5 ч. 1 гл

5.1.
В темных глубинках квартиры одной из окраинных трущоб в приступе сжатой агрессии томился человек. С горящим огоньком презрения в глубине темных глаз, он походил на мину замедленного действия, готовую разлететься тысячами осколков при малейшем прикосновении. Угол комнаты освещал монитор компьютера, создавая тени на пропитавшемся грязью столе.
Ритмами группы Nirvana,  тянущихся из колонок компьютера, помещение наполнялось тоской и скорбью. Змей сидел на огромной разобранной койке, прислонившись спиной к стене. Взгляд сосредоточен на небольшой ранке, украшающей костяшку среднего пальца правой руки. Результат недавнего вымещения гнева на стенах квартиры.
Противный сигнал мобильника прозвенел внутри склонившейся головы парня. Волна звука сокрушала попадавшиеся на пути нейроны, выплескивая всю злобу, гнев и раздражительность во внешний мир. Резкое нажатие красной клавиши сброса и, описывая в воздухе параболическую траекторию, средство связи скрылось в лежащей на полу дорожной сумке.
- Ты играешь с огнем. Они и любой из их компании может убить, - в комнате появилась пепельная блондинка. Поведение парня ее очень беспокоило, так что приходилось всеми силами предостеречь друга от неверных действий.
 - Я не боюсь. Мне настолько по фигу, что могу хоть посылать к черту, обзывать самыми извращенными прозвищами. При этом чувствую себя уверенным в том, что мне ничего не угрожает, - выпалил парень.
Обессиленный нелепыми действиями собственной жизни, Змей находился над пропастью отчаяние, а точнее, висел над  ее обрывом, держась одной рукой за край. Изо всех сил стараясь уберечь парня от полета в мрачную бездну, Шанси вплотную придвинулась к нему и робко дотронулась до руки. Это лучшее, что она могла сделать, ибо заблудший в зарослях души человек уже не воспринимал чьи-либо слова. Ему хотелось забыться, уйти из суровой реальности туда, где жизнь похожа на сказку в ярких тонах, где нет всех физиономий с радостными оскалами. Ему не терпелось принять то снадобье, что оставил напоследок Ник. Эликсир – путеводитель в мир иллюзий.
- Мысли сейчас заняты совершенно другим. Моя сестра ушла из жизни, - слегка усмирив пыл, продолжил Змей. – А ведь она была самым близким человеком. Как же я себя ненавижу, что уехал из города и оставил ее там совсем одну, хотя прекрасно знал насколько серьезно заболевание. Она полгода не вставала с постели, а я даже не позвонил. Все был увлечен планами по уничтожению выскочек…
- Я прекрасно понимаю твое состояние. Потеря родственника – серьезное испытание, но все же, не стоит сидеть и истязать себя. Ты не виноват в ее смерти, - девушка мягко погладила плечи парня.
- Я хочу уехать из этого города, а лучше из страны. Сменить имя и начать жизнь заново. Слишком много я накосячил и не знаю, как все исправить, - продолжая смотреть в одну точку, с горечью сказал Змей. – Точно. Свалю отсюда раньше, чем те два кретина меня сдадут. Пакую чемоданы.
Быстрым движением парень покинул нагретое место. Огромная дорожная сумка плюхнулась на разобранную койку недалеко от Шанси.
- Ты еще вернешься? – спросила девушка, наблюдая за яростными попытками паренька впихнуть в сумку как можно больше вещей.
- Не знаю. Если я захочу вернуться, думаю, ты узнаешь об этом.
- Буду ждать.
Змей ничего не ответил, лишь кривая усмешка скользнула на лице.
Не прошло и двадцати минут, а на пыльном полу позади широченной койки уже дожидалась своего часа набитая тряпьем и прочим хламом дорожная сумка. Впервые за последние несколько недель мрачную комнатушку навестил робкий луч света. Светящаяся полосочка посреди отсыревших стен и престарелой мебели. В свете игралось множество пылинок, вечных обитателей квартиры.
По разным углам койки расселись Змей и его недавняя подружка Шанси. Озлобленный на весь мир парень продолжал сидеть, уткнувшись в одну точку, и теребил в руках кусок бельевой веревки, притащенный с кухни. Руки исполосовали ссадины, на пальцах следы запекшейся крови, не менее пострадали и старенькие обои. Девушка побаивалась придвинуться к нему, ибо реакция парня не поддавалась никакому прогнозированию. Разнообразные дозы химии не обошли молодой организм бесследно, а с примесью со стрессом, пострашнее Везувия.
Взгромоздив на хрупкие плечи долю смелости, кибер-герл как можно увереннее произнесла:
- Что ты решил?
- Еще пару минуточек и я покину этот гребаный «Мухосранск» со всеми его обитателями.
- Почему ты ведешь себя так, будто тебе абсолютно на всех наплевать?
- Почему будто? Мне действительно на всех наплевать.
- Неправда. Люди не могут быть бесчувственными.
- Значит, я исключение. Или уже не человек.
- Неужели у тебя никогда не было друзей?
- Ник уехал. А он мне стал очень хорошим другом. Все меня кинули, мне некуда было идти, только он здесь и помог.
- Не старайся казаться хуже, чем ты есть. Я-то знаю, у тебя есть сердце… и душа. Ведь ты переживаешь из-за своей сестры. Значит, не все потеряно.
-  Раздражают меня люди, которые все из себя хорошие и позитивные и все-то у них получается. Тьфу! Бесит! – бросив прочь веревку, вскочил Змей.
- У тебя небось душевная травма, - подытожила  Шанси.
- Всегда есть кто-то лучше меня! Ну почему?! Еще в детстве мать ставила мне в пример одноклассника Борьку Сидорова, круглого отличника. Как же я его возненавидел! Я каждый день подкарауливал его после уроков, избивал, заставлял решать мне домашнее задание. Только что мне это дало?! Ничего толком. Лучше я не стал, а его перевели в другую школу.
- Ясно. Все корни наших проблем и комплексов берут начало из детства, - спокойно проговорила Шанси.
- Как же я хотел быть лучшим, хоть в чем-то. Учился днями и ночами, но… всегда недотягивал. Кто-то, да обходил меня, и мать постоянно над ухом зудела, что я бездарь, неудачник. Плюнул на учебу, решил заняться спортом, футболом… получил травму. Пришлось оставить. Мать опять все нудит. А тут вот музыкой увлекся…
- Ты бы мог попробовать себя в других сферах. Наверняка из тебя бы получился неплохой юрист или менеджер.
- Ха! Менеджер! Еще врач, скажи, - буркнул Змей.
- Почему бы и нет, - Шанси бросила взгляд на забытые Ником учебники.
- Знаешь… Я никогда не говорил тебе… Но… ты тоже стала мне хорошим другом, - Змей придвинулся к подружке и покрепче прижал ее к груди. - Прости меня за то, что издевался над тобой и не ценил, - небритая рожа Змея приобрела корявую улыбку.
- Считай, что у меня амнезия, - усмехнулась Шанси.
Вместе с ней корявым отрывистым хохотом посмеялся и Змей.
- Оставляю тебе ключи от хаты. Можешь тут оставаться, - расщедрился парень.
- Спасибо, но я в жилье пока не нуждаюсь.
- Ничего, когда-нибудь пригодится.
- Откуда ты вообще знала эту готку? – поинтересовался напоследок Змей.
- Моя сестра с ней дружила, - рассматривая ключи, пояснила Шанси. - И вообще, я тут с самого рождения живу, так что, знаю каждого. И практически все нефоры вступают в Дум. Скоро  мы станем элитой. Вот только Одрик свинтил не вовремя.   - А тебе ведь не она нужна была. О твоих стычках с тем готом известно давно.
- Да, из-за музыки! Как видишь, мне и тут не повезло. Скручиваю удочки! Не поминайте лихом! Оревуар!  - сделав самую идиотскую улыбку, Змей развернулся к выходу. Огромная сумка качнулась на его плече и скрылась в проеме. Он покинул свое сырое мрачное прибежище.

***
Полуденное тепло последнего весеннего месяца. Лето стоит на пороге, размахивая огненно-рыжей шевелюрой, в густоте которой начнут ласково плескаться люди, в поисках укрытия от прошедших зимних холодов. Словно стайка муравьев дорогу заполонили стальные четырехколесные помощники, незаменимые в нынешнем тысячелетии.
Серебристый «Форд»  глухо пыхтел в окружении десятка машин. Едва появился на горизонте заветный зеленый кружок, автомобиль тут же двинулся с места.
- Наконец-то, - глухо пробурчала девушка, наблюдавшая из окна пассажирского сидения, откинув с лица жидкие светлые пряди.
Не прошло и пяти минут, как мимолетная облегчающая радость ушла так же быстро, как и появилась. Новое препятствие, очередной светофор и вновь простаивание в пробке. Две огромные  шеренги на всю дорогу и маячивший палочкой полицейский. Что может быть лучше в жаркий полдень? Всего пара кварталов отделяет машину от нужной улицы, отчего сидеть становится все напряженнее.
Презренно обведя взглядом солнечную улицу, на остром вороньем носу сверкнула сережка. Терпение иссяклось, руки сами тянутся к сигаретам, подавляя мысли о вреде курения. Море машин, как серая людская масса не менее выводили из равновесия девушку. Сгустки дыма выходили из ее губ и тут же растворялись в теплом воздухе. Сигаретный дым тут же сдувал попутный ветерок, разметая по пути пепел. Спадающие серые горстки тут же исчезали из вида.
Так  же медленно, как и машины в пробке, проплывают кучки ватных облаков. Утомительная суета, не смотря на то, что живешь в небольшом  городке крупной области, через который, стремясь к центру, проезжают сотни машин.
Девушка противно морщилась в лучах яркого солнца. К счастью, огромные очки защищали заспаные глаза, отливая коричневым глянцем.
- Машин, как грязи! – подметил мужчина за водительским сиденьем рядом с блондинкой. – Сдается, с каждым годом их становится все больше.
- Ага, и ДТП тоже, - не поворачивая головы, отозвалась блондинка.
На этом диалог закончился.
Люди… Толпа. На первый взгляд такие все милые и жизнерадостные, что аж противно становится, будто смотришь не на людей, а их жалкие совершенные копии. Маски, костюмы. Все они актеры большого театра, который носит название «жизнь». Именно в кавычках, потому что иначе, чем существование их игру не назовешь. Что угодно, но не жизнь. Жить надо уметь, а это под силу далеко не каждому. Большинство смертей по глупости, от неумения правильно распоряжаться данной нам жизнью. Самое печальное – понимаешь ситуацию и последствия, но ничего не предпринимаешь, потому что мало чем отличаешься от слепого котенка посреди улицы, которого в любой момент может переехать каток.
Вот и сидевшая в «Форде» Лика, не желая иметь ничего общего с серой толпой, всем сердцем желала измениться к лучшему. Погрязшая в алкоголе и вечеринках, она искренне хотела помогать людям, почувствовать себя нужной. Надоело носить безразличие, которое стало неотделимо от современного общества. Стать медиком захотелось отнюдь не от пристрастия к чистому спирту и синтезу наркоты, как думают  многие. Просто достал пофигизм, но приступы мизантропии пока еще не успели полностью выветриться.
- Мне в этот переулок, - указала блондинка в сторону дома, где жила Сайленс.
- Мммм, - протянул водитель, подметив знакомую  местность. Не раз приходилось подбрасывать люд в дальние и далеко небезопасные районы, - Чертов переулок. С недавних пор он стал носить столь ругательное название. Вечно тут что-нибудь приключается. То с крыши сбрасываются, а кого и на месте прикончат.  Отродясь в городе нариков не было, а как появилась массовая культура, рейвы или как их там. Рок-клубов понаоткрывали. Спрашивается, на кой черт молодежь портят.
- Я выхожу, - резко отвечает блондинка, сунув купюру занудному шоферу, и выбегает из машины.
Быстрыми, полными грации, движениями Лика направилась вдоль нужного дома. В руках она сжимала малюсенький желтый стикер с выцарапанными на нем надписями. Остановившись напротив самого дальнего подъезда, развернула листок и перечитала информацию. Скомкав малюсенький желтый шарик, достала очередную сигарету.
Двор действительно глуховат, чем и устрашает захожих в него гостей. Стоянка с машинами, отдаленные детские голоса сквозь тишину даже в свете дня. И только рев раскинувшейся неподалеку проезжей части напоминал о существовании жизни в окрестностях. Тополя, возвышавшиеся вдоль дома, ненароком бросали мрачные тени.
А так вполне обычный двор. Подъезд со сломанным кодовым замком на двери, опрокинутая скамейка… Спекшиеся на солнце капельки крови, которые забыли смыть или даже не потрудились вспомнить.
Потушив сигарету о дверь, блондинка вошла в подъезд, прикрыв  темным стеклом глаза.
Стены подъезда заселила плесень, слегка повеяло сыростью. Молниеносно, не зацикливаясь на рассматривании подъезда, девушка рванула на второй этаж и принялась барабанить в дверь.
 Стук о железо. Тишина. Будто вымерли обитатели, за стенкой пустота.
Не слишком ли рано или поздно… Должен же кто-то быть дома. Насколько известно, Сайленс, которую и решила навестить Лика, не выходит из дома в полдень. Обычно она спит или… того хуже. Нет, прочь негативные мысли. Может быть, брутальная блондинка чего-то напутала и вошла не в ту дверь, а может и не в ту улицу.
Все разрешилось, когда из соседней двери вышла женщина.
- Сегодня Вы тут никого не дождетесь, - вежливо произнесла тучная соседка, но в ее голосе улавливалась усмешка.
- Почему?
- А девка ихняя из окна выбросилась. Наркоманка небось, странная она была кака-то.
- Давно здесь никого нет?
- Со вчерашнего вечера. Как уехали, так и не появлялись.
- Вы не знаете, что с ней?
- А черт их разберет, сатанистов проклятых. Вон их сейчас по новостям каждый день крутят. До чего молодежь доводят своей музыкой. Хорошо хоть, что у меня ребенок нормальным растет, а не как эти дегенераты.
- Спасибо за помощь, - пробурчала сквозь зубы Лика и поспешно покинула подъезд. Женщина недобро сощурилась ей вслед.
С ускоренной силой блондинка вывалилась из подъезда,  из дверных створок вылетел оглушительный железный лязг. Последующая глухая дробь каблуков рассыпалась по асфальту. Губы образовали тонкую сжатую полоску, приобретая ребристость, то и дело приподнимались узкие ноздри.
Тяжело научиться жить с недалекими людьми, единицами тупого общества. Каждый так и старается навесить ярлык. Если эмо, то обязательно суицидник. Соответственно, больной на голову, идиот, кретин. Если гот – сатанист, кошек режет, пьет кровь по ночам. Естественно, по нему «Кащенко» истосковалась. Каждого второго готовы причислить к наркоманам или психам. Каждого, кто не такой, как остальные. Каждого, кто хоть как-то отличается. Не важно, чем: мышлением или внешним видом, поступками или мировоззрением. Массы давят тупостью и пустят под пресс каждого познавшего истину.
Простояв у кирпичной стены многоэтажки, Лика собрала в пучок остатки сил и еще бьющихся за существование нервов. Нереализованная энергия стремилась вырваться наружу, рука было полезла за сигаретой, но замерла в нескольких сантиметрах от цели. Одна потребность сменила другую.
Недавно приконченная баклаха пива сообщила о своем трансформированном существовании под ощущением  тяжести в области мочевого пузыря. Неминуемо сработал поведенческий стереотип, скомандовав оглянуться по сторонам в поиске места соответствующего нуждам.
- Эх, организм энурезный… как всегда ты не к месту. Вот что значит, на холодных плитах сидеть, - проворчав, Лика двинулась к ближайшему кусту. Шпильки то и дело утопали в мягком покрывале свежей зелени. К счастью светловолосой правонарушительницы, улица пребывала в тишине, так что, можно было безбоязненно свершать неблаговидные поступки. Добравшись до зеленого раскидистого укрытия, изящный сапожок ступил на нечто круглое и удлиненное, тело едва сдержало равновесие.
- Дьявол! О…
Под ногами блеснуло стекло прямоугольной черной бутылки.

***

В  нежно-зеленых листочках берез играет вечерний ветерок, огненное светило медленно катится за крыши многоэтажек. В уходящих желтых лучах плещется сочная зелень. Во дворах резвятся ребятишки, звонкие голоса лезвием проносятся на слуху.
Шаркающей походкой с огромной сумкой, напоминающей дорожный кулек путника, пересекает двор Змей. Длинная засаленная футболка торчит из-под рубашки, маленькие глазки то и дело, обегают попадавшие в поле зрения предметы. Горбатая синяя тень так и тянется следом, влачится, как и все его существование. Горечь и обида давят сверху, словно невидимые наездники, не собираясь покидать насиженного места. На руках напрягаются сухожилия, а синие реки вен готовы порвать кожу.
Проходит мимо помойки. Среди груды мусорных пакетов виднеется монитор компьютера. Вороны, издавая унылое «Каррр!», копаются в мусоре, клювом вскрывая мешки. Рядом с баками уставлены картонные коробки.  Идет вонь и всюду кружат мухи. Мусор, истлевший на летней жаре, издает смердящий дурман.
Брезгливо поморщив нос, наш обозленный путник двинулся дальше. Сумка то и дело подпрыгивает, сильнее сдавливая плечи. С каждым шагом надувается грудь, жадно вбирая воздух. Глаза выглядывают исподлобья, до дна наполняясь безразличием.
Двор, люди, деревья, дома – кадры черно-белого кино. К чему цвет, яркость, насыщенность, если жизнь не несет какого-либо цвета. Как можно быть пессимистом? Чему радоваться, когда изо дня в день сплошная рутина, обман, предательство… Сердце истерзано болью, обидой несправедливости, в нем не осталось и капли доброты. С годами оно обросло скорлупой, непроницаемым щитом против любых ощущений.
Вот он, человек, лишенный любви и доверия. И ему довольно непросто радоваться жизни и быть добрым, когда жизнь полна дерьма. Увязнуть по самую крышку в долгах, понаобещать золотые горы богатства и преданных чувств, осуществить все мечты пролетариев. Дать слово, а затем свалить. Такое мог сделать только Змей.
Люди стайкой муравьев проносятся из кинотеатра. Сопливые парочки облепили парк. Как же надоело каждый день видеть одни и те же картины происходящей жизни.  До чего противно. И все довольные и счастливые.
Ярость сильная эмоция, а внутренняя сдерживаемая ярость еще сильнее, и сила прежде всего разрушает обладателя. Когда ты зол все окружение выводит из себя. Раздражают дети, вечно орут и ни минуты не желают посидеть спокойно. Раздражают собаки, постоянно гавкают и бегут вслед за велосипедистами и машинами. Раздражают люди, вечно встают на пути, всюду они, как муравьи. Раздражают…  Да, пуще всего раздражают телефонные звонки. Кому вот снова не имеется. Не желают оставить человека в покое.
Не проронив и слова, Змей не спеша поднес трубку мобильника.
- Слышь, Змей, бабосы обещанные когда у нас будут?
- Я уехал. Деньги требуйте с блондинки. И где наркота лежит она тоже знает. А уж где целые горы «белой лихорадки» простираются она вам тоже поведует.
По ту сторону связи послышались возмущенные возгласы, но для Змея они не более, чем писк прихлопнутой букашки – абсолютно параллельно.
Не выключая телефона, трясущимися пальцами подцепил заднюю стенку корпуса и вытряхнул потертую симку. Она тотчас скрылась в мусорке. Не потрудившись захлопнуть мобильный, швырнул его в сумку.
Сим-карта стала обыкновенным мусором, наравне с жестянками, склянками, бумажками из-под упаковок и прочим ненужным хламом. Хранилище данных о многих людях городка, истории переписки со всеми переживаниями, эмоциями – все отправилось в урну.
Забудьте. Змей стирает все сообщения и звонки, а уж эмоций никаких и не было.
Казалось, одна из проблем решена. Можно спокойно покурить.
Длинными узловатыми пальцами паренек тащит мятую пачку из заднего кармана джинс. Едва рука потянулась за белой палочкой, вдруг укорительный возглас из-за спины заставил подпрыгнуть на месте. Повернувшись к источнику внешнего раздражения, стало ясно, что встреча отнюдь не приятная.
Женщина, далеко не молодая, далеко не стройная и далеко не элегантная смотрела на него в упор. В тусклых глазах, скрытых фиолетовыми занавесями век, присутствовало недовольство.
- Ужовенков! Наконец-то тебя поймала. За два месяца должок. Когда отдавать-то будем?
Не ожидая столь нежданного поворота событий, Змей занервничал. Отведя взгляд немного в сторону, на секунду крепко сжал губы. Женщина наклонила голову, ожидая ответ или же оправдание.
- Там сейчас живет одна странная девушка. Умоляла пожить там во время моего отсутствия. С нее спросите, я ее предупредил. Только проблемка может с ней выйти, - с полными легкими убеждения говорит Змей. -  Если начнет говорить, что это ее квартира и никому ничего не даст, не обращайте внимания. Она малость контуженая. Да вы по ее виду все поймете.
- Ты в своем уме?! – вытаращила глаза женщина.
- Да вы не беспокойтесь. Она не буйная. Извините, мне пора. К мамке домой спешу.
Рваные кроссовки быстро пошаркали в сторону вокзала, до которого оставалось пройти считанные метры. Скрывшись за потрепанной стеной ближайшей двухэтажки, парень сделал глубокий облегченный и одновременно нетерпеливый вдох, истолковывающий: надеюсь, больше никто меня сегодня не потревожит, и я без  препятствий дойду до вокзала.
Наконец-то добравшись до места, Змей тут же свернул в зачуханый туалет, где обычно ночи напролет захаживают бомжи в целях справления нужды, а кто-то и ночлега.
Сперва за дверь сунулась небритая морда, резкий запах мочи и спермы прошелся по обонянию. Но на Змея он не произвел совершенно никакого впечатления. Беглый взгляд  в пространство и в проеме очутилось все тело. Сумка шлепнулась о кафельный немытый пол.
Поворот ручки смесителя и в рыжую раковину потекла холодная струйка. Большие грубые руки зачерпнули горстку прохладной влаги и брызнули ею на лицо.
- Ха! Друзья! У меня только выгодные партнерства! А я – неплохой актер. Точно, надо будет в актеры пойти, - гыгыкнул Змей.
Всю жизнь он ждал любви и тепла, хотел быть чем-то полезным. Обычно, ждешь,ждешь и в один прекрасный день осознаешь, что все без толку. И как только появляется в твоей жизни искренний человек, со всей душой готовый помочь и стать твоим другом, как тут же ищешь подкол. Он настолько увяз в болоте, окруженный пиявками и гадюками, что уже не способен разглядеть в нем сочные ягоды и яркие цветы.
- Что ж, теперь перейдем к делу.
Змей кинулся к сумке. Руки яростно перебирали скомканную  одежду, глаза рыщут очертания нужного предмета. Вот он! Сверток белой бумаги. Зрачки судорожно расширяются, покусанные губы кривятся в улыбке. Пальцы разрывают белоснежную оболочку, нет времени на распаковку. Обрывки листков летят в урну, на ладони остаются аккуратно запаянные два полиэтиленовых пакетика с белым порошком.
- Вот черт! Пакеты с пометками выкинул, - нервозно прощупывает карманы. – Или дома оставил? Ай, фиг с ними. Какая разница, один хрен – ништяк. Ништяков плохих Ник не даст. Все только самое лучшее, отборное. Какая разница, надо все перепробовать.
Усевшись в зачуханой кабинке, которая, как и все помещение,  нуждалась в ремонте и чистке Змей развернул «подарок» предоставленный Ником.
- Куда уж хуже, занюхну и я снова в сказке. Катись к чертям, убогий городишко со всеми его никчемными обитателями.


***
Отворил свой железный рот старик-морг. Его мертвое дыхание наравне с холодом и сыростью извергало смрадными соединениями серы и аммиака в примеси с формалином, которые так отпугивали редких живых гостей. Лязгом захлопнувшегося отверстия можно разбудить мертвых с выстеленного рядом кладбища.  Внутреннее содержимое, многочисленные коридоры-пищеводы, вытяжки-поры,  провода-артерии. Подвал – прямая кишка. Сливные помещения, уборные-клоаки. Во всем помещении стоял запах смерти, разложения, выход из него только один…
За звонким приветствием защелки последовала мелкая дробь каблучков-шпилек по кафельному полу. Так же быстро топот растворился в глубине коридора. Полы темного, как темнота подвалов, плаща развевались от быстрого движения обладательницы. Она спешила, стремительно лавируя между сонными закоулками мрачной обители. Не пугали ее ни запах, ни мрачные текстуры стен с осыпавшейся побелкой и отошедших в некоторых местах краской.
Снизив скорость, девушка остановилась у зарешеченного окна-глазницы. Легким движением руки сдернула с волос резинку, рассыпав белобрысую копну на плечи. Поведя острым носом с сережкой-гвоздиком, она, стараясь не шуметь, пошла вперед по тонкому кишечнику – самому длинному коридору. Продолговатые неоновые лампы подмигивали ей вслед. Тусклый свет слегка освещал ледяные на ощупь стены. Рука гостьи, а вернее, постоялицы, мертвой хваткой сжимала полотняный мешок, содержащий нечто небольшого размера.
За углом поджидала металлическая каталка со свернутыми в узел простынями. На белой ткани едва заметны пятна сгустившейся крови. Своеобразный проводник к самому желудку – основной переработке мертвого материала. Аллея из рядов обитых алюминиевыми пластинами дверей. Оповещающая надпись – «Секционная» красовалась в рядах. За одной из них ждал дальнейшего расчленения свежеотмороженный труп.
Не в силах пройти мимо, блондинка бросила на ходу:
- Привет жмурикам!
Стукнув кулаком в одну из секционных – временного хранилища мертвого тела, залилась демоническим смехом. Все равно ее никто не слышит – работники покинули помещение по исходу рабочего дня, а сторож еще не вышел из запоя.
Преодолев извилистые пути-лабиринта, девушка вышла к лаборантской, сердце и печень судебной экспертизы. Закутки здесь ухоженные, отдраенные местными уборщицами и ленивыми студентами. Запах больничный, лекарства, формалин, прочие химикаты. Не поскупилось государство на новое оборудование. Рай для мед экспертов – оазис в мире мертвых. 
Белоснежные пластиковые двери, за которыми ждала комнатка уютной планировки. Та самая комнатка, вместе со всеми начисто отполированными пробиркам и ретортами, химическими препаратами и реактивами в огромных шкафах, внутри которой были синтезированы новехонькие вещества – стимуляторы и  ингибиторы человеческой психики. Новейшее оружие порабощения мира. Будучи здравомыслящим человеком, гений фармакологии решил оставить пагубную деятельность. Его помощница Лика последовала его примеру.
Легким поворотом ключа девушка отворила дверь лаборантской. Та поддалась легко, без малейшего скрипа.
- Ритуал, ритуал… Ритуал сожжения кукол, - мурлыкала себе под нос блондинка песенку русской рок-группы.
Положив ношу на металлический стол, на котором не раз приходилось исследовать мертвые тела, девушка принялась копаться в инструментах.
- Как же мне избавиться от тебя? Шевелитесь, проспиртовавшиеся извилины!
Подходящим инструментом для нанесения приговора стал молоток. Обычно он использовался для колки льда. В замороженном виде, как вы знаете, продукты (в том числе и человечинка) лучше сохраняются.
- Пусть это и не самый лучший вариант утилизации. Ник бы придумал получше, - рассуждала вслух Лика, покачивая в руках молотком. – Ну-с, приступим.
Надрывные голоса заставили ее повременить с уничтожением улик. Откинув молоток, принялась шарить в глубине кармана пальто.
- Тьфу! С чего бы это цивилизация решила посетить наше подземелье.
На экране высвечивался незнакомый номер. После продолжительной паузы, не решаясь отвечать, она все же нажала зеленую кнопку мобильника.
- Слушаю.
- Ты знаешь, кто такая Сайленс?