Цугол

…Все начиналось, как обычно. Вызов в Читу к нашему гросс-шефу генералу Раденко, неутомительный перелет в гермокабине АН-12 под преферанс, участие в «обмывании» генеральского звания полковнику Дивизионову (уж такая фамилия, не обессудьте)во время промежуточной посадки где-то в Канске или Улан-Уде.  У генерала максимально короткий и простой инструктаж. В двух словах так: «Мужики, вас шестеро на дивизию. Место  развертывания - Цугольский полигон, а проще – Цугол. Распределяйтесь по основным частям и вперед, и с песней. Обеспечьте развертывание дивизии. Без ЧП и в заданные сроки. Да, забыл. И с хорошим качеством. Генеральный штаб там будет присутствовать, загонять вам иголки под ногти. Водкой не отделаетесь».  Нам по-отечески был выделен штабной «Урал» с кунгом и спальным прицепом, а также (по нашей просьбе) сделан телефонный звонок начальнику местной школы поваров: «Василич, группа товарищей офицеров из Новосибирска следует на Цугол, обеспечь, чем сможешь. Продаттестаты при них». Вот, собственно, вся увертюра. Перефразируя известного персонажа: «А что еще нужно полковнику, чтобы развернуть дивизию»? Спать есть где, пожрать – тоже, на первое время. Все остальное в голове. Которая, кстати, на утреннем старте тяжеловата. Сказалась ночь, проведенная в армейской гостинице. Да-а-а, Чита – тот еще городок.
Худо-бедно, тронулись в путь. «Урал» - зверь машина, мотор – дизель, тянет – не остановишь. В кунге – большой обеденный стол промеж трех рундуков, в которых можно держать продукты, сидеть на них или спать, в зависимости от времени суток и решаемых задач. Прицеп – тоже ничего так. 8 спальных мест, печка, умывальник, гардероб, электросеть. Жить можно вполне себе неплохо. Да, еще же водитель и старший машины. Старший нас доведет и уедет, а водитель – это очень важно. Кто, к примеру, запыленному полковнику водички помыться принесет? Кто чайку вскипятит, если что?  Так вот. С водителем, как оказалось, нам повезло. За что не возьмется, все у него ладится. Один, правда, прокол был. Попозже об этом.
Прибыли в Песчанку в школу поваров. Там и пообедали, и, что называется, затарились по полной. Начальник школы блеснул радушием. Уважают нашего генерала! А девчонки, персонал школы – закачаешься. Просили в аренду на месяц, ну хоть в качестве повара. Но шутки в сторону, у нас почти боевая задача, так что поехали дальше.
Едем по известной автобарахолочной дороге «Чита – Забайкальск». Кто бывал в тех местах – знает, о чем речь. Узкая дорога невысокого качества, кругом бескрайние забайкальские степи, навевающие воспоминания о прочтенных книжках про атамана Семенова, барона Унгерна и их головорезов. Встречаются останки военных гарнизонов. Одни остовы зданий, да поросшие бурьяном коммуникации – дорожки, площадки, сгнившие трубы военного ЖКХ под шифром «войска КЭЧ». Все металлическое давно вывезено в Китай. Изредка попадаются микроавтобусы, заполненные людьми и их багажом на крыше. Похоже на двухъярусные английские автобусы. Иногда кажется, что они вот-вот перевернутся  от воздействия ветра и дорожных ухабов. Но этого не происходит, водители этих повозок знают каждую ямку. Мы же втроем (остальные трое подъедут через пару дней – заняты на других мероприятиях), устроившись в кунге, дремлем на рундуках.  До тех пор, пока кто-то из нас не увидел обгоняющий по обочине прицеп. «Ба-а-а! Да это же наш! Сигналим в кабину «Урала». Впрочем, они и сами заметили коллизию и уже останавливаются. Прицеп же, лениво переехав пологий кювет, остановился, слегка завернув дышло в сторону Китая. Иван (так звали нашего водителя) быстро разобрался в ситуации, отремонтировал подручными средствами сломавшийся буксирный прибор (прапорщик, старший машины, не стоял в стороне, а помогал) и мы тронулись дальше. К вечеру прибыли на место.
Здесь необходимо сделать небольшой (2-3 месяца) экскурс в, так сказать, историю. Дело в том, что мы с моим товарищем Борисом Скворцовым в этих местах уже были в начале марта того же  года. Возил нас на рекогносцировку местности все тот же генерал Раденко. Уже тогда вводил в курс дела. А все потому что мы, хоть и в Новосибирске служили, но в хитром отделе, который являлся подразделением штаба округа, находившегося как раз в Чите. А предыстория такова. Когда в конце девяностых прошлого века руководством МО РФ было решено слить Сибирский и Забайкальский  военные округа, штаб нового Сибирского военного округа оказался в г. Чите. Наш хитрый отдел был создан годом позднее для улучшения контроля войск, находящихся в западной части этой огромной территории, простиравшейся от Иртыша до Амура. Функционирование отдела состояло в бесконечных командировках, и не только в «западные» регионы округа и даже не столько в них, сколько в регионы Бурятии и Забайкалья, а также на Северный Кавказ, но это уже другая история. Наделены были мы при этом большими полномочиями. Любую воинскую часть или военный комиссариат могли, что называется, на уши поставить. Так вот, в Забайкалье мы бывали настолько часто, что наш начальник, видимо, решил, что нашему отделу и карты, как говорится, в руки. И поручил нам развертывание этой дивизии. Так что места эти в окрестностях станций  Оловянной, Ясной, известной реки Онон (которая вместе с р.Ингодой порождает р. Шилку, от которой с участием также р.Аргун, в свою очередь, берет свое начало Амур-батюшка) и Цугольского дацана нам были уже хорошо известны. После нашей мартовской рекогносцировки и началось строительство огромного полевого лагеря для будущей дивизии. Своего рода «аутсорсинг». Для того, чтобы доблестные партизаны, призванные для укомплектования дивизии, сразу же приступили к военному делу, не отвлекаясь на палатки, печки и прочую бытовуху.
Вот в этот уже готовый лагерь мы и прибыли. Встречал нас сам командарм Лобов, сын крупного военачальника с такой же фамилией. Мне, кстати, доводилось уже с ним служить в одном полку в ГСВГ, но тогда он был только командиром мотострелковой роты, а  я – взводным в инженерно-саперной роте. Впрочем, он этого не помнил, а я не напомнил. Армия – это не социальная сеть «Одноклассники». Представившись, как положено, мы доложили о цели своего прибытия и заверили командарма, что будем здесь находиться не как проверяющие, но как наставники и помощники. В общем, одно дело делать будем, а именно – укреплять обороноспособность Родины и приводить граждан, пребывающих в запасе, к нормальному бою. Нам был выделен кусок местности в районе штаба руководства, рядом с узлом связи. В некоторых случаях находиться поближе к узлу связи даже лучше, чем к полевой кухне. Например, в нашем. Это для солдата главное – поближе к кухне, подальше от начальства. Для нас же важнее быть рядом с «рычагами» управления, вопросы решать, как сказали бы сейчас. К тому же наш Ваня по-быстрому и как-то незаметно обжился на новом месте (признак хорошего солдата), оборудовал небольшую полевую кухню, по-туристическому – бивак с кострищем и треногой для подвешивания кастрюльки, скамеечки тут же соорудил. А господам офицерам изготовил по паре вешалок для одежды из проволоки 6 мм. Нашел же где-то отожженную. В принципе, кормежка подразумевалась в полевой столовой, куда нас зачислили на довольствие, но иногда можно будет и наши припасы задействовать. Итак, можно начинать работать.
А в чем она заключается, наша работа? Если по-порядку, то нужно понять суть процесса. Известно, особенно солдатам советского призыва, что почти все граждане нашей страны до определенного возраста состоят в запасе Вооруженных сил. Подразделяются на разряды, чем младше - тем выше разряд. Все запасники предназначены на воинские должности в определенные воинские части или формирования. Формирования – это воинские части военного времени, а в мирное время они только в планах. Для ведения учета и предназначения граждан, пребывающих в запасе, существуют военные комиссариаты, так называемые местные органы военного управления. Руководство военными комиссариатами и координацию их деятельности с войсками осуществляют штабы военных округов, где имеются для этого специальные структуры (к которым и принадлежит наш хитрый отдел). Вся деятельность этих органов строго регламентирована Федеральными законами, в частности, законом «О мобилизационной подготовке и мобилизации». Этим законом предусмотрено проведение соответствующих тренировок и учений в мирное время. Так вот, наша работа заключается, с одной стороны, в контроле военных комиссариатов, которые будут поставлять граждан на укомплектование дивизии, с другой стороны – помочь войскам правильно принять и распределить этих граждан. Это в теории, на практике же нам отводилась только вторая часть этой задачи. В военкоматах работали другие офицеры. Для того, чтобы правильно оценить возможности по количественному и качественному составу приписников (да простят меня читатели за такое сокращение), нужно владеть не только сухими данными, имеющимися в военкомате. Нужно также иметь представление о населении региона. Например, полк, в развертывании которого пришлось участвовать мне, комплектовался 5 военными комиссариатами районов – Приаргунским, Краснокаменским, Калганским, Забайкальским и Нерчинским заводским. Все эти районы расположены на самом юге Забайкалья, на границе с Китаем. Для них характерны такие показатели, как отсутствие крупного производства (за исключением Краснокаменского рудника), бедность населения, высокий уровень преступности. Поэтому контингент приписников обещал быть весьма непростым и мы это хорошо понимали. У нас на подготовку к приему – 10 суток.
На следующий после прибытия день пошли в свои части. Мне достался самый левофланговый N-ский мотострелковый полк, хотя, если следовать армейскому Уставу, он был как раз правофланговый, но поскольку штаб руководства располагался в противоположной стороне, то мой полк был как бы левофланговым. Если идти пешком, затрачивалось примерно 25-30 минут. Это вам не какие-нибудь потешные войска но мотострелковая дивизия в полном масштабе. Почти. Состоялось знакомство с командованием полка. Командир мне понравился. Звали его Александром Семеновичем, воинское звание – подполковник. Полк принял перед самыми мероприятиями. Такой несуетливый, основательный мужик. Начальник штаба Владимир Павлович, майор – молодой, амбициозный, вроде бы достаточно грамотный. Больше любит говорить, чем слушать. Настроение у офицеров боевое, в глазах здоровый оптимизм. Но есть и проблемы. Личного состава категорически не хватает. Нужно определить приоритеты. И моя задача – сделать приоритетным подготовку к приему пополнения. Сразу было понятно, что партийно-политическими методами здесь успеха не добиться. Нужна жесткая командирская воля, чтобы твои указания выполнялись беспрекословно, точно и в срок. Кроме меня в полку еще работают представители управления боевой подготовки, на которых лежит ответственность за боевое слаживание. И они, конечно же, считают приоритетным свое направление. А кто обещал, что будет легко?
Итак, что мы имеем для приема пополнения. Есть ППЛС – пункт приема личного состава. Это такой полевой комплекс из палаток, который должен позволить принимать приписников потоками. Главный признак потока – непрерывность движения. Никаких столпотворений, никаких пробок и заторов, все должно двигаться постоянно. Чтобы это обеспечить, нужны не только палатки. Нужно их рационально расставить, оборудовать всем необходимым, начиная с мешков, куда приписники будут складывать на хранение личные вещи, заканчивая слезоточивым газом для проверки и подгонки противогазов. Нужно подготовить документацию так, чтобы каждый прибывший попал в то подразделение, куда предназначен. Своего рода пазлы. Каждый пазл должен попасть точно на свое место, иначе картинка не сложится. Нужно обучить и натренировать администрацию ППЛС – до автоматизма. Нужно проверить, чтобы все функционировало без сбоев. Одна не пишущая авторучка уже тормозит весь процесс. Или, например, в палатке для переодевания не окажется нужных размеров обуви и одежды – тоже сбой процесса. «Мозговым центром» потока является отделение распределения. Именно здесь определяется подразделение и должность для каждого приписника, именно здесь он превращается в действующего солдата (сержанта или офицера). В целом же схема работы ППЛС такова: На подходе к воинской части располагается пункт встречи пополнения. Он служит для того, чтобы проверить прибывающее пополнение (возглавляет его офицер военного комиссариата) на его принадлежность именно к этой воинской части, объяснить, куда двигаться далее и оповестить руководство о прибывшей команде. Затем команда прибывает в отделение явки и приема команд. Задача этого отделения – сверить количество людей в команде, принять ее у офицера военного комиссариата, распределить прибывающее пополнение по потокам. Обычно при приеме большого количества приписников оборудуют три потока, но может быть и больше и меньше – по принципу целесообразности. В нашем случае их именно три – по числу линейных батальонов. Артиллерийские и зенитный дивизионы и другие подразделения служат «довеском».  После этого люди попадают в отделение распределения, функции которого уже описаны выше. Далее личный состав экипируется в отделении санитарной обработки и экипировки, в звене выдачи и подгонки противогазов проходит «экзекуцию» в палатке окуривания, после чего полностью переодетый и экипированный, но пока без оружия, он перемещается в отделение социально-правовой и психологической работы, где ждут своего часа  военные воспитатели и психологи, бывшие замполиты. Они, по идее, должны за отведенное им время рассказать прибывшим об особенностях службы, распорядке дня, выявить неформальных лидеров, оценить морально-психологическое состояние и… так далее. А все тонкости могут осветить только они сами. Кроме того, на этом этапе те, у кого есть жалобы на состояние здоровья, могут обратиться в отделение медосмотра. По мере формирования подразделений, они, уже под руководством соответствующих командиров, устраиваются в казармах или в палатках, как в нашем случае, налаживают в короткое время нехитрый воинский быт. Вот так в теории. На практике же бывало всякое. Если плохо сработал военкомат, очень трудно подогнать эти самые «пазлы». Если тебе нужен, например, стрелок-зенитчик, а в прибывшей команде нет ни одного, приходится возвращать ненужных людей обратно и ждать, когда привезут нужных. Все это существенно тормозит процесс, влечет недовольство граждан и другой негатив. Но будем надеяться на добросовестность офицеров военкоматов. Самое интересное состоит в том, что если воинский учет запущен, то для его восстановления требуется очень много времени, не один месяц. Вот и получается, что нерадивые военкоматчики в таких случаях лихорадочно выдергивают всех, кто под руку попадет, надеясь на «авось». Отсюда рождается негативное отношение населения не только к военному комиссариату, но и к армии в целом.
В моем полку материальная база для приема личного состава оказалась не ахти. Как в старом анекдоте: «так Мойша жив или уже мертв? Пока нет». Сказалось недавнее назначение командования полка на должности. Тем не менее, основные элементы (палатки, их начинка, мебель, оборудование)были в наличии, предстояло все привести в рабочее состояние. Конечно, за 9 оставшихся до прибытия первой партии дней удалось сделать далеко не все, однако в целом прием граждан обеспечить стало возможно. Провели несколько тренировок с администрацией, но только с одним составом. Всегда нужно готовить запасных специалистов, особенно на ключевые должности. Не все шло гладко. Бывало так, что начальником штаба полка в уже готовые элементы комплекса вдруг вносились неожиданно какие-то коррективы. И чаще всего абсолютно неоправданно. Товарищ этим показывал свою самостоятельность и значимость. Его позиция состояла в том, что «мы и сами с усами». Приходилось поправлять. Объяснять, что по всем вопросам должно быть согласованное, а не единоличное решение. Результатом таких спонтанных коррективов была путаница в действиях персонала пункта приема.  Кто-то скажет, что правильно, мол, зачем в полку нужен представитель вышестоящего штаба, что должностные обязанности начальника штаба и его подчиненных предусматривают знание и умение делать все самостоятельно. Но в том-то и смысл учений. Мы, как более опытные в этих вопросах, должны научить офицеров правильно действовать. Иначе учение превратится в мучение. Но не все способны правильно воспринять этот постулат. Вопрос военного воспитания.
Каждый вечер, по возвращении в наш «штаб», мы обсуждали положение дел во вверенных частях. И у всех проблемы были примерно одинаковые. Но в итоге сходились мы на том, что люди настроены на успех, они стараются, нет никаких признаков уныния и пессимизма. Тяжелее всего было нашему начальнику отдела Анатолию Макаревичу, т.к. он отвечал и за дивизию в целом, и взял себе кураторство над конкретным полком.  Как бывший командир дивизии, Анатолий Николаевич успевал еще  вносить лепту и в организацию боевой подготовки.  Воистину «слуга царю, отец солдату». Таким был наш начальник. Увы, теперь его уже нет  с нами.
Основное пополнение в дивизию планировалось доставить на Цугольский полигон по железной дороге двумя воинскими эшелонами до ст.Степь. Вообще-то Степь – это место дислокации большого соединения ВВС. Военный городок, одним словом. До полигона отсюда километров 20-25. Это расстояние приписники будут преодолевать на военном автотранспорте. На доукомплектование дивизии отводилось 2 суток. За это время нужно было принять и поставить в строй несколько тысяч человек. В мой полк предназначалось около полутора тысяч. Нетрудно посчитать, что с учетом ночного отдыха необходимо было обеспечить пропускную способность около 60 человек в час. В принципе, это и есть норматив по приему личного состава. Помню, когда мы проводили первое масштабное развертывание после долгого перерыва, это было под Красноярском, достигли пропуска около 90 человек. Но там были стационарные сооружения (готовили их около 2 месяцев большим количеством военнослужащих) и 2 смены администрации. Но, как говорил один герой, «за неимением гербовой пишут на простой». Оценили мы и благоприятное отношение к нам со стороны природы-матушки. Не было сильных ветров, так характерных для здешних мест, почти не было дождей, как, впрочем, и особой жары. Проводя подобные мероприятия в известном местечке Кяхта, такой милости мы не получили. Там в самый разгар развертывания случилась настоящая буря. Можете себе представить, что там творилось, учитывая сплошные пески в тех местах.
Наступил день «Д».  Час «Ч», день «Д» - это принятый в Вооруженных силах шифр обозначения  времени начала ранее спланированных мероприятий. В нашем случае это был день третьей декады июня. Для проведения сборов с гражданами, пребывающими в запасе, отводилось 10 суток, начиная с их явки в военкомат и заканчивая обратной доставкой туда же. Да уж, времени на раскачку нет. Взяли дежурный уазик, поехали на ст. Степь ко времени прибытия первого эшелона. Встречаем. На станции не только мы, здесь все командование дивизии, представители высших штабов, милиция, в том числе и конная. Прибыл первый эшелон. Сразу создается ощущение полного хаоса, т.к. из вагонов буквально вываливаются на перрон (громко сказано - перрон, просто место рядом с железнодорожными путями) пьяные люди. Некоторые из них не в силах подняться, таких ведут или несут в автомашины. Иные ведут себя агрессивно, «качают права», лезут в драку с офицерами, пытающимися их успокоить. Но большинство, все-таки, хоть и пьяны (а пьяны в разной степени все поголовно), но покорно встают в колонны и начинают двигаться в сторону автомобилей.  Это был эшелон со станции Краснокаменск, одноименной с городом.
Этот городок возник, благодаря открытому в 1963 году месторождению урана. Название он получил от одной из расположенных неподалеку  скал, приобретавших красный цвет на закате. Геолог Владимир Зенченко утверждал, что название городу дал именно он: «Когда открыли первое месторождение, вокруг была безводная степь. И лежал примечательный камень с лимонитовыми натеками, который в лучах заходящего солнца становился красноватым. Поэтому я взял и написал на колышке карандашом «п.Краснокаменск» Так и закрепилось это название». Городок этот знаменит и еще одним обстоятельством. Здесь расположено исправительное учреждение, попросту колония для преступников, в которой некоторое время отбывал наказание нефтяной олигарх Ходорковский. Через которую – по слухам - прошло большинство населения Краснокаменска и ближайших городков.
Основной задачей на ближайшие сутки стало сохранение жизни и здоровья прибывших в дивизию граждан. Все остальное отступило на второй план, т.к. жизнь человека – превыше всего. Ну и что, что в данный момент он больше похож на свинью? Вот протрезвеет и станет человеком.
Тем не менее, людей, которые были способны действовать осмысленно, начали принимать. Если основным критерием процесса укомплектования, когда он идет по плану, считается прием граждан по командам (т.е. когда по потоку идут люди из одной команды ), то в данном случае приоритетным стало другое, а именно – трезвость прибывших. Принимаем, в первую очередь, тех, кто способен более или менее соображать и отдавать отчет своим действиям. Представьте себе, например, фасовку круп на пищевом производстве. Стоит фасовщица на горохе и у нее задача дня расфасовать, допустим, тонну этого гороха. Но в силу каких-то обстоятельств, ей приходится переключаться в течение смены то на перловку, то на гречку и т.д. Как вы думаете, в каком случае она выполнит свой план? Вот так же получилось и в нашем случае. Для каждой команды в отделении распределения, да и в других отделениях имеется свой пакет документов. А когда люди идут «вперемешку», возникают вынужденные паузы, связанные как с поиском документов нужной команды, так и с субъективными причинами. Были и другие задержки, например, прогнозируемая  нехватка обмундирования нужных размеров. Ведь обмундирование закладывается на пункты приема, исходя из размеров, указанных в приписных картах. Это такой документ, учитывающий личные данные гражданина, пребывающего в запасе. Эти данные вписываются в приписную карту на основании общения с гражданином и для того, чтобы они были реалистичными, общение должно происходить хотя бы раз в год. На деле же этого не получается в силу многих обстоятельств. В итоге антропометрические данные человека устаревают. Если он, скажем, 5 лет назад носил 50-й размер одежды, то теперь может быть и 54-й, и больше. Конечно, на пункты приема закладывается и определенный резерв, но не всегда его достаточно, чтобы исправить возникшую проблему. О субъективных причинах. Досадный сбой на «моем» пункте приема случился, как назло, в тот момент, когда там присутствовал генерал из Генерального штаба. А произошло следующее: мудрый начальник штаба полка, видя, что процесс идет более или менее ровно, забирает начальника отделения распределения офицеров запаса, который ему вдруг понадобился для более важных дел. Сажает вместо него другого человека и убывает в расположение полка. То есть в данном случае негативную роль сыграл так называемый «человеческий фактор». Во-первых, начальник штаба, который и должен руководить процессом приема, контролировать работу всех звеньев этой сложной цепочки, от этого самоустраняется. Во-вторых, он еще и создает проблему. Сказать, что я был возмущен, значит ничего не сказать. Но что делать? Там началось столпотворение и неразбериха. Пришлось помогать лично, а по сути – делать работу начальника отделения. Этот момент и застал представитель Генштаба. Выручил наш генерал Раденко, он быстро оценил ситуацию, все понял и сумел как-то объяснить, почему начальником отделения работает офицер штаба округа. Начальника штаба полка разыскали и вернули на место.
Постепенно, ситуация с недееспособными гражданами стала меняться к лучшему. Люди трезвели, а в этом им помогали и медики и особисты, да и кого там только не было. Но день уже клонился к закату.
Последние «герои» были приняты в полк, когда занимался рассвет нового дня. Как вы думаете, контингент следующего эшелона оказался лучше? Как говорят в Одессе: «чтобы да, так нет». Все повторилось. С той лишь разницей, что личный состав пункта приема был уже достаточно профессионален, пополнен людьми и не было допущено вчерашних ошибок. В целом, с задачей мы справились, дивизию доукомплектовали в заданные сроки, ну а качество… По документам вроде бы все неплохо, а как на самом деле, покажет боевое слаживание.
Боевое слаживание. Само это словосочетание в себе содержит предстоящие цели и задачи. По его окончании личный состав должен быть обучен и готов к боевым действиям в составе своего подразделения, воинской части, соединения. По идее, каждый приписник  еще при срочной службе или предшествующих сборах  должен был быть обучен действиям, согласно своим должностным обязанностям, описанным соответствующими Уставами и наставлениями.  И тогда остается «притирка» людей друг к другу в воинском коллективе, тренировки слаженности действий. Но на деле-то совсем не так. Сколько мы слышим разговоров о том, что солдаты во время срочной службы занимаются отнюдь не тем, чем должны. Числится, например, солдат на должности радиотелеграфиста, а реально служит писарем у какого-нибудь важного штабного офицера. Или занят на строительстве чего-нибудь. Хорошо, если это военный объект. А если он строит дорогу на дачу Мордюкова? Тогда он не будет обладать не только нужными боевыми качествами, но и морально готовым к выполнению обязанностей он тоже не будет. Поэтому боевое слаживание начинают с одиночной подготовки. С подготовки к личным действиям и в бою и в быту. Так, как предписывают воинские Уставы. На каждый этап боевого слаживания отводится определенное время. Оно ведь, как мы помним, весьма ограниченно.  Через неделю – учения в составе дивизии! Это не шутки. У каждого в руках будет оружие. У кого автомат, у кого – пулемет или автоматический гранатомет, а у кого и более сложное и грозное оружие.
Так что не было в этот раз никакой строевой подготовки, кроссов, стометровок, вечерник прогулок с песнями. Не было на это времени. Проходя вдоль палаток, можно было увидеть только смену суточного наряда, да пару больных на полк, и то несущих какую-нибудь службу (на кухне или уборке территории). Все остальное войско ползало, бежало с криком «Ура!» в наступление, стреляло, водило боевые машины. И уже не узнать было бедолаг, без сознания валявшихся на траве у пункта встречи. Как-то на удивление быстро вчерашние испитые лица некоторых граждан быстро приобрели румянец, обвисшие усы встопорщились, животы подтянулись. Обмундирование уже не висело мешком на нескладных фигурах, а было молодцевато подогнано. Появился блеск в глазах, и грубоватый, но простой и доходчивый солдатский юмор зазвучал в редкие минуты отдыха, не позволяя унывать отстающим. Запомнился мне один такой балагур, звали его все Леопольдычем.  Услышал я как-то в курилке, как он агитировал против курения. В то время и в том месте такая агитация, казалось, была совсем неуместна. И тогда он выдал очередную свою байку о том, как бросил курить. Повезли они как-то на двух грузовиках коров на бойню. Два водителя и ветеринар колхозный. Коровам в кузовах несладко – трясет и качает нещадно, да и вообще стресс у скотины. Может,  чувствует чего. Леопольдыч на одной из остановок привычно закурил, а второй водитель и ветеринар были некурящими. Иди, говорят, Леопольдыч на буренок дыми, им все одно кирдык скоро придет. Ну и пошел Леопольдыч, прислонился к заднему борту, курит. А одна из буренок, видимо возмущенная, что еще и обкуривают, взяла, да и совершила дефекацию прямо на лысину Леопольдыча. Отмывался потом в придорожной канаве. С тех пор, говорит, и не курю.
Как-то быстро пролетели те дни, дни притирки людей друг к другу, оружия к людям, подчиненных к командирам. За одну неделю разношерстная, полупьяная толпа превратилась в боевое соединение, способное выполнять поставленные задачи. Мы знали день «Д» и даже час «Ч». Никто не стремился сделать начало учений внезапным. Не тот случай. Цель была проста: проверить реальную боеспособность дивизии после доукомплектования и боевого слаживания. Поэтому учения и начались как-то буднично, как и все предыдущие дни подготовки к ним. Личный состав подняли с рассветом и повели в свои исходные районы.
Уже забылся замысел учений, да нас и не очень-то в него посвящали. Наше двухстороннее  дивизионное тактическое учение проходило на фоне командно-штабной игры, куда были вовлечены штабы Сибирского и Дальневосточного военных округов. Так или иначе, утром того дня войска пришли в движение и все, чему учились, пошло в динамике по единому замыслу и под единым управлением. Артиллерийская подготовка в течение минут 30, потом атака с прорывом первого рубежа обороны, выполнение задачи дня и так далее по боевому уставу. Запомнились некоторые фрагменты. Мы находились на центральной вышке во время работы артиллерии, когда услышали какой-то странный звук; он нарастал со стороны позиций артиллерийской группы. Как потом выяснилось, что-то произошло со 152-мм выстрелом и он летел, бешено вращаясь, по произвольной траектории. Просвистел буквально в нескольких метрах над нашими головами и упал, не разорвавшись за первой траншеей. Повезло всем! Потом еще был несход реактивной гранаты в пехоте, отказ АГС-17 и еще что-то. Не обошлось и без потерь. Во время высадки тактического воздушного десанта разбился рядовой. Все эти факты, естественно, получили свою оценку, были сделаны соответствующие выводы.
Но главный итог состоял в том, что на тот момент мобилизационная готовность войск, сил, органов местного военного управления была на удовлетворительном уровне. А что в нынешнее время? Это тема уже для другого повествования.