Уколы

    Когда мне было года  четыре,  я  заболел, и к нам  домой пришла  медсестра, чтобы сделать мне укол. По ее просьбе я доверчиво подставил ягодицу. Меня пронзила острая боль. Когда  женщина появилась во второй раз, я нырнул под железную кровать, стоявшую возле стены.   
    Чтобы выманить меня оттуда, моя мать сначала   апеллировала к моему разуму:
   - Надо обязательно сделать укол. А то не выздоровеешь.
    Я  не поддался на ее уловку. Я предпочитал болеть. Тогда мать  прибегла к хитрости:
   - Выходи. Укол не будут делать.   Возьми конфетку.
    Но я не такой простак, чтобы поверить. Я решил не вылезать из укрытия до тех пор, пока в комнате находится женщина в белом халате.  Тогда мать прибегла к грубой физической силе. Она схватила меня за ногу, стала вытаскивать из-под кровати.  Мои руки вцепились в железную ножку кровати мертвой хваткой. Между нами завязалась борьба. В конце концов,  я проиграл сражение, и мне ввели в ягодицу спасительную инъекцию.
     Такие сцены повторялись недели две, пока не закончился курс лечения.
   Прошло много лет. Мне было уже тридцать три года, когда я  пришел в поликлинику, чтобы получить дозу витаминов и алоэ, с помощью которых  лечили мой желудок. Медсестра, хрупкая, белокурая, миловидная девушка, была настоящим виртуозом своего дела. Она сделала мне укол совершенно  безболезненно. В ответ я сделал ей комплимент:
   - Вы делаете лучше всех, - сказал я. – Вы Моцарт своего дела.
   - Вы уже всех перепробовали? – спросила она.
   - Да. И здесь, и в Москве. Я перепробовал не менее двадцати  медсестер.
    Конечно, это была гипербола. В действительности, я познал не более шести  жриц медицины. Все они, кроме моей доброй феи,  причиняли мне физические страдания. Помню,   после укола в московской поликлинике  я шел домой, волоча левую ногу.
   - Вы лучшая во всей стране, - развивал я свою мысль. – Лучше сделать просто невозможно.
  (Увы, дальше невинного комплимента я не пошел, хотя был не женат).   
   Через неделю  в кабинете  меня встретила незнакомая медсестра. Ей было лет сорок.  Резкая и бесцеремонная, она наотрез отказалась делать укол в ягодицу.
  - Но другие же  делали, - возражал я. – Я привык.
  - Вы кто? Музыкант, шофер?
  - Нет.
  - Приучили вас неправильно. А теперь переубеждай. У меня инструкция есть.
    Пришлось подчиниться, подставить ей левую руку.
  - Да что вы напряглись!  Чего боитесь! - проговорила  она пренебрежительно. - Я безболезненно делаю.
   Когда игла воткнулась в руку,  у меня   от боли чуть было глаза на лоб не вылезли.
   - На этот раз у вас получилось довольно болезненно, - сказал я со свойственной мне прямотой.
   Мне хотелось уколоть ее словами: «Мне нравится, как делает ваша сменщица»,  но, вспомнив, что из зависти Сальери отравил Моцарта, я удержался от произнесения этой  фразы, чтобы не подвергать опасности жизнь моей доброй феи.
   После этого визита моя рука долго болела.
   Когда я пришел на процедуру  в следующий раз,  в кабинете сидели две   молоденькие девушки и медсестра лет сорока.  Я бы не позволил практиканткам  упражняться на своем теле, но укол готовилась делать опытная медсестра. Она действительно сделала мне первый укол – в левую ягодицу.  Я потерял бдительность и  подставил правую ягодицу для второго укола.
     Меня пронзила боль. Я посмотрел назад: рядом со мной  со шприцем в руках стояла девушка. «Обманули! - пронеслось у меня в голове. –  Второй укол мне сделала практикантка».
   Домой я шел волоча правую ногу.