Но все это было в молодости и так давно, словно сон. Теперь его спектакль это все то, что видно из его маленькой кухоньки. Обеденный стол стоит прямо около окна, что очень удобно для наблюдения  во время завтрака или обеда за действом под названием уличная жизнь его многоэтажного дома. Действие этого спектакля очень редко повторяется, и то лишь в той части, где главными героями выступают местные дворники. В остальном каждый раз что-то новое: герои, сценки, игра актеров. Когда-то и он был участником этого спектакля, а теперь лишь только зритель. Нет, конечно же он выходит в магазин, чтобы пополнить скудные запасы еды, насколько позволяет скудная пенсия, но больше никуда. Его роль в этом «спектакле» сыграна. Он одинокий старик, которому уготована участь быть зрителем, и только.  Даже в критики его не запишут, потому что нет страждущих эту критику послушать. Он один!
Молодость! Осталось лишь память о тех светлых годах свободы и полета.
- Ты знаешь, я вчера прочел интересную статью в газете – в эту минуту он осекся и понял, что только что сказал все в пустоту комнаты, в которой находился в полном одиночестве. На мгновение он прекратил чистить яйцо, сваренное на завтрак, а в глазах появились слезы.
«Тяжело, – подумал он. – Тяжело быть опять одному. Странная штука жизнь, все близкие ушли, и я остался одни. Для чего?!» 
Память снова его вернула в то утро, когда умерла Сенечка, его жена. Вообще ее имя по паспорту Елена, но он всегда называл ее «Моя Сенечка», еще с тех времен, когда в молодости познакомились в стройотряде. Ребята направили его за инструментом к какому-то Сене. И когда он  ввалился в сарай, где по теории обитал неизвестный ему Сеня, то увидел там необычной красоты девушку, и только  смог вымолвить: «Это вы Сеня?». Сначала в шутку, а затем уже любя он не переставал называть ее «Моя Сенечка», и видимо та теплота и забота в голосе, когда он произносил эту фразу, были приняты его женой как второе имя.
Сеня ушла, не попрощавшись, так неожиданно. Утром  он проснулся и по привычке погладил ее руку. Сделал это, как всегда, для того, чтобы удостоверится, что она рядом, но холод Сенечкиной руки его так напугал, что он минуты три лежал тихо, затаив дыхание, словно маленький ребенок, который боится разбудить свою маму, и слушал тишину комнаты в надежде услышать дыхание спящей жены. Но чуда не произошло. Он понял, что Сеня, его любимая Сенечка, умерла. Слезы текли по его щекам, а он тихонько лежал рядом с нею и смотрел на ее лицо. Было такое ощущение, словно она все еще спит, тихим спокойным сном.
В квартире был такая тишина, что в ушах зазвенело. Он аккуратно вылез с постели, словно боясь разбудить умершую, оделся и направился в ванную комнату. Внутри его все словно сжималось тисками. Слезы текли по щекам, а комок в горле не давал возможности глотать.  Было очень больно.
Он зашел в ванну, включил воду и, как только обмыл свое лицо, из глубины его души вырвалось рыдание. Он пытался прекратить истерику, обмывая лицо холодной водой, но продолжал звучно рыдать, и лишь спустя минут пять непрерывного всхлипывания, чередующегося обмыванием холодной водой, он смог успокоиться и вернуться в состояние ощущения реальности. Дальше все проходило, как в каком-то сне или тумане. Он вытерся, причесался и твердой походкой направился на кухню. Достал тазик и набрал в него воды, в шуфлядке нашел старые большие портняжные ножницы и направился в комнату, где лежала его жена. Он еще раз посмотрел на нее и приступил к последнему ритуалу для усопшей. На прикроватной тумбочке лежала ее любимая расческа, взяв ее в руки, он наклонился над женой и запустил руку под голову, чтобы немного приподнять для расчесывания. Оказалось, что подушка была еще влажная от пота, видимо жена умерла под самое утро. Он начал ее аккуратно и нежно причесывать. Затем откинул одеяло, ножницами разрезал одежду и, сняв все с покойной, начал обтирать мокрым полотенцем. Все это он проделывал медленно и нежно, словно боялся, что может ее разбудить. Когда первая часть необходимой процедуры была закончена, он подошел к шкафу, достал ее самую красивую одежду, предназначенную для выхода в свет, и также с нежностью одел на усопшую. Еще раз погладил ее по волосам и только после этого подошел к телефону и набрал по памяти номер. После не продолжительных гудков, когда на том конце провода послышался женский голос, спокойно и даже без волнения произнес:
 – Мария? Сенечка умерла….
Похороны, сопровождавшиеся приездом небольшого количества друзей и коллег по бывшей работе, прошли для него незаметно, словно одна минута его жизни. А затем наступил самый болезненный этап его жизни, тишина в квартире, одиночество и часы, часы молчания. Он на несколько минут включал телевизор, но от этого шума становилось еще тяжелее, по радио играла музыка, и это доставляло ему боль. Чтобы как-то привыкнуть к одиночеству в постели, он принес из гостиной длинную подушку от дивана и подложил ее под одеяло, где спала всегда Сенечка. Только обнимая подушку, он мог засыпать.
Так тягуче, в полном одиночестве и звенящей тишине квартиры проходили дни его одинокой  жизни. Он сильно похудел, осунулся и уже не было того бодрого шага физкультурника, а лишь жалкое и медленное перебирание ног по дороге в магазин.
Именно там, у магазина, он однажды повстречал свой лучик надежды, новое счастье и конец его стариковского одиночества.
Этот маленький комочек сидел прямо у дверей магазина в холодное ноябрьское утро, дрожа и встречая каждого входящего и выходящего таким взглядом, от которого сердце у старика словно упало и разбилось. Он увидел в глазах этого бездомного лохматого щенка одиночество, страх и мольбу о помощи.
Старик медленно наклонился к щенку, боясь его спугнуть резкими движениями, протянул к головке щенка руку и погладил. Лохматый комочек затрясся и завилял хвостом, с надеждой заглядывая старику в глаза и с такой мольбой о помощи, что сердце защемило.
- Я сейчас, слышишь, малыш? Я сейчас вернусь, поверь мне, маленький. Я только куплю нам еду и вернусь. – Старик так боялся, что щенок убежит, и поэтому стоял в нерешительности, идти в магазин за едой или нести щенка домой, но остаться обоим без еды на вечер. Разум восторжествовал над чувствами, и он нырнул в магазин. Спустя несколько минут он выбежал и с облегчением выдохнул, щенок по-прежнему стоял у дверей. Он поднял его к себе на руки и со щенком в руках и тяжелым пакетом с продуктами направился домой.
Щенок скулил и постоянно норовил облизать старика, а он шел по дороге домой, и слезы текли по щекам.   
Какое же счастье наблюдать, как кто-то в твоем присутствии так уплетает то, что ты только что приготовил. Он сидел на кухне и с умилением смотрел, как щенок доедал все, что ему подали в миске. Наконец-то в доме снова были звуки жизни. И пускай это всего лишь посапывание щенка и шум его лапок, бегущих по квартире, но это жизнь.
Кличка для малыша как-то сама пришла в голову, и казалось, что других вариантов просто не может быть, Артемка -  и все тут! Видимо и щенку такой вариант понравился: он быстро привык к этому и понимал, что зовут его, и это хлопанье лапок, бегущих на зов, по полу приводило в умиление старика. Дни стали протекать интереснее, снова зазвучал телевизор, опять начались чтения газет вслух и комментарии на события. Щенок словно все понимал. Всегда внимательно слушал, приподнимая голову, либо помахивал хвостом, одобрительно принимая ту или иную новость.
Уже стало традицией, перед сном старик опускал руку с кровати, а Артемка подходил, облизывал ее и располагался рядом, на коврике.
Забота о четвероногом друге вернула старику силы: они ежедневно гуляли по парку, нашли новых друзей, таких же собаководов с их питомцами и кучу детей, желавших погладить лохматого щенка. Душа наполнялась счастьем.
В одну из таких прогулок, когда щенок уже подрос, они остановились на выходе из парка. Артемка прилип  у какого-то большого джипа, стоявшего прямо на газоне и стал обнюхивать колесо. Вдруг раздался звучный бас:
- Ты что здесь делаешь с моей машиной? – такой резкий окрик, да еще незнакомого для собаки человека сделал свое дело.  Артемка залаял на чужака, преграждая незнакомцу путь в сторону возможного наступления на старика. Он стал на защиту своего друга и хозяина. Незнакомец выругался и вдруг со всей силы пнул собаку ногой под живот. Артемка взвыл, и от чудовищной силы удара ноги его отбросило в сторону. Он упал на траву и только заскулил от боли. Старик даже не успел среагировать на все происходящее. Только услышал пиканье сигнализации машины, как хлопнула дверь и звук удаляющегося джипа. А на траве лежал его друг, скулил и пытался безуспешно стать на лапы.
Так, скулящим от боли, старик и принес на руках домой. Уложил на коврик, совсем растерянный и не понимающий, что делать, старик принес миску с водой и попытался дать другу попить, но тот лишь печально опустил голову и заскулил. Сердце старика снова сжалось, он сидел на полу рядом со своим другом и молча его гладил. Утром Артемки не стало…
Старик снова посмотрел в окно своей маленькой кухни, внизу разыгрывался очередной спектакль под названием жизнь, где он был одинокий зритель с таким печальным для него концом.


фото взято из интернета, автор Silena Lambertini